У нашей дочери нарушения моторного развития, каждые два месяца лежим в неврологии. И мой отец на этой теме скорешился с коллегой, у которой внук тоже лежал в неврологии. И теперь каждый раз, когда я что-то рассказываю, папа сразу же рассказывает про Федора. Говорю, что внучка на четвереньки встала - "а Федя у Натальи Анатольевны уже сел!". Рассказываю, что внучка села - "А Федя у Натальи Анатольевны уже начал ходить!". Ну бл, радуйся Феде тогда.
Главу Каменского района Пензенской области Александра Помогайбо избили 27 августа, когда он сделал очередное замечание по поводу благоустройства в частном секторе. Сейчас чиновник лежит в больнице с открытой черепно-мозговой травмой и переломом лопатки.
Нападавшим оказался 41-летний уроженец Таджикистана: он утверждает, что Помогайбо вымогал с него взятку.
Каменка находится в 70 км от областного центра. Она вытянулась вдоль железной дороги, которая была проложена еще до революции, благодаря стараниям местного барина Владимира Воейкова: тот служил комендантом Зимнего дворца в Петербурге и входил в ближайшую свиту Николая II. Он же наладил в своем имении производство минеральной воды и построил дворец, где намеревался лечить цесаревича Алексея от гемофилии (от дворца остались руины, а вот минералку по-прежнему производят и поставляют по всей России под брендом «Кувака»).
Усадьба, построенная для цесаревича Алексея. Фото: телеграм-канал Александра Помогайбо
Старая часть Каменки примостилась у высокого холма и представляет из себя в основном частный сектор. Некоторым улицам больше 100 лет, но асфальт туда до сих пор не добрался. Удобства — во дворе.
Новая часть Каменки, которая и сделала ее городом, раскинулась на равнине. Первые постройки появились здесь в годы Великой Отечественной войны: это были цеха двух крупных заводов, эвакуированных из Украины. Сначала выпускали мины, снаряды и авиационные бомбы. После Победы переключились на сеялки и картофелесажалки, которые поставлялись не только по Советскому Союзу, но и в 17 стран мира.
Жилые кварталы расходятся от завода как годовые кольца на дереве: «сталинки», «хрущевки» и «брежневки». На стенах домов, построенных в годы Холодной войны, до сих пор сохранилась нумерация бомбоубежищ, которая соседствует с объявлениями о продаже шуб.
Детские площадки в большинстве дворов стоят с тех же времен: прочный советский металл гниению не поддается.
А вот завод, который считался градообразующим предприятием, развалился еще в 90-е годы. Сейчас производство сеялок сохранилось всего лишь в нескольких цехах: от всех остальных построек остались только железобетонные скелеты, в бывшем здании заводоуправления работает районный филиал налоговой и супермаркет «Чижик».
Из крупных производственных предприятий остался только сахарный завод — он принадлежит французской компании. Как и земли вокруг города, которые сданы в аренду под выращивание сахарной свёклы.
Чтобы заработать на жизнь, многие уезжают в Москву — до нее 700 км или ночь на поезде. Счастье, если примут на стройку или в охрану — тогда можно жить в вагончике и не платить за аренду жилья.
За более высокими зарплатами в Москву также отправляются каменские врачи и учителя. Из-за нехватки специалистов скорая помощь едет на вызов полтора часа. Для того, чтобы записаться на прием к участковому терапевту, приходится ждать две недели. Очередь к профильному медицинскому специалисту — от трех недель.
За последние 30 лет численность населения сократилась на треть: с 46 до 32 тысяч человек. В основном остались пенсионеры и люди пожилого возраста.
Найти в Каменке зарплату на уровне 40-50 тыс. рублей — большая удача. Чаще всего получается 20-25 тысяч в месяц. Выбор скромный, вакансий почти нет.
Некоторые соглашаются работать на центральном рынке — стоят у лотка за 400-500 рублей в день. Деньги хоть и маленькие, но все равно — наличность. Плюс возможность продавать овощи, выращенные на своем огороде.
Мужчинам предлагают сходить на «СВО». При этом единовременные выплаты в Пензенской области — одни из самых низких по стране: при заключении контракта региональный бюджет дает всего 400 тысяч рублей, столько же — федеральный.
Для сравнения, в соседней Тамбовской области и Мордовии с учетом федеральных денег платят по 1,5 млн рублей, в Ульяновской — 2,5 млн, в Саратовской — сразу 3 млн.
В прошлом году в Каменке обновили мемориал бойцам, которые погибли в локальных конфликтах. Раньше это был небольшой обелиск с именами и фотографиями 20 жителей, не вернувшихся из Афганистана и Чечни. Теперь это огромная стена, на которую добавили еще 74 фотографии с погибшими на «СВО». Слева и справа оставили много свободного места — примерно еще на 150 имен.
Александр Помогайбо возглавляет районную администрацию с ноября 2021 года.
Ему 49 лет. Из них 13 он посвятил службе в армии — ушел в запас в 2007 году, в звании майора. После этого занимался торговлей, открыл обувной магазин.
