Однажды Андерс Линдеберг, шведский публицист, драматург, прозаик, любимец интеллигенции и прочая-прочая-прочая затеял опасную игру с сильным мира сего... и победил. Скажете — ну, бывает такое, повезло. Да в какой-то мере, подобное происходит, особенно в современном мире. Но, чтобы в XIX веке и настолько комично... В общем, слушайте.
Короче, Андерс вернулся домой в Швецию после войны с Россией в 1809 году и понял, что этому миру нужен ещё один писатель, а заводы не лошади, пусть постоят пока. Короче, он решил заняться писательством и журналистикой. И это у него получалось неплохо — его статьи и сочинения начали пользоваться популярностью, посыпались премии и награды и писателя отметили даже в верхах. Пользуясь случаем и популярностью он даже открыл газету под названием «Stockholms Posten». Ему назначал личную небольшую стипендию сам Шведский король Карл XIV Юхан (бывший Жан-Батист Жюль Бернадотт). Это, кстати, второе важное лицо нашей истории. Итак, король — бывший военачальник Наполеона, которому однажды предложили должность монарха Швеции. Такой простой паренёк, сын юриста из Гаскони (это для Франции, как для нас Кавказ), лично добившийся звания маршала Наполеона и даже трона отдельно взятой страны, подаренного ему Государственным советом. Нам сейчас важно, то что себя он любил называть, единственный республиканец на монаршем троне Европы. И вообще, тщательно выстраивал имидж исключительно просвещённого и прогрессивного правителя. Поэтому и заигрывал с журналистами, писателями и прочей интеллигенцией.
Но эти заигрывания начали трещать по швам, когда Линдеберг захотел «зайти» в драматургию и самолично поставить пьесу. На сцене Королевского театра уже однажды поставили его пьесу, Но он хотел большего. Линдберг решил зайти с козырей и вообще реформировать театральную систему Швеции. Перетряхнуть служителей рампы, «Долой рутину с оперных подмостков» и всё такое прочее. Первым шагом он решил основать свой театр с блек... в общем, вы знаете. Но основание театров в стране фрикаделек и Икея — это прерогатива исключительно короля и Карл XIV решил, что нефиг всяким писакам что-то там перетряхивать и реформировать. Он расценил это как посягательство на свою власть. Линдеберг настаивал, жаловался, что Королевский театр забирает кучу денег в свою пользу, что мол это не демократично. Король лениво слал его нахрен и в качестве последнего предупреждения лишил выплат. И вот тогда журналист объявил войну королю. Первым выстрелом с его стороны стал памфлет вышедший в марте 1834, в котором монарха обвиняли в злоупотреблении властью, просили показать фамильный шлем с рогами, тыкали носом о сомнительные методы получения трона, и кричали «доколе в наш век прогресса...». И вообще: «Сидящая в пруду баба, раздающая мечи направо и налево, не может служить основой государственного устройства». Король на выстрел обиделся, горская кровь его вскипела и он сгоряча обвинил журналиста в оскорблении величества. Это самодержец, конечно, не подумав, сделал.
Ведь таким поступком Карл Юхан загнал себя в глубокий тупик. Закон страны чётко оговаривал единственное и неотвратимое наказание за подобное — усекновение виновного на голову и никаких гвоздей. Вот только это вступало в конфликт с образом, который выстраивал для себя Карл Юхан. Он же монарх не простой и замшелый, а либеральный и передовой. И тут такая первобытная дикость — коллеги, может, и поймут, но будут посмеиваться, мол — ха, да он такой же, как и мы, просто прикидывался. Доконали эти плебеи, вот и бесится. Линдеберг подобный загон короля понял, принял и использовал на полную катушку. Он со всех доступных ему площадок завопил: «всё, чего я хотел — открыть театр. А теперь мне собираются отрубить голову. Ну что ж, раз я это заслужил, то, пожалуйста. Только не надо потом говорить о свободе и общечеловеческих ценностях». Газеты с его статьями и переизданные собрания сочинений сметали с полок, а король крутился как уж на сковородке. Вначале он просто хотел сделать вид, что пошутил и решил заменить казнь тремя годами заключения. Но, жалкий журналишка отказался и совершенно не спешил воспевать благодетеля.
