– Правители не ожидают, что найдутся такие наглецы, как мы, – говорил мне Огэдо перед нашей отправкой на Землю. – Мы уже нашли корабль и экипаж, и прилетим на пир раньше всех. Там, на месте, у нас даже время останется красивыми видами полюбоваться.
Итак, первый челнок ушел, а нам троим следует помолиться Создателю, дабы стоимости его багажа хватило, чтобы оплатить нанятый нами корабль с командой. Плюс остается оплата услуг нашему посреднику и всем остальным за молчание. Также солидная сумма ушла на подготовку к нашей миссии: закупку оборудования и провизии для существ из нашего экипажа. Ещё влетел в копеечку наш печатный станок, буквально вырванный из рук у бывшего владельца – он взял с нас втридорога, но, как мы все убедились, покупка того стоила. Хотэр тоже крупно потратился, как и я, Огэдо вывернул карманы, но все его накопления, по сравнению с нашими, представляли собой жалкое зрелище.
Честно признаться, глядя, как мои финансы тают на глазах, я уж было хотел отказаться – плюнуть на всю эту затею, развернуться и уйти, а потраченные мною деньги стали бы вложением, которое Огэдо вернет с процентами по возвращению, но я видел азарт, с которым наш жадный старикан взялся за это дело. Хотэр сорил деньгами, помогая нам, и постепенно я тоже проникся его уверенностью. Если этот трусливый старик уверен в нашем успехе, то чего мне, собственно, опасаться. У Хотэра очень тонкий нюх на то, что может обернуться для него прибылью, а он щедро вкладывал в наше дело собственные средства, зная наверняка, что всё окупится многократно.
У меня закружилась голова, пока я вот так стоял, всматриваясь в звезды и размышляя о своем. Я побрел вниз с холма, перешагивая скользкие круглые камни, поросшие мхом. А Хотэр всё стоял на прежнем месте, разглядывая темное небо. Я дошел до машины и уселся на капот, переводя дух после тяжелого дня, разглядывал рыжую девчонку, чьё тело занял Хотэр, и всё думал, видит ли сама владелица всё это. Я был уверен, что видит. Мозг и все остальные органы существ, в том числе и у людей, когда мы в них вселяемся, работают как обычно. Захватывая чужое тело, мы становимся его новым полноправным владельцем: воспринимаем мир его чувствами, контролируем двигательные функции, можем повлиять на работу внутренних органов, а владелец внутри продолжает жить, глаза его открыты, наверняка он всё слышит и чувствует. Я как-то спросил об этом Огэдо, а он лишь посмеялся и сказал, что уверен в том, что бывший владелец сейчас должно быть крепко спит. Никто из троицы похищенных нами людей не предпринимал попыток нам сопротивляться и никак не давал знать, что он сейчас не спит. А ведь это даже забавно. Этой рыжей девочке было бы о чем рассказать по возвращении домой.
Где-то рядом мигнула вспышка точно от молнии, вот только ночь была безоблачной. Я завертел головой, осматриваясь, пытался понять, не показалось ли мне это. Хотэр издал какой-то странный звук, я так и не понял, что тот мог означать. Его девушка пятилась вниз, в мою сторону, разглядывая небо, и я тоже поднял глаза. Там не было ничего, кроме звезд, даже луны сегодня не видно. Несколько ярких звездочек замерцали в вышине над головой и тут я понял, что дело худо. Две звезды становились всё ярче.
– Патруль, Хотэр! – крикнул я ему. – Пошли, надо сматываться! – А этот дурак еле ноги волочил, прижимая руки к груди, и задрав голову, следил за огоньками корабля дозорных. Я заскочил в машину и завел мотор. – Хотэр! – прикрикнул я.
Он словно только сейчас проснулся, и спотыкаясь засеменил по скользкой траве. Мне на мгновение показалось, что сам Хотэр уже давно смылся из тела этой девчонки, уж больно правдоподобны были эмоции этой девушки. Та была до смерти напугана – глаза как плошки, она пару раз упала, и её светлый свитер и штаны были напрочь испорчены пятнами от травы и грязи.
