Зима 1855 года на Британских островах выдалась суровой.

Жители очень страдали от холода, и многие уже начинали роптать на Бога, считая, что он от них отвернулся. Из-за сильных морозов в садах трескались деревья, а в лесах хищники стали набрасываться на людей.

Появление необычных следов

Эта загадочная и жутковатая история началась 8 февраля 1855 года на юге Англии, в графстве Девоншир, на побережье залива Лайм. Солнечным морозным утром люди, вышедшие из домов городка Эксмут, что в устье реки Экс, впадающей в Лайм, увидели странные следы, четко выделявшиеся на свежевыпавшем снегу. Следы напоминали отпечатки маленьких копыт. Обитатели городка встревожились, некоторых охватила паника: они решили, что Господь действительно их покинул, и поэтому в гости к ним пожаловал сам дьявол.

Когда смятение несколько улеглось, наиболее уравновешенные и благоразумные обыватели стали рассматривать загадочные следы. По всеобщему мнению, их не могло оставить ни одно известное в этих краях животное, хотя, в принципе, следы были немного похожи на ослиные. Каждый из них имел длину 10 сантиметров, ширину — семь, а расстояние между двумя соседними отпечатками составляло 20 сантиметров. Но самое удивительное заключалось в том, что следы тянулись идеально прямой линией, и, следовательно, их могло оставить только существо, которое передвигалось… на двух ногах!

Имелась здесь и еще одна необъяснимая особенность: хотя выпавший накануне ночью снег был мягким и пушистым, каждый отпечаток копытца покрывала ледяная корочка, которая и придавала следам высокую четкость. Такие отпечатки могли появиться только в том случае, если копыта (или то, что оставило эти отпечатки) находились в толще снега очень короткое время и были при этом… горячими!

Странная и длинная прогулка

Когда люди решили проследить маршрут прогулки двуногого копытного, то столкнулись с еще одной загадкой. Ровная цепочка следов, ни на сантиметр не отклоняясь от прямой, пересекала заборы, взбиралась на крыши домов и скирды сена трехметровой высоты. В одном случае следы остались в подвешенном к крыше желобе для стока дождевой воды, в другом — на узком карнизе второго этажа дома. И во всех этих неправдоподобных ситуациях длина шага оставалась равной 20 сантиметрам.

Таким манером неведомое существо прошло через Эксмуг и устремилось на север, затем резко — под прямым углом — повернуло на запад, переправилось на другой берег через устье Экса шириной три километра, здесь снова резко повернуло на юг, достигло городка Тинмуг и оказалось на побережье покрытого льдом залива Лайм. Здесь следы обрывались. Но неутомимые следопыты обнаружили их на противоположном берегу. Снова попав на сушу, существо взяло курс на юго-запад и, миновав ряд деревень и поселков, пройдя по заснеженным полям и пастбищам, прибыло в Биктон, один из районов города Тотнес, где следы обрывались уже окончательно. Общая протяженность маршрута таинственного путешественника составила более 160 километров.

Версии следопытов

В одном из церковных приходов местный пастор, преподобный Дж. М. Мазгрейв, успокаивая взбудораженных прихожан, уверял их, что ничего особенного не произошло, что следы на снегу оставил сбежавший из зверинца… кенгуру. Вот только откуда у кенгуру взялись копыта и как ему удалось в морозную погоду пройти за одну ночь 160 километров, перемахивая при этом через заборы и взбираясь на крыши домов, святой отец объяснить не сумел. Местные умники предлагали и другие, не более убедительные объяснения. Говорили, что следы принадлежат хромому зайцу, жабе, выдре, огромной птице, прилетевшей с континента, и прочие нелепости в таком же роде.

С момента этого таинственного происшествия прошло почти 160 лет, но его загадка до сих Пор не раскрыта, и оно по-прежнему привлекает внимание ученых, журналистов и просто пытливых людей. Нередко они находят новые документы — письменные свидетельства очевидцев, старые газетные публикации, помогающие приблизиться к разгадке тайны и дающие повод предложить новые версии случившегося.

Один из важнейших таких документов — фрагменты книги «Загадки и заметки из Девона и Корнуолла», написанной дочерью пастора из местечка Доулиш Генриеттой Ферсдон и опубликованной на рубеже 50-60-х годов XIX века:

«Следы появились ночью. Поскольку мой отец был пастором, к нему пришли другие духовные лица из нашей англиканской епархии, и они все вместе стали рассуждать об этих необычных следах, которые можно было видеть по всему Доулишу. Следы имели форму небольшого копыта, внутри некоторых из них просматривались как бы отпечатки коготков… Я до сих пор помню, какими четкими были эти странные и какие-то зловещие следы, как много их было, и какой страх они вселили в мою душу. Я тогда подумала, что такие следы могли оставить огромные дикие кошки, и очень боялась, что прислуга забудет запереть на ночь все двери…»

Оно возвратилось?

Осенью 1957 года в журнале Тотопхм («Завтра») появилась статья исследователя паранормальных явлений Эрика Дингуолла под названием «Дьявол гуляет снова». В ней, в частности, приводился рассказ 26-летнего Колина Уилсона (впоследствии известного писателя) о том, как летом 1950 года на одном из пустынных морских пляжей Девоншира он увидел на гладкой и плотной поверхности влажного песка, утрамбованного морскими волнами, странные отпечатки, похожие на следы копыт. На вид отпечатки были совершенно свежими и очень четкими, «словно их вырезали бритвой или отштамповали каким-то остро заточенным инструментом». Расстояние между отпечатками составляло около 180 сантиметров, и они были значительно глубже тех, которые оставались в песке от босых ног Уилсона. А он весил более 80 килограммов. Странные следы шли от самой кромки воды, но обратных следов к воде не было. При этом создавалось впечатление, что они появились буквально за несколько минут до прихода Уилсона. Приди он на пляж чуть раньше, то, возможно, повстречался бы лицом к лицу с самим Девонширским дьяволом! Позднее Уилсон присоединился к числу исследователей этой загадки, и в 1988 году в Лондоне вышла его книга The Encyclopedia of Unsolved Mysteries («Энциклопедия неразгаданных тайн»), где в главе, посвященной Девонширскому дьяволу, автор пишет:

«Следы выглядели так, словно это существо чего-то искало. Оно плутало по задворкам домов и по крышам, и было похоже, что ему совершенно незнаком человеческий уклад жизни». А далее Уилсон сообщает нечто сенсационное:

Находка в Антарктике

«Один из корреспондентов газеты Illustrated London News («Лондонские иллюстрированные новости») приводит фрагмент из записей знаменитого британского полярного исследователя Джеймса Росса, датированный маем 1840 года. Когда корабли Росса стали на якорь возле одного из островов антарктического архипелага Кергелен, члены экспедиции с удивлением увидели на заснеженном берегу следы копыт.

Полярники пошли в ту сторону, куда вели следы, но вскоре достигли свободной от снега каменистой возвышенности, где следов уже не было видно. Появление в этих местах отпечатков копыт представлялось совершенно необъяснимым, поскольку никакие копытные животные на этих островах не водились».

Уже в наше время описанные выше события получили неожиданное и удивительное продолжение. Выяснилось, что один из членов экспедиции Росса, некий Кларк Перри, после увольнения из британского военно-морского флота поселился в графстве Девоншир, в уже упоминавшемся прибрежном городке Тинмуте, расположенном в 10 километрах юго-западнее Экс-мута. В 1980 году среди бумаг покойного Кларка обнаружился его дневник и дагерротип (старинная фотография), на котором был изображен сам Кларк, держащий в руке какой-то непонятный шарообразный предмет. Что касается дневника, то из регулярных и пространных записей моряка складывалась следующая картина событий.

Предмет, с которым сфотографирован Кларк, — это металлический шар, привезенный им с Кергелена. По утверждению Кларка, Джеймс Росс намеренно умолчал о том, что на острове, кроме необъяснимых следов на снегу, были обнаружены два странных металлических шара, причем один из них целый, а другой — разбитый на куски.

Более того, отпечатки копыт начинались как раз от обломков разбитого шара и вели от него по идеально прямой линии к каменистому холму. По мнению Кларка, найденные ими шары упали с неба, при этом он добавляет, что во время пребывания на острове его не покидало ощущение постоянного присутствия рядом с членами экспедиции какого-то невидимого соглядатая, не спускавшего с них глаз.

Судьба Кларка Перри

Когда корабли экспедиции взяли курс на остров Тасманию, оба загадочных шара — и целый, и разбитый — лежали в матросском сундучке Кларка Перри. Однако когда другие матросы узнали, какие сувениры везет Кларк с Кергелена, их охватил суеверный страх, и они стали уговаривать Перри выбросить шары за борт. Однако тот не послушался, и тогда его товарищи потребовали, чтобы Кларк вместе со своими шарами покинул корабль, как только они прибудут в Хобарт, главный город и порт Тасмании. На этот раз моряк подчинился большинству и через некоторое время нанялся матросом на другой попутный корабль, на котором осенью 1842 года благополучно прибыл в Англию. За время всего плавания Перри никому ни словом не обмолвился о том, что лежало в его вещах.

Кларк поселился в Тинмуте, нашел там себе работу на берегу, а сундучок с таинственными сувенирами спрятал в подвале дома, где они и хранились целых 13 лет до 3 февраля 1855 года. В тот злополучный вечер Перри возвратился домой в компании нескольких приятелей, и все они были крепко навеселе. Возлияния продолжались, и по «пьяному делу» Кларк проговорился собутыльникам о шарах. Те пожелали немедленно осмотреть заморскую диковинку. Все спустились в подвал, моряк извлек шары из сундучка. По единогласному мнению, невредимый шар необходимо было вскрыть. Все по очереди начали что есть силы дубасить по нему тяжелым молотком. После одного из ударов изнутри шара донесся скрежет, и на его поверхности появилась трещина. Кларк моментально протрезвел, выпроводил приятелей из дому и отправился спать.

