Это рубрика, где мы учимся развивать воображение по картине. - Для этого мы пробуем представить ситуацию, что послужила началом для сюжета на рисунке.
- Или то, что произойдёт дальше (кому как нравится).
Главное - не останавливаться на достигнутом, и с каждым разом воображение будет становиться более живым и подвижным.
👇Делимся своими идеями в комментариях😉 ⚡У некоторых уже есть замечательные истории, оригинальные и интересные, которые по желанию можно будет в дальнейшем собрать и опубликовать в Лампе Писателя.
"Чем более читаете, не размышляя, тем более уверяетесь, что много знаете, а чем более размышляете, читая, тем яснее видите, что знаете ещё очень мало." (Вольтер)
Это отклик на реальное событие: в конце декабря 1873 г. А. А. Фет добился права носить фамилию дворянского рода Шеншиных, к которому принадлежал отец поэта.
Оно было метко охарактеризовано в письме Тургенева к Фету от 12(24) декабря 1874 г. Тургеневская острота из этого письма: «…как Фет вы имели имя, как Шеншин вы имеете только фамилию», — получила широкое распространение.
Авторство Тургенева весьма вероятно, так как в четверостишии так или иначе обыгрывается мысль, принадлежащая Тургеневу, которая, кстати, еще в 1864 г. нашла отражение в его шуточном стихотворном послании Фету:
И шепчут гор верхи: «Где Фет? Где тот поэт,
Чей стих светлей искры и сладостней конфет?»
Скачать эпиграммы И.С. Тургенева вы можете бесплатно у нас на канале:
Очень люблю русского языка и его мастеров. До слёз прям.
А ещё люблю нейросетей, которые учатся:
— у коучей по копирайтингу, пишущих в рекламе "ко мне часто обращаються..." и обращающихся к читателям "девчули";
— у коучей, которые дарят — вернее, даруют — восхитительным подписчицам "упругие ягодицы и вечно ниспадающую грудь";
— у выращенных коучами авторок (!) любовных романов, где ""Я не хочу ранить тебя", — низким голосом сказал он, зная, что его грубое проникновение растянуло ей ноги", и "Он встал и потянулся, хрустнув всеми мускулами тела", и "Она вышла на улицу, торопясь домой, как раненый кролик"...
Бедные, бедные нейросети.
И дети с пиррихием на второй стопе.
Четырёхстопный ямб — это пушкинская строфа. Пиррихий — соседство двух безударных слогов. "Богáт и слáвен Кочубéй" у того же Пушкина — пример пиррихия, который создан последним безударным слогом в слове [славен] и первым безударным в имени [Кочубей].
Всегда интересно почитать сравнения наших писателей с зарубежными коллегами. И если раньше покупатели все чаще смотрели на полки с зарубежной литературой, то сегодня интерес к нашим авторам возрастает.
Тем более, ни для кого не секрет, что сейчас некоторые зарубежные авторы и издательства отказываются сотрудничать с Россией. Итак, первая часть подборки выглядит так:
Русский Дэн Браун – Дмитрий Миропольский
Книга «Тайна трёх государей» - невероятно увлекательное чтение. С первых публикаций в «Комсомолке» роман завоевал признание читателей и снискал автору звание «русского Дэна Брауна». Хотя читатели признают, что Миропольский пишет интереснее и одновременно аккуратнее. В «Тайне трёх государей» нет таких грубых ошибок и нестыковок, как в «Коде да Винчи», когда автомобиль едет по Парижу сразу в трех направлениях, а вместо исторических фактов читателю преподносится винегрет из фантазий и домыслов.
Среди наиболее известных произведений автора: бестселлер № 1 в России 2017 года «Тайна трёх государей» и продолжение — «Тайна двух реликвий»и «Тайна одной саламандры»;
Русский Стивен Кинг - Анна Старобинец — лучший фантаст Европы
Критики называют ее королевой русского хоррора и русским Стивеном Кингом.
Пишет автор, скорее, для молодежной аудитории. То, что она пишет такую острую и часто провокационную фантастику, которую многие называют чернушной, немного мешает ей в том, чтобы завоевать широкую популярность вне той сферы, которую она для себя выбрала. Но на том поле, на котором она работает, она, безусловно, признанный авторитет и мастер
Автор книг «Переходный возраст», «Убежище 3/9» и «Резкое похолодание». Одна из немногих русскоязычных авторов, постоянно работающих в жанре ужасов.