Я сдал назад и выкрутил руль, разворачивая машину. Включить фары я не мог себе позволить – вполне возможно нас ещё не заметили, и мы сможем ускользнуть до того, как патрульные будут обшаривать леса.
Хотэр забрался на сидение рядом.
– Нам ведь крышка, Одэри, – всхлипнул Хотэр, – куда ты собрался ехать?
– Какая разница куда, – сквозь зубы процедил я, осторожно поддавая газу. – Вернемся в город в ту нашу гостиницу.
Ничего другого мне на ум тогда не пришло – я не знал, что делать.
– Они нас схватят, Одэри, – заливался слезами Хотэр. – Куда мы сможем убежать?
Я и сам знал, что наша песенка спета. У нас нет ни денег, ни печатного станка, ведь он сейчас на корабле, и меньше всего Хотэр желает сейчас услышать, что нам придётся здесь остаться, если мы, конечно же, хотим жить.
Пустой багажник машины оставался открытым, и по кабине гулял ветер. Веревки, которыми мы закрепляли на крыше багаж, сейчас волочились за нами по дороге. Нужно было бы остановится и привезти автомобиль в порядок, пока мы не съехали с грунтовки на шоссе, но я был весь на взводе, готовый в случае любого шума или света прожекторов над нами вдавить в пол педаль газа. Я пересилил себя и притормозил прямо посреди дороги. Мотор не глушил, так как знал, что Хотэр вряд ли бросит меня здесь.
Тот выглянул из окна машины.
– Что мы будем делать? – жалобно спросил Хотэр своим тонким девичьим голоском.
Я знал, что он говорит не об этом вечере, а о дальнейшей жизни в целом.
– То же что и делали здесь всё это время, – ответил я, распутывая веревки на машине, – попытаемся вести себя как люди, жить как люди.
Может мне стоило предложить ему белкой стать? Он бы стал превосходной белкой – все орехи из леса к себе бы в дупло перетащил.
– Как люди? – невнятно пробормотала девушка.
Я уж было хотел озвучить ему своё предложение, но сдержался. Я был разгневан и раздосадован, я не мог понять, что пошло не так. Почему Огэдо схватили? Может экипаж нашего корабля был захвачен, и это они навели на нас? Может увеличили патруль? Или Огэдо чем-то себя выдал? Меньше всего мне сейчас хотелось думать, что это он нас подставил, что он был в сговоре с охранниками, которые пропустили челнок сюда, а нас с Хотэром он решил оставить за бортом. Нет это было бы нелепо, Огэдо жадный, как и Хотэр, он бы предал нас на второй вылазке, когда товара было бы побольше.
Что самое обидное, если и правда у Огэдо был сговор с охранниками, то, похоже, они сейчас присвоят нашу добычу, а его самого кинут за решетку. В глубине души я знал, что рано или поздно Огэдо там окажется благодаря его сомнительным идеям и знакомствам, но не думал, что и старину Хотэра можно столь же легко одурачить, как и меня. Хотэр разрабатывал план с нами наравне, но скорее всего у них обоих оставались тайны друг от друга и от меня.
Мои мысли метались, подозревая всех и вся: и новенького посредника, и капитана нашего корабля и даже рыдающего рядом Хотэра. Машина несла нас обратно в город. В кошельке у меня пока хватало денег и в кошельках Хотэра и Огэдо ещё имеются, Огэдо оставил свой здесь перед тем как улететь. На первое время о пище и ночлеге можно было не беспокоится, но что делать дальше? Мне, как и Хотэру, не хотелось бы здесь застрять, но непохоже что у нас есть какой-то выбор. Единственное, что мы пока можем выбирать, так это в кого следующего нам вселиться. Может и есть смысл становиться животным, это, по крайней мере, не нарушает закон, хотя, какая разница, меня так или иначе должны будут казнить.