Собираясь на следующее утро на работу, Перри увидел, что трещина на поверхности шара заметно увеличилась, и понял, что «сувенир» может в любую минуту расколоться. После этого, вопреки обыкновению, в течение нескольких дней моряк в дневник ничего не записывал. Затем, 7 февраля 1855 года, там появилась всего одна фраза — о том, что в этот день Кларку предстоит выбросить шары в море на пляже в Тинмуте, а затем отправиться в Эксмут и провести уик-энд у приятеля. Эта запись была последней.

У живущих и по сей день в Тинмуте родственников Кларка удалось выяснить, что он умер в ночь с 8 на 9 февраля 1855 года в Биктоне, то есть там, где окончилось 160-километровое путешествие Девонширского дьявола, начинавшееся на пляже в Эксмуте. Не означает ли это, что дьявол действительно что-то искал, как утверждает в своей книге Колин Уилсон? И искал он именно Кларка Перри с намерением убить его. Ведь моряк оказался единственным человеком, умершим в Девоншире той ночью.

Но почему и каким образом существо из шара убило человека, и что потом произошло с самим этим существом? Можно предположить, что ответ на первую часть вопроса состоит в том, что Девонширскому дьяволу нужно было избавиться от нежелательного свидетеля, приоткрывшего завесу тайны над попавшим к нему в руки необычным предметом.

Ответ на вторую часть содержит свидетельство о смерти, в котором написано, что Кларк Перри скончался от разрыва сердца, вызванного сильным душевным потрясением. Надо думать, это был ужас, охвативший Кларка, когда неведомый гость навестил его ночью. Для ответа на третью часть вопроса вернемся к случаю, происшедшему с Колином Уилсоном на пляже летом 1950 года. Возможно, что и в 1855, и в 1950 годах люди видели следы одного и того же существа, только за прошедшие 95 лет оно выросло и возмужало.

Новые свидетельства

В разное время в печати сообщалось о новом появлении следов таинственных двуногих копытных — на снегу или на песчаных пляжах — не только в Девоншире и на Кергелене: в Шотландии зимой 1839–1840 годов (газета Times от 13 марта 1840 года), в Польше в 1855 году (газета Illustrated London News от 17 марта 1885 года), в Бельгии в 1945 году (журнал Doubt № 20 за 1945 год), в Бразилии в 1954 году (книга Бернарда Хувельманса «По следам невиданных животных»).

Нелепо предполагать, что абсолютно все эти сообщения — вымысел, значит, «в этом что-то есть», и это «что-то» — еще одна загадка, которую преподносит Земля (или космос?) просвещенному и технически подкованному человечеству XXI века.

«Золотая серия» библиотечки газеты «Тайны XX века», «Мистика: Загадочное и необъяснимое», 2011г.

Однажды скучной субботней ночью, когда мы были юны и чувствовали себя неуязвимыми, мы с друзьями решили поиграть в “Лестницу”. Все просто: для этого нужна черная лестница и как минимум три человека. Чтобы выиграть, нужно спуститься со всех пяти лестниц. Есть только 4 правила:

Правило №1: Начав играть, ты не можешь уйти.

Правило №2: Спускаться нужно задом наперед.

Правило №3: Пока находишься на лестнице, нельзя ни с кем разговаривать.

Правило №4: Пока идешь по лестнице, ни за что не отпускай руку товарища.

Так просто, правда? Мы тоже так думали. Поиграть нас уговорила моя лучшая подруга Марго. Предоставленные самим себе, Джонатан и я с удовольствием провели бы перед телевизором все лето, вплоть до начала ознакомительных занятий в колледже. Как и подметила Марго:

– Вы бы снова смотрели те же скучные шоу, играли в те же скучные настольные игры и сплетничали о тех же скучных людях!

Марго была из тех людей, о ком обычно говорят “далеко пойдет”. Она распланировала всю свою жизнь, начиная с колледжа и заканчивая достижениями в карьере через десять лет. Честно говоря, она была настоящим стихийным бедствием. Например, когда нам было по двенадцать лет и мы все еще наивно верили в Санта Клауса, Пасхального кролика и Зубную фею, наши родители повели нас в торговый центр к Санте. Марго 15 минут подряд спорила с Сантой о том, почему списки хороших и непослушных были несправедливыми и не учитывали нюансы. Окончательно сраженный, в конце концов он сказал ей, что примет во внимание ее аргументы и создаст Нейтральный список.

Мы с Марго были лучшими подругами почти всю жизнь. Кто-нибудь посторонний мог бы сказать, что у нас слишком мало общего. Марго была потрясающей, пылкой и искренней. Она взяла столько предметов на углубленное изучение, что поставила новый рекорд в нашей школе. Она всегда точно знала, чего хочет и как этого добиться. По сравнению в с ней, я брела по жизни как амеба. Рядом с Марго, я была такой невзрачной, что люди иногда забывали о моем существовании.

Мои родители смотрели на нас и озадаченно качали головами.

– Ладно, говорят, противоположности притягиваются, – тихо сказал папа однажды.

В конце концов, какая разница, что думают другие люди. Наша дружба держалась на прочном фундаменте – любви ко всяким ужасам и паранормальному. Мы обменивались страшилками поздно ночью вместо сна, постоянно смотрели новые фильмы ужасов и телешоу, а в перерывах между уроками переписывались о паранормальном на форумах. Вместо того, чтобы конфликтовать, мы существовали в идеальном балансе.

Я никогда не думала, что кто-то может нас разлучить. И тут на сцену выходит Джонатан.

Он перевелся к нам в школу в начале последнего года, когда большинство дружеских отношений уже пережили бесчисленные подростковые ссоры и были достаточно крепкими. Все обратили на него внимание, потому что Джонатан был высок, темноволос и красив. Но он казался высокомерным и отчужденным. Вместо того, чтобы сблизиться с кем-нибудь, он держался особняком и весь обед читал книги. Однажды мы случайно врезались друг в друга, и его книги разлетелись по сторонам. Стивен Кинг, Пол Трамбле, Стивен Грэм Джонс и Сильвия Морено-Гарсия... Помогая собирать их, я спросила, какая книга Стивена Кинга у него самая любимая. Так мы стали друзьями. Оказалось, он вовсе не высокомерный, а просто невероятно застенчивый.

Он был потерянным кусочком пазла, который дополнил нашу с Марго дружбу. Его черный юмор и сухие шутки вписались идеально. И естественно, он по уши влюбился в Марго. Откуда я знаю? Потому что она убийственно красивая. У нее длинные черные волосы, которые она носит во французской косе, и темно-серые глаза. Я видела, как загорелось его лицо и какие взгляды он бросал в ее сторону.

Голос Джонатана вырвал меня из моих мыслей.

– Мы действительно собираемся это сделать? Я планировал валяться на диване весь день.

Он провел рукой по своим темным кудрям и одарил нас кривой улыбкой, от которой у меня внутри все перевернулось.

Марго повела нас в кладовку ее огромного дома. Полки гнулись под весом консервов и банок, круп и макарон, и других продуктов, сложенных до самого потолка. Если бы вдруг случилось землетрясение, человека, зазевавшегося в этой кладовке заживо погребло бы под всей этой едой.

– Конечно, собираемся, – сказала Марго. Затем она смягчилась и жалобно поглядела на нас. – Ребята, я хочу приключений. Вы же знаете моих родителей. Будь их воля, они завернули бы меня в пупырчатую пленку и заперли в сейф.

К сожалению, она была права. Мистер и Миссис Оден яростно защищали дочь. Мы подозревали, что они так себя ведут из-за смерти ее сестры. Марианна утонула в бассейне, пока мистер Оден был на совещании. Когда ее нашли, было уже слишком поздно. Марго тогда было только три, а Марианне пять, так что Марго почти ничего о ней не помнит. Иногда я подозревала, что подруга так сильно старается быть во всем лучшей, потому что хочет компенсировать тот факт, что ее сестра никогда не сможет ничего добиться. Она жила две жизни: ту, которую хотела сама, и ту, которую могла бы вести ее сестра.

– Я знаю, что это глупо. Но все, кто празднуют выпускной, собираются в поход или путешествие заграницу. А мои родители разрешают мне только сидеть на диване. Я даже не могу пойти на вечеринку у бассейна! – Она сделала глубокий вдох, на глазах заблестели слезы. – Я хочу сделать это. И для меня так много значит, чтобы мы сделали это вместе. Даже если ничего не случится… не знаю. Неужели вам даже немного не любопытно?

– Да, конечно, я с тобой, – сказала я и обняла ее. Джонатан присоединился к нам, так что несколько секунд мы стояли в объятиях друг друга.

По правде говоря, мне было интересно поиграть в “Лестницу”. Первое упоминание о ней я встретила еще в конце 2000-х. Тот пост удалили, но мы с Марго успели согласиться, что это звучит интригующе. Несколько других постов на наших любимых паранормальных форумах подробно описывали опыт пользователей с игрой.

Согласно этим постам, каждая из пяти лестниц состоит из ста ступеней. Пользователи советовали считать шаги, чтобы быть уверенным, что ты на правильной лестнице, потому что иногда игра пытается тебя запутать. Кроме того, у всех лестниц свой цвет. Первая всегда черная. Остальные лестницы могут быть красными, серыми, синими и белыми, в любом порядке. Предполагается, что каждая лестница отправляет тебя в другое измерение. Странно, но ни в одном посте не говорилось, что будет, когда спустишься по первой лестнице. Но все были согласны с одной вещью: нужно взять с собой фонарики, еду и воду. Итак, мы были в кладовке.

