Эти слова миллионы жителей бывшего Советского Союза запомнили надолго, подхватив их в конце 1980-х годов после одного из выступлений малоизвестного на тот момент юмориста.

Им был Михаил Евдокимов.

На протяжении полутора десятилетий он снискал себе славу народного любимца на юмористическом поприще и стал одним из самых известных артистов разговорного жанра.

В немалой степени этому содействовал и тот образ, в котором Евдокимов чаще всего представал перед публикой.

Это был образ эдакого человека из народа, своего в доску парня.

Ко всему прочему, в его монологах, звучавших со сцены, юмор нередко соседствовал с весьма серьезными нотками, касаясь проблем жизни российской глубинки.

И когда публика в зале надрывала животы, а потом вдруг замолкала, чтобы спустя минуту взорваться бурными аплодисментами, становилось ясно, что все это неспроста.

Михаил Евдокимов подался в политику.

Первые подобные намерения у него возникли еще в 1995 году, но реальные очертания его политическая карьера обрела лишь в 2004 году.

Тогда он заявил о своих притязаниях на пост губернатора Алтайского края на предстоящих в марте выборах.

К немалому удивлению «маститых» политиков и политтехнологов, юморист одержал нешуточную победу и стал губернатором.

Между тем над ним насмехались за «негубернаторскую» внешность; поминали и «морду красную», и бочку со спиртом из кинофильма «Не валяй дурака», где Евдокимов исполнял роль кузнеца Филимона.

Политикам и аналитикам никак не хотелось видеть в победе юмориста заслуг его предвыборной программы или пиар-кампании.

Они звучно обозвали его победу «синдромом Шварценеггера».

Проводилась недвусмысленная параллель со знаменитым американским актером и бодибилдером, который победил на выборах губернатора Калифорнии.

По сути, это умаляло достоинства Евдокимова как политика.

Вокруг него начались разного рода интриги и подсиживания.

Разношерстные политические силы, которые ранее на дух не переносили друг друга, внезапно сплотились – не для решения каких-то насущных общественно-политических или экономических проблем, а ради того, чтобы единым фронтом оказывать давление на губернатора.

Получалось, что едва ли не с самого начала губернаторства Михаила Евдокимова пытались заставить выйти из игры.

И чем дальше, тем сильнее было давление, оказываемое на него.

И там, где не удавалось насолить по-крупному, старались разными способами показать, что его не воспринимают всерьез.

Таким, например, было распоряжение начальника краевого управления внутренних дел снять сопровождение губернатора в поездках по краю.

С каждым месяцем положение лишь усугублялось.

Автокатастрофа 7 августа 2005 года, унесшая жизнь Михаила Евдокимова, решила главную на тот момент проблему его противников.

Они едва успевали прятать под масками соболезнований и скорби радость от того, что все произошло именно так.

Безусловно, смерть губернатора была выгодна многим.

Но стоит ли в таком случае быть уверенным, что авария не являлась случайной, а была частью плана по устранению Евдокимова?

В тот август губернатор большую часть времени стремился проводить за городом.

Он почти не появлялся в Барнауле (административном центре Алтайского края) и, соответственно, не наведывался в губернскую администрацию.

Он расположился и работал в своем доме в селе Верхнеобском, которое находится в двух сотнях километров от Барнаула.

По сути, оно стало для Евдокимова берлогой, где он прятался от всего того, что выводило его из равновесия.

Как говорят – есть где согреться, есть где укрыться.

Ведь постоянное стрессовое состояние от нахождения среди враждебно настроенных людей заметно давало о себе знать.

А в Верхнеобском среди родных и близких можно было хоть немного успокоиться.

Правда, заместителям приходилось гонять в село из Барнаула, чтобы подвезти или забрать очередные важные бумаги.

Именно из села Верхнеобского 7 августа 2005 года Михаил Евдокимов планировал выехать на два торжества, где он должен был присутствовать как официальное должностное лицо.

Первым в планах губернатора на тот день значилось посещение села Полковниково Косихинского района.

Там происходили торжества по случаю 70-летия Германа Титова – второго советского космонавта и второго человека в мире, совершившего орбитальный космический полет.