Русская Джоан Роулинг – Наталья Щерба
Этой весной известному циклу «Часодеи» исполняется 13 лет. На сегодняшний день Наталья Щерба – самый популярный русскоязычный детский фантаст. По данным сети «Читай-город», с момента выхода «Часодеев» в книжных магазинах было продано около 200 тысяч экземпляров, что составляет почти половину от продаж цикла о Гарри Поттере. Стоит отметить, что рядом с Роулинг, чья первая книга о юном волшебнике вышла на 15 лет раньше и запомнилась яркой экранизацией, проект Натальи Щербы можно считать весьма успешным. Мир цикла «Часодеи» наполнен любопытными деталями, располагает к философским размышлениям. Это лишь подтверждает, что в далеко не новой теме управления временем еще есть что изучать.
Русская Иоанна Хмелевская – Янина Корбут
Творчество перспективной писательницы и переводчика Янины Корбут читатели сравнивают с ранней Иоанной Хмелевской. Популярный книжный сервис «Литрес» ставит молодую писательницу в один ряд с Донцовой и Поляковой.
А в рекомендациях книжного интернет-магазина «Лабиринт» ее книги имеют рейтинг зачастую выше девяти звезд из десяти. Наиболее известная серия «Агентство Добрых Услуг»: «Три папы, красавица и чудовище», «Наследник по кривой» и др.
Автор иронических детективов работает с известным издательством и получает предложения на экранизацию своих книг.
Русский Фредерик Бегбедер – Сергей Минаев
Российский писатель, теле и радиоведущий, сценарист, блогер и предприниматель. Дебютный роман Минаева «Дyxless. Повесть о ненастоящем человеке» имел коммерческий успех, к 2008 году тираж его книг составлял более миллиона экземпляров.
Когда-то в интервью писателя прямо спросили: Вас не раздражает, что после выхода «Духless'a» к вам приклеили ярлычок "русский Бегбедер"? Он ответил, что нисколько. Что они пишут об одном и том же. Офисы мультинациональных корпораций одинаковы в Париже и Москве, тусовка тоже. А эмоции вообще одинаковы во всех странах мира.
Я очень люблю находить неожиданные сравнения, поэтому продолжу искать наших авторов, которые пишут н хуже зарубежных коллег. Так что если у вас есть еще какие-то интересные аналогии, буду рада комментариям для новой подборки.
Тираж моих книг перевалил за 200 тысяч экземпляров - это в бумаге; в электронном виде ещё 100 тысяч точно было продано и ещё больше спирачено. Не так уж много для худлита, но в нон-фикшене я несколько лет вхожу в топ-10 российских писателей; но ещё есть к чему стремиться. Это не ради хвастовства, - лишь для того, чтоб вы прислушались, если продали меньше 100 тысяч книг. А если вы продали больше - я с удовольствием прочитаю про ваши секреты.
Есть три составляющих писательского мастерства. Все о них знают, а что толку?
У похудения тоже нет никаких секретов, всё давно известно. Всего-то нужно есть меньше углеводов и больше двигаться, но люди продолжают неутомимо жиреть. С писательством та же история: всё элементарно, Гермиона. Нужно всего лишь больше писать, а потом удалять плохое.
Почему люди так плохо выражают свои мысли? Поначалу я обвинял уроки литературы в школе, на которых “автор имел в виду совсем не это”. Но когда я сам стал печататься, на уроки пенять перестал: у великих они тоже были.
Лет пять назад замечательный писатель Виталий Сероклинов из Новосибирска решил помочь восьмикласснице с сочинением по своему собственному рассказу “Пряники”. Вы уже догадались: ему влепили тройбан, потому что - ну конечно! - “автор имел в виду совсем не это”. Но Сероклинов оказался живой и, в отличие от Некрасова и Лермонтова, мог ответить. Так вот: то, что вы имеете в виду, не имеет значения. Просто пишите классные тексты. Пусть даже это будет “100 оттенков Серого”: читатель решит, удачный это текст или нет.
Стивен Кинг не раз говорил о том, что не получится хорошо писать, если вы мало читаете. Поэтому вот самое первое правило: нужно много читать. Желательно не только фантастику, но и классику, и нон-фикшн, и биографии. И рассказы, и стилистически чудовищные бестселлеры вроде Шантарама. И даже детективы. И блоги писателей. И свои собственные дневники.
