Великие Княжны Мария, Анастасия и Татьяна Романовы
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ДЕТИ ИМПЕРАТОРА.
Великие Княжны Мария, Анастасия и Татьяна Романовы.
Моя колоризация фотографии.
Подробнее -> https://studiokis.ru/velikie-knyazhni
Оригинал фотографии:
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ДЕТИ ИМПЕРАТОРА.
Великие Княжны Мария, Анастасия и Татьяна Романовы.
Моя колоризация фотографии.
Подробнее -> https://studiokis.ru/velikie-knyazhni
Оригинал фотографии:
Судьба этой замечательной женщины – настоящий пример благородства, христианского смирения и силы духа. Старшая сестра Александры Федоровны, будущей русской императрицы, была вторым ребенком в семье герцога Гессен-Дармштадского Людовига IV. Детей воспитывали в атмосфере строгости: они носили скромную одежду, рано вставали, сами убирали свои комнаты. Элла получила хорошее образование и прекрасно рисовала. Огромное место в ее жизни занимала религия.
О ней все говорили, как об ослепительной красавице и считали одной из самых восхитительных женщин во всей Европе. Она просто обвязана была быть счастливой, в том числе удачно выйти замуж. По крайней мере, так считали все вокруг. Неудивительно, что многие добивались ее руки, включая герцога Баденского и будущего кайзера Вильгельма. Но Элла всем отказала.
В двадцать лет Елизавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II. После официального предложения брака раздумья заняли целый год, но все же увенчались положительным ответом. Они были дальними родственниками. Королева Виктория просила Эллу расторгнуть помолвку, но она отказалась.
«1884 год. В Петергофе недолго пришлось ждать на станции, скоро подошел поезд невесты. Она показалась рядом с императрицей, и всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видывал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта…», - из воспоминаний великого князя Константина об Элле.
В июне 1884 года Элла стала женой Сергея. Невесте было 20 лет, а жениху - 27. Венчание было совершено вначале по православному, а потом по лютеранскому обряду. На их свадьбе Николай II познакомился с будущей женой, сестрой Эллы.
После свадьбы Элла получила имя Елизаветы Федоровны и титул великой княгини. Супруги жили в Петербурге. Спустя 7 лет княгиня приняла православие, посчитав, что в этой вере она нашла поддержку. Ее немецкие родственники были поражены этим, отец и вовсе открыто порицал ее решение.
При дворе княгиня пользовалась всеобщей любовью. Этому способствовало ее обаяние, чувство такта и доброжелательность. Она свободно овладела русским языком, что добавляло ей популярности. А вот ее муж был человеком противоречивым. Даже его родственники оставили о нем разные воспоминания.
Сергей Александрович был сдержанным, застенчивым и очень религиозным человеком. Его считали красавцем и утонченным человеком. При этом князь отличался высокомерием, упрямством и мог быть жестоким.
Они любили друг друга, несмотря на слухи. Когда началась русско-японская война, Елизавета собирала посылки русским солдатам и муж ее не видел. Великий Князь Сергей Александрович об этом шутил: " В день десятилетия супружеской жизни с утра я в церкви, жена — на складе. Господи, за что мне такое счастье?»
Елизавета сыграла большую роль в женитьбе Николая на своей сестре. Она поощряла интерес цесаревича к Аликс, передавала их записки, убедила сестру принять православие. Впоследствии она чувствовала вину за их брак, который принес рождение больного наследника.
В 1891 году Александр III назначил Сергея Александровича губернатором Москвы. Именно при нем произошла ужасная трагедия на Ходынском поле после венчания на царство Николая II, испортившая его репутацию.
Отношения между супругами были прекрасными, они были сильно привязаны друг к другу. Но большинство исследователей сомневаются, что у них были интимные отношения, их супружество называли «белым браком».
Сохранилось множество воспоминаний современников о том, что князь Сергей был человеком нетрадиционной ориентации. Его подозревали в близких отношения со своими адъютантами. В светском обществе это открыто обсуждали, жалея Елизавету Федоровну. Злословие приносило страдания княгине. До сих пор единой точки зрения в этом деликатном вопросе нет, так как нет однозначных доказательств.