Вы, вероятно, задаетесь вопросом, почему мы отнеслись к игре так серьезно. Как я уже говорила, мы с Марго любили страшилки. Вместе мы перепробовали почти все страшные штуки, о которых прочли в Интернете. Мы пробирались в заброшенные приюты, залезали в дома с привидениями и проводили ночи на кладбищах. Но нашей “специальностью”, которой мы уделяли все свободное время, была игра в сверхъестественные игры. Мы играли в “Лифт”, “Легкий, как перышко”, “Цудзи Ура”, “Угол”, “Дарума-сан” и другие. И мы никогда раньше не играли в “Лестницу”, потому что нас было только двое.

За последние несколько лет, пока мы баловались этими играми, моя вера в паранормальное угасла до бледной имитации, как огонь медленно превращается в тлеющие угли. С нами никогда ничего не случалось, ни разу. Я также не была уверена, что Марго все еще в это верит. Тем не менее, это было веселым хобби. Джонатан в первый раз собирался заняться чем-то подобным. Последний год был слишком тяжелым для нас с Марго, чтобы заниматься нашими обычными шалостями. Подготовка к экзаменам, затем сами экзамены, поступление в колледж, подготовка к возвращению домой и освященная веками традиция старшекурсников разыгрывать младших отняли все наше свободное время.

Я старалась не думать о том, что Марго и Джонатан будут вместе учиться в Стэнфорде, Марго поступила на экономический факультет, а Джонатан – на биологический. Марго хотела поступать в Йель, пока родители не собрались переезжать в Нью-Хэвен вместе с ней. Между тем, единственное место, куда могли принять меня, был наш местный государственный колледж. Не поймите меня неправильно, я не против государственного колледжа… я против этого колледжа. Каждый в нашей школе, я имею в виду, действительно каждый, шутил, какое это дно. Я еще не сказала друзьям, куда иду. Разочарования на лицах родителей достаточно.

– Если мы решили, давайте начинать, – сказала я. – Может, мы успеем закончить до начала нового корейского шоу, о котором все говорят, на Нетфликсе.

– Хорошо, – сказала Марго. Одной ногой она подтолкнула большой черный рюкзак с припасами Джонатану, который поднял его так легко, как будто тот ничего не весил. – Тогда пойдем на лестницу в подвал.

Несколько лет назад кто-то расплескал черную краску по всей лестнице в подвал. Ладно, признаюсь, этим кем-то были мы с Марго, когда узнали, что для игры нужна черная лестница. Родители Марго были в ярости.

Мы стояли на лестнице, глядя вниз в темноту. Лично мне не нравилась темнота. И подвалы всегда казались мне жуткими. Я знала, что это детский страх, который обычно перерастают, но мне не помогло. И я чувствовала себя глупо из-за того, что держу ночник у себя в комнате.

– Отлично, – сказала Марго, – сейчас или никогда.

Она протянула мне руку.

– Подождите, – сказал Джонатан, внезапно посерьезнев, – если эта игра реальна, я должен спуститься первым. Перед вами, девочки.

Только я собиралась сказать Джонатану, что игра, скорее всего, нереальна, как увидела надежду на лице Марго. Это выражение лица дало мне ответ на вопрос, верит Марго в паранормальное или нет. В отличие от меня, ей было что терять, если сверхъестественных сил не существует.

Почему четверо из десяти американцев верят в существование сверхъестественных вещей? Потому что они существуют. Или, может быть, потому, что у всех нас есть когнитивные предубеждения: шаблонность, парейдолия (форма апофении) и предубеждения. Другими словами, мы устанавливаем связи в бессмысленной информации или между несвязанными событиями и так интерпретируем информацию, чтобы подтвердить наши уже существующие убеждения.

Конечно, я знала, почему Марго продолжает верить в паранормальное. Марианна. Это свойственно людям – пытаться разобраться в нелепой трагедии, бесконечно анализировать ее, чтобы понять, что именно случилось и почему. Если вы признаете, что в мире нет судьбы, цели или порядка, то все плохое, что с вами до сих пор случалось, ничего не значит. Смерть близкого человека, отношения с тираном, издевки одноклассников и коллег. То, что ты выжил, – чистая случайность. Таким людям, как Марго, трудно с этим справиться.

Мы взялись за руки. Джонатан пошел первым, за ним Марго, а следом я.

– Последние слова? – пошутил Джонатан.

Никто из нас ничего не сказал. Я не знала, о чем думает Марго. Я вглядывалась в темноту, напрягая глаза, чтобы различить какие-нибудь фигуры или движения.

– Давайте сделаем это, – наконец уверенно сказала Марго.

И мы вместе отправились вниз по первой лестнице.

***

ПЕРВАЯ ЛЕСТНИЦА:

Я видела, как свет из дверного проема исчез, и нас поглотила тьма. В считанные секунды стало так темно, что я не могла видеть ступени, по которым уже прошла. Я представляла монстров в темноте. Монстров с блестящими желтыми глазами, которые ждут, что мы станем спускаться дальше. Рука, которую держала Марго, вспотела, и захотелось незаметно вытереть ее о шорты. К сожалению, по правилам игры я не могла этого сделать, и была искренне благодарна за то, что держала за руку не Джонатана.

Мы все шли и шли. Сложно сказать, насколько мы продвинулись, особенно учитывая, что спуск задом наперед сбивал с толку. И все же, я чувствовала, что мы уже должны были дойти до конца. Хотя я и не была знакома с этим подвалом, здравый смысл подсказывал, что внутри объект не может быть больше, чем снаружи, то есть, Тардис – это выдумка.

Я рискнула оглянуться, чтобы посмотреть, сколько нам еще осталось, и чуть не упала в обморок. Вместо темноты, которую я ожидала увидеть, внизу, там, где кончалась лестница, сиял яркий свет. Испугавшись, я оступилась, свернув прямо туда, где, вероятно, был крутой обрыв. Мои пальцы провели по воздуху, не найдя перила (которые определенно были на месте в начале пути). Я поймала равновесие в последнюю секунду и услышала за собой вздох Марго. Я чуть не утянула ее за собой. Отличная метафора для нашей дружбы.

Слова “Прости меня” чуть не сорвались с языка, но в последнюю секунду вспомнились глупые правила. Ох. Вместо того, чтобы сказать что-то в темноту, я в знак извинения сжала руку Марго.

Она ответила тем же.

Я начала считать шаги. Нужно было делать это с самого начала, но я тогда не знала, что “Лестница” реальна. Даже сейчас не было полной уверенности. Не думаю, что в нее верил кто-то, кроме Марго, но, возможно, я ошибаюсь на этот счет. Достаточно ли ненормально длинной лестницы и яркого света, чтобы разрушить многолетнюю уверенность в устройстве мира?

Но по мере приближения к свету я начала верить, что игра реальна. Свет стал показывать нам детали нашего окружения, и я могла видеть, что мы точно больше не в подвале. Я слышала, как шаги и капающая вода эхом раздаются в темноте. Казалось, что мы в какой-то огромной пещере. По лицу струились потоки воздуха. Как ни странно, я даже слышала щебетание птиц, хотя почему они не спят в темноте, понятия не имела.

Тем временем, лестница закончилась, я насчитала 57 шагов. Наверное, так и есть, ведь я начала считать не с самого начала. Мы прошли через дверной проем и остановились, моргая, пытаясь избавиться от пятен в глазах и привыкнуть к внезапному контрасту между темнотой и ярким светом.

Ярким… светом?

В этом не было никакого смысла.

Как только я смогла видеть, я поняла, что мы стоим снаружи, посреди широкой пустыни. Сияющий золотой песок покрывал почти все. Исключением была длинная черная дорога, тянущаяся вдаль. Дорога блестела под солнцем, как спящая обсидиановая змея. А в воздухе, без какой-либо видимой опоры, на равном расстоянии друг от друга, плавали двери

Здесь были двери всех цветов и размеров. Некоторые выглядели как обычные деревянные двери, но раскрашенные в вырвиглазные оттенки от неоново-розового до ослепительно-желтого. Некоторые были настолько большие, что в них мог бы пролететь Боинг 747, а некоторые настолько маленькие, что не пролезла бы и мышь. Часть из них была сделана из странных материалов, от камня и стекла до… чего-то, похожего на сталь. Единственное, что было общего у этих дверей, – одинаковые бронзовые ручки. Особенно не к месту выглядела такая ручка на каменной двери.

Я повернулась к черной дороге. Песчаные дюны скрывали часть от обзора, а жара была такой сильной, что мерцал воздух. Насколько я могла различить, дорога заканчивалась еще одной дверью. Отлично.

Даже несмотря на то, что я боялась, была озадачена и чрезвычайно встревожена, часть меня (та часть, которая не переставала верить в паранормальное) ликовала. Наконец с нами что-то случилось! Что-то, что никак нельзя было объяснить естественными причинами. Возможно. Наверное.

– Это не может быть взаправду, – прошептал Джонатан. Он бросил рюкзак к ногам и дико озирался вокруг. Кровь отхлынула от его лица, и темная кожа побледнела. – Это невозможно!

– Ты не видишь? – сказала Марго. Она была охвачена какой-то дикой радостью. Я растерялась, потому что это было выражение, которое вы ожидаете увидеть на лице какого-нибудь неуравновешенного религиозного лидера, проповедующего своей пастве о конце света. – Она реальна! “Лестница” реальна!

Она дико рассмеялась. Если бы я услышала этот смех в темноте, я бы очень испугалась.

– Хорошо, – взволнованно сказала я, – это реально.

Я повернулась, чтобы отвести нас обратно к лестнице, по которой мы пришли… и не увидела ничего, кроме пустыни. Дверь к лестнице исчезла. Боже, “Лестница” была реальна.

– Она пропала, – сказал Джонатан, озвучивая мои мысли.