Дружил с местными коммунистами и даже вступил в КПРФ.
Впервые попал в новостные ленты в сентябре 2019 года, когда работал наблюдателем на избирательном участке в центре Пензы. Помогайбо заявлял изданию «7×7. Горизонтальная Россия», что поймал на вбросе бюллетеней председательницу УИК Ольгу Сараскину.
«Вот так руку ее взял, говорю: „Стоять! Вы чего вброс делаете?!“» — рассказывал он журналистам. При этом Следственный Комитет в действиях председательницы УИК нарушений не обнаружил.
Назначение оппозиционного активиста на пост районного главы стало для местных чиновников шоком. Более того, оно сопровождалось задержанием начальника финансового управления Светланы Керенской, которая сама метила на должность главы и пыталась подкупить с этой целью вице-губернатора Сергея Федотова за взятку в три миллиона рублей (за что получила три с половиной года колонии общего режима).
Так по Каменке пошли слухи, будто Помогайбо является родственником губернатора Олега Мельниченко, который возглавил область в том же 2021 году. Однако эта версия ничем не подтверждается.
Источники сообщают, что после прихода во власть Помогайбо сильно изменился: стал более заносчивым и резким.
Более того — испортил отношения с местными коммунистами, с которыми раньше дружил. Об этом, например, говорит тот факт, что уже в первый год однопартийцы накатали на Помогайбо жалобу о запущенном состоянии сквера Победы, что находится за городским рынком и превращен в отхожее место.
В том же году коммунисты утверждали, что «потерявший берега глава администрации Каменского района создаёт препоны в работе нашему кандидату Альбине Кудряковой», которая владеет швейным ателье.
О жестком стиле управления чиновника свидетельствует и решение городского суда, вынесенное в феврале прошлого года: главу оштрафовали на 50 тысяч рублей за оскорбление подчиненного. Как следует из материалов дела, сразу после назначения на должность Помогайбо потребовал установить в администрации камеры видеонаблюдения.
«Сказал, что „здесь будет как у меня в магазине, я должен видеть с телефона что происходит у нас в здании“», — пояснял журналистам сотрудник организационного отдела администрации Владимир Хромов.
По словам Хромова, в июне 2023 года камеры пришлось отключить, поскольку вышестоящие ведомства из Пензы требовали установить запрет на удаленное видеонаблюдение в органах власти. Сразу после этого Помогайбо позвонил чиновнику и оскорбил его в нецензурной форме. А тот обиделся и написал заявление в прокуратуру.
Для обычных жителей Каменки правление Александра Помогайбо ассоциируется с белыми пластмассовыми вазонами, которые появились на улицах в огромных количествах.
— Для чего столько денег вбухано? — возмущается одна из жительниц. — Лучше бы отремонтировали крыши, которые текут. Или спилили аварийные тополя.
По словам женщины, этот год выдался дождливым, и петуньи в горшках хотя бы выросли. А вот в прошлом году была засуха, растения никто не поливал, и они просто засохли.
О том, что Александр Помогайбо лично переживал за судьбу засохших растений, свидетельствует видео, которое он записал для своих своих подчиненных и в жестких выражениях объяснил, как правильно ухаживать за цветами.
«Опять вы мне, бл.., загубите все цветы здесь, — говорит он. — Показываю для особо тупых, бл... Разгильдяи, су.., еб..., на х...».
Новость об избиении Александра Помогайбо появилась в федеральных лентах 27 августа — через пару часов после того, как все случилось.
Сам чиновник утверждает, что неоднократно делал замечания уроженцу Таджикистана, который владеет домом в нескольких шагах от железнодорожного вокзала и не убирает мусор с участка. В тот день Помогайбо снова увидел его, когда ехал домой на обед.
«Вышел, говорю: ну когда вот это все прекратится? Забором огородите большим, высоким, и к вам не будет претензий», — рассказал он изданию «Коммерсант».
По словам чиновника, в какой-то момент владелец участка достал монтировку из своей машины и ударил его несколько раз. Все происходило через дорогу от здания МРЭО ГИБДД, где всегда множество полицейских, которые выходят сверять данные регистрируемых автомобилей. Помогайбо сразу доставили в Пензу, где зафиксировали открытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга, перелом лопатки и многочисленные ушибы. Ему наложили 19 швов.
Родственники нападавшего утверждают, что глава района «кошмарил» их два последних года и вымогал 500 тысяч рублей, чтобы «никто не приходил с проверками». Также они заявили, что Помогайбо якобы называл их «чурками», «свиньями» и «поросятами». А последней каплей стало то, что чиновник во время спора ударил по щеке 14-летнего ребенка.
По словам местных жителей, на главу напал 41-летний Марат, который владеет ларьком шаурмы на автовокзале. Он приехал из Таджикистана 20 лет назад, сразу получил гражданство, воспитывает 10 детей. Сейчас находится под стражей. По данным «Коммерсанта», ранее у него были выявлены психические отклонения.