Титов был уроженцем тех мест, а в Полковниково в свое время оканчивал семилетнюю школу. Отказаться от участия в данном мероприятии губернатор не мог – не потому, что его обязывала сама должность, а потому, что он был патриотом родного края.

Не выказать дань уважения земляку, совершившему второй космический полет, выглядело бы для Евдокимова по меньшей мере неприлично.

Те же порывы местного патриотизма определили и вторую точку губернаторского маршрута на 7 августа 2005 года.

Из Полковниково он должен был направиться к памятной стеле, установленной на месте коммуны «Майское утро».

Именно там во время Великой Отечественной войны жил Герман Титов.

Однако коммуна стала известна благодаря имени Адриана Топорова.

Он занимался просвещением местных крестьян, организовывал публичные чтения художественной литературы.

Вполне возможно, что самого себя и свою деятельность на посту губернатора Михаил Евдокимов невольно сравнивал с деятельностью Топорова.

Однако попасть и в Полковниково, и к стеле губернатору так и не удалось.

Планы остались лишь планами.

По дороге в Полковниково случилось непоправимое…

Ранним утром того трагического дня водитель Иван Зуев направился на работу.

Он был предупрежден о планах губернатора и спешил прибыть к нему вовремя.

Зуев был немолодым человеком.

За его плечами был опыт, проверенный тридцатилетним профессиональным водительским стажем.

В 6.00 он уже не только находился в гараже краевой администрации, но и успел сесть за руль «Мерседеса-500».

На автомобиле красовался государственный номер, положенный губернатору Алтайского края: O100OO 22 RUS.

Отобрать его «за ненадобностью» противники Евдокимова не додумались.

Зуев выехал из гаража на улицы Барнаула, придерживаясь продуманного маршрута, который позволял прибыть в Верхнеобское достаточно оперативно.

Сначала он ехал по городу, стремясь быстрее попасть к мосту через Обь.

Переехав реку, водитель повернул губернаторский «Мерседес» на трассу М-52 «Чуйский тракт» и помчался на юго-восток в сторону Бийска.

А уже от Бийска до Верхнеобского было рукой подать.

Как уже было сказано ранее, расстояние от Барнаула до села составляет порядка двухсот километров.

При среднем скоростном режиме его можно преодолеть за два или два с половиной часа. Однако Иван Зуев прибыл к дому Евдокимова в 7.30.

Выходит, что на поездку он затратил всего полтора часа.

Несложные математические вычисления дают нам представление о средней скорости, с которой водитель вел «Мерседес», – где-то 133 километра в час.

Скорость, скажем прямо, не такая уж и маленькая.

Когда губернаторский «Мерседес» подкатил к назначенному месту, в доме царила суета. Евдокимов то ли проспал, то ли слишком торопился.

Первоначально планировалось, что на торжества он поедет не один, а со всей семьей.

Однако дочь Анна за день до торжеств уехала в Барнаул к подруге.

У нее она и осталась, видимо не желая проводить воскресный день на скучных, с точки зрения молодой девушки, мероприятиях.

Возможно, что это подогрело нервозность Михаила Евдокимова, которую он демонстрировал в то утро на каждом шагу.

Масло в огонь подлила и супруга Галина.

Она тоже попыталась проигнорировать поездку, о чем и заявила мужу.

Губернатор был в негодовании.

На работе у него куча противников, норовящих поставить палки в колеса, – а тут еще и семья «коников выкидывает»…

Стукнув кулаком по столу, Михаил настоял на том, чтобы жена ехала вместе с ним.

Он уже успел собраться, а она еще не была готова.

Дав ей небольшое количество времени, Евдокимов переговорил с охранником Александром Устиновым.

Именно последний доложил губернатору о том, что машина сопровождения снята по распоряжению милицейского начальства края.

Обычно идущий впереди губернаторского «Мерседеса» джип с охраной отменялся.

Увидев раздосадованное лицо губернатора, Устинов предложил организовать сопровождение своими силами.

Людей и машин в Верхнеобском для этого вполне хватало.

Однако Евдокимов дал понять, что его досада вызвана не тем, что его лишили машины сопровождения.

«Они не машины меня лишили, а опять показали, что я для них никто», – признался он и отказался от предложения организовать сопровождение самим.

