Мы любили заброшки. Мертвый шаман. Первая часть.
Я обещал вам пару интересных историй о наших с Матвеем приключениях. Сегодня расскажу еще одну. Историю, которая, по всей видимости, повлияла на всю мою оставшуюся жизнь. А осталось ее совсем немного.
Сонечка — вот кто являлся главным катализатором Мотькиной активной деятельности. Все его походы в заброшки, старые шахты, дома - все это было лишь стремлением обратить на себя внимание этого кудрявого «эльфа». Ну, эльфом-то ее Матвей называл, а мне она всегда казалась обычной девчонкой. Сонечка была девушкой, как говорится, из приличной семьи, и жила в соседнем доме. Ее мама, Ида Львовна, была против дружбы с «этими архаровцами в камуфляжных штанах», то бишь с нами, а в детстве мы для нее были «беспризорники в грязных ботинках». И на порог квартиры Сони нас не пускали, хотя мы регулярно заходили за ней, звать во двор, поиграть.
С возрастом ботинки наши не становились чище, добавились еще и штаны, что вызывали презрение Сониной мамы своим цветом. У Сониного папы, Бориса Гердтовича, добавилось блестящей лысины, но не энтузиазма по поводу общения его дочери с сомнительным мальчиком, воспитанным матерью-одиночкой. Короче, другу моему не светило с Соней, уж очень неравным казалось положение семей. Но, Матвей был как зачарованный. Меня всегда аж выбешивало, как он, увидев своего «эльфа», блаженно и с придыханием тянул : « Соооня, привееет!» На что его эльфийка, тонкая, как резная статуэтка, твердо чеканила шаг мимо, только вздернув густую смоляную бровь.
Вот из-за «эльфа» все и случилось.
— О! О! Смотри! — Матвей тыкал пальцем в монитор. — Ты видел? Там все куда-то исчезли!
— Где? — да что ж за напасть-то. Опять поедем куда-нибудь, поди. — Кто исчез?
— Да вот, смотри. Деревня Растесс, все жители в одночасье исчезли. Осталась вся скотина, обеды - ужины на столе, куры - гуси. Сечешь? А жители куда-то испарились. И только на кладбище разрытые могилы нашли! А?
.̶ Моть, ну что несешь-то, они что, покойников с собой забрали? – мне хотелось долбануть товарищу по лбу. — Или восставшие мертвецы, кино обсмотрелся?
— Неее …Там колдуны в лесу жили, рядом. Пишут, что они на деревню обозлились и извели всех.
— Ты нормальный? Какие колдуны? Тут написано – в 1977 году! Коммунизм, материализм! Бред какой-то.
— Может и бред, но я знаю такую деревню. У нас, здесь, неподалеку. Мне дед рассказывал. Тут, в нашей области, была деревня Копчак, вогулы там жили. Уже обрусевшие, половина в церковь, что построили монахи, ходили. Язык почти забыли свой. Одевались, как пришедшие русcкие, мужчины вогульские перестали косы плести, стричься стали. Забыли они, что лесной дух Вурики их кормилец. Что бог реки Асики дает им рыбу. Перестали Най -экву почитать. Стали дары в церковь носить. Свечки ставить чужому богу. А потом еще и революция, прогресс, все в коммунисты подались, рыбхозяйство, артели охотничьи и старательские, и все такое. И вот сначала стали пропадать в лесу мужчины - охотники. Говорили, что лесная женщина Мисне уводит их в сердце тайги. Или менквы их убивают.
— Эээ...Что за менквы?
— Ну, снежные человеки. Это так их наши предки называли.
— А, это твои предки. Мои-то сюда только в середине двадцатого века переехали. Из Молдавии.
— Да и ладно, дальше слушай! Там потрясающая история! — Матвей растопырил пальцы и потряс руками перед моим носом. Я сосредоточился.
— Короче, в один прекрасный день, в деревню приехала автолавка, а никого нет. То есть, ждали-ждали… никто не идет. Ни за гречкой, ни за водкой. Консервы еще привезли, «кильку в томате» - тоже никто не идет. А на дворе восьмидесятые! Продавец автолавки - беспартийный, но водитель-то коммунист! Как это он не дознается, куда все товарищи подевались? Ну вот, спрыгнул он, значит, из кабины, и пошел по деревне. А там – никого. Как во двор не зайдет – двери нараспашку, все в домах на месте, посуда на столах, еда. Хлеб , маслом намазанный, на тарелочке лежит. Чай остывший. Коровы в стойлах мычат, куры по улицам бродят, гуси. Собаки на цепи надрываются во дворах. Миски пустые, даже вода кончилась.