— Выгонять их всех к черту надо, — возмущаются люди. — Наглые, ходят по городу как хозяева. И дети их в школах командуют, наших ребятишек то и дело цепляют.
Дальше идет стандартный набор претензий к мигрантам: налоги не платят, в армии не служат, рожают детей и живут на пособия. Межнациональный конфликт в Каменке зреет медленно, но верно.
Самого Помогайбо народ, кстати, тоже не жалует. Соседи, рядом с которыми он живет, от комментариев воздерживаются: «Мы хорошего ничего не скажем, а про плохое — не будем», «Я с ним в армии служил, поэтому лучше промолчу», «Дурак и матерщинник».
Тем не менее, как водится на Руси, побитого всегда жалко. И обычные люди, которые только что говорили про дырявые крыши и обилие ненужных вазонов, начинают подыскивать поводы для похвалы. Они, кстати, есть: Каменка за последний год действительно преобразилась, здесь отремонтированы дороги на центральных улицах, преобразился центральный парк и несколько скверов, отменено строительство мойки и АЗС в жилом секторе.
Женщины во дворах вздыхают, обсуждая подробности жестокого нападения на главу.
— Слишком самонадеянный. Всегда ездил на разборки сам, — почтительно добавляет одна из них.
В слова уроженцев Таджикистана про то, что Помогайбо вымогал взятку, не верят: «Эти насочиняют — только слушай».
После того, как дискуссия о нападении закончена, начинают возмущаться по поводу очередного взлета цен на коммуналку: выросли счета за обслуживание и вывоз мусора.
— Гребут и гребут деньги, всё никак не нажрутся, — звучит во дворе.
Кажется, тут не любят ни главу района, ни таджиков. Но глава все-таки более «свой».
На самом деле при воровстве такими масштабами, создается целая схема, в которой есть "участники" и "козел отпущения". Люди,которые это мутят, назначают "козла", который соглашается со всеми выдвигаемыми условиями, в том числе берет на себя всю "вину" за воровство, грабежи, и тд. "Козел" получает % с того, что на него записано (недвига, деньги, банки и пр), тем самым обеспечивая себя и свое потомство, семью, на безбедное существование. % всегда хороший и выплачивается до тех пор, пока его не поймают и не посадят. Но времени на это может уйти до 40 лет. За это время он успевает сколотить свои бизнесы, получить деньги и перераспределить ресурсы на семью, а то и уйти в отставку, передав своей "пост".
И когда такого "козла" ловят и публично оповещают о награбленном, всегда стоит помнить, что он на самом деле не владеет всеми теми богатствами, которые перечисляются в СМИ и суде. Т.е его имя условно, а владеют этим всем остальные "люди из группы".
После того, как "козел" получает срок, его наказание максимально пытаются вывернуть в пользу "пребывания на воле". Т.е, домашний арест, невозможность выехать за пределы города (ну ахуеть страдать) и прочие такие штуки. Залоги за него вносят или другие участники схемы, или берут деньги с накопленных %.
Затем то, что перешло якобы государству, находит своего нового "владельца" - группы людей, где снова выбирается "козел". И так схема богатств и бабла крутится из поколения в поколение.
А обычному человеку кажется, вот нахуя ему столько всего надо было воровать? Куда он столько может потратить?
По сути, воровал не только он, а еще куча людей "из схемы", в которой все было оговорено заранее.
Единственная погрешность, которая может случиться в такой схеме - убрать "козла". Это когда тот, с кем договорились, пошел на попятную и решил, что все что на него записано, по закону его и требует больше доли или отказывается делить что-то. Тогда большие дяди предпочитают убрать такого "участника" группы.
Я чёт не врубаюсь, хули вы доебались то до Чистомена?
У человека хорошая позитивная повестка, мусор убирает, подаёт пример населению. Ну берет он донаты, бабки за рекламу, что, блядь, в этом такого?
Я в эту полемику особо не лез. Но блин, он на хорошем деле начал сначала пиарится, а это меня уже коробит, я считаю, что любые такие вещи должны быть не афишируемыми. Ну а донаты на этом схожи с ситуацией, когда в какой-нибудь электричке идут музыканты и поют популярные песни. Вроде это и не совсем попрошайки и хоть формально, но они ту мелочь отрабатывают и даже раз бросить им денежку как бы ничего такого. Но вот ездишь ты по маршруту постоянно и каждый раз видишь эти рожи клянчащие с тебя за одну-две песни бабки...
Вкину свои 5 копеек про "Вы нам подходите, но нет".
Искал как-то работу фотографом на постоянку, предметка.
