Наксалитское движение.
50 лет назад, в мае 1967 года, крестьяне деревни Наксалбари на севере индийского штата Западная Бенгалия самовольно поделили помещичью землю и оказали вооружённое сопротивление посланной против них полиции. Борьбу крестьян в Наксалбари и в других деревнях координировали прибывшие из Калькутты радикальные коммунисты, которых не устраивал курс официальной индийской компартии на спокойную оппозицию в парламенте.
Деревня Наксалбари дала имя всему наксалитскому движению - попытке коренным образом перестроить индийское общество, закончившейся полувековой партизанской войной в джунглях. Нужно рассказать об основных этапах наксалитского движения, для чего нам придётся вернуться даже не на пятьдесят, а на сто лет назад, чтобы понять, откуда пошли индийские коммунисты.
Коммунистическая партия Индии была образованна 17 октября 1920 года в городе Ташкенте. Об образовании партии объявили девять человек - Манабендра Рой и его жена Эвелин Трент, Абони Мукерджи и его жена Роза Фитингоф, Ахмед Хассан, Мохаммед Шафик Сидикки, Рафик Ахмед, Султан Ахмед Хан и Мандаям Ачарья. Шёл 1920 год, несколькими неделями ранее в Бухаре и в Хиве были провозглашены советские республики, через несколько дней Красная армия возьмёт Перекоп и завершит гражданскую войну в европейской России - в тот момент заявления ташкентской группы о руководстве огромным количеством подпольных организаций в Британской Индии и о надвигающейся революции не казались чем-то фантастическим. Если же учесть доходившие из Индии смутные известия о многотысячных антибританских демонстрациях, то картина становилась ещё более ясной: в Индии революционная ситуация (новости из Индии передавались через многочисленных посредников, поэтому про Ганди и "ненасильственное несотрудничество" понимали плохо), британцев вышибут оттуда со дня на день, а на следующем конгрессе Коминтерна будут присутствовать делегаты от Индийской советской республики.
В действительности же, "ташкентская группа" представляла только себя и небольшое число людей с бурной политической биографией и небольшим политическим влиянием, объединённую тем, что в 1920 году их занесло в Советскую Россию. Ранее эти люди принадлежали к самым разным политическим движениям, оппозиционных не только британскому правлению в Индии, но и курсу крупнейшей партии - Индийского национального конгресса.
В годы Первой мировой войны индийские радикалы попытались установить связи с Германией - в Берлине заседал "Комитет независимости Индии", а в Кабуле - группа, амбициозно называвшая себя "Временным правительством Индии". Индийские эмигранты пытались переправить в страну немецкое оружие и деньги, а на конец 1915 года наметили всеобщее восстание. О конспирации индийские подпольщики не слишком задумывались и весной 1915 года британцы перехватили груз оружия и разгромили революционные кружки в Бомбее и Калькутте.
Часть заговорщиков, сумевших не попасться британской полиции и благоразумно решивших повременить с возвращением на родину, оказалась через несколько лет в России. Наиболее заметной фигурой среди них был Манабендра Рой - в Москву он прибыл как делегат мексиканской (!) компартии, направленный на второй конгресс Коминтерна. Мексиканскую компартию Рой же и основал, а в Мексике оказался потому, что власти США решили выслать из страны доставлявшего слишком большие проблемы "анархиста". В США же Рой бежал из Индии через Китай и Японию после провала восстания 1915 года. Впрочем, по данным британских властей, в различных революционных группах он состоял с 1905 года, когда принимал участие в вооружённых экспроприациях. Рой стал достаточно известен в Советском Союзе начала 20-ых гг. (например, в честь него был назван советский диссидент Рой Медведев), познакомился с Лениным, а в 1922 году стал членом Исполкома Коминтерна. Похожие биографии были и у Ачарьи, и у Абони Мукерджи - революционные тайные общества, эмиграция, связи с Германией и т. д.
Другую группу, вошедшую в новообразованную компартию составляли эмигранты-мусульмане. Они попадали в Ташкент несколько более прямым путем - через Афганистан. "Временное правительство" в Кабуле приказало долго жить, джихад, объявленный османским султаном, провалился, а сами Османы стремительно теряли власть в Турции. Последнее обстоятельство породило среди индийских мусульман интересное движение "в защиту прав халифа" и за пересмотр условий Севрского мира. В Индии "халифатисты" проводили шумные митинги, временно объединилась с Ганди, но часть наиболее непримиримых бежала в Кабул, а оттуда - в советский Туркестан.