И тюрьма, куда запихали Андерса
Наоборот, уже сидя в тюремной камере, Андерс требовал чёткого исполнения законов любимой страны и буквально жаждал проведения собственной казни, как он того заслужил своим поступком. Даже слёзно попросил назначить её на день своего рождения - 8 ноября! Чтобы символизм, да и родственникам не придётся на продукты тратиться в будущем. Тогда тюремщики, по личному распоряжению короля стали тихонько подталкивать его к побегу. Иногда забывали закрыть дверь в камеру, якобы случайно проговаривались о перерыве в работе охраны, намекали между делом, какие коридоры не будут патрулироваться, роняли ключи, рассказывали, как там на воле сейчас хорошо. Линдеберг продолжал сидеть в камере и изредка прикрывал дверь, потому что дуло. Король попытался его припугнуть и даже прислал людей, якобы для последнего приготовления к казни. Священник, гробовщик и всё такое. Но Андерс не купился, наоборот, даже как-то обрадовался происходящему. И Карл оказался в непростом положении. Чтобы выкрутиться, ему пришлось придумать праздник, якобы в честь 24-летия своего первого вхождения на шведскую землю (круглая дата, согласитесь, но ничего лучшего тогда не нашлось). В честь этого важного события он объявил амнистию, под которую «совершенно случайно» попадал и Андерс (кто? Нет, не знаем такого. Он там где-то в конце списка. Это же в честь юбилея. Двадцать четыре года, понимаете, всякие журналисты тут ни при чём). Ну а Андерс... отказался от этого щедрого предложения. Он продолжал слать письма во все инстанции и кричать о своём праве на казнь (всего лишь за желание открыть какой-то там театр) и важности соблюдения законов. Ведь где мы окажемся, если будем игнорировать эту важную составляющую общества? В пещерах с дубинами! Нет уж, обезглавливание, и только оно! Пат. Мы его выпустили, а журналист отказывается уходить. И что теперь делать? Король задумался.
Наверное, это выглядело как-то так
В общем, решение было найдено простое и гениальное. Во время очередной прогулки за воротами тюрьмы (была такая услуга в VIP-тюрьме, где сидел наш герой), конвой внезапно оставил Андерса и рысцой побежал назад к воротам замка. Створки за ними тут же закрылись и подоспевшего узника просто отказывались пускать обратно. Все входы перекрыты, на улице холодно, а наверху, кажется, притащили котёл с кипящей смолой. Узник постоял под воротами и понял, что его вроде как переиграли, да и тупить на морозе становится некомфортно. Ничего другого не оставалось, поэтому он плюнул и пошёл домой. Карл делает вид, что ничего не произошло, чиновники тоже игнорируют его запросы. После этих событий Андерс Линдеберг получил статус «лучше с ним не связываться» и даже наследник Карла — Оскар I соблюдал это негласное правило. Журналист со страниц своих памфлетов и статей буквально в открытую призывал к свержению монархии, но монархия просто старательно делала вид, что ничего не происходит. Театр Линдберг, кстати, всё-таки открыл. Правда, через два года он обанкротился, и здание выкупил Королевский Театр. Но это уже не так интересно. Просто очередное подтверждение, что талантливые в троллинге люди не всегда талантливы в драматургии.
И разные источники для интересующихся:
1.
Книга National Theatre in Northern and Eastern Europe, 1746-1900
2. Книга Political Repression in 19th Century Europe
3. Биография Андерса (шведский язык, юзайте гугло.переводчик)
4. Статья в Шведской Википедии.