Нашел хорошее предложение по ювелирке, зарплата хорошая, добираться удобно, график вообще огнище. Договорились о собеседовании, пообщались, тут же решили устроить мне тестовое задание. Принесли какие-то сережки, которые мне почему-то даже держать было страшно(потом узнал что их цена была в районе 3млн рублей), отвели в кабинет где сидело две девочки дизайнерши и был оборудован фотоуголок. Девочки мне показали фотографии которые для них делал прошлый фотограф... норм, но не фонтан. Детали смазаны, фон грязный, вырезать это все дело еще пол века потом девочкам, в общем так себе, но работать можно
Техника откровенно убогая, а то что там нахуеверчено было в виде отражателей, лайткуба и прочего заслуживало отдельной волны поноса в адрес прошлого фотографа. Ну да ладно, взял что было, перестроил как надо, сделал подсветку всех камушков, отдельно сделал так что фон отбивался светом почти сразу, что в итоге вырезать там ничего толком и не надо, почти готовый снимок. Все протер как смог, сделал пробные кадры - все отлично, камушки блестят так что даже яйца кота обзавидуются, показал менеджеру(управляющая или кто она там была, не помню уж) которая меня собеседовала, отдал кадры дизайнерам.
Менеджер была в восторге, обговорили что можно изменить в их "фотоуголке" и как все улучшить, пошли общаться с собственником всей этой фирмы, с ним тоже пообщались идеально, в основном на отвлеченные темы кто я, что я, чем занимался и увлекался, и договорились попить чай пообщаться вне контекста работы уже после того как выйду на следующей неделе на работу.
Через несколько дней звонок
- Здравствуйте, мы приняли решение что вы нам не подходите
- Ого, а как так? Мне казалось что все было идеально
- Да, все было и правда хорошо, и даже собственник вас сразу одобрил, но дизайнеры решили что ваши фотографии не подходят
- Интересно, а что именно их не устроило, можем проработать этот момент
- Они сказали что на сережках видны теперь все детали, в том числе все царапины и некоторые пылинки, и из-за этого им дольше обрабатывать
В голове крутилось лишь одно "они там совсем ебнулись? теперь мне надо работать хуже что бы взяли?". Сделал хорошо и даже лучше, но теперь дизайнерам не нравится убирать мелкие царапинки которые теперь видно как и все детали предмета. Вот так и делай хорошие детализированные кадры, вместо фигни, при том, что мне обработать эти кадры было дело 10и минут, а не как час они сидели с кадрами прошлого фотографа... дизайнеры
Мне тут кажется, что на гендерный срач если и тянет то с натяжкой. Проблема вот в этой долбанной фразе маркетологов:
"Для своего малыша вы хотите самое лучшее"
Возможно женщины на нее лучше ведутся.
Я же называю это синдром жизни "по-интернету"
Если открыть интернет на тему, скажем, здоровья то на каждый чих будет "обратитесь к доктору" (мин 1500+анализы и т.п.)
Это касается как взрослых детей так и животных. Это касается ремонтов, дач и еще наверное чего то...
Всегда есть то лучшее к которому нужно "стремиться"
Стремиться чтобы что? Где можно почитать про "разумную достаточность"?
С другой стороны тревожная, несчастливая мама у которой одна радость - ее ребенок и будет класть деньги на алтарь общества потребления
А если у нашей мамы инфантильный муж который по сути "второй ребенок" то будут это делать вдвоем...
А наш муж выбирая какую нибудь удочку тоже вполне может повестись на то что "чем дороже тем лучше" и так бесконечно.
Чем больше деньги, дети, животные или удочки и т.п. будут являться заменителями радости быть вдвоем или, скажем, просто ловить рыбу - так и будет.
UPD: а вот тоже самое но после обработки DS. Это пздц, ребята - что то мне неумолимо напомнило то как тут текстики выкладывают... выделения жирным бы снимали....
Мне кажется, корень проблемы не в гендерном споре, а в одной убойной фразе маркетологов: «Для своего малыша вы хотите самое лучшее».
Это не просто слоган — это крючок, который цепляется за базальные инстинкты: тревогу и чувство вины. Возможно, женщины на него ведутся чаще, потому что давление общества на матерей сильнее, но механизм универсален.
Я называю это «синдромом жизни по-интернету». Откройте любой форум или блог о здоровье, воспитании или ремонте — и вы увидите один и тот же pattern: на любой вопрос находится эксперт, который советует «не экономить» и купить решение подороже, посложнее и «понадёжнее». Чих у ребенка? Немедленно к платному врачу, МРТ и генетический анализ! Нужна коляска? Только эта модель, иначе прощай, здоровая спина!
Возникает вопрос: а где вообще «разумная достаточность»? Где та грань, за которой забота превращается в одержимость, а необходимость — в навязанную роскошь? Инструкции нет. Есть лишь бесконечная гонка за эфемерным «идеалом», который всегда на шаг впереди.
И вот здесь мы упираемся в главное. Всё это — симптомы не материальной, а экзистенциальной проблемы.
Тревожная, несчастливая мама, для которой ребенок — единственный источник смысла, будет нести деньги на алтарь общества потребления, пытаясь купить ему «счастье» и подтвердить свой статус «хорошей матери». Если рядом инфантильный муж, который сам по сути «второй ребенок», они будут делать это в два раза активнее, лишь бы заполнить внутреннюю пустоту.