Мотивировал он это тем, что едет в святые для настоящего сибиряка места, на народное торжество, и как-то неудобно появляться там с кучей вооруженных людей.

Жена Галина собиралась медленно.

Михаил позвал ее и пошел вместе с охранником к машине.

Женщина впопыхах выбежала из дома следом за ними.

Она не успевала обуться и бежала к «Мерседесу» в простых домашних тапочках, держа туфли в руках.

Обуваться пришлось уже внутри машины по ходу ее следования.

Как позже вспоминала Галина, муж во время поездки нервничал.

Это свидетельство дало повод любителям мистики говорить о том, что алтайский губернатор предчувствовал свою смерть.

Дескать, даже жену он заставил ехать, так как хотел погибнуть вместе с ней.

И в такую несусветную чушь многие готовы поверить!

Ну, волновался Евдокимов перед поездкой, и что с того?

Почему в любом волнении и нервозности нужно видеть сигналы, подаваемые злым роком?

Поведение Евдокимова тем утром вполне объяснимо и без фаталистических сказочек.

Михаил Евдокимов был человеком, обладавшим эмоциональной натурой.

Безусловно, и попытка жены отказаться от поездки, и сообщения о решении милицейского начальства вызвали в нем всплеск эмоций.

К тому же он мог переживать еще и из-за того, что опаздывал на торжество в Полковниково. Ведь опоздание давало повод противникам лишний раз говорить о несерьезности алтайского губернатора.

Живо представляются самодовольные лица оппонентов и насмешливые реплики: «Если он приехать вовремя не в состоянии, то каким образом у него получится навести порядок в крае?» 

В любом случае это было далеко не первое проявление нервозности со стороны Евдокимова.

Желание приехать без опоздания подталкивала губернатора к тому, чтобы просить водителя добавить скорости.

Для Зуева это не составляло никакой проблемы.

Он давил на газ, все больше и больше увеличивая скорость.

Охранник Устинов, ехавший в той же машине, пытался отговорить Евдокимова от скоростного передвижения, но тот не хотел его даже слушать.

Казалось, что пунктуальность для Михаила тогда стала самой настоящей идеей фикс.

Достоверно неизвестно, с какой именно скоростью мчался по Чуйскому тракту губернаторский «Мерседес», чтобы скорее добраться до села Полковниково.

Называются разные цифры – от 150 до 200 километров в час.

И одна, и вторая цифры потрясают.

Вспомните, на какой скорости бразильский гонщик Айртон Сенна врезался в бетонную стену – 220 километров в час.

А тут в скоростном режиме, близком к гоночному, по обыкновенной автомобильной дороге несется «Мерседес» высшего должностного лица Алтайского края…

Любое неожиданно возникшее на дороге препятствие грозило для него неминуемой катастрофой.

И вскоре такое препятствие нашлось.

Железнодорожный электрик Олег Щербинский ехал по Чуйскому тракту на своей «Тойоте Марино».

Скорости не превышал.

Вместе с ним в машине находилась его жена с ребенком, а также ее подруга, и тоже с ребенком. Заниматься лихачеством с таким пассажирским составом для него представлялось верхом глупости.

«Тише едешь – дальше будешь» – именно этой пословицей Олег руководствовался, находясь за рулем.

Оставалось около полусотни метров до поворота на село Плешково, куда и направлялась «Тойота».

Щербинский включил указатель левого поворота и стал поворачивать на Плешково.

В то же мгновение сзади раздался визг тормозов.

Электрик и все, кто находился в салоне «Тойоты», не успели понять происходящее, как мощным ударом в левую часть авто было отброшено на десяток метров вперед.

Машина, совершившая удар, промчалась рядом, но мимо дороги.

Она вылетела в кювет, а затем, немыслимым образом перелетая его, ударилась в противоположный склон.

От этого удара она подскочила вверх и тут же врезалась в придорожную березу.

Что же произошло?

Дело в том, что на трассе, недалеко от поворота на Плешково, есть пригорок.

Находясь по разные стороны от него, водители просто не в состоянии заметить друг друга.