— Да лааадно. – закатил я глаза. — Собак-то за что?
— Ну, так получилось. Дальше слушай. Дошел до крайнего в деревне дома водитель, видит, что на заборе у этого дома наброшены кучей сахи, шубы, что вогулы носили, всякие сарафаны женские, рубахи, а обувь у забора, внизу валяется, как-будто скинута в спешке. И женская, и мужская, и детская. Вроде как люди раздевались и бежали в лес, за околицу, голыми. Так вот решили тогда, что их Мисне заманила, а Вурике их в менквов превратил. — Матвей довольно откинулся на спинку стула и сделал многозначительное лицо.
— Ну? — не понял я. — Дальше-то че?
— А ниче! – торжествующе продолжил Мотька. — Этот водитель мой дед был!
— О, ну да, конечно. Поэтому мы должны собраться и тащиться в ебеня. Потому что твой дед рассказывал, как в деревне все стали йети?
— Дааа… Соня так удивится, когда расскажу, где были. — этот даун только что не слюну пустил. — Егор, давай съездим, это ж не далеко? Пробежимся там. Ну, что тебе стоит? Соберем рюкзаки, я у мамы дедову карту развозок возьму, там все маршруты. А?
И мы поехали.
До Красновишерска добрались за два часа, выехали первым автобусом. Дальше надо было доехать до поселка Бережье, что был ближним жилым пунктом на пути к месту, где была деревня Копчак. Я тащил рюкзак, палатку и металлоискатель, что занял на неделю у дядьки. Под честное слово «не прощелкать и шоб не украли». Дядька, конечно , извелся весь, как узнал куда мы едем, тоже с нами хотел. Но тетка моя – женщина с железной волей и тяжелой рукой - никуда горе-копателя не пустила, ибо копать надо на огороде, а не шляться черт знает где.
На вокзале нас встретила тихая пустота, лишь одинокий автомобиль с табличкой “ТАКСИ” припарковался неподалеку от здания. Мужчина лет пятидесяти стоял рядом, оперевшись локтем на крышу, и курил, поджидая своего клиента. Завидев, что мы приближаемся к нему, мужик дотянул сигаретку двумя короткими затяжками, и ловко метнул окурок в воздух. “Бычок” прочертил воздух и ударившись о землю в нескольких метрах от машины, рассыпался на сотню огоньков. Не знаю почему, но я запомнил этот момент.
“Драсте!” — пробасил таксист прокуренным голосом. Мы спросили сколько стоит добраться как можно ближе к деревне Копчак, и тут я увидел, как он, на долю секунды, поменялся в лице, а затем выдал: “Четыре пятьсот, довезу до Красного поворота и не дальше.” Торговаться мужчина отказался наотрез и узнав, что за такую цену мы, естественно, не поедем, немного расслабился, напоследок объяснив дорогу.
— Ты понял, что произошло? — спросил друг задумчиво.
— Ну… да. Таксист загнул цену, монополист хренов.
— Да нет же! Ты видел как он напрягся, стоило тебе произнести название деревни. Он специально сказал такой ценник, чтобы мы не согласились ехать. И как он потом обрадовался…
— А я думал, мне показалось.
— Значит мы выбрали правильное место. Погоди-ка…пора уже начинать!
— Что начинать? — недоуменно посмотрел я на друга. Он промолчал, скинул с себя рюкзак, полез в него. Копался минуты две, потом психанул и принялся вытаскивать из него все содержимое. Наконец он нашел то, что искал, достав экшн-камеру.
— Начинать снимать видос! — восторженно объявил Мотя.
— Горыныч, сделай умное лицо! — камера была включена и Мотька стал кривляться, разыгрывая из себя репортера. — Мы стоим на дороге, которая ведет к таинственной деревне, где все жители исчезли в один день, — вещал он, — и теперь мы, суровые сталкеры, раскроем вам тайну, куда же подевались люди!
— Да, да. Ты крут. Смотри только, мертвец тебе полжопы откусит, журналист хренов. — я состроил рожу на камеру, оскалив зубы.