Но то же самое происходит и по другую сторону: наш муж, выбирая удочку, тоже ведётся на миф о том, что «чем дороже — тем лучше улов и кайф». Парадокс в том, что сама рыбалка как процесс, единение с природой и тишина уходят на второй план, уступая место гонке за статусной вещью.
И это — главный вывод. Чем больше дети, деньги, животные или хобби становятся суррогатом радости, заменителем настоящей близости и совместного бытия, тем бесконечнее и бессмысленнее будет эта гонка. Пока мы не научимся быть счастливыми просто вместе, ловить рыбу, а не хвастаться удочкой, и играть с ребенком, а не выстраивать вокруг него золотую клетку из «самого лучшего» — так и будем бежать по этой карусели.
Начало: Крылья искупления
Часть пятая: Контакт
Михалыча Серёга увидел случайно, пролетая над парком. Старик сидел на лавочке, кормил голубей. Поседел весь, морщины как сетка, но спина прямая, выправка военная.
Капитан Михалыч — единственный человек в армии, который пытался сделать из Серёги человека. Гонял на плацу до седьмого пота, но и защищал от дедов. Учил не только Уставу, но и жизни. Предлагал остаться на контракт, сделать карьеру.
«У тебя мозги есть, Серый, — говорил. — Не зарывай их в дерьмо».
Серёга не послушал. Рванул после дембеля в родной город, к корешам, к блатной романтике. Дурак был.
Три дня он следил за Михалычем. Старик приходил каждое утро, в девять ноль-ноль. Военная точность. Садился на одну и ту же скамейку, доставал пакет с пшеном, сыпал на землю. Голуби слетались — обычные городские голуби, не из банды Серёги.
Михалыч разговаривал с ними:
— Ну что, братва пернатая, как жизнь? Тоже пенсию ждёте? Хех, у вас хоть без задержек...
Потом доставал газету, читал. Иногда подсаживались другие старики, трепались о политике, о ценах, о болячках.
На четвёртый день Серёга решился.
Он сел прямо перед Михалычем и начал клевать землю. Но не просто клевать — выбивать ритм. Три коротких удара. Пауза. Три длинных. Пауза. Три коротких.
Ти-ти-ти. Та-та-та. Ти-ти-ти.
SOS. Сигнал бедствия, которому их учили в армии.
Михалыч сначала не обратил внимания — читал газету. Серёга упорно повторял. Клюв уже болел от ударов об асфальт, но он долбил и долбил.
Ти-ти-ти. Та-та-та. Ти-ти-ти.
Старик опустил газету. Посмотрел на голубя с интересом:
— Ты чего, дружок? Есть хочешь?
Серёга замотал головой — насколько это возможно для голубя — и продолжил выстукивать. Теперь медленнее, чётче. Морзянка. Они проходили её на связи.
С. Е. Р. Ё. Г. А.
Каждая буква — мучение. Клюв не телеграфный ключ, тут нужна точность удара, а не нажатия. Серёга сбивался, начинал заново.
С — три точки. Е — одна точка. Р — точка-тире-точка.
Михалыч побледнел. Газета выпала из рук.
— Серёга? Серый? Но ты же... Мне сказали, тебя убили. Два года назад.
Серёга закивал головой — да, да, убили! И начал выстукивать дальше. Медленно, мучительно медленно. У — точка-точка-тире. Б — тире-точка-точка-точка. И — точка-точка. Л — точка-тире-точка-точка. И — снова две точки. —Убили, — прошептал Михалыч. — Господи Иисусе... И ты... ты теперь...
Серёга показал крылом на себя, потом снова начал долбить клювом. Нужно было рассказать всё. Но азбука Морзе не предназначена для клюва! Каждое тире — три удара подряд, от них уже кружилась голова.
Михалыч достал блокнот, карандаш: —Давай медленно, Серый. Я записывать буду. По буквам.
Час. Целый час Серёга выстукивал свою историю. Смерть от ножа. Пробуждение в теле голубя. Попытка создать птичью банду. Встреча с племянником. Раскаяние.
Клюв онемел. На кончике выступила кровь — стёр об асфальт. Но Серёга продолжал. Это был его единственный шанс. Единственная возможность поговорить с человеком, который мог его понять.
И. С. П. Р. А. В. И. Т. Ь.
П. О. М. О. Г. И.
Михалыч сидел, уставившись в блокнот. На листке — каракули, буквы, слова. История, в которую невозможно поверить.
— Серый, — голос старика дрогнул. — Серый, если это правда... Если Господь дал тебе второй шанс... Ты хочешь искупить?
Серёга закивал так яростно, что чуть не свалился со скамейки.
— Хорошо, — Михалыч вытер глаза — слёзы, что ли? — Хорошо, парень. Попробуем. У нас тут в районе беда...
И старик начал рассказывать. О новой банде отморозков. О наркоте возле школ. О том, как избили его соседа-пенсионера за двести рублей. О полиции, которая крышует. О собственном бессилии.