В качестве супруги московского генерал-губернатора она организовала в 1892 году Елисаветинское благотворительное общество. Благотворительность занимала весомую часть ее жизни. Она тратила большую часть личных средств на содержание больниц и приютов, сама нередко выезжала в самые бедные районы, чтобы лично помогать нуждающимся.
Елизавета Федоровна основала Елисаветинское благотворительное общество в Москве и в Московской губернии, которое давало приют младенцам из бедных семей и незаконнорожденным. Княгиня была главой комитета Красного Креста и 150 благотворительных обществ.
4 февраля 1905 года Сергей Александрович был убит террористом Иваном Каляевым. Преступник метнул в его карету ручную бомбу. Этот трагический момент очень подробно описан в житии великой княгини. Елизавета Федоровна прибыла к месту взрыва и своими руками собрала останки погибшего мужа.
Наверное, один из самых запоминающихся эпизодов в биографии Елизаветы Федоровны — посещение убийцы ее мужа в тюрьме. Она принесла Ивану Каляеву прощение от имени Сергея Александровича и Евангелие. «Я буду молить Господа простить вас, а я вас уже простила», — сказала она. Каляев ответил, что специально выбирал время, потому что не хотел убивать ее. «Неужели вы не понимаете, что уже убили меня», — ответила Елизавета Федоровна. Более того, она обратилась к Николаю II с просьбой о помиловании убийцы, но император ее отклонил.
После смерти мужа Елизавета могла уехать заграницу и жить там на пенсию от императорского дома. Но она решила остаться в России, сделав помощь людям смыслом своей жизни. Так, Елизавета Федоровна заменила своего мужа на посту председателя Императорского православного палестинского общества и исполняла эту должность с 1905 года по 1917 год.
Драгоценности она решила продать. При этом великая княгиня отдала в казну ту их часть, которая принадлежала династии Романовых. На вырученные деньги Елизавета Федоровна купила на Большой Ордынке усадьбу с четырьмя домами и обширным садом. Здесь и расположилась основанная ею в 1909 году Марфо-Мариинская обитель милосердия. В апреле 1910 года состоялось ее посвящение в звание крестовых сестер, а наутро за Божественной литургией она была возведена в сан настоятельницы обители.
Всю оставшуюся жизнь Елизавета Федоровна помогала нуждающимся. Она организовала общежитие для мальчиков, которые потом составили артель посыльных, а для девушек — дом работниц с дешевой или бесплатной квартирой, где они уберегались от голода и влияния улицы. Она устраивала рождественские елки для бедных детей с подарками и теплой одеждой, изготовленной руками сестер. Во время Первой мировой войны в Марфо-Мариинской обители она открыла госпиталь.
В апреле 1918 года настоятельница была арестована. Вместе с другими Романовыми она была депортирована на Урал, в город Алапаевск. 18 июля 1918 года Елизавета Федоровна вместе с другими мучениками была сброшена в Нижне-Селимскую шахту под Алапаевском в Свердловской области. После занятия Алапаевска войсками адмирала Александра Колчака останки Елизаветы Федоровны были эвакуированы в Иерусалим, где в 1921 году были захоронены в церкви Марии Магдалины.
В 1981 году святая великая княгиня Елизавета была канонизирована Русской православной церковью за рубежом. А 5 апреля 1992 года Елизавета Федоровна была прославлена архиерейским собором Русской православной церкви как преподобномученица.