Эту и две следующие ночи мы провели вместе в гостинице, и даже пищу заказывали в номер. Хотэр боялся ступить за порог, точно за дверью его уже поджидали. Слезы он больше не лил и не жаловался – сидел в углу с книжкой. Я тоже читал, а ещё изучал карту, размышляя, куда пойти дальше. Направиться в страну, где сейчас зима, я точно расхотел.
– Нам нужно сменить лица, Хотэр, – я сидел на диване и смотрел криминальную хронику по телевизору, рыжая девушка сидела на стуле за столом, уткнувшись носом в книгу. Хотэр не отвечал, но он и так знал, что нам это нужно сделать. – Мы арендовали два автомобиля, а вернули только один, наши лица будут искать. Нам нужно найти других людей и уходить из города.
Мы и так слишком задержались здесь.
Я решил первым сменить лицо. Я приоделся в последние чистые вещи и вышел наружу. Большие города людей хороши тем, что в них можно найти всё, что тебе потребуется, а если мне нужно новое лицо, то здесь я его найду гораздо быстрее. Я маялся в нетерпении – я желал скорее посмотреть, что станет с человеком, когда я оставлю его тело, и в то же время мне было страшно, что я сотворил нечто ужасное.
На сей раз я выбрал представителя женского пола, как я понял по Хотэру и Огэдо, у людей какое-то особенное отношение к ним. Представители правопорядка всегда улыбались им, люди были приветливее с Огэдо, продавцы сбрасывали цену, хотя, я склонен думать, что в этом, скорее, была замешана его харизма.
Долго гоняясь по улицам то за одной женщиной то за другой, мне всё же удалось подкараулить одну девушку за углом магазина, пока та курила сигарету. Я убедился, что на улице по обеим сторонам никого нет, и юркнул за ней в переулок. В качестве начала нашего разговора я попросил у неё сигарету, а когда она полезла в сумочку, я оставил парня и занял её тело. Я долго стоял над телом парня, размышляя, что дальше с ним делать. Я тряс его за плечо, но он так и не проснулся. Дыхание и сердцебиение его было ровным, и я решил оставить его, пока нас не заметили.
Я вернулся в ту же гостиницу и попросил ключи от соседнего номера, поднялся на свой этаж и принялся стучать в дверь, подзывая Хотэра.
– Я снял на ночь соседний номер, – сказал я ему, когда тот выглянул. – Давай, сгоняй вниз, «переоденься» по-быстрому.
Хотэр долго и задумчиво разглядывал моё новое тело. Девушку, что я выбрал, нельзя было назвать красивой, низкорослая, ширококостная с грубыми чертами лица, но одежда на ней была новая и опрятная, разве что от её платья пахло сигаретами. Хотэр вынес из номера наши вещи и ушел вниз. Я отпер дверь нашего нового номера, занес сумки и устроился у телевизора. Пару раз я задремал, но Хотэр так и не появился.
Не пришел он и на утро, и я не знал – нужно ли мне идти его искать. Я решил, что он и сам без меня разберется. Хотэр с самого начала хотел переселиться в животное, скорее всего он так и сделал. Когда я это осознал, что я теперь совершенно один, мне стало не по себе. Было около пяти утра, я сидел на краю кровати и смотрел на вещи у двери, книги Хотэра, карты, грязная одежда тех двоих людей, которыми мы раньше были, предметы первой необходимости. Я решил уйти из города пораньше, эту девушку наверняка ищут, лучше обходить главные улицы, можно будет сесть на автобус и уехать, не важно в каком направлении.
Я остриг этой девушке волосы покороче и напялил на неё неприметную одежду, что носила раньше девица Хотэра. Честно сказать, я не помню имени той рыжей девушки, ни настоящего, ни того что Хотэр дал ей, и у той неказистой брюнетки, которую я остриг – её имя я тоже не запомнил. Я выбросил её документы в урну, и её имя и фамилия вылетели из моей памяти туда же следом. Всё дело в том, что после неё у меня было много других людей. Много людей, много имен, они кружились передо мной, точно в калейдоскопе. Я путал имена и фамилии их владельцев, их правильное звучание, забывал лица людей, которым они принадлежали.