— Я пытался по старым связям... У меня в военкомате остались люди. Но без доказательств — никак. А эти твари осторожные, при чужих не светятся.
Серёга слушал и думал. Голуби могут попасть туда, куда человек не проникнет. Могут следить, не вызывая подозрений. Могут...
Он начал выстукивать план.
Часть шестая: Возрождение стаи
Собирать новую команду оказалось проще, чем Серёга думал. Голуби помнили его — того, кто добровольно отказался от власти. В птичьем мире это было невиданно. Вожаки дрались за территорию до последнего пера, а этот взял и ушёл. Легенда.
Первым вернулся Хромой. Просто прилетел и сел рядом на ветку. Не воркнул, не попросился — сел и всё. Серёга хотел прогнать, но посмотрел в глаза бывшему подручному и понял — парень не уйдёт. Преданность у него в крови.
— Уру-ру? — спросил Серёга. (Зачем вернулся?)
Хромой показал здоровой лапой на Серёгу, потом на себя, потом сложил крылья вместе. Ясно без слов — мы команда.
Второй вернулась Красивая. И сев рядом на ветку прижалась к нему. Серёга промолчал, ведь тут все было понятно без слов.
Но теперь Серёге нужны были не просто бойцы. Нужны были специалисты. Он облетал весь район, присматривался, проверял.
В старой голубятне на чердаке элитной высотки жил домашний голубь — породистый, с родословной. Хозяин умер год назад, наследники забили на птиц. Голубь одичал, но сохранил главное — память почтаря. Он помнил десятки адресов, мог найти дорогу в любую точку города. Серёга выманил его остатками сдобной булки и предложил работу. Почтарь — так его прозвали — согласился. Ему было скучно.
Возле оптики постоянно крутилась молодая самка с удивительно острым зрением. Она различала лица людей с расстояния в сотню метров — редкий дар для голубя. Могла опознать человека по походке, по одежде, даже по манере курить. Серёга проверил — показал ей фотографию в газете (Михалыч помог), потом попросил найти этого человека на улице. Нашла за двадцать минут. Глазастая стала четвёртым членом команды.
В парке аттракционов жил старый голубь с порванным крылом. Летал плохо, зато обладал невероятной памятью. Мог запомнить разговор, последовательность действий, расположение предметов. Воспроизводил звуки — не только воркование, но и обрывки человеческой речи, гудки машин, звонки телефонов. Профессор — Серёга сразу дал ему это имя — стал их живым диктофоном.
Михалыч тоже не сидел сложа руки. Приносил специальный корм с витаминами — чтобы птицы были сильными и выносливыми. Сделал схему района с помеченными адресами — где живут главари банды, где их точки, где схроны. Принёс фотографии — снимал издалека телефоном, делал вид, что фоткает архитектуру.
— Вот, смотри, — раскладывал снимки на скамейке. — Это Череп, главарь. Это его замы — Лысый и Косяк. Точки у школ, возле клубов. Менты крышуют — вот этот майор, вот этот капитан.
Серёга изучал лица, запоминал. Потом показывал своей команде — тыкал клювом в фото, потом в направление, где искать. Глазастая кивала — запомнила. Почтарь прокладывал маршруты. Профессор воспроизводил имена, чтобы не перепутать.
Первая разведка прошла идеально. Глазастая засекла Черепа возле ночного клуба, проследила до дома. Почтарь запомнил адрес, проложил оптимальный маршрут. Профессор просидел на дереве у открытого окна, записал в память обрывки телефонного разговора:
— Гру-гру... завтра... школа семь... гру... три кило... гру-гру... менты на мази...
Михалыч расшифровывал эти птичьи донесения, как военные сводки. Составлял график, отмечал закономерности. Через две недели у них была полная картина.
—Смотри, Серый, — старик чертил схему на земле прутиком. — По средам и пятницам доставка. Точки возле трёх школ, двух техникумов. Схрон в подвале заброшенной котельной. Бабло возят к Черепу домой, там сейф.
Серёга кивнул и выстукал клювом:
С. А. Б. О. Т. А. Ж.
— Саботаж? — Михалыч усмехнулся. — А что, план хороший. Сначала пусть понервничают.
Часть седьмая: Война
Первый удар нанесли в среду утром. Дилер — пацан лет восемнадцати с татухой на шее — стоял у школы номер три, ждал клиентов. Товар в пакетике из-под чипсов, в кармане балахона.
Серёга дал сигнал — три коротких воркования. Хромой нырнул сверху, выхватил пакет из кармана. Дилер охнул, полез за пакетом, но Хромой уже передал его Глазастой, та — Почтарю. Эстафета.
— Эй! Твою мать! — дилер прыгал, пытаясь поймать голубей.
Почтарь донёс пакет до ливнёвки и сбросил. Наркота уплыла в канализацию.
Второй удар — через час, у техникума. Там работали вдвоём. Пока Профессор изображал раненого (волочил крыло, жалобно стонал как человек), отвлекая дилеров, Серёга с Хромым растащили их сумку с товаром. Не всю — только пакетики. Разорвали клювами, рассыпали по ветру. Белый порошок смешался с уличной пылью.