Воцарение Романовых было началом конца исторической России. Изначально, на земском соборе 1613г на царство должен был быть избран князь Пожарский, принадлежавший роду Рюрика. Но в результате политических интриг он не стал выдвигать свою кандидатуру. В итоге, как известно, выбрали не достойнейшего, а удобнейшего Михаила из самого на тот момент влиятельного боярского рода Романовых, которые, как и прочие бояре не брезговали колобороцианизмом во времена польского нашествия. С этого момента началась эпоха гонений на простой народ. Конкретно, с начала правления Алексея Михайловича. Начали с того, что 90% население Руси превратили в бесправных рабов. Крепостное состояние крестьян по Уложению 1649г утверждалось наследственным, срок сыска беглых крестьян бессрочным. Таким образом, был завершен процесс законодательного оформления крепостного права. Затем уничтожили исконную церковь, основу которой положил Сергий Радонежский. В итоге, реформа Патриарха Никона провела к невиданному ранее народному расколу и нашей, русской инквизиции. Всё это вылилось в новую гражданскую войну, которая в историографии именуется Разинским бунтом. Власть утопила свой народ в крови. Затем, уже при царевне Софье, уничтожили регулярную Стрелецкую армию, которая на тот момент являлось одной из самых боеспособных в Европе. Аккурат перед вторжением шведов. Что это - глупость или измена? Период правления Петра был знаменателен победой в Северной войны, но экономика России была уничтожена его политикой "европеизации". Именно при Петре буйным цветом расцвела невиданных до селе размеров коррупция. При нём в стране искоренялись тысячелетние традиции, был уничтожен русский календарь, по которому у нашей истории отсекли 6000 лет, а так же пачками стали завозить разношерстных "немцев", которые заняли ключевые посты в управлении страной и экономикой. Именно они правили бал в позорнейшей эпохе дворцовых переворотов, о которой и не хочется вспоминать. Елизавета, дщерь Петрова, ввязалась в абсолютно ненужную,сугубо империалистическую семилетнюю войну за чужие интересы, которая опустошила казну. Потом настала эпоха немецкой блудницы Екатерины II, при которой были заложены процессы, приведшие к развалу страны в 1917м. Екатерина II сделала крепостными население левобережной Украины (потомков казаков) и запретила крестьянам в России подавать императрице жалобы на притеснение со стороны дворян, лишив их последней надежды на справедливость. В то же время, она издала "Жалованную грамоту дворянству", по которой дворянство было освобождено от службы. Тем самым дворяне из служилого сословия превратилось в паразитеческую прослойку. Все это вылилось в новую гражданскую войну, так называемый Пугачёвский бунт, который был утоплен в крови. Её внук, Александр I, пытаясь выслужиться перед своими английскими куратороми, которые привели его на престол, ввязался в войну с Наполеоном, с интересами которого интересы России никак не пересекались и с которым можно и нужно было договариваться. При его отце, Николае I, Россия вступила в долгую эпоху экономического застоя и стагнации. В то время, как в Европе во всю шёл процесс индустриализации, Россия постепенно прекращалась в экономическую колонию Запада и источник дешёвого сырья. При Александре II крестьяне были освобождены без земли и с кабалой выкупных платежей, что обрекало их на голодную смерть. Если во времена крепостничества сельское хозяйство худо бедно функционировало, то бездумная крестьянская реформа привела к страшному голоду 1890х. Эпоха последнего русского императора была значительна экономическим ростом и началом индустриализации, но индустриализация эта проводилась за счёт иностранного капитала. В итоге все нефтяные и золотоносные месторождения оказались в руках англичан и американцев, в так называемых "концессиях". А отсутствие источников внутреннего кредитования привела к необходимости огромных займов, одним из условий которых было вступление в первую Мировую войну, абсолютно нам не нужную, империалистическую и хищническую по своей сути. Тем самым и подошла к концу трёхсотлетняя, бездарная эпоха Романовых. Наш царь, милостью Божией обремененный титулом хозяина земли русской, сложил с себя полномочия, #яусталяухожу , абсолютно позабыв о своей священной миссии и повел себя как частное лицо, разменяв благополучие семьи на судьбу государства. В итоге и семью не сберёг и страну погубил.
300 лет Романовых - это череда бесконечных трагедий, войн и уничтожения собственного народа, закономерным итогом которого стал распад русского государства.
"Не пойду я за юродивого да слабосильного!", - рыдала красавица-боярышня, пока нянька заплетала ей косу. "Молчи! - прикрикнул на девушку отец, - Хоть и ледащий жених, да не забывай, кто он!".
Прасковья не забывала: ее жених - Государь, Царь и Великий Князь всея Руси. Конечно, заманчиво было стать царицею, примерить шубы соболиные да наряды заморские... Но, представляя, как колченогий юноша с тонкими ручками и ножками, да к тому же, слабый на ум, ведет ее в опочивальню, Прасковья снова начинала безудержно рыдать.
Отец, воевода Салтыков, оставался неумолим..
"Помойте ее хорошенько, да к ложу подготовьте", - приказал он мамкам да нянькам и спешно покинул женскую часть терема.
Художник Владислав Нагорнов.
12 октября 1664 года в Москве в семье стольника и воеводы Александра Петровича Салтыкова, представителя знатного российского рода, случилось пополнение. Дражайшая супруга Екатерина Федоровна разрешилась от бремени прекрасным младенцем женского пола. Назвали девочку Прасковьей.