Марго, казалось, не услышала нас. Она устремилась вперед, осыпав нас пылью из-под ног. Мы с Джонатаном озадаченно на нее уставились. А затем побежали следом. Я слышала, как позвякивают консервы в рюкзаке Джонатана. Жара была такой сильной, что я вспотела даже в майке и шортах.

– Либо я только что съел худший маффин с травой в своей жизни, – сказал Джонатан, тяжело дыша, – либо у меня психотический отрыв от реальности, и я все это выдумываю.

Я не могла ответить потому что использовала все свое дыхание для бега. Я не привыкла бегать по холмистой местности, а в кроссовках с тонкой подошвой бежать было больно. Я наклонилась, чтобы осмотреть дорогу, и поняла, что она не однородная. Обсидианово-черные камни были подогнаны друг к другу, как в брусчатке. К тому времени, когда мы наконец догнали Марго, у меня так кололо в боку, что казалось, я сейчас умру. Я чувствовала, что близка к смерти.

– Помедленнее… потише… – прохрипела я. Я хотела свернуться калачиком в позе эмбриона, но Марго просто продолжила идти вперед, заставляя нас ее догонять.

– Мы не можем, – нетерпеливо сказала Марго. Она не смотрела на нас, но шла вперед. – Ты не помнишь пост pharos7921?

– Эм, нет?

– У нас есть только определенное количество времени на “этаж”. Если мы не поторопимся, следующая лестница исчезнет, и мы окажемся здесь в ловушке.

Подумав о вероятности оказаться запертыми в этой странной пустыне, я почувствовала прилив адреналина. Теперь, когда Марго об этом упомянула, я вспомнила пост фароса и разозлилась на саму себя, что забыла. Он не говорил точно, сколько у нас есть времени, чтобы найти следующую лестницу, но очень ясно дал понять, что сделать это нужно как можно скорее. “Когда лестница исчезнет, вам не захочется там находится”, – написал он. Настойчивость Марго мгновенно обрела смысл.

Пока мы тащились вперед, передавая по кругу бутылку с водой, я ждала, что вот-вот случится что-то ужасное. Но ничего не происходило. Дорогая была странной и двери разного размера жуткими, но все же… это была просто пустыня, лишенная всякой жизни. В конце концов, как бы невероятно это для вас ни прозвучало, я начала скучать. Думаю, это правда, что человек ко всему привыкает. Жара оставалась безжалостной, и я начала мечтать, что оказалась в замечательном, прохладном торговом центре с кондиционером. Я представила себя сидящей на фуд-корте прямо под кондиционером с огромным смузи в руках.

Я настолько провалилась в эти мысли, что, когда Джонатан похлопал меня по плечу, я отскочила назад, как будто он меня ударил.

– Извини, – сказал он, – но ты это слышишь?

Да, действительно. Теперь, обратив внимание, я услышала странный шум. Мы оглянулись назад и увидели, что все двери позади нас дребезжат и вибрируют, как будто что-то пытается прорваться в них. Между тем, мы уже почти достигли конца дороги. Мы могли видеть, что дорога ведет к красной деревянной двери.

– Бежим, – сказала Марго, ее спокойный тон звучал странно в сочетании со страхом в ее глазах.

Мы рванули со всех сил. Я почти не чувствовала ни жару, ни камни на дороге, которые кололи ноги. Боль в боку? Да черт с ней. Внезапно я почувствовала, что могу бежать еще много часов. Страх делает невероятные вещи. На участке дороги, который мы еще не пересекли, двери тоже начали дребезжать.

Звук глухих ударов и стук наполнили воздух. Двери дрожали и сотрясались, словно твари с той стороны пробивались в них. Предпоследняя дверь, прямо рядом с красной, которая была нашим пунктом назначения, начала прогибаться под тяжестью того, что выбивало ее; на моих глазах она раскололась пополам.

– БЫСТРЕЕ! – закричала я.

Марго достигла двери первой. Она подергала дверную ручку, попробовала открыть ее, потом толкнула дверь плечом. Джонатан протиснулся вперед и легко повернул ручку против часовой стрелки. Когда дверь открылась, мы все заскочили внутрь, вцепившись друг в друга. Как и раньше, Джонатан был первым, а я последней.

Таким образом, я оказалась лицом перед все еще открытой дверью, и увидела, что скрывалось за ближайшей к нам двери. Когда она, наконец, сломалась под огромной силой, обрушившейся на нее, щепки засвистели в воздухе как шрапнель. Я наблюдала, как твари устремились к нам из за дверей.

Они были красивыми, со светящейся белой кожей и волосами. Нет, они были ужасными. Их лица были лицами богомолов. Они открывали рты, крича нам, и я видела два ряда челюстей, которые были заполнены острыми зубами, предназначенными для разрывания плоти и слишком большими для их треугольных лиц.

А потом они снова стали душераздирающе прекрасными, с влажными, как у лани, глазами. Я моргнула, приходя в себя от всех этих разных образов. Я посмотрела еще раз и увидел, что их мертвенно-бледные тела были истощены до смерти. Можно было сосчитать каждое ребро. Пошатываясь, они подошли к нам и умоляюще протянули руки.

Мой разум не мог это переварить. Их внешность менялась туда-сюда, от прекрасного к ужасному, от чудовищного к привлекательному, снова и снова. Я почему-то знала, что если не перестану смотреть на них, то сойду с ума. Но даже зная это, я не могла оторвать от них взгляд. Мои глаза горели, как будто один их вид выжигал мне зрение. Последняя вещь, которую я видела перед тем, как дверь за нами захлопнулась, оставляя нас в благословенной темноте, были их ноги и руки, суставчатые, как у огромных пауков. Они ринулись к нам, и когти на их конечностях отчаянно царапали закрытую дверь.

Звук сердитого жужжания затихал по мере того, как мы спускались все ниже.

Все трое тяжело дышали после такой пробежки и остаточного ужаса. Но мы не могли разговаривать друг с другом, не на этих ступеньках. Я хотела сказать Марго и Джонатану, что мы совершили ужасную ошибку, начав игру, из которой не можем выйти. Я хотела сказать, что боюсь, что мы не все выберемся отсюда живыми.

"Осталось еще четыре лестницы", – подумала я.

И я боялась.

~

Оригинал (с) Certain_Emergency122

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Когда мне было двенадцать, папа посадил меня на кухонный стол и сказал, что его старший брат Ланс погиб в результате несчастного случая. Ланс заботился о моей бабушке, и теперь, когда его нет, эта ответственность лежит на нас. Мы должны ехать немедленно.

Я знаю, что должна была чувствовать грусть из-за отцовской потери, но могла думать только о том, что мне пришлось покинуть школу и друзей из-за какой-то несчастной старой леди, которую я даже ни разу не видела. Так нечестно! Я не говорила с родителями всю дорогу до нашего нового дома, но казалось, они испытывали от этого странное облегчение. Отец ехал в напряженном молчании, мама держалась за голову и смотрела в окно на трепещущие листья и унылое небо нашего нового дома на среднем западе.

Дом, где жил дядя Ланс с матерью, оказался двухэтажным фермерским домом 19 века, окруженным каменным забором и высохшими старыми деревьями. С неохотой, но пришлось признать, что я была впечатлена высокими потолками с лепниной, старинной мебелью и аристократическим очарованием этого места. Жить здесь, подумала я, это как будто жить в музее. Сначала я боялась трогать что-либо, но вскоре обнаружила, что ощупываю кожаные кресла с изогнутыми спинками, роюсь на полках, полных старых книг со странными названиями, и исследую второй этаж. Я забыла о переезде, о друзьях и даже о пожилой женщине, о которой мы вроде бы приехали сюда заботиться, пока меня не остановила первая обнаруженная закрытой дверь.

Клянусь, я слышала за ней чье-то дыхание.

Инстинкт заставил меня тихо пройти по коридору и вернуться в гостиную, где мои уставшие родители сидели на куче коробок.

– Закрытая дверь в конце коридора… это комната бабушки? – рискнула спросить я.

– Дорогая, – ответила мама, бледнея, – ты ведь не заходила туда, правда?

– Нет. Я просто осматривалась. – Я стояла на огромном восточном ковре, переминаясь с ноги на ногу, отец опустился передо мной на колени.

– Очень-очень важно, чтобы ты никогда не заходила в бабушкину комнату без разрешения. Неважно, что ты услышишь или подумаешь, что увидишь, эта дверь должна оставаться закрытой. Понятно? – предупредил он.

– Понятно, – пробормотала я, – но я не понимаю, почему это так важно. Вы ведете себя странно.

– Твой папа просто устал, дорогая, – вздохнула мама, – почему бы тебе не выбрать спальню и не начать распаковывать вещи, пока мы готовим обед?

Вот так мы и оказались за изысканным обеденным столом из черного ореха под светом витражных ламп, на ужин были всего лишь макароны с сыром, а есть пришлось из пластиковых тарелок. Была почти полночь, когда мы закончили, папа зевал, пока мыл посуду. И тут раздался дверной звонок.

– Господи, – прошептала мама, – это уже начинается?

– Оставайтесь здесь. – Папа поспешил к двери. Всматриваясь в конец коридора, я увидела, как темная фигура передала отцу черный кейс для доставки еды, затем вернулась в фургон, который работал не переставая. Папа бросился с кейсом наверх, словно тот обжигал ему руки, с выражением отвращения на лице. Мы с мамой молча слушали скрип шагов, звон ключей и скрежет открывающейся двери.

Папа спустился через несколько минут, выглядел он подавленным. Оставил черный кейс на крыльце, несколько раз вымыл руки и лицо в кухонной раковине и сказал, что идет спать. Тогда я этого не знала, но это должно было стать теперь нашей ежевечерней рутиной.