Деньги быстро иссякли, а где взять еще – я не знал. Печатный станок, слишком громоздкий, чтобы таскать его за собой по Земле, мы оставили на нашем космическом корабле, готовые подделанные бланки документов этой страны, куда бы я мог вклеивать фотографию своего нового лица, тоже быстро кончились. Когда у моего человека заканчивались деньги, что тот имел при себе, я оставлял его и искал нового.
Я понятия не имел, что мне делать дальше. Все мои знания о людях и Земле – это заученные фразы, вроде тех, что учат туристы, прежде чем отправиться в чужую страну, но я и не думал отступать, я-то знаю, что легкие пути не ведут к успеху. Хотэр наверняка забрался в тело какого-нибудь жирного голубя, и топчется сейчас, выпятив грудь, по лысине гранитного политика, а я не хочу здесь одичать. Я хочу быть в курсе всех новостей, уверен, что мои сородичи, в конечном итоге, свяжутся с людьми, и когда это случится я всегда смогу проскользнуть обратно к своим. Отдам всё оставшееся имущество на Римери тому, кто увезёт меня отсюда, а сам буду кочевать в поисках заработка, прямо как Огэдо, вот только у меня, в отличии от него, имеется щепотка ума и здравого смысла. Я верну всё, что когда-то имел, и доброе имя, надеюсь, тоже, а для этого мне нужно оставаться в обществе людей.
В новостях всё чаще стали мелькать последствия моего нахождения здесь. «Люди, похищенные собственным телом», «Жуткая и правдивая история пропавшей девушки», «Случаи внезапного исчезновения людей продолжаются». Далеко не всех людей, что я «похитил» я и правда похищал, многих «похищенных» на экране я впервые видел. После первых четырех случаев, когда разыскались наши с Хотэром первые владельцы тел, и ещё двух девушек, на которых я проехал полстраны, новости о людях, чьими телами завладел «злой дух», стали появляться отовсюду, точно грибы после дождя. Помутнением рассудка и захватом разума они оправдывали совершенно глупые и нелепые свои действия: внезапный переезд или развод, растрату личных средств, покупку предметов роскоши, разбитое окно в доме своего соседа, хотя, можно предположить, что Хотэр или кто ещё вполне мог быть повинен в этом.
Признаюсь – оплошал, я не думал, что мои действия будут иметь такие последствия. Мы с Огэдо были уверены, что когда наших людей обнаружат, то сочтут сумасшедшими или посмеются над ними, но телевидение раздуло из этого сенсацию. Что же, на то, что я восстановлю своё доброе имя в далеком будущем, я могу больше не рассчитывать. Я совершенно не знаю, что мне делать, но отступать и уходить в лес я не собираюсь. Я уже столько знаю о жизни людей, если уйду, то начну забывать всё, что с таким трудом выучил.
В конце этого месяца я был коренастым мужчиной лет сорока, с приветливым обветренным лицом и небольшим лишним весом. Я остановился в одном из многочисленных в этой стране захолустных городишек и зарабатывал тем, что помогал разгружать стройматериалы на одной из новостроек на окраине. Я помогал рабочим, а в ответ они кормили меня или покупали выпивку, но самое главное – со мной делились новостями, со мной разговаривали. Я прожил так пару недель, всем называл себя как Терри Барвер – имя какого-то певца и фамилия диктора на радио, сложил их вместе, вроде звучало неплохо. Ночевать ходил в трейлерный парк к новому приятелю – Эду Брэнсу. Познакомился с ним в одной забегаловке, мы разговорились и подружились. Жена его давно умерла, есть двое сыновей, что пять лет назад продали их общий дом и выкупили крошечный ресторан. А сам Эд эти пять лет живет в своем доме на колесах и путешествует по стране, живя на пособие по инвалидности и деньги, что получает от сыновей.