Семья новорожденной была славной, но были в ее истории и темные страницы. Так, предок Прасковьи, боярин Михаил Глебович по прозвищу Кривой, был изменником, во времена смуты находился на службе и у первого Лжедмитрия, и у второго. В 1612 году Кривой напросился с сыновьями в состав русского посольства, и, как только очутился в Польше, сбежал к королю Сигизмунду III, попросил защиты и убежища. Все это было ему предоставлено.
Лишь внук Кривого, Александр Петрович Салтыков, отец новорожденной Прасковьи, вернулся на путь истинный, принял русское подданство и стал верно служить царю Алексею Михайловичу.
Салтыковым удалось вернуть утраченное доверие Романовых, тем более, что по крови они были связаны почти со всеми крупнейшими и влиятельнейшими боярскими домами России.
Прасковья получила воспитание настоящей старомосковской столбовой дворянки. На женской половине терема многочисленные мамки да няньки учили девочку рукоделию, шитью, обращению с будущим мужем и другим важным премудростям.
Девочка росла, и воеводе Александру Петровичу становилось все очевиднее: писаную красавицу подарил Бог роду Салтыковых. К пятнадцати годам Прасковью уже называли в отечественных и иностранных источниках "первой красавицей России".
Женихов было хоть отбавляй, но такой "товар" не про каждого "купца". Александр Петрович метил высоко - он хотел выдать дочку за одного из царевичей Романовых.
Царевичей же было двое - 12-летний Петруша да 18-летний Иван. Петруша - бойкий, живой мальчишка, Иван - болезненный, лядащий, да к тому же, слабоумный, юродивый.
Петр I в детстве.
Конечно, Александр Петрович желал в мужья дочери Петрушу, да только сложилось совсем иначе.
В 1684 году регентша Софья Алексеевна решила женить Ивана, чтобы род Романовых-Милославских первым получил наследника, опередив Романовых-Нарышкиных. Идею эту подсказал Великой Государыне Царевне князь Василий Голицын:
«Царя Иоанна женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца своего, то не трудно сделаться может, что Петр принужден будет принять чин монашеский, а она, Софья, опять за малолетством сына Иоаннова, пребудет в том же достоинстве, которое она желает…».
По приказу Софьи был проведен традиционный смотр невест, на котором вполне ожидаемо была выбрана "первая красавица России" Прасковья Салтыкова.
Прасковье на тот момент было 20 лет, она была старше Ивана на два года. Сохранилось описание внешности молодой дворянки:
"Невеста Ивана была высока, стройна, полна; длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи; круглый подбородок, ямки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу — все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную".
Прасковья была глубоко верующим человеком, соблюдала православные обряды, но грамоту знала плохо.
Иван, несмотря на то, что ткнул пальцем в самую статную, фигуристую да красивую девушку на смотре, жениться не шибко хотел. Вот как писал об этом греческий историк Феодози:
"Царь Иоанн сперва к тому браку никакой склонности не оказывал, однако не был он в состоянии противиться хотению сестры своей".
Царь Иван V.
Для Прасковьи, которую на смотр силой привёз отец, все происходящее было настоящим шоком и трагедией. Красавица, по свидетельству шведского дипломата Горна, заявляла, что "скорее умрёт", нежели выйдет за слабоумного, немощного и некрасивого Ивана. Однако спрашивать мнения невесты никто не собирался.
9 января 1684 года в Москве состоялось торжественное венчание. Юродивый царь Иван V получил в полное распоряжение "первую красавицу России". И, несмотря на разговоры о немощности и слабости государя, судя по сохранившемуся свидетельству, правом своим Иван воспользовался:
"А на утро следующего дня, как велось это обыкновенно, царю и царице готовили мыльни разные, и ходил царь в мыльню, и по выходе из нее возлагали на него сорочку и порты, и платье иное, а прежнюю сорочку велено было сохранять постельничему. А как царица пошла в мыльню и с нею ближние жены, и осматривали ее сорочку, а осмотря сорочку, показали сродственным женам немногим для того, чтобы ее девство в целости совершилось, и те сорочки, царскую и царицыну, и простыни, собрав вместе, сохраняли в тайное место".