Итак, руководству Коминтерна предстояло создать коммунистическую партию из горстки политэмигрантов, их европейских и русских жён, мухаджиров-панисламистов, дезертиров из британских экспедиционных сил в Закаспийской области и просто случайно подвернувшихся индийцев с мутной биографией. Дело осложнялось тем, что реальную ситуацию в Индии на самом деле никто себе чётко не представлял.
Прежде чем вернуться из Ташкента в Дели, следует разобраться с судьбами коммунистов, обосновавшихся в Советском Союзе - тем более, что в нашем повествовании и в истории КПИ они больше никакой роли играть не будут. Некоторые из них надолго в компартии и не задержались - например, Манабендра Рой разошёлся во взглядах на индийскую революцию с Лениным, в конце 20-ых гг. примкнул к Бухарину, а в 1928 году навсегда покинул СССР. В Индии он отсидел в британской тюрьме, рассорился со всеми местными коммунистами, а в 1940-ые гг. стал идеологом "радикального гуманизма" - течения интересного, но совсем не массового. Его товарищ Ачарья покинул Россию ещё раньше, сотрудничал в эмигрантских изданиях русских анархистов, участвовал в создании Международной ассоциации трудящихся и стал первым (да и единственным известным) идейным индийским анархистом. Быстро растворились на азиатских просторах и мусульманские активисты компартии - особенно после того, как идеология "исламского социализма" была официально осуждена, а её автор, татарский коммунист Мирсаид Султан-Галиев - исключен из ВКП(б). Впрочем, судьба раскольников, покинувших СССР в 1920-ые гг. оказалась счастливой - в 1937 году Абони Мукерджи, Вирендранат Чатопадайя и несколько других индийских коммунистов были арестованы по обвинению в шпионаже и вскоре расстреляны.
В общем и целом, созданная в Ташкенте КПИ так и не начала нормально действовать - могло показаться, что идея индийского коммунизма растворилась как мираж в центральноазиатских песках. Однако, совершенно иного мнения по этому поводу придерживались англичане.
Несколько параноидальный стиль мышления всегда был характерен для британской колониальной администрации в Индии. В начале XIX века объектом паранойи выступал Наполеон, затем на этом месте прочно утвердились русские. Как известно каждому британцу, все действия России имели конечной целью исключительно завоевание Индии и разрушение колониальной империи. Наступил 1917 год, казаки Инд так и не перешли, а их место в качестве основной угрозы Индии прочно заняли большевики и Коминтерн.
Пара групп индийских коммунистов, пробравшихся из Ташкента в Индию через Афганистан и немедленно арестованных, довели британскую паранойю до степени болезненной. Кроме того, невиданная активизация антиколониального движения легко и непринуждённо объяснялась происками Коминтерна, а сами руководители Конгресса - законспирированными большевиками. Дело осложнялось тем, что у британцев в Индии не было политической полиции и с какого конца подступиться к делу они не знали. Поэтому, пока в начале 1920-ых гг. британцы искали по джунглям "большевистских партизан" (они там впервые найдутся через четверть века) в крупных городах появлялись первые марксистские кружки.
Индийский национальный конгресс был основан в 1885 году и с этого самого года в стране регулярно появлялись группы молодых людей, которым его политика казалась чересчур умеренной и примиренческой. В 1900-ые гг. такие люди читали Мадзини, а потом пытались бросать в англичан бомбы, в 1920-ые - читали Маркса и отправлялись просвещать рабочих.
С рабочим движением в Индии все обстояло непросто, а для коммунистов хорошо - на этом поле конкурентов у них просто не было. Никакого аналога социал-демократической партии в стране не существовало, ранним либеральным деятелям Конгресса мысль обратиться к какому-либо пролетариату в принципе не могла прийти в голову. В конце 1910-ых гг. Конгресс благодаря Ганди действительно стал массовой партией и мог бы создать собственные профсоюзы, но упустил время. Ганди и его сторонники не слишком приязненно относились к идее технического прогресса вообще, и к рабочим в частности. С их точки зрения, будущая Индия должна была представлять из себя федерацию самоуправляемых крестьянских общин. Заводы же исчезнут, а рабочие понемногу вернуться в крестьянское состояние после того, как возродятся загубленные колонизаторами ремёсла. В общем, "деревня окружит город", как выражался один китайский коммунист - пусть и в ненасильственном варианте.