В детстве я читал невероятно много, брал в библиотеке по 5 книг за раз, все прочитывал от корки до корки - и всегда возвращал. Бросать книги недочитанными я начал лет в тридцать пять, когда почувствовал, что на дочитывание всякой чепухи мне уже явно не хватает времени. Я с ужасом осознал, что за оставшуюся жизнь мне вряд ли удастся прочитать больше трёх сотен произведений; а ведь иногда хочется перечитать и хорошо забытое старое. В мире очень много хороших книг - и намного больше плохих.
В старшей школе я читал больше 100 книг в год, в институте - точно больше 50. Кстати, одно из лучших решений в моей жизни - записывать мысли после (и во время) чтения; жалко, что я додумался до этого так поздно. Между 25 и 35 годами - до появления детей - средняя цифра устаканилась в районе 20 книг в год; тогда же выросло количество прочтённых статей и заметок. То есть текста я стал потреблять даже больше; русскоязычное видео я смотрю на х2, и каждый раз хочу переключиться на чтение транскрипции.
Сейчас я считаю, что если человеку больше сорока и он читает больше 2-3 книг в месяц, он, скорее всего, бездельник. Исключения, конечно, есть: он может быть литературным критиком или интенсивно осваивать какой-то новый навык, или если он писатель или сценарист. То есть когда чтение - часть профессии. В остальных случаях это крайне подозрительно. Итак, первое правило писательского клуба: никому не рассказывать, что ты много читаешь.
Теперь внимание! Это была простая часть писательского мастерства. Сейчас будет очевидная, но нелёгкая вторая часть: нужно много писать.
Профессионалы пишут каждый день. Кто-то считает символы, кто-то - слова, кто-то - страницы. Кто-то считает часы; например, работает 4 часа подряд, и неважно, что из этого выйдет; бывает, что и ничего.
Погодите, а кто такой профессионал? Стивен Кинг выразил всё одним предложением:
“если вы написали книгу, и кто-то её напечатал, и вам заплатили гонорар, и вы этим чеком смогли оплатить счёт за электричество - тогда вы настоящий писатель, и я вас уважаю”.
Меня Стивен точно уважает: книжных гонораров мне хватает даже на портвейн - и это после оплаты коммуналки!
Я (довольно успешный по российским меркам, но незаметный в мировом масштабе автор) стараюсь писать каждый день по 2-3 абзаца текста; иногда получается написать несколько страниц, и тогда я радуюсь. Но писательство - не единственная моя деятельность - хотя и занимающая много времени, - поэтому брать с меня пример будет неправильно.
Я никогда не пишу длинный текст подряд от начала до конца. Не было ещё такого, чтобы я сел и написал 10 страниц, которые идут друг за другом. Я собираю текст из готовых кусков, и бывает, что они несколько раз передвигаются туда-сюда по структуре документа, если для отрывка вдруг появляется более логичное место. Такое пару раз случалось даже в готовой книге.
Не могу сказать, что текст у меня выходит как-то легко и ненапряжно, но формулировать свои мысли я научился давно: тут мне помог блог в Живом Журнале, который я вёл с 25 лет - выходит, почти полжизни. Читатели пишут, что у меня “очень лёгкий язык”, но лёгким он стал не сразу. Нужна третья составляющая. О ней написал господин Эрнест наш Хемингуэй:
“The only kind of writing is rewriting”. “Единственный способ писать - это переписывать”.
Эту фразу Хемингуэя я переписывал 5 раз, но она мне всё ещё не очень нравится. Но уже ничего, в первых вариантах было что-то про “мастерство”, а это же явно моё украшение, а не оригинальная эрнестова мысль.
“Хулиномика” переписывалась раз 20. Первые 2-3 версии переписаны практически полностью. Сначала я писал черновик - полный текст главы. И я не возвращался к нему, пока не заканчивал ещё хотя бы 5-7 новых глав. После того, как перегорал запал писать что-то новое - и я успевал подзабыть, что было в той первой главе, - я возвращался шлифовать текст. Как? Сейчас расскажу.