На отца Прасковьи немедленно посыпались государевы милости. Попервам Александра Петровича переименовали в Фёдора в связи с давней романовской традицией менять отчество цариц на "Федоровна" в честь Федоровской иконы Божьей Матери. Став Федором Петровичем, воевода Салтыков получил также наследственное боярство и должность правителя и воеводы Киева.
Ну, а Прасковья стала жить с "ледащим" мужем. Царевна Софья все ждала, когда царица забрюхатит, но этого не происходило. Лишь через пять лет Прасковья, наконец, понесла. Узнав о беременности жены Ивана V, мать Петра I, вдовствующая царица Наталья Кирилловна Нарышкина, немедленно стала искать невесту для своего сына. Вскоре Петра поженили с Прасковьей Лопухиной, ставшей после свадьбы Евдокией Федоровной Лопухиной.
У Ивана и Прасковьи был отдельный терем на территории Кремля. Здесь красавица-царица и родила 21 марта 1689 года своего первого ребенка, царевну Марию Ивановну. Увы, малышка прожила всего лишь три года.
В 1690 году Прасковья родила вторую девочку, Феодосию. Это дитя не дожило и до одного года.
Следующей была царевна Екатерина Иоанновна (родилась в 1691 году), затем Анна Иоанновна (1693) и, наконец, Прасковья Иоанновна (1694).
Мальчиков у Ивана и Прасковьи, несмотря на все старания, не рождалось. Это обстоятельство значительно упростило жизнь Натальи Кирилловне Нарышкиной, ведь уже в 1690 году жена ее сына Петра произвела на свет очаровательного крепыша царевича Алексея Петровича.
Иван, Прасковья и их дочери жили в отдельном тереме на территории Кремля. Жили тихо, благополучно и душевно. Иван мало-помалу прикипел к жене и крепко ее полюбил.
Прасковья, столь не хотевшая выходить за "юродивого", постепенно смирилась со своей судьбой, обнаружив в муже доброго, незлобливого, кроткого человека. Да и не таким уж и некрасивым он был, ежели присмотреться.
Иоанн V Алексеевич.
Брак положительно сказался на здоровье Ивана. Государь окреп, повеселел, за что был бесконечно благодарен супруге.
Семейное счастье Ивана и Прасковьи продолжалось двенадцать лет. В 1696 году 30-летний "юродивый" государь скончался в возрасте 30 лет, открыв дорогу к трону для своего деятельного брата Петра.
После смерти мужа Прасковья с тремя дочками перебралась из Кремля в село Измайлово, где располагалась резиденция царя Алексея Михайловича. Петр I назначил вдовствующей царице солидное годовое содержание.
Царская усадьба в Измайлово. XIX век.
В 1701 году Петр издал именной указ, назначающий дворянина Василия Алексеевича Юшкова комнатным стольником государыни Прасковьи Федоровны. Очень скоро 24-летний Василий стал распоряжаться всеми вотчинами и домами 37-летней Прасковьи, а уж в ее комнате он хозяйничал так рьяно, что в народе поползли слухи, будто бы последнюю дочку Прасковья "прижила от Васьки".
Василию Юшкову предстояло в будущем сыграть роковую роль в жизни Прасковьи Федоровны.
С ролью вдовствующей царицы Прасковья справлялась безупречно. Она подружилась с любимой сестрой Петра, царевной Натальей Алексеевной, помогала ей с обустройством любительского театра.
Несмотря на то, что Прасковья Федоровна была из религиозной, домостроевской семьи, она сразу же поняла и приняла "веяние времени", стала поддерживать все европейские начинания Петра Алексеевича. К венценосному свояку царица относилась с благоговением:
"Веровала она в авторитет свояка-государя, его слово — закон, его мнение — свято. С какой доверенностью предоставляла она ему распоряжаться судьбой её дочерей, и он распорядился ими так, как этого требовали его планы и расчеты. Такую преданность, такое уважение к своей особе, такое послушание Петр находил в весьма немногих из своих теток, сестер и других женских лиц царской семьи, в признательность он был внимателен, любил и уважал Прасковью. Петр зачастую навещал невестку, отдыхал у неё со своею свитою, пировал в её теремах, шутил и балагурил".
Молодой Петр I в голландской одежде.