Мне нравилось быть Терри Барвером, точнее именно с ним мне удалось завести пару-тройку неплохих друзей, и я хоть сколько-то просидел на одном месте. До этого я то и дело вляпывался в неприятности с незнакомцами и полицией. Я не всегда мог понять, чего от меня хотят, или что именно я делал не так, и далеко не всегда люди из толпы мне помогали. Меня несчетное количество раз пытались обдурить, обворовать, подсовывали фальшивые купюры, втягивали в драку. Весь этот месяц, что я пробыл на Земле, был сущим кошмаром и вот, наконец, я получил передышку, и мир вокруг меня, кажется, перестал так бешено вращаться.
Я просыпался, когда Эд ещё спал, одевался и уходил на стройку, бегал с мелкими поручениями, был на подхвате, когда нужно. Со мной делились хот-догами и пивом, а после работы покупали мне еду в супермаркете. Я гулял по душному пыльному городишке, прислушиваясь и присматриваясь к местной жизни, любовался жаркими закатами и восходами, слушал музыку в местном баре вместе с Эдом и его приятелями, и ночью возвращался вместе с Эдом в его потрепанный трейлер. Спал я на полу на старом матрасе, но всё лучше, чем под открытым небом.
Кажется, тот день был вторником, и на стройке было не продохнуть. Все сновали по своим делам, и на меня никто не обращал внимания. Я сидел в пластиковом кресле под зонтиком и вертел головой, следя за ребятами. Здесь было куда больше шума, чем на любой ярмарке, и куда больше пыли и мусора, чем на тех стройках, на которых работал я.
Прогресс в науке и технике людей, конечно, стоит всяческих похвал, но им до нас ещё далеко. Когда мы осознали, что способны завладевать чужими телами, мы сразу же нашли этому применение. Тела других существ стали нашими инструментами. Мы стали обустраивать благоприятную жизнь для тех или иных видов животных, в телах которых предпочитали существовать, необычайно быстро развиваясь во всех областях, необходимых нам для этих целей.
Я прислушивался к новостям по радио и читал вечерами газеты, сидя на пороге трейлера, а человеческая жизнь на Земле текла своим чередом. Я не мог поверить в то, что мы – тогхо – так и останемся немыми наблюдателями. Где-то сейчас они наверняка проворачивают свои планы, и уж точно не производят при этом столько шума, сколько тогда было от меня.
Я был твердо уверен, что меня ищут, что идут по пятам, как бы я ни старался запутать след. Я всё думал о Хотэре, где он сейчас, схватили ли его? Вспоминая его попытки обучения общению с людьми, сомневаюсь, что опознаю его вибрации в толпе людей на улице. Ещё чаще вспоминаю Огэдо; если отбросить ту малую вероятность его предательства, то у него не было ни шанса скрыться на челноке. Нам со стариканом удалось удрать, и наши жизни теперь вне опасности, пока мы осторожны, а вот его участь пугает меня до чертиков.
Пока я развалился на кресле в теньке, думая о своем, кто-то на строительных лесах наверху свистнул, окликнув меня по имени. Я тотчас поднялся с места и запрокинул голову, щурясь от солнца. Один из штукатуров, которого я отдаленно знал, попросил сходить для него за холодным напитком, его просьбу тут же поддержали ещё двое, и я, отсалютовав им, поторопился на склад к холодильникам. Из-за несносной жары холодильники к полудню оказались пусты, и когда я принес моим штукатурам теплую газировку, они лишь поморщили носы и сунули мне несколько помятых купюр, посылая в магазин на углу.
В магазине на углу холодильники тоже пустовали, и я поторопился дальше в город. Рабочие наверняка и в двух других поблизости уже побывали, теплой содовой и пива везде хватало, но меня ведь отправили за холодными напитками. Я поспешал по пыльной улице, любуясь серыми приземистыми домами, выцветшими вывесками и засохшими бурьянами на обочинах.
