Как-то прочитал, что моё поколение (60-70+) называют «дети книги». Действительно, книги были для нас основным источником информации. Вырос я в небольшом городке (около 50 тыс. жителей), телевидение только начало появляться, когда я учился уже в 10 классе (1964 год), слово «компьютер» вообще было не в ходу, было однопрограммное проводное радио, было детское кино по воскресеньям (10 копеек билет) и были КНИГИ в библиотеке (подчеркнул «в библиотеке», поскольку в домах у нас (у меня, моих знакомых, родственников и друзей) книг было мало – либо учебники, либо непонятно откуда взявшиеся художественные книги, либо вообще не было никаких книг. В больших городах и в среде интеллигенции картина, думаю, была иной, но я вырос в пролетарской среде, и у нас было именно так). В этом посте на моем примере решил немного рассказать о моем поколении для общего развития нынешних поколений.
По словам матери, читать я научился в пятилетнем возрасте, причем не помню, чтобы меня специально учили (мои друзья были старше меня на 2-3 года, наверное, соучаствуя в их домашних заданиях, я и обучился грамоте). Читал всё подряд, что попадало в руки. Помню, как мать днем прилегла отдохнуть, а я ей читал из газеты «Правда» что-то про Женевскую конференцию. Там было много новых, длинных и непонятных мне слов, мать подсказывала мне, и я удивлялся, как она угадывает слова, не видя их (наверное, именно посему этот эпизод мне и запомнился). Читал и учебники (отец в годы моего младенчества учился в вечерней школе, остались учебники (1947-49 гг.). Это потом здорово помогло мне при учебе в школе (история СССР, правда, изменилась к тому времени).
А в шестилетнем возрасте я записался в детскую библиотеку и тут уже отрывался по полной программе. Вначале было трудно: в библиотеке книги располагались на стеллажах по возрасту, точнее по классу. Меня, шестилетку, отправляли к книгам для первого класса. А там большие по формату книги с большими картинками, а читать-то нечего (репки, колобки, лисицы и зайчики и т.п.). На дом давали по 2-3 книги на 10 дней. Библиотека была минутах в 20 хода моими малыми ножками, и пока я шел домой, эти книги на ходу уже прочитывал, впору было возвращаться назад и брать другие книги. Выручали друзья, которые были старше меня и брали книги за 3-4 класс. Книгообмен в нашем детском и юношеском кругу был интенсивным, и мы все читали одни и те же книги, поэтому в нашем миропонимании было немало общего. Библиотечные книги время от времени «заигрывались», терялись, и надо было отнести в библиотеку что-то взамен. Помню, как в юношеском возрасте мне надо было отнести в библиотеку книгу взамен утерянной, и я выбирал, что отдать (в доме уже была библиотечка из книг, подаренных дедом). Выбирал между «Хинельские походы» (воспоминания про партизанский отряд) и «Сержант милиции» Лазутина. Решил, что про партизан – это круче, надо оставить, и отнес «Сержанта», не посоветовавшись с родителями (мать только охнула, когда узнала). С годами ценности меняются, и из «походов» я помню только обложку, а из «Сержанта» основу сюжета, сейчас бы я отдал «походы».
А когда учился в старших классах, стал активистом в библиотеке, рисовал тематические плакаты к праздникам и подписывал тушью переплетенные подшивки журналов. Библиотекарши собирали журналы в стопки (полугодовые, если журналы толстые) или годовые (если тонкие), переплетали их и наклеивали этикетку, на которой надо было написать название журнала, год выпуска и диапазон номеров. Вот я этим и занимался. Журналы можно было читать только в читальном зале, но мне на дом выдавали переплетенную подшивку, чтобы я дома надписал этикетку. В итоге я перечитал «Вокруг света», «Знание - сила», «Наука и жизнь», «Техника – молодежи» за несколько лет. До сих пор благодарен тем библиотекарям, у них было неписанное правило: к двум художественным книгам они давали в нагрузку одну научно-популярную (а я брал и по две). Мне это пригодилось и в школе, и в институте, и вообще по жизни.