По желанию царя Прасковья Федоровна наняла для дочерей учителей-немцев Иоганна Остермана и француза Стефана Рамбурха, которые вскоре сделали из старомосковских царевен настоящих немок.
В отличие от другой родни Петра, царица Прасковья не считала для себя зазорным унизиться перед государем. Так, несмотря на свою религиозность, она участвовала во всех затеях государя, в том числе, во Всешутейшем, всепьянейшем и сумасброднейшем Соборе, который был по сути своей был издевательством над православной церковью. В костюме шутихи царица с фрейлинами возглавляла "смехотворную процессию свадьбы князь-папы".
Всешутейший Собор.
Прасковья участвовала во всех попойках Петра, а в своей вотчине в Измайлово устроила, по выражению В.Н. Татищева, "гошпиталь уродов, ханжей и пустосвятов".
В 1708 году Петр приказал Прасковье Федоровне с дочерьми переехать в Санкт-Петербург. В столице царице был выделен большой дом неподалеку от так называемого Петровского домика.
К моменту переезда в Петербург от былой красоты Прасковьи Федоровны не осталось и следа. Историк В.И. Семевский писал:
"Она обрюзгла, опустилась, сделалась непомерно раздражительна, и под влиянием этих болезней являла иногда характер в высшей степени зверский".
Стала Прасковья Федоровна и немилосердно пить:
"Кто бы ни приезжал в привольное село Измайлово, либо в её дом в Петербурге, кто бы ни являлся к хлебосольной хозяйке, он редко уходил, не осушив нескольких стаканов крепчайшего вина, наливки или водки".
Портрет царицы Прасковьи Федоровны в пожилом возрасте, одетой по европейской моде.
В Петербурге Прасковье Федоровне было тяжело, и вскоре она испросила у Петра позволения вернуться обратно в Измайлово.
Царица говорила, что климат ей не мил, но на самом деле она тосковала по своему фавориту и управляющему Василию Юшкову, с которым она почти в открытую жила с 1701 года.
С Юшковым и было связано дело, в котором сполна проявился "зверский" характер Прасковьи Федоровны, напомнивший всем что она - подлинная представительница рода Салтыковых.
Юшков управлял имуществом вдовы из рук вон плохо, но царица на это внимания не обращала. Прасковья, истосковавшаяся в браке с "ледащим", осыпала фаворита щедрыми подарками. Юшков всегда был при царице, решал все, даже самые личные ее дела.
Между тем, хозяйство царицы все хирело да хирело. Назначенные Юшковым приказчики неизменно оказывались ворами, уплаты вносились нерегулярно, крестьяне жаловались Прасковье Федоровне на убогую жизнь, самоуправство начальства и непосильные подати.
Василий относился к подчиненным грубо, постоянно с ними ссорился, не прочь был и кулаки в ход пустить. Вскоре в руках одного из подьячих царицы, Василия Деревнина, оказалось опасное оружие против Юшкова, а именно, записка царицы, адресованная Василию, в которой якобы были зашифрованы тайны одного из "государевых дел".
Деревнин не придумал ничего лучше, чем шантажировать Юшкова. Стольник церемониться с подьячим не стал, и схватив его, подверг пыткам, после которых "Деревнин заскорбел и едва был жив".
Между тем, в Москву из Петербурга прибыл государь, и Юшков, испугавшись кары за самоуправство, выпустил Деревнина.
Царь побыл в Москве и уехал восвояси, а Юшков бросился искать "вора-подьячего", объявив, что тот украл деньги из царицыной казны. Но не тут-то было: Деревнина и след простыл.
Юшков стал допрашивать родственников Деревнина, да так рьяно, что о "расследовании" стольника узнал начальник Тайной канцелярии князь Ф.Ю. Ромодановский. Всплыла и информация о таинственном письме. Федор Юрьевич потребовал немедленно переслать ему все материалы дела Деревнина.
Подьячего вскоре задержали. Юшков и царица Прасковья стали требовать, чтобы Деревнина передали им в Измайлово. Однако в Тайной канцелярии отказали. Прасковья Федоровна пришла в ярость из-за отказа. Вместе с Юшковым и своими людьми она проникла в казенные палаты Тайной канцелярии, нашла Деревнина в камере и принялась бить его палкой. Утомившись, больная и "обезножевшая" царица приказала своим людям расправиться с Деревниным. Лишь внезапный приезд генерала-прокурора графа Павла Ягужинского спас заключенного от гибели.