Как только я нашел три бутылки ледяного пива, я поторопился обратно, меня наверняка кто-нибудь уже искал и огорчился, когда не нашел на месте. Людей на улицах не было, палящее солнце всех загнало под крыши домов, а я размышлял, в теле какого из существ мне было бы комфортно работать на той стройке, уж точно не в этом, оно совершенно не предназначено для этого.
Впереди по улице одиноко брел человек в старой рабочей форме и с тощей сумкой за плечом. Я быстро шагал по противоположной стороне улицы с бумажным пакетом в руке, позвякивая бутылками, а сухонький мужичок медленно плелся, пряча макушку под старой соломенной шляпой. Когда мы поравнялись я что-то почувствовал, чьи-то незнакомые вибрации, и, видимо, не только я. Незнакомец на той стороне остановился и поднял голову, уставившись на меня. Я сообразил в чем дело лишь когда он сунул руку за пазуху. Я бросился бежать, бросив бутылки с пивом и мчался без оглядки через всю улицу, откуда шел. Подумать только, я встретил своего сородича не в толпе, а посреди пустой улицы! И это был не Хотэр, этого тогхо я не знал и знать не хотел, ведь он потянулся к оружию, там, за пазухой, у него наверняка было оружие. Любой мой сородич здесь, на Земле, скорее окажется патрульным, чем моим собратом по несчастью.
Я петлял по улицам, стараясь найти хоть кого – мне нужно было найти новое тело, нужно было вселиться хоть в кого-нибудь. В магазин заскочить нельзя – там повсюду камеры, а новая популярность мне сейчас ни к чему. Обежав весь район, я наткнулся на бродягу, свернувшегося клубком в тени магазина одежды. Я огляделся – жалюзи в соседних лавках задвинуты, а улица пуста. У меня не было времени на раздумья, и мой Терри Барвер подскочил к бродяге, рухнув перед ним на колени, а я перескочил в новое тело и тут же ограбил старое, оставив моего бедного Терри без кошелька и ботинок. Тем наблюдателям, которые случайно могли всё это видеть, будет что рассказать дома за ужином, а я направился прочь из города.
Помыться мне было негде, в грязной одежде и с той вонью, что от меня шла, надеяться на приобретение билета на автобус или попутку, мне не приходилось, и я отправился до городка Надежда Силевьи пешком. Я выбрал его потому, что он был ближе остальных, хотя и не надеялся обрести в нем покой, там меня в первую очередь будут искать, ведь он ближе всего, но я все равно хотел добраться туда быстрее моих сородичей и пересесть на другого человека.
Это тело было хуже всех предыдущих вместе взятых, должно быть, даже те тогхо, занявшие тела койеров, чувствовали себя в них лучше. Я несколько раз хотел бросить это тело и добираться до цели своим ходом, подумаешь маленькое голубое облачко решило прогуляться, на небе, видите ли, слишком жарко, вот я и спустилось на землю. Надеяться, что я встречусь с каким-либо животным в этой пыльной пустыне, мне не приходилось, как и на то, что вонючего бродягу в лохмотьях кто-нибудь подвезет.
Я шел и шел, брел и брел, благо запасся пищей и водой. Когда я был где-то на середине своего пути, старый фермер на ржавом, от крыши до самого днища, грузовике предложил меня подвезти, и я забрался в кузов. Я доехал с ним до самого городка, добрую сотню раз поблагодарил его, попрощался и пошел в город.
Дух и тело бывшего владельца были сломлены и мои тоже. Я присоединился к двум другим бродягам у старой католической церкви и просил милостыню. И мне давали. Я и сам того не ожидал, но пока я дремал в тени распахнутых дверей церкви, моя худая шляпа наполнялась деньгами, и я зарабатывал в разы больше чем, когда бегал по жаре, принося рабочим их инструменты и помогая приводить в порядок стройплощадку в конце рабочего дня.
Я слушал разговоры прихожан или читал книги, что покупал или находил на помойке, вечером, вместе с другими бездомными, я шел в приют, где кормили и даже можно было переночевать. Не могу сказать, что подобная жизнь мне нравилась, в этом теле было некомфортно, точно в колючем свитере на голое тело, но я рассудил, что менять одного бездомного на другого пустая затея, а облик бездомного я тогда счел вполне неприметным.