— Чтоб ты понимал. Мы станем знаменитыми. — он пристегнул камеру к нагрудному ремню на рюкзаке и зашагал вперед.
Мы шли по проселочной дороге и ориентировались по GPS приложению в моем смартфоне. Все было хорошо, пока резко не пропала связь.
Последнее местоположение телефон показал в трех километрах от точки назначения.
“Лес кругом, не вижу ни намека на деревню. Или хотя бы, что раньше здесь была деревня.” — бурчал я, отгоняя мелких, крылатых монстров. Комары и мошки настырно жужжали, пытаясь отведать нашей плоти и крови, хоть мы и предусмотрительно надели “энцефалитки”, кисти рук остались открытыми — я уже чувствовал зуд от укусов. Матвею будто было побоку, он пер напролом, не замечая даже что я что-то говорю.
Чуть не прошли поворот на Копчак. Заросшая кустарником и березой старая бетонка почти не просматривалась с дороги. Помог едва видимый из-за кустов ржавый знак с осыпавшейся краской. Продираясь сквозь заросли, смотрели в основном себе под ноги, но тут краем глаза я заметил, что кое-где из зелени, в глубине леса, торчат железные пирамидки со звездами, покосившиеся кресты и странные столбы с небольшим “домиком” наверху.
— Моть, смотри, это кладбище что-ли?
— Где? О! Вижу. Пойдем посмотрим. — друг направил камеру вперед и полез в чащу, приминая высокую траву.
В общем-то, смотреть там было не на что. Все заросло подлеском. Памятники уже давно проржавели, фотографии на них выцвели, а буквы невозможно было разобрать. Только столбы, почерневшие от времени, растрескавшиеся, изъеденные жучками, стояли ровно. “Домик”, что покоился на столбах, был небольшим срубом из бревен, мне было видно только дно, никакого входа или лаза не виднелось. Черная избушка на курьих ножках. Странный памятник, решил я.
В это время Матвей снимал кладбище на камеру, что-то довольно бубня .
Тут на меня и накатило то самое чувство, которое не давало покоя лет с двенадцати. Я буквально все время чувствовал, как кто-то пристально смотрит за каждым моим шагом. Этот невидимый “кто-то” всегда был главным страхом моей жизни. Даже в туалете я сидел как на съемках фильма, мне казалось, что за мной непрерывно наблюдают. Потом эта дурь прошла, забылась.
— Пойдем уже, нечего тут делать, — я нервно заозирался в поисках друга. — Да и есть уже охота.
Мотя вынырнул откуда-то из кустов, радостно улыбаясь.
— Ты че, как это нечего! Смотри какие могилы офигенные, здесь шамана, наверное, похоронили. — он кивнул в сторону “избушки” на столбах. — Я еще поснимаю, и дальше пойдем.
Мне стало как-то тоскливо. Задрав голову, я смотрел на черный “домик”, оказавшийся последним пристанищем, и представлял, как там лежит истлевший мертвец , столетиями пялящийся пустыми глазницами в серые бревна.
— Так это что, гроб на сваях? Я думал, это типа памятники такие. — лучше бы не спрашивал.
Матвей пустился в объяснения, мол так местные раньше шаманов хоронили. Высоко, чтобы ближе к небу, ну и звери не достали. Когда гроб из бревен разваливался, потомки шамана перезахоранивали его еще раз, сделав новый сруб. А уж когда и тот сгнивал, то предавали тело земле. Между перезахоронениями могло пройти сто лет, и если потомки забывали про умершего шамана, то он мог о себе напомнить. Являться во снах и наяву. Наслать проклятие на нерадивых родичей за то, что вовремя не пришли. Место, где такая могила есть, всегда под защитой шамана, если он сильный, то лет триста еще будет здесь околачиваться.
— И чего ж он деревню не защитил? Слабак был? Или проспал? — я пнул один из столбов.— Пойдем давай, надоело уже.
Авторы: @FelixBeck, @MoranDzhurich,
Если вам понравился рассказ, не забывайте про плюсы и отзывы! А так же просим подписаться на нашу группу в ВК "Забытый богом округ". Там вы найдете все наши рассказы а еще атмосферные озвучки и музыкальное сопровождение. Подписаться на "ЗБО"