***

Не то чтобы мне не было любопытно увидеть бабушку, с которой я никогда раньше не встречалась, просто мой мозг был занят разными другими вещами: новая школа, новые друзья, новый город, который нужно изучить. Если тяжелая деревянная дверь должна оставаться закрытой “для нашей безопасности”, как сказал папа, меня это устраивало. Это не влияло на мою жизнь, по крайней мере, я так думала.

Проведя новом доме несколько ночей, мы стали слышать шуршание в стенах. Хотя дом был безупречно чист и прекрасно ухожен, он все же был старым, и неудивительно, что в нем завелась какая-то живность. Сначала меня это пугало, шуршание, казалось, исходит отовсюду и ниоткуда одновременно. Я лежала без сна, рассматривая узорчатые обои, воображая, что будет, если существа с той стороны в конце концов процарапают путь сквозь них. Папа пытался ставить ловушки и раскладывать отраву, но ничего не работало. Со временем мы просто привыкли к этому.

Вот почему, думаю, тишина разбудила меня той ночью – или ощущение теплого веса на груди. Когда мои глаза распахнулись и увидели три пары глаз, смотрящих в ответ, от страха я не могла ни пошевелиться, ни дышать. Я даже чувствовала извивающиеся крысиные хвосты и запах зловонного меха, и, что хуже, я могла понять их писк:

Почему ты не открываешь дверь, милая? Бабушка ждет.

Я закричала. Когда включился свет и родители ворвались в комнату, крысы разбежались. Казалось, мама и папа выдохнули с облегчением от того, что это оказались просто крысы. Непрошенные гости исчезли после этого, и вскоре я убедила себя, что мне это просто приснилось. Однако время шло, и игнорировать знаки стало тяжелее.

Однажды я оставила ручку на тетради с домашней работой, отошла попить воды, а вернувшись, обнаружила надпись “ПОДНИМИСЬ НАВЕРХ”, нацарапанную поперек страницы. Если я смотрела в зеркало, пока чищу зубы, то иногда отражение замирало и с жуткой широкой улыбкой нетерпеливо указывало прямо на дверь в конце коридора

Из этой комнаты доносились странные запахи и звуки. Если я была голодна, это был запах пекущегося печенья или жареного мяса, если думала об однокласснике, который мне нравится, – слышала его голос по ту сторону двери.

Эти знаки (если их можно так назвать) тяжело сказывались и на моих родителях. Впервые деньги не были проблемой для нашей семьи, и мама с головой окунулась в интернет-магазины, рукоделие, во что угодно, чтобы отвлечься от нашего странного положения. Папа, наоборот, старался не находиться дома настолько долго, насколько это возможно. Он возвращался только перед полуночной доставкой, и даже тогда от него пахло спиртным. Однажды ночью он вообще не пришел.

Дин-дон.

Мы с мамой посмотрели друг на друга, потом на дверь. Была полночь, и папа не стал бы звонить.

Дин-дон. Дин-дон.

Мама отложила сигарету (с каких пор она курит?) и указала на дверь.

– Тебе же лучше сделать это.

– Но… – начала я.

– В конце концов тебе пришлось бы учиться о ней заботиться, – мать выпустила в меня облако дыма, – ответственность за нее ляжет на тебя после нашей смерти.

Я сглотнула и открыла дверь. Лицо человека было скрыто в тени, тело закрывал плащ, хотя было лето. Когда он протянул черный кейс, свет с кухни озарил его ухмылку, и она блеснула, как лезвие ножа. Стоило мне взять кейс, как незнакомец исчез.

– Просто сделай то же, что твой отец, – мама старалась не смотреть на меня при этих словах, – распакуй ужин и оставь на тумбочке. Не заглядывай внутрь. Надеюсь, она спит. Если нет… не общайся с ней. Ничего не делай и не говори. Просто оставь контейнер, закрой дверь и спускайся обратно, хорошо?

С кейсом в руках я проделала путь до двери в конце коридора и тогда вспомнила – а как я собираюсь ее открыть? Дверная ручка, как и все остальные в доме, была в форме львиной головы. Я потянулась к ней и поморщилась, почувствовав, как что-то острое врезалась в мою ладонь. Дверная ручка… укусила меня? Струйка крови побежала по латунной ручке, и я услышала, как замок открылся. Сделав глубокий вдох, я шагнула внутрь.

– Артур? – Сухой голос позвал моего отца по имени. – Это ты?

Я ожидала увидеть что-то вроде дома престарелых – судно возле кровати, пищащие машины, запах антисептика, но эта комната была точно такая же, как остальные в доме. Такие же резные книжные полки, узорчатый ковер, витражные лампы, уютное кресло, в котором с нетерпением ждала пожилая женщина. Должно быть, это бабушка.

Она моргнула, как будто удивилась, увидев меня. Я натянуто улыбнулась и открыла кейс. Внутри был контейнер с крышкой из нержавеющей стали. Как и проинструктировала мама, я просто достала его, не заглядывая внутрь, и поставила на тумбочку рядом с бабушкой.

– О, – бабушка склонила голову набок, – ты, должно быть, дочь Артура. Прекрасно наконец познакомиться с тобой… Не хочешь остаться и выпить чашечку чая? Мне одиноко здесь, и всегда приятно услышать новый голос для разнообразия…

Моя улыбка переросла в гримасу, но я последовала наставлениям матери. Я попятилась назад из комнаты с кейсом в руках и позволила двери захлопнуться за мной. По пути вниз мое сердце наполнилось сомнениями. Почему мои родители заперли эту милую пожилую леди? Она точно соответствовала образу бабушки, которую я всегда представляла, но никогда не знала: очки в золотой оправе, пучок седых волос и лукавая улыбка. Она, должно быть, носит платье в голубую клетку, учит ухаживать за садом, вязать и печь печенье... Я сказала себе, что что-то упустила. Наверное, у бабушки Уизершинс слабый иммунитет, деменция или еще какое-то состояние, которое означает, что она должна сидеть взаперти, но даже в этом случае…

Пока я тащилась вниз по лестнице, входная дверь распахнулась, папа увидел черный кейс у меня в руках, и выражение ужаса появилось на его бледном потном лице.

– Ты позволила ей?! – закричал он на мать, которая курила и смотрела в окно. Она только отмахнулась.

– Дорогая. – Папа, пошатываясь, шагнул вперед и стиснул меня в медвежьих объятиях. От него пахло мартини с водкой. – Мне так жаль. Но я должен спросить: ты говорила с бабушкой? Брала что-нибудь, что она тебе дала?

– Нет… – пробормотала я.

– Тогда хорошо, хорошо… – прошептал отец сам себе. – Ты молодец, солнышко. Но ты должна запомнить: ты не можешь доверять тому, что бабушка тебе скажет или даст. Для общей безопасности.

– Я поняла.

Но время шло, и я не была уверена, что и правда понимаю. Бабушка казалась нормальной. Если уж на то пошло, то это у родителей было "не все в порядке с головой". Мать игнорировала меня. Отца почти никогда не было рядом. В те вечера, когда он поздно возвращался домой, еду бабушке относила я.

Вскоре доставщик стал меня узнавать, встречал грустным взглядом, и я даже больше не вздрагивала при виде капли крови, необходимой, чтобы открыть дверь. Я нашла способ узнать о бабушке без явного нарушения инструкций моих родителей – слушать под дверью, например. Когда бабушка ела что бы это ни было из металлического контейнера, она делала это с аппетитом. Будто стая гиен разрывала тушу на части. Иногда она пела, или слушала музыку, или звала меня грустным певучим голосом.

Естественно, в конце концов я сломалась, как, полагаю, было и с папой, и с дядей Лансом, и с каждым членом моей семьи, насчитывающей Бог знает сколько поколений.

***

Это была дождливая, унылая суббота. Мои новые “друзья” обещали позвать меня потусоваться на выходных, но ни один из них даже не потрудился позвонить. Я провела день, слоняясь по пустым комнатам как приведение, пока горячая ярость не начала закипать в моей груди. С меня хватит. Я открыла дверь бабушкиной комнаты.

– О, ты так скоро вернулась? – спросила она. – Я поставлю чайник. Садись, милая.

Так она и сделала, использовав маленькую плитку спрятанную в книжном шкафу. Я опустилась в кресло, задаваясь кучей вопросов. Где бабушка спит? Где принимает ванну? Что она делает здесь весь день? Любой из них точно было бы невежливо задавать, и я почувствовала облегчение, когда бабушка поставила дымящееся блюдце с чаем напротив меня и спросила, что случилось.

Я замешкалась. Это был мой последний шанс сдержать обещание не разговаривать с бабушкой, которое я дала родителям. Но я по горло была сыта обещаниями и секретами. Сыта по горло этим скучным городом на среднем западе, глупыми одноклассниками, моей тупой жизнью. К черту! Что может стать еще хуже?

– Все, – ответила я, – все не так.

Небо не рухнуло, бабушка не набросилась на меня за то, что я заговорила, все просто осталось как раньше. Бабушка, наблюдая за мной поверх очков, сделала большой глоток чая. Я последовала ее примеру. Меня наполнил вкус трав и чистого облегчения, и, прежде чем я опомнилась, я уже описывала, как много потеряла, переехав сюда, рассказывала о странном поведении родителей, моих попытках влиться в школьный коллектив и многих других личных вещах, о которых никому не рассказывала, даже лучшей подруге, оставшейся так далеко. Чем больше я пила, тем больше говорила. Бабушка задавала вопросы, направляющие разговор в ту или иную сторону, но главное, она делала то, чего никто не делал для меня, казалось, годами: она просто слушала. Я и не думала останавливаться, пока слова буквально не иссякли и солнце за окном не начало садиться.

– Думаю, я лучше пойду. – Я встала на ноги.

– Конечно, – бабушка поняла, – чудесно побеседовали. Надеюсь, ты скоро еще навестишь меня!