Разумеется, большая часть конгрессистского руководства скептически относилась к идее о всеобщем возвращении в деревню, но развитие партийных профсоюзов эта идея замедлила. Первые профсоюзы в крупных городах организовывали члены Теософского общества. В результате, к концу 30-ых годов Конгресс с большим удивлением обнаружил что проигрывает рабочее движение коммунистам. Но пока вернёмся в 20-ые гг.
А в 1923 году в суде города Канпура слушалось дело о "большевистском заговоре в Индии". На скамье подсудимых оказались глава бомбейского марксистского кружка Шрипад Данге, вернувшийся из Москвы Шевкет Усмани, организатор первого рабочего союза в Мадрасе Сингаравеллу Четтийяр и другие интересные люди. Ничего серьёзного обвинение доказать не смогло, а обвиняемые вполне резонно обращали внимание суда на то, что в метрополии компартия действует совершенно свободно. В итоге, Данге и прочие получили небольшие сроки заключения, а узнавшие благодаря процессу друг о друге индийские марксисты из разных городов решили действительно основать компартию.
26 декабря 1925 года в том же Канпуре собралось 300 (по утверждению организаторов, британской полиции со страху привиделось 900) активистов коммунистических ячеек и околомарксистской Крестьянско-рабочей партии. Долго спорили, принимать ли "21 условие Коминтерна", поставили принять и считать себя индийской секцией III Интернационала. Таким образом, КПИ была основана по второму разу - "ташкентскую группу" постановили считать "заграничной делегацией".
Британские власти получили зримое доказательство существования "красной угрозы", а через некоторое время поняли и значимость "рабочего вопроса" - в апреле 1928 года в Бомбее забастовали 150 тысяч рабочих-текстильщиков. Руководил стачкой, продолжавшейся шесть месяцев, прокоммунистический "Союз фабричных рабочих красного флага". В поддержку Бомбея забастовали и десятки тысяч рабочих в Калькутте и Мадрасе. Администрация вице-короля решила предпринять ответные действия и устроить над коммунистами показательный процесс.
В начале 1929 года были арестованы Данге, Шевкет Усмани, Музаффар Ахмед, Пуран Джоши и другие руководители компартии и профсоюзов - всего 33 человека. Процесс по делу "о заговоре с целью лишить Его Величество законной власти в Британской Индии" решили проводить без присяжных и не в Бомбее или Калькутте, а в провинциальном Мируте. Доказательствами обвинения служила найденная при обысках подрывная литература (в том числе "История крестьянской войны в Германии" и "Критика Готской программы"), сотни привлечённых свидетелей подтверждали, что коммунисты проникали в профсоюзы, растлевали молодёжь и вообще вели себя неподобающим образом. Правда, с доказательствами прямых связей с Москвой было туго - из всех арестованных только Шевкету Усмани приходилось бывать в СССР.
Основной целью процесса (помимо оправдания запрета КПИ) была политическая изоляция коммунистов как "опасных бунтаре" и запугивание тех членов Конгресса, которые сочувствовали левым идеям. Но здесь расчёт британцев не оправдался - Конгресс вступился за арестованных в полную силу. Впоследствии, индийские коммунисты будут не слишком любить вспоминать о том, какую помощь им оказали "буржуазные силы". Конгрессистские депутаты подняли шум в законодательных собраниях, арестованных защищали лучшие индийские адвокаты, растянувшие процесс на четыре года, в Дели действовал Комитет защиты обвиняемых, возглавляемый Мотилалом Неру и его сыном Джавахарлалом, индийские газеты давали регулярные репортажи из суда, на встречу с арестованными приезжал Ганди, в защиту индийских коммунистов выступали Герберт Уэллс, Ромен Роллан и Эйнштейн...словом, англичане наверняка пожалели, что затеяли процесс. КПИ очень удачно воспользовалась внезапно образовавшейся популярностью, подсудимые в Мируте говорили уже не о "диктатуре пролетариата", а о "единстве всех сил против колониализма", напирая на то, что после запрета КПИ колониальные власти запретят и Конгресс.
В 1933 году процесс завершился, арестованные получили свои сроки, компартия была запрещена, но за эти четыре года она чрезвычайно окрепла - подпольные отделения КПИ возникали там, где раньше не было и легальных, усиливалось влияние коммунистов в профсоюзах, а отношения с Конгрессом стали вполне благожелательными, что соответствовало тогдашней коминтерновской концепции "единого фронта". Собственно, только после Мирута компартия действительно стала серьёзной политической силой.
Продолжение следует....