К вечеру Череп был в бешенстве. Михалыч наблюдал из окна своей квартиры (вид на двор Черепа), как главарь орёт на подручных:
— Какие, блядь, голуби?! Вы что, ебанулись?! Голуби спиздили товар?!
На следующий день дилеры пытались отбиваться. Махали руками, кидали камни. Но попробуй попади в ожидающего атаки голубя камнем. А их было пятеро, и они атаковали с разных сторон.
Лысый, зам Черепа, додумался взять пневматику. Прицелился в Хромого. Серёга увидел это за долю секунды до выстрела. Рванул вниз, толкнул Хромого крылом. Пулька просвистела мимо, срезав несколько перьев.
Тогда Серёга решил — война.
Он собрал расширенное совещание. Кроме основной пятёрки, прилетели ещё десяток голубей. Не бойцы — обычные птицы, но готовые помочь. Серёга долго ворковал, объясняя план. Профессор переводил сложные моменты на более простой птичий язык.
Психологический террор начался на следующее утро.
Череп вышел из подъезда — на голову упал помёт. Вытер, сделал шаг — ещё порция. Посмотрел вверх — на карнизе сидели двадцать голубей и смотрели прямо на него.
— Пшли вон! — заорал Череп.
Голуби не шелохнулись.
Он сел в машину. На лобовом стекле — густой слой помёта, дворники размазывают, не справляются. Пока искал воду, чтобы промыть, голуби обгадили крышу, капот, зеркала.
Это продолжалось каждый день. Куда бы Череп ни пошёл — над ним кружила стая. В кафе, в магазине, в своём дворе. Голуби садились на его балкон и орали всю ночь. Будильник? Не нужен — в пять утра под окном начинался голубиный концерт.
Лысый не выдержал первым:
— Череп, это не нормально! Они нас пасут! Это какая-то мистика!
— Заткнись! — огрызнулся главарь, но в глазах мелькнул страх.
Косяк вообще уехал на дачу после того, как проснулся, а у него на подушке сидел Профессор и пристально смотрел в глаза.
Но для главного удара нужны были доказательства. И тут Михалыч достал козырь — старый цифровой фотоаппарат разведки с большой кнопкой.
— Смотри, Серый. Нажать можно клювом или лапой. Я проверял — работает.
Три дня Серёга тренировался. Прицелиться, нажать, не уронить камеру. Хромой страховал — ловил аппарат, если тот начинал падать.
В пятницу должна была пройти большая сделка. Крупная партия, солидные деньги. Лично Череп, майор из ментовки, поставщик из области.
Часть восьмая: Большая игра
Заброшенная котельная выглядела мрачно даже днём. Окна забиты досками, двери на замках. Но голубям двери не нужны. Есть вентиляция, выбитые стёкла под крышей, дыры в стенах.
Серёга разместил свою команду за час до сделки. Пять голубей, пять точек обзора. У каждого — маленькая камера на шее. Михалыч достал через знакомого майора из военной разведки. Крошечные, с датчиком движения. Удобнее той, с которой тренировался Серёга.
Глазастая заняла позицию под потолком, откуда был виден весь зал. Почтарь — у запасного выхода. Профессор — возле стола, где должна пройти передача денег. Хромой — у окна, следит за улицей. Серёга с главной камерой — в центре, координирует.
Первым пришёл майор. В гражданском, но Глазастая узнала — та же походка, те же часы на руке. Проверил помещение, говорит по телефону:
— Всё чисто. Давайте.
Череп с Лысым притащили две спортивные сумки. Поставили на стол, открыли — пачки денег. Профессор включил свою камеру, снимает крупный план.
Поставщик — толстый мужик с тремя подбородками — приехал на джипе. Его братки внесли три коробки. Череп вскрыл одну, достал пакет, проверил:
— Норм товар. Лысый, бабло.
Начался отсчёт денег. Майор стоял в стороне, курил. Ждал свою долю.
И тут Серёга увидел — ещё одна машина. Люди в масках, с оружием. Налёт? Конкуренты? Или...
Он дал сигнал — резкое воркование. Стая замерла, камеры продолжали снимать.
Дверь вышибли с одного удара. Ворвались люди в масках:
— Всем лежать! Полиция!
Но майор не лёг. Достал удостоверение:
— Спокойно, я свой. Майор Петров, УВД.
— Знаем, — ответил один из масок и надел на него наручники. — Вы задержаны по подозрению в организации наркоторговли.
Оказывается, Михалыч пробил-таки по своим каналам. Нашёл честного подполковника из области, передал первые доказательства — фотки, записи. Тот организовал операцию. А голуби сняли всё на видео — с пяти ракурсов, в отличном качестве.
Череп попытался бежать через окно. Серёга нырнул ему в лицо, вцепился когтями. Череп заорал, замахал руками, споткнулся об ящик, упал. Оперативники скрутили.