В студенческие и более взрослые годы моя книгомания продолжилась, но я уже собирал свою библиотечку всеми доступными мне способами. Что-то удавалось купить (приезжая к родителям в родной городок, обязательно посещал книжный магазин, там можно было купить книги, которые не купишь в большом городе, т.к. книголюбителей было намного меньше). Букинистический магазин был моим любимым магазином. Здесь можно было купить «Роман-газеты» (а в них печатались нередко хорошие наши и зарубежные авторы) и журналы. Из журналов я извлекал интересные для меня материалы и делал тематические подшивки. Популярные худ. книги можно было купить в обмен на 20 кг. макулатуры, а кое-что – по подписке (в основном, по блату или выстояв ночь в очереди у магазина, где проводилась подписка). В итоге вдоль одной стены квартиры стояли самодельные стеллажи до потолка с книгами, журналами и подшивками, и я как-то ухитрялся их прочитывать.
А в конце 80-х наступили новые времена: перестройка и начало «дикого» капитализма. Началось издание множества весьма популярных книг, которые можно было купить на стихийных книжных рынках, куда я ходил каждый выходной. После многолетнего книжного голода, книг было так много, что я покупал всё для меня привлекательное, в первую очередь, зарубежную и нашу фантастику и литературу эзотерического и духовного содержания. Для внука впрок покупал детские книги (Буратино, Чипполино, Незнайку, капитана Врунгеля и т.п.). А тут еще развелся с женой, оставив ей всю накопленную ранее библиотеку, и начал собирать новую. Времени для чтения оставалось всё меньше, но я надеялся, что в будущем всё непременно прочитаю. Такого будущего не наступило, и я, поразмыслив, решил отдать большую часть книг в детскую библиотеку моего детства и юности. Привез несколько сумок «вкусных», на мой взгляд, книг: собрания сочинений Саймака, Азимова, Хайнлайна, Гаррисона, Шекли и пр. Библиотекарши взглянули и сказали без интереса фразу, от которой я чуть тут же не рухнул на пол: «Наши дети фантастику не читают». Как!? Дети не читают фантастику? Что же это за уроды такие? Посоветовали мне сдать книги во взрослую библиотеку, что я и сделал. Там меня только спросили, в каком состоянии книги. Они были в хорошем состоянии, многие даже не читаны. А когда внук дорос до книг, которые я для него загодя припас, то оказалось, что книги он не читает! Его мама читает, а он -нет. У него другие интересы. И тут я понял, что это наше поколение было «детьми книги», а после нас были поколения «детей телевизора», «детей компьютерных игр», а сейчас – «детей интернета и гаджетов», и это совсем другие поколения. Не берусь судить – хуже или лучше, просто другие.
Когда началась эпоха интернета, я, не сумев остановиться, накачал с трекеров множество электронных книг, купил читалку, но читаю всё меньше и меньше, в основном притчи, афоризмы, эзотерическую и духовную литературу. Остальное лежит втуне, на запас, вдруг проживу тысячу лет и половину смогу прочитать.
Десять лет назад лежал в больнице в одной палате с известным в городе (и не только в городе) книгофилом-коллекционером Александром Б. И увидел существенную разницу между самостийным книголюбом (вроде меня) и настоящим ценителем книг. Я всего лишь потребитель книг, а Александр был еще и пушкиноведом. Он, например, пришел к выводу, что стихотворение Пушкина «Я помню чудное мгновенье» посвящено вовсе не А.П.Керн, как считали пушкиноведы, а жене Александра I, в которую Пушкин втайне был влюблен. Пушкиноведы, конечно, устроили Александру бурную разборку, на которой он привел убедительные доказательства своей версии. А недавно я эту версию прочитал в интернет-статье, как уже заслуживающую внимание. Там, кстати, говорилось, что когда после гибели Пушкина ему собирали деньги на памятник, то Керн не дала ни рубля и плохо отозвалась о Пушкине. Пушкин, кстати, в одном из писем приятелю тоже о ней отозвался нелестно. Так что версия весьма правдоподобна.
Вот, вкратце, и всё, что я хотел рассказать о «детях книги». Сейчас «другие времена, другие и песни». И всё меньше остается тех, кто смог бы спеть старые песни моего детства.