Хватало мне конфликтов и стычек как с другими бродягами, так и с обычными людьми, как бы ни пытался я их избежать. Я обращался со всеми сдержанно и вежливо, но некоторые люди находили причины для ссоры со мной на пустом месте. Так я впервые подрался у дверей церкви с другим бродягой, так как тот считал, что я занял его место, после недолгой драки, из которой я вышел победителем, я всё равно предпочел оставить это место.
Теперь я стоял в подземном переходе, бренча на купленной мною плохенькой гитаре. Меня раздражал тот факт, что мне – тогхо, дают милостыню, но ведь это не другие тогхо, так что, можно считать, что всё в порядке. Я стану и сильнее и богаче, просто дайте мне время освоиться, а пока я беру те деньги, что вы мне протягиваете, не просто так, а за музыку. Так я и остался здесь, в Надежде Силевьи, рассчитывая бежать только в случае видимой опасности. С гитарой я освоился довольно быстро, и с самого утра и до ночи играл те песни, что я запомнил, пока находился на Земле. Людям нравилось, и мою игру даже несколько раз похвалили, но проигрывая раз за разом одно и то же, как пластинка, я начал уставать сам от себя.
Я отточил мастерство в обращении своими пальцами и играл настолько хорошо, что некоторые подолгу задерживались около меня, слушая музыку. Иногда я импровизировал, но это даже мне самому не нравилось, что уж там говорить о моих слушателях. Я старался заучивать новые песни, скорее для себя, чем для кого-то ещё.
Я скучал по той музыке, что осталась дома – по моей коллекции записей любимых музыкантов. Один раз поздним воскресным вечером, когда людей в переходе было мало, я начал наигрывать одну из любимых мелодий, которой мне так не хватало здесь, на Земле. Конечно гитара не могла воспроизвести её как должно, но для меня это было не важно. Я сыграл сначала одну, а затем другую мелодию, пока не пришло время уходить с моего места в ночлежку. Я сыграл её и на следующий день, и играл ещё с десяток раз. Должно быть я сошел с ума, как и другие здешние бродяги – сижу на одном и том же людном месте уже три месяца подряд, а теперь ещё и песни играю, которые с головой выдают моё происхождение. Нет, не сошел, я… я просто устал трястись и оглядываться, возможно меня найдут, но я так легко им не сдамся. Я сбегу от любого преследователя, но бежать без остановок до конца своей жизни они меня не заставят. Иначе я точно с ума сойду.
И всё-таки меня обнаружили: на улице с обоих концов дороги появилось двое людей, когда я одной ночью возвращался в ночлежку. Я не заметил сигналов их вибраций, что исходят от тогхо постоянно, точно биение сердца у человека, но эти двое точно знали моё местонахождение и поджидали, позволив заметить себя лишь в самый последний момент. Это значит, что я той своей игрой на гитаре дал себя обнаружить, я чертов глупец, ни на что не годный, ты был не прав Огэдо – я легко могу всё испортить какой-то глупостью, я плохо старался, приятель. Мне тогда только и оставалось, что заскочить в люк и бежать по канализации сломя голову, сам не зная куда.
Так я и оказался здесь, на узкой бетонной дорожке, по которой можно двигаться по тоннелю, но двум людям на ней никак не разойтись, и я только и могу, что сидеть, поджав ноги, вжавшись в ледяную стену. Я прошел и проплыл с десяток тоннелей в поисках иного выхода наружу, но только сильнее заблудился. До некоторых лестниц, ведущих наверх, мне не дотянуться, а многие тоннели перекрыты решеткой.