Когда всех увели, Серёга собрал камеры. Пять карт памяти с полной записью сделки. Михалыч передаст их следователю. Железные доказательства.
Часть девятая: После битвы
Суд был громким. Полгорода следило за процессом. Череп получил десятку, майор — восемь лет, остальные по мелочи. Главное — сеть разрушена.
Михалыч стал местным героем. Пенсионер, раскрывший наркомафию. Журналисты, телевидение, награда от мэра. Старик отнекивался:
— Да я просто заметил подозрительных типов. Повезло.
Только Серёга знал правду. И Михалыч. Они продолжали встречаться в парке каждое утро. Старик рассказывал новости, Серёга выстукивал ответы. Иногда просто сидели молча — два старых солдата, каждый со своей войной за плечами.
Васька окончил школу с золотой медалью, поступил на биофак. Стал изучать поведение птиц. Написал работу о социальной структуре городских голубей, заняв первое место на областной олимпиаде.
— Знаешь, дядь Миш, — сказал он как-то Михалычу (они подружились). — У голубей удивительная организация. Они способны на сложное планирование, взаимовыручку. Почти как люди.
— И даже лучше некоторых людей, — улыбнулся Михалыч, поглядывая на Серёгу.
Стая Серёги продолжала патрулировать район. Уже неофициально, по привычке. Замечали подозрительных типов — сообщали Михалычу особым воркованием. Тот звонил участковому (нового прислали, честного). Мелкие кражи, драки, попытки наркоторговли — всё это пресекалось на корню.
Город стал чище. Безопаснее. Люди перестали бояться выпускать детей во двор. Бабушки спокойно сидели на лавочках до темноты. И мало кто знал, что частично это заслуга странной стаи голубей, которые ведут себя слишком организованно для обычных птиц.
Серёга постарел. Для голубя он прожил невероятно долго — уже восьмой год. Перья потускнели, летать стало тяжело. Но он держался. У него была миссия. Искупление.
Эпилог: Последний полёт
Михалыч умер тихо, во сне. Серёга узнал об этом, когда старик не пришёл на утреннюю встречу. Полетел к его дому, увидел скорую, людей в чёрном.
На похороны пришёл весь город. И военные из военкомата, и новое руководство полиции, и простые люди. Васька произнёс речь:
— Михаил Петрович был настоящим офицером. Он воевал всю жизнь — сначала за Родину, потом за наш маленький город. И победил. Спасибо вам, товарищ капитан.
Серёга привёл всю стаю. Тридцать голубей, включая его и Красивой птенцов, сели на ограду кладбища. Люди удивлялись — птицы сидели строем, как на параде. А когда гроб опускали в могилу, взлетели все разом, сделали круг почёта над кладбищем. Военное прощание.
Васька подошёл к Серёге после похорон:
— Ты его друг, да? Он тебя кормил. Держись, голубь.
И погладил по голове. Серёга закрыл глаза. Вспомнил тот день, когда спас племянника от хулиганов. С него всё началось. Его перерождение. Не физическое — духовное.
Он прожил ещё год. Передавал опыт молодым, учил их защищать, а не нападать. Помогать, а не отбирать. Быть стаей, а не бандой.
В последний день своей жизни он сидел на той скамейке, где встречался с Михалычем. Солнце садилось, золотя деревья. Васька читал на лавочке напротив — уже аспирант, пишет диссертацию о коммуникации птиц.
Серёга закрыл глаза. Он устал. Но это была хорошая усталость. Усталость солдата после боя. Он сделал что мог. Искупил что сумел.
— Молодец, Серый, — почудился голос Михалыча. — Ты справился. Теперь отдыхай.
Серёга улыбнулся — насколько может улыбаться голубь. И отпустил. Просто отпустил всё — боль, вину, усталость.
Утром Васька нашёл его на скамейке. Маленькое тельце, укрытое опавшими листьями. В клюве — белое пёрышко, которого раньше не было. Чистое, почти светящееся.
Васька похоронил его в парке, под той липой, где любил сидеть Серёга. Поставил маленький камень, написал: «Храброму голубю от благодарных людей».
Стая продолжила его дело. Новый вожак — Хромой — помнил заветы учителя. Защищать слабых. Помогать людям. Быть достойными.
А в городе до сих пор рассказывают легенду о голубе-защитнике. Дети верят, старики усмехаются, учёные пожимают плечами. Но иногда, когда кто-то попадает в беду на улицах города, прилетают голуби. Много голубей. И помогают.
Потому что чудеса случаются. И второй шанс даётся не зря. Надо только суметь им воспользоваться. Как сумел бывший бандит Серёга Косой, ставший голубем и нашедший своё искупление в служении добру.
История закончилась. Но другие истории только начинаются. В каждом городе, в каждой стае, в каждой душе, ищущей свой путь к свету.
а может нужно желуди направлять на наши свинофермы и делать сало и его уже на украину продавать.
да ну на хер. это слушком сложно. 12 лет там жрут говно и нормально.