Зуев, вероятно, на подъезде к пригорку сбросил скорость, но не так сильно, как это следовало бы сделать.

Она составляла около 170 километров в час.

Вскочив на пригорок, уже на переломе дороги водитель «Мерседеса» увидел перед собой перекресток и поворачивающую влево «Тойоту».

Реагировать следовало мгновенно.

Вариантов выбора было немного – обойти «Тойоту» слева или справа.

Сбрасывая скорость, Иван Зуев выехал на встречную полосу, чтобы объехать препятствие слева. Однако этот вариант не позволил избежать столкновения.

«Мерседес» ударил «Тойоту» по касательной и вылетел в кювет.

Перелетев кювет, он ударился в склон, отскочил вверх и ударился в дерево.

По сути, это было лобовое столкновение.

Подушки безопасности сработали и раскрылись, однако сразу же лопнули от соприкосновения с деталями кузова.

Экспертиза установила, что водитель Иван Зуев, охранник Александр Устинов и губернатор Михаил Евдокимов мгновенно погибли.

Галина осталась жива, получив тяжелые травмы.

На момент прибытия спасателей и медиков тело Евдокимова лежало на спинке переднего правого сиденья автомобиля лицом вниз.

Автомобиль был поврежден настолько, что передние двери заклинило.

Дежурный врач «Скорой помощи», прибывшая на место катастрофы, была вынуждена забираться в «Мерседес» через заднюю дверь, чтобы констатировать смерть губернатора, охранника и водителя.

Супруга губернатора сначала была доставлена в медицинский пункт зонального РОВД, а затем вертолетом – в одну из больниц Барнаула.

За расследование дела по факту гибели Михаила Евдокимова взялась прокуратура Алтайского края.

Уже с первых часов после прибытия оперативников на место трагедии заявлялось, что инцидент у поворота на Плешково не носил криминального характера.

Прокуратура делала упор на том, что речь идет о несчастном случае на дороге.

По сути, это и стало одной из главных версий для следствия и последующего суда, который проходил в закрытом режиме.

Как бы кому ни хотелось увидеть в гибели Евдокимова спланированную операцию по устранению, фактов для этого нет никаких.

А есть один простой ответ: губернаторский «Мерседес» двигался с огромным превышением скорости, и водитель Иван Зуев при возникновении на дороге преграды не сумел адекватно оценить обстановку.

Точнее, он выбрал тот вариант, который соответствовал инструкциям, а не реальной на тот момент дорожной ситуации.

Он выбрал обычное для водителя VIP-персон решение – обойти преграду слева, то есть с выездом на встречную полосу, в то время как между «Тойотой» и правой кромкой дороги был зазор не менее десяти метров.

«Мерседес» вполне мог пройти там, и ничего бы не произошло.

Но Зуев поступил иначе.

Главным обвиняемым в деле оказался электрик Олег Щербинский – водитель «Тойоты».

Ему вменялась в вину его невнимательность на дороге, усугубленная тем, что его автомобиль имел правостороннее управление.

Конечно, в переполненном праворульном автомобиле трудно оценить быстро меняющуюся обстановку по левую сторону от машины.

Правда, заметь Щербинский несущийся из-за пригорка «Мерседес», он вряд ли сумел что-либо изменить.

У него элементарно не хватило бы времени понять, в каком направлении движется «немец». Вероятность ошибиться была немалой.

Возможно, электрик смог бы резко вернуть свою машину на трассу и попытаться покинуть опасную зону, проехав на хорошей скорости несколько десятков метров на север.

Но и эта возможность была слишком призрачной.

По сути, Олег стал жертвой обстоятельств, спровоцированных водителем губернаторской машины.

На суде Щербинский лишь угрюмо отмалчивался или повторял словно молитву, что он «ничего не видел».

Судья отклонила ходатайства о проведении дополнительных экспертиз.

Олегу Щербинскому был вынесен приговор – четыре года поселения (так называемая «химия»). Однако такое решение суда вызвало неожиданно широкую акцию протеста владельцев автомобилей.

Вскоре к ней подключились и политические силы.

После рассмотрения кассационной жалобы водитель «Тойоты» был отпущен на волю прямо из зала суда, а дело о гибели Евдокимова объявили закрытым.