Я закрыла дверь так тихо, как могла. Я так волновалась, что меня застукают, что не заметила нитку, которая пристала ко мне, когда я встала с бабушкиного кресла. Она вела обратно под дверь и, как только я переступила порог, сама потянулась за моей юбкой. Конечно, я осознала это слишком поздно. Я все еще пыталась прокрасться на первый этаж, когда из моей спальни раздался голос отца. Очевидно, он искал меня.

– Ты думаешь, что ты делаешь?! – прорычал отец.

– Ничего, – надулась я.

– Я знаю, где ты была, дорогая. И я боюсь, ты не воспринимаешь это всерьез. Я знаю, как это выглядит, но я твой отец, ты должна мне доверять.

– Доверять тебе?! – огрызнулась я, – Я даже тебя больше не знаю!

Я пожалела об этих словах в тот же момент, как их сказала, но пути назад уже не было. Он опустил голову.

– Это для твоего же блага, – папа встал, чтобы выйти из комнаты, – сейчас ты можешь меня ненавидеть, но, по крайней мере, ты будешь рядом. И когда-нибудь скажешь мне “спасибо”. Ты наказана до конца месяца. Дом, школа и все. Ни друзей, ни игр, и больше никаких визитов к бабушке.

Невозможно придумать более неподходящего момента. В тот же вечер один из моих одноклассников позвонил, чтобы пригласить меня на вечеринку у бассейна на следующих выходных. Очевидно, это должно было стать самым большим событием года, и там были бы все, кроме меня. Я раздраженно ходила из комнаты в комнату, и ничто не могло облегчить скуку и злость. Я и не подозревала, что бабушкина нить начала ткать свою собственную историю.

Той ночью я проснулась от того, что что-то дергало мою простынь. Я нервно приподнялась, устав от нашествия крыс. Но это была кукла, старая, грязная, одноглазая, говорящая кукла, о которой я забыла. Она смотрела меня своим единственным пластмассовым глазом и вдруг открыла рот, чтобы проиграть новую запись:

Ты была так добра ко мне, милая. Почему бы тебе не пойти и ненадолго не выпустить бабушку из ее комнаты?

– Эм… – Когда я села, кукла забралась на мою кровать и вразвалку направилась ко мне. В ее пустой глазнице белела нить, тянущаяся через всю комнату и дальше в коридор.

Если мы прогуляемся вместе, бабушка сможет привести папу в чувство. Тогда он отпустит тебя на вечеринку в бассейне. Разве это не будет весело?

Может, это звучало бы здорово, если бы не было искаженной записью изо рта старой говорящей куклы. Я лихорадочно искала что-нибудь, чем можно перерезать нить. Взгляд упал на ножницы, лежавшие на тумбочке. Когда кукла подобралась к моему лицу, я схватила ножницы и разрезала нитку. Кукла безжизненно осела на моей кровати. Но бабушкина нить не остановилась. Быстро отпрянув, она проскользнула обратно в куклу, затем обвилась вокруг ножниц, выдернула их из моей руки и прикрепила к кукле. Теперь негнущаяся рука держала их как мясницкий нож. Я отбросила куклу, но она, как ужасный пластиковый паук, вскарабкалась обратно на меня. Лезвия ножниц остановились в дюйме от моих глаз, и детский голос поставил ультиматум:

Если выпустишь бабушку – сохранишь свои глаза.

С куклой, плотно усевшейся на моей голове, я открыла дверь спальни. Коридор превратился в тоннель из нитей, похожий на логово паука. Единственный свободный путь вел прямо к последней двери в коридоре. Я думала о мамином отстраненном взгляде, о пьющем папе и его нежелании находиться дома… Мои родители сталкивались с этим с тех пор, как мы переехали? Скрывая это от меня, чтобы мне не пришлось терпеть кошмар, который бабушка плела вокруг нас? Открывая ее дверь, я почти не почувствовала укол дверной ручки .

– Привет, дорогая. – Бабушка улыбалась.

– Можешь, пожалуйста, убрать эту штуку?! – взмолилась я.

– Боюсь, что нет, дорогая. Она здесь, чтобы помочь тебе принимать правильные решения. – Я заметила, что нить, которая управляла куклой, была обернута вокруг бабушкиного пальца. – Сейчас ты оставишь дверь открытой для бабушки, не так ли?

В горле пересохло. Я отступила назад, готовая пропустить бабушку…

– СТОЙ! – Папа в пижаме метался в паутине из нитей. Бабушка встала, и тогда я заметила, что кукла больше не двигается. Нить имела силу только за пределами бабушкиной комнаты. Внутри, казалось, старая леди бессильна. Я сорвала ужасную куклу со своей головы и бросила ее на пол, где она и осталась лежать бесполезной кучкой пластика. Я выскочила из бабушкиной комнаты и захлопнула дверь. Чудовищный вопль сотряс воздух с другой стороны.

– Я знал… что она… собирается взяться за тебя, – папа тяжело дышал, – но она может причинить нам вред только тем, что мы даем ей или приносим оттуда. Там, внутри комнаты, она бессильна. Она может играть нашими чувствами и манипулировать нашими желаниями, но она не может навредить нам, по крайней мере, пока мы заботимся о ней и держим внутри комнаты.

– Кто она такая? – спросила я, – Что она такое?

– Это наш крест. У каждой семьи есть по крайней мере один секрет. Это наш.

– Дядя Ланс умер не в аварии, так ведь?

– Нет, – вздохнул отец, – не в аварии.

– Артур, – предостерегла мама.

– Она достаточно взрослая. После этого кошмара хуже не будет.

Папа отвел меня вниз и открыл запароленную папку на компьютере. Внутри были записи с камеры наблюдения, находящейся над дверью в конце коридора, которую я никогда не замечала. Я наконец поняла, как папа узнал, что я была у бабушки. Файл, который отец открыл, назывался “никогданезабывай.avi”.

– У дядя Ланса был инсульт. Тетя Джун, его жена, пыталась позаботиться о ее кормлении. Она не знала, что защита от этих вещей действует только на кровных родственников. Любой другой, кто войдет туда…

Ему не нужно было продолжать. Я могла видеть зернистое черно-белое изображение на экране: тетя Джун капает несколько капель крови ее мужа на дверную ручку, чтобы ее открыть. Переступает порог с черным кейсом в руках. Падает, сбитая с ног. Корчится в агонии, царапая пол, пока ее внутренности разлетаются вокруг. Это лицо… лицо живого существа, которого пожирают с ног до головы. Ее последним действием было захлопнуть дверь – запереть себя внутри вместе с бабушкой.

Тетя Джун пожертвовала собой, чтобы сохранить эту штуку запертой еще на один день, ровно настолько, чтобы дать нам время приехать и выполнить наш долг хранителей.

Прошло больше десяти лет с того дня, как я узнала правду и приняла должность хранителя. С тех пор мои родители развелись, стресс и страх рано свели моего отца в могилу. Тем не менее, я не могу жаловаться. Я привыкла к ужасающим иллюзиям и сверхъестественным явлениям. В отличие от всех остальных, кого я знаю, я могу рассчитывать на стабильный баланс на своем банковском счете, и мне никогда не придется работать. И все же, прогуливаясь по городу, вдыхая бодрящий прохладный воздух, я смотрю на симпатичные фасады бесчисленных домов и думаю о секретах, которые они могут хранить.

Думаю, сколько людей, с которыми я пересекаюсь, идут по жизни, не зная покоя, не забывая, что им нужно быть дома в полночь, чтобы принять доставку.

~

Оригинал (с) beardify

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Главы: 1 • 2 • 3

~

Когда Гиджет сказала мне, что МГ близко, я не знала, что делать: бежать или прятаться. Меня накрыла волна ужаса, и все что осталось, думать только о том, чтобы защитить собаку.

Руки так сильно дрожали, что я едва могла собрать доску и одежду, но, к счастью, там и складывать-то было нечего: я взяла с собой минимум вещей, и не распаковала и половины.

Я не хотела бороться с МГ. И хотя понимала, что бегство не выход, все равно не знала, что еще можно было бы сделать.

Упаковав доску Гиджет вместе со всеми новыми кнопками, я подхватила сумки и взяла собаку на руки. Она дрожала от страха, но все еще оставалась более сильной, чем я. Смелая девочка. Она не прижалась ко мне испуганным зверьком, нет. Она уперлась лапами в мое плечо и высоко подняла голову, готовая встретиться с тем, что кралось к нам. Гиджет, маленькая железная леди.

Я понимала, что МГ уже близко. Не знаю, было ли это шестое чувство или я просто так сильно верила в Гиджет, но я сдалась и побежала. Забросила сумки в машину, пристегнулась…

Тошнота поднялась к горлу из свернувшегося узлом желудка. В голове вдруг возник до боли яркий образ МГ, грязной и окровавленной, бредущей к мотелю с ножом, прижатым к бедру. Она всю неделю искала нас, и вот наконец нашла…

***

Я просто ехала вперед, без всякой цели, и чем дальше мы отъезжали от мотеля, тем более расслабленной выглядела Гиджет.

В конце концов, напряжение полностью оставило ее, и она свернулась клубком на сидении, не сводя с меня умных глаз.

Но я все еще была в ужасе. Почти уверенная, что МГ охотится за нами, идет по следу, как сверхъестественная ищейка. И точно знающая, что мы не сможем бежать вечно.

Мы зарегистрировались в новом отеле. Я не хотела думать об этом, я так устала, но понимала, что нужно сделать что-то. Что-то, что поможет быстро разрешить эту ситуацию. Так что я распаковала некоторые вещи, разложила доску для Гиджет и снова полезла в гугл.