Не помню, у кого я подсмотрел эту методику, но теперь уже считаю её своей, потому что мне кажется, что я делал так всегда: я читаю свой текст вслух (или шепчу). И когда фразу не получается быстро и легко произнести (большинство читателей текст именно проговаривают, - даже читая про себя), я буду переставлять в ней слова, искать синонимы и менять что-то в соседних предложениях, чтобы не возникало неудачных созвучий и словосочетаний.
Потом на помощь приходят читатели. Западные писатели вовсю рекомендуют создавать свою email-рассылку. В этом есть логика - емейлы поклонников, в отличие от аккаунта в соцсети, нельзя отнять. Моё главное коммьюнити получилось в телеграме и довольно долго росло само собой - просто потому, что я выдавал много полезного контента (каждый день на протяжении нескольких лет). Так вот: мы вместе с читателями отловили кучу опечаток и нелепостей. Так появились списки благодарностей, которые сопровождают историю версий всех моих книг.
Если насчёт чепухи в каком-то абзаце мне писал кто-то один, то скорее всего, у человека узкий кругозор или это дурачок, который не может уследить за мыслью. Но вот если про одно и то же место написали хотя бы двое, тут уже дурачком объявлялся я сам, - и переписывал текст заново. В этом случае понятно, что это как раз я не смог чего-то объяснить.
“Когда вы пишете историю, вы рассказываете её самому себе. Когда вы переписываете, работа заключается в том, чтобы убрать всё то, что к истории не относится.” - Стивен Кинг, “Как писать книги”.
В какой-то момент я решил удалить из “Хулиномики” всю воду и в очередной раз прошерстил её на ненужные повторения, уточнения и неуместные эпитеты.
Удалить всю воду из Хулиномики
Потом вдруг я решил удалить из текста все слова “очень” и книга стала не очень. Шучу! Конечно, она стала только лучше. Очень лучше.
После того, как версия стала “окончательной” в очередной раз, я дописал ещё 2 главы, потом ещё 2, и через несколько лет - ещё одну. С ними была проделана та же самая работа. В художественной литературе такая опция есть не всегда, хотя если посмотреть на историю классических произведений даже 100-летней давности, то они печатались не сразу, а по главам - во всевозможных журналах и сборниках. И великому русскому писателю было совершенно окэй (хотя и сомнительно) ещё разок переписать текст перед выходом изданием книги в твёрдой обложке.
Перехожу к практике. Можно долго советовать “Слово живое и мёртвое” Норы Галь, на которое я недавно нашёл отличную критику, Чуковского, Брэдбери и Кинга. Но лучше всего, повторюсь, - читать, писать и переписывать. Одна из лучших по книг в плане текста - это “Госпожа Бовари” Флобера. Гюстав уверял, что каждое слово было доведено до идеала - так оно и есть. “Госпожа Бовари” невелика по объёму, но писал её месье Гюстав целых 5 лет.
У Флобера получился шедевр - или даже памятник - мировой литературы. Там не бог весть какой сюжет (я, честно, говоря, не помню - 150 лет назад все об одном и том же писали: и “Джейн Эйр”, и “Гордость и Предубеждение”, и “Анна Каренина” о том, что какая-то шибко умная баба неудачно вышла замуж), но текст у Флобера просто потрясающий.
шибко умная баба неудачно вышла замуж
Почитайте - и его, и ещё сотню-другую книг из мировой классики. Это полезно для писательского кругозора. Даже “Улисс” полезен - чтобы понять, что на свете бывает. А вместо “Шума и ярости” Фолкнера будет в миллион раз приятнее прочесть “Цветы для Элджернона” Киза. Скоро соберу для вас топ-100 необходимой классики, чтобы вы всё поняли.
Кстати, за слово “вкусный” не по отношению к еде вы попадёте в ад. И за “томаты” тоже. Даже если вы не писатель, вас там всё равно уже ждут. Берегитесь. Хуже только “крайний раз”, да даже и не хуже. И “одеть штаны” - вот это беда. Да, я с большим удивлением узнал, что многие популярные авторы пишут с ошибками. И ничего! Представляете, ничего страшного! Их потом исправляет корректор - и всё. А история остаётся.
А в этом эссе самое классное то, что через год я его перечитаю, а потом перепишу. А потом - ещё разок перечитаю и перепишу.
И буду переписывать пока не сдохну. Как те курицы, которые перешли дорогу.