Я уже пару суток не ел и продрог до костей. Огэдо бы смеялся, видя меня сейчас. Он бы сказал – «Ты дурень, Одэри. Оставь свою шкуру здесь и улетай наружу». Верно, ни решеткам, ни железным люкам меня не остановить, но я не могу бросить здесь этого человека, как ни бросил бы никакое другое существо, зная наверняка, что обрек его на погибель. Мой человек слишком ослаб. Я так надеялся, что канализация уведет меня подальше, возможно в другой район, но мне показалось, что я не прошел и трех кварталов, а сейчас моя самонадеянность заставляет страдать и меня и хозяина тела, и скорее всего будет стоить ему жизни.
Я собрался с силами и пошел обратно, рассчитывая, что смогу найти выход. У меня не было ни фонаря, ни зажигалки, но свет мне и не нужен был, единственный, принадлежащий лишь мне одному орган работал исправно, тот что и выдал меня сородичам. Я шел с закрытыми глазами, но вибрации, что я производил, отражались от стен и воды, от бетонной дорожки, так что я прекрасно видел куда шел.
Кажется, я целую вечность искал выход отсюда. Мне казалось, что я преодолел куда большее расстояние чем, когда удумал идти в соседний город пешком. Я вылез на углу улицы весь грязный и едва живой. Я шел куда-то, была ночь и фонари подсвечивали мне дорогу, я не мог точно сказать, который был час, но было поздно – улицы вокруг меня были пусты и безмолвны. Я увидел светящуюся вывеску супермаркета за углом и поволок к нему свои ноги. Сейчас меня не пугали камеры видеонаблюдения – я должен был вырваться из этого тела, а этому несчастному нужна помощь, и мы оба получим необходимое в том супермаркете.
Это было пыткой, худшее и представить себе трудно, я никогда ещё не чувствовал боли, не чувствовал усталости или недомогания, а тут всё разом свалилось на меня. Когда существо, в котором я жил, заболевало, я перебирался в другую шкуру, а больного отправлял в лечебницу. Мы – тогхо – гедонисты, мы гонимся за новыми ощущениями, но все они обязательно должны приносить только блаженство. Мы переселяемся в того, у кого превосходные вкусовые рецепторы и наслаждаемся приемом пищи, переселяемся в того, у кого самый тонкий слух и наслаждаемся музыкой. У кого хватает денег на весь спектр ощущений – на целый зоопарк, тот и считается богатым. У меня хватало денег на то, чтобы всех их содержать, но не всегда хватало денег на сами удовольствия. Как глупо, да?
Я всё шел и шел, и никак не мог пересечь эту огромную парковку, ноги еле держали наше тело. На парковке в этот час было только пять машин, они сгрудились у самого входа, точно щенки жались друг другу от холода. Я услышал голоса и увидел двух молодых людей, выходящих из супермаркета, они направились к своей машине, та радостно пикнула сигнализацией, и впрямь как щенок, довольный, что его забирают домой. Двое людей, судя по всему муж и жена, загружая покупки в багажник, начали ссорится. Я шел к ним, я был далеко, но шел, уверенный, что доберусь до них до того, как те уедут. А они и не торопились, и продолжали ругаться, вскоре я понял в чем проблема – забыли купить какое-то детское питание и никак не могли решить, кому за ним возвращаться. Меня они не замечали – слава Создателю, я шел к ним с подветренной стороны, а парочка была слишком занята своей руганью. Последние пятнадцать метров я полз на четвереньках – надеялся подобраться незамеченным из-за машин, стоявших между нами. Своим упрямством женщина убедила мужа вернуться в супермаркет, а сама, закрыв багажник, села на переднее сидение и уставилась в свой телефон.
Я подполз и заглянул в окно автомобиля – женщина меня не заметила, а на заднем сидении в детском кресле дремал ребенок. Нет... Безумная мысль, пробежала мурашками по коже, никогда раньше не думал я о том, чтобы забираться в ребенка, но это превосходная мысль, если подумать – мне больше не понадобиться самому заботится о себе, а родители этого создания сами обучат меня всему необходимому. Нет. Я и так испортил жизнь стольким людям, я не должен этого делать. Но соблазн был сильнее моей воли, и я рванул к своей добыче, проскользнув в тонкую щель двери.
Автор: @anna.rey