Никогда еще мне не приходилось оказываться в подобной ситуации. Разумные объяснения происходящего закончились, и я, последовав за внутренним голосом, набрала в поисковой строке “Одержимость демоном”. Это было странно и нездорово, я не хотела верить, что в этом варианте может быть хоть что-то разумное… но я это сделала. Думаю, на мое решение повлиял новая надпись, заменившая логотип гугла на домашней странице: “Открой дверь”, написанное черными буквами на фоне тумана. Конечно, надпись была устрашающей, но в тот момент я так устала от этого дерьма, была так измотана, голодна и напугана, что увидев очередное зловещее послание МГ просто закатила глаза. Она была такой медленной, так банально повторялась.

Час спустя, перечитав гору статей, я загуглила кое-что еще и нашла несколько магазинов неподалеку, в которых было все, что могло мне пригодиться.

Мы слишком далеко уехали, чтобы МГ быстро настигла нас, поэтому о безопасности Гиджет не стоило переживать, но меня беспокоило ее психическое состояние. Я объяснила, что ухожу ненадолго, что скоро буду дома. Когда-то давно мне показалось бы странным такое общение с животным, но Гиджет не была обычной собакой.

Внимательно выслушав меня, она зевнула, лизнула мне руку и закрыла глаза.

Хороший знак. Значит она в безопасности. Я доверяла ее инстинктам.

***

В религиозной лавке нашлись распятия. Я и понятия не имела, что такие магазины существуют, пока не начала целенаправленно копать в этом направлении. А тот факт, что один из них оказался буквально в двух шагах от мотеля казался добрым предзнаменованием.

Теперь у меня было большое деревянное распятие с вырезанной на нем реалистичной фигурой Иисуса. Кто-то явно переусердствовал с его прессом. Плюс к этому два серебряных крестика на цепочке: побольше для меня и поменьше для ошейника Гиджет.

И библия. Просто на всякий случай.

Я будто готовилась к нападению вампира. Не удивилась бы, если бы там продавались и заточенные колья.

Следом я зашла в спиритическую лавку и обзавелась пучком белого шалфея. Я до сих пор не уверена, что собиралась с ним делать, но знатоки в интернете считали его очень важным атрибутом.

И уже по дороге в мотель, завернула в церковь. Допила остатки воды из бутылки, валявшейся в бардачке, и вошла внутрь.

Как и обычно, купель встретила меня у двери. Как и священник. Я не знала, как объяснить ему свое поведение, поэтому просто спросила можно ли набрать воды. Внутренне я была готова к тому, что придется хитрить и изворачиваться, придумывать убедительное оправдание, но он просто взмахнул рукой, приглашая. Не комментируя и не осуждая.

Только наблюдал за мной, подставившей горлышко бутылки под струю.

– Дом с привидениями? – с полуулыбкой спросил он.

– Одержимая подруга, – ответила я и мы оба рассмеялись.

Наверное я могла бы попросить его о помощи, но вся эта ситуация была настолько сюрреалистичной, что мне и в голову это не пришло.

Я вернулась в мотель.

Гиджет все еще спала, и я не хотела ее будить. Просто убедиться, что она в безопасности. Так что я сняла с цепочки маленькое распятие и прикрепила его к ошейнику собаки, рядом с адресником. Гиджет взмахнула хвостом. Оставалось только надеяться, что этого будет достаточно.

***

Для начала я принялась за святую воду. Непонятно, что конкретно с ней надо было делать, окропить входы в мотель? Но кто знает, сколько там этих входов? В конце концов, я остановилась на том, что обрызгала дверной проем в своей комнате, дверь и ручки с двух сторон. Мы разместились на третьем этаже, так что после недолгого созерцания оконных рам, я не стала с ним возиться.

Святой воды осталось довольно много, так что я поставила бутылку на прикроватную тумбочку и мысленно отметила, что пить ее не нужно.

Больше я ничего не могла сделать. Мы с Гиджет перекусили – она плотно, а я еле притронувшись к еде, – и расположились на кровати. На этот раз в номере была только одна кровать и Гиджет забралась ко мне. Было невыразимо приятно ощущать теплое, пушистое тельце у своего бока. Я твердо решила, что заведу собаку, когда все это закончится.

Стресс и усталость взяли свое, и хотя я не собиралась спать, тело все же отключилось. Потому что следующее, что я помню – это темнота. И я больше не в постели.

Я будто парила в вышине над незнакомой дорогой… и когда поняла, что сплю, понемногу заставила себя расслабиться.

Пустая дорога. Несколько машин припаркованы у бордюров тут и там. Уличные фонари. Ничего не цепляло внимание, кроме одинокой фигуры, упорно бредущей вперед вдалеке.

Даже с такого расстояния, она казалась знакомой.

МГ. Все еще одетая в перепачканные спортивные штаны, еще более взъерошенная, чем раньше.

Она неровно, но неумолимо шла вперед, переваливаясь с боку на бок, неуклюжая, но быстрая. Одна рука висела вдоль ее тела, а другая покоилась в кармане. Как и положено в странном мире сна, я знала, что сжимала там ее ладонь. И что это предназначалось для меня.

С такой высоты я не должна была слышать ее, но слышала. МГ надсадно дышала и нераборчиво что-то бормотала хриплым голосом. Совсем другим, незнакомым голосом.

Я не хотела приближаться к ней. Как будто знала, что, если сделаю это, она почувствует мое присутствие, как Саурон почувствовал, что Фродо надел кольцо. Но любопытство победило. Это же всего лишь сон. Пусть страшный, но лишь сон. Так я и спускалась все ниже, пока не оказалась неподалеку от нее, всего в паре метров над землей. Мимо проехала машина, даже не сбросив скорость. Никто меня не видел.

Голова Мг дергалась вверх с каждым резким рывком вперед, и от этого ее лицо как будто расплывалось. Я хотела бы увидеть его. Как будто это помогло бы понять, что с ней происходит.

Она подошла ближе и остановилась, вдруг споткнувшись. Понимала ли она, что я рядом?

Теперь, в желтом свете фонарей, я видела, что ее туфли были в крови. Черт, она шла так долго, что стерла ноги до мяса…

МГ снова двинулась вперед, с еще большей настойчивостью, чем раньше. Вынула руку и кармана, поймав отсвет фонаря на металле. Она шла ко мне. Она меня видела.

Я запаниковала, попыталась снова взлететь, но страх и паника удерживали меня на месте. Замершую, как олень в свете фар. А может быть это она держала меня.

Теперь я видела ее лицо, освещенное фарами проезжающей машины. И блеск ее глаз. Они не были затянуты черной пеленой, как я почему-то ожидала, – обычные человеческие глаза, – но все же неведомым образом, они передавали всю глубину бездны безумия.

– ТЫ! – завопила МГ, вырывая нож из кармана, вспарывая ткань толстовки и бросаясь на меня… И в этот момент я наконец смогла сбросить узы паники и с тошнотворной скоростью взмыла вверх, к звездам. Ровно через мгновение после того, как одна из ее рук прошла сквозь меня, словно через туман.

…Я проснулась номере мотеля. Дыхание обжигало горло. Сердце бешено колотилось о ребра. Мы засыпали бок о бок с Гиджет, но теперь я крепко прижимала ее к себе, скулящую и вылизывающую мне лицо.

Это был просто сон. Так я решила для себя. И даже в этом случае, я всей душой опасалась повторения. Вся атмосфера и так была жуткой, но когда МГ коснулась моей ноги… Она не достигла цели, но я успела почувствовать все то, что клубилось внутри нее. И это было чересчур.

Я почувствовала ее боль. Кровь сочилась сквозь туфли, с каждым шагом брызгая из месива, в которое превратились ее ноги. И она шла, перемалывая мелкие косточки, застрявшие в желе разбухшей плоти, сломанные и разбитые. Сухожилия и мышцы на ногах лопались, их бесконечно сводили судороги…

Она была смертельно голодна и страдала от жажды – зло, контролировавшее ее не позволяло ни есть, ни пить. Оно плевать на нее хотело. Она была лишь сосудом, и нечто продолжало бы толкать ее вперед столько, сколько нужно. Столько, сколько оно захочет. Пока оно не достигнет цели. Или пока МГ не умрет. И может быть тогда сможет освободиться.

Еще я почувствовала то, что ее контролировало. Оно было злым. И эта ненависть и ярость как будто были для него естественным постоянным состоянием бытия. Будто оно никогда не испытывало ничего другого. Я видела, что оно намеревалось сделать со мной и Гиджет: ни намека на милосердие, никаких колебаний. И мы не сделали ничего, чтобы заслужить это. Кроме одного: мы сумели уйти.

Я была рада, что всего на секунду опустилась с это болото. Если бы эмоци того существа захватили меня, думаю я сошла бы с ума. Чудо, что МГ держалась так долго.

Но какой бы всеобъемлющей и ужасно ни была боль и злоба, я почувствовала еще кое-что. И это было еще хуже. Я почувствовала МГ. Маленький короткий крик, среди бушующего хаоса. Не знаю, было ли это ее сознание, душа или что-то еще, но я слышала ее, кричащую, будто из глубины очень длинного тоннеля. Глухой, но не исчезнувший в этом ужасе крик.

Мне было неизвестно, смогла бы МГ когда-нибудь найти дорогу к свету. Физически или умственно. Даже если бы мы изгнали сущность, ее физическое тело так пострадало от жестокости бесчеловечного кукловода, что ему не долго оставалось.

А разум ее… Что ж, я думала он полностью сломлен.

Я крепко обняла Гиджет. Больше никакой беготни. Это должно закончиться.

***

Все произошло на следующий день. Сущность выжала из тела МГ все, чтобы добраться до места так быстро, но я была даже рада, когда она появилась. Я боялась слишком долго, Гиджет боялась слишком долго. Напряжение стало невыносимым.

Гиджет предупредила меня о ее приближении около трех ночи. Мы обе не спали, собака бродила из угла в угол, но вдруг остановилась, как вкопанная, подняв шерсть на загривке, и направилась к доске.

“Мама. Дом”

Я не удивилась.

Вытащив стул, которым подпирала дверь в номер, я поставила ее в середине комнаты и села лицом ко входу. С Гиджет у ног, библией на коленях и большим распятием, сжатым двумя руками, я стала ждать.

Прошло совсем немного времени, и оно дало о себе знать. Гиджет почувствовала ее чуть раньше, но и у меня живот перевернулся от страха при приближении того, во что превратилась МГ. На языке осела горечь желчи.

Запах отвратительный и сильный, запах, который мог мне только чудиться, а мог и правда заполнять каждый уголок номера, ударил мне в нос. Я не сводила глаз с двери. Смогу ли я открыть, когда она постучит? Ведь ради этого все и затевалось.

Телефон ожил на прикроватной тумбочке. Уведомление, потом еще и еще, пока вибрация не свалила его на пол. А потом снова, и снова… Мне не нужно было читать сообщения, чтобы знать, что в них. Оно хотело, чтобы я открыла дверь.

Счет шел на минуты.

– Гиджет, иди на кровать.

Кровать стояла далеко от двери, а я не хотела, чтобы МГ увидела собаку первой.

Гиджет заскулила, но осталась на месте.

– Гиджет, я серьезно. Хорошая девочка. Иди на кровать. Я разберусь с мамой.

С явной неохотой, она подчинилась. Такая крошечная на большой кровати. Крошечный комочек белой пряжи. Я улыбнулась ей через плечо. И улыбка не успела сойти у меня с лица, когда окно потемнело.

Мы были на третьем этаже. Окно не должно было меня волновать. Я же все проверила: ни пожарных лестниц, ни водосточной трубы неподалеку, ничего подобного. Просто сплошная отвесная чертова стена. Но это не остановило МГ.

Она забралась наверх и висела, уцепившись за оконную раму с безумной ухмылкой. Я видела ее так отчетливо.

Такая худая, невозможно худая и дряблая, будто оделась в кожу не по размеру. Передние зубы сломаны и до крови царапают нижнюю губу, расползающуюся в улыбке. Одна ее рука взметнулась вверх, искалеченная, с вырванными ногтями, и губчатым кончиком пальца коснулась окна, нарисовав ухмыляющуюся рожицу. Вот она отдернулась, ладонь сжалась в кулак…

А потом погас свет и раздался звон стекла.

Я вскочила, уронив библию, опрокинув стул. Оглушительный грохот разорвал маленькую комнату. Почти ничего не было видно, свет единственного уличного фонаря давал лишь слабые тени, но этого было достаточно. Сгорбленный сгусток тьмы, который когда-то был моей подругой, ввалился в окно.

Осколки стекла, торчащие в раме будто зубы древнего зверя, не отпугнули ее, лишь замедлили – окровавленными цепкими руками она тянулась к Гиджет, приколотая к месту стеклянной пикой, словно жук булавкой.

Не было времени размышлять. И я сделала единственное, что могла.

Когда покупала распятие, я не думала, что от него будет много пользы. Но оказалась не права. Оно отлично подошло, чтобы выбить из МГ все дерьмо.

Гиджет даже не пошевелилась. Какой бы крошечной ни была, она встретила угрозу со стойкостью тибетского мастифа. И не теряла бдительности.

МГ почти дотянулась до кровати, перепачкав покрывало кровавыми мазками, но теперь ее руки безвольно упали на пол. Она повисла на подоконнике, безжизненная и неподвижная. И я не знала, что делать.

Ударить ее снова? Бить и бить тяжелой деревяшкой, пока она не получит вожделенную свободу? Но ведь она была моим другом. И что не менее важно, мои знания законодательства были весьма невелики в области забивания незваных гостей до смерти.

Поэтому я позвонила в полицию. И решила все же придерживаться изначального плана.

Сначала я окатила ее святой водой. Она дернулась, слабо вскрикнула и попыталась поднять голову. Это звучало так жалко и беспомощно, что я с трудом подавила иррациональное желание помочь ей. Я ни за что не подошла бы к этому существу.

Я даже вспомнила про шалфей, и в те долгие минуты ожидания полицейских сирен, подумала, что от него не будет хуже.

Я подожгла пучок, тут же выпустивший клубы белого дыма, которые привели в бешенство пожарную сигнализацию. Игнорируя пронзительный писк, я вытянула руку с шалфеем ближе к МГ.

Равнодушный к срочности задачи, дым плавал ленивыми завитками, а я наблюдала за ним, словно в трансе. Дым уносило в открытое окно, так что пришлось опустить руку пониже…

Дым шалфея окутал голову МГ.

И она очнулась. Резко подняла голову, впившись в меня яростным взглядом. Ее глаза были так широко раскрыты, что казалось веки никогда больше не сомкнутся. Кровь текла изо рта, черная в полумраке…

Ладонь мертвой хваткой обвила мою лодыжку. Я даже не поняла, как оказалась на полу, а она волокла меня по битому стеклу с просто нереалистичной силой.

Я кричала, звала на помощь, надеясь, что хоть кто-нибудь окажется неподалеку, пыталась дотянуться до распятия, но оно было слишком далеко. Я ударила ее ногой в лицо, отчетливо услышав хруст зубов, но она лишь плюнула в меня кровью и продолжила тянуть.

И только Гиджет была рядом.

Крошечная собачка спрыгнула с кровати, взмахнув висячими ушами, и с рычанием вцепилась зубами в запястье МГ. МГ завопила, но не от боли, а от ярости и выпустила меня, чтобы стряхнуть собаку. Она выгнула руку, стараясь дотянуться до Гиджет но тут же снова зашлась воплем, коснувшись распятия на ошейнике.

МГ размахнулась, намереваясь впечатать Гиджет в стену, но умная девочка разжала челюсти раньше и откатилась в сторону невредимая. Я схватила большое распятие и уже хотела снова ударить эту тварь, когда наконец-то появилась полиция.

Я мало что помню, но мне рассказывали, что им пришлось силой вырывать крест из моих рук.

***

Вот. Теперь вы знаете все. Я очень устала, поэтому постараюсь кратко подвести черту.

МГ мертва. Не по моей вине, просто ее тело не выдержало такого адского износа и травм от стекла. Врачи сделали все, что могли, чтобы помочь ей, но было поздно. Их так удивило, что она смогла сотворить все это в подобном состоянии.

Официальная позиция властей – психическое расстройство. Я думаю, что это лучший выход, учитывая обстоятельства, но конечно это не так. Я была там. И видела, как сущность покинула ее тело. Это я помню.

Больше никто ничего не заметил. Думаю, мои нервы были настолько на пределе, что я стала чувствовать мир на более тонком уровне.

Оно было темным. Очень-очень темным. Бесформенным. Будто тень от луча мощного полицейского фонарика, вот только она изгибалась в другую сторону, безумно выворачиваясь, слишком быстро для человеческого глаза. Что-то в этой агонистической дрожи заставило желчь подкатить к моему горлу. И за секунду до того, как я закрыла глаза, оно узнало меня.

МГ умерла пару дней спустя. В больнице, в окружении друзей и близких. Она так и не пришла в сознание, но это и к лучшему. Пытка закончилась.

Я пробыла в больнице несколько дней. Большинство порезов от стекла оказались поверхностными, хотя на одну рану пришлось наложить несколько швов. Вокруг лодыжки темнел идеальный отпечаток ладони, впрочем он исчез уже на следующий день. Физически я в порядке.Более ли менее.

Ментально… Не особо.

Семья МГ отдала мне Гиджет и я с радостью приняла ее. Мы сблизились с ней в это тяжелое время, и я была счастлива возможности не разлучаться. В какой-то момент во всем этом хаосе она потеряла свое маленькое распятие, так что я куплю ей новое. Просто на всякий случай.

Гиджет примерно в том же состоянии. Физически в порядке, ментально не очень. Она очень тихая и отстраненная с тех пор, как мы приехали домой. Не подходит ко мне, не ласкается. Держится очень замкнуто. И даже ни разу не воспользовалась своей доской.

Надеюсь, скоро она придет в норму. Я буду любить ее так же, как любила МГ. А может быть даже больше. Со мной она будет в безопасности.

***

UPD: Гиджет сегодня впервые воспользовалась доской! Она попросила угощения и конечно же их получила! Думаю дела идут на лад :)

***

UPD: Может кто-нибудь может подсказать, как работают кнопки? Я сто раз перечитала инструкцию, меняла батарейки и т.д., но они все сбоят. Или что-то в этом роде. Наверное проблема в электронике, но черт, меня это начинает пугать. Кнопки говорят слова, которые МГ точно не записывала. Это даже не похоже на ее голос. Может она писала это, когда была уже под влиянием?

***

UPD: С одной из кнопок, которую записывала я происходит то же самое. Тот же голос. И то, что она говорит… расстраивает. Гиджет очень странно пользуется доской, я даже не знаю как объяснить… Она стоит около нее, уставившись на меня, долго-долго, пока я не начну волноваться, а потом жмет случайную кнопку даже не глядя. И наблюдает за моей реакцией.

Я хочу ошибаться, честно хочу, но… то как она смотрит…

Я никак не могу отделаться от вопроса, куда делась та сущность, когда покинула тело МГ. Глупо, знаю. Но все же.

Надо раздобыть еще немного святой воды. На всякий случай.

И это наверное совпадение, но мех Гиджет выглядит… темнее?

***

“Привет.

Нет. Грусть.

Темно. Угощение.

Гиджет. Счастье.

Человек. Счастье.

Животное. Счастье.

Темно. Внутри.

Темно. Друг. Нет. Чужой.

Нет. Грусть.

Гиджет. Счастье.

Пока.”

~

Оригинал (с) withywoodwitch

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.