Безумный поступок вдовствующей царицы стал известен Петру I. Государь потребовал доставить ему письмо. Письмо было привезено и тщательно изучено: в нем ничего не оказалось, кроме зашифрованных нежных да ласковых слов царицы в адрес Юшкова.
Петр Алексеевич не увидел преступного содержания в письме: ну, балуется вдовая старушка с молодым, эка невидаль.
В иллюстративных целях.
Однако личность Юшкова царя сильно заинтересовала. Стали копать, и выяснилось: стольник-то царицын большой прохиндей и темных делишек за ним числится немало.
Несмотря на слезные мольбы царицы Прасковьи, в апреле 1723 года Василия сослали в Нижний Новгород.
Прасковья Федоровна разлуки с возлюбленным не перенесла. Царица сильно захворала, и утром 13 октября 1723 года скончалась в возрасте 59 лет.
Живший в России голштинский дворянин Фридрих-Вильгельм Берхгольц написал в своем дневнике по поводу смерти царицы:
"Она ещё в то же утро приказывала подать себе зеркало и смотрелась в него. Думают, что по случаю этой кончины наложен будет по крайней мере полугодичный траур".
В 1725 году после смерти Петра I Василий Юшков получил прощение. Возвратившись из ссылки, бывший стольник царицы поселился в деревенском имении в Звенигородском уезде, где жил вплоть до своей смерти в 1726 году в возрасте 49 лет.
В 1730 году императрицей Всероссийской стала нелюбимая дочь Прасковьи Федоровны, Анна Иоанновна. Эта царица перещеголяла свою мать и сполна показала, что такое "зверский характер" Салтыковых.
Так сложилась судьба женщины, которую в 20 лет насильно выдали за слабосильного, юродивого государя, брак с которым, тем не менее, стал самым счастливым и достойным периодом в жизни Прасковьи Федоровны.
---------------------
(с) Василий Гавриленко, то есть, я)
Мой Телеграм Женщины в Истории. https://t.me/istoriazhen
Моя книга "Женщины со шрамами" (предзаказ): https://www.chitai-gorod.ru/product/cvety-so-shramami-sudby-...
У Емельяна Пугачёва было две жены - законная супруга Софья Дмитриевна Пугачёва, а также "новая императрица", полевая жена Устинья Петровна Кузнецова. У Софьи Дмитриевны было трое детей от Емельяна - сын и две дочери.
Но как же сложилась судьба жён Пугачева и его детей после пленения и казни удалого самозванца?
Донская казачка Софья Дмитриевна Пугачёва (в девичестве - Недюжева) родилась в 1742 году в станице Есауловской. Отец - казак Дмитрий, умер рано, оставив четверых детей на руках у их матери Аксиньи.
Софья росла девушкой миловидной, скромной и добродетельной. В 1760 году ее отдали замуж за 18-летнего казака из соседней станицы Зимовейской Емельяна Пугачёва.
Буквально через неделю после свадьбы Емельяна забрали в русскую армию для участия в войне с Пруссией. Вернулся Пугачёв к молодой жене лишь через два года. В 1764-ом Софья родила Емельяну первенца - Трофима. Впоследствии женщина рожала несколько раз, но большинство детей умерли при родах. Выжили лишь две девочки - Аграфена и Христина. Первую Софья родила в 1768 году, вторую - в 1770-ом.
Емельяна регулярно вызывали в армию для различных заданий - чаще всего это был поиск и возвращение в Россию сбежавших старообрядцев.
В 1768 году началась русско-турецкая война. Емельян отправился на фронт в составе полка походного атамана Войска Донского Ефима Кутейникова. Пугачёв принял участие в нескольких битвах, в том числе, во взятии Бендер. После сражения Емельян захворал неведомой болезнью и был отправлен домой на лечение.
В 1771 году Емельян едет в Черкасск, чтобы попросить отставку из армии в связи со слабым здоровьем. Отставку Пугачёву не дают, предлагают продолжить лечение в лазарете либо дома. Емельян выбирает домашнее лечение и едет обратно в Зимовейскую, к Софье и детям.
Софья Дмитриевна Пугачева. Неизвестный художник.
Однако несение солдатского бремени больше не входит в планы Пугачёва и под дороге он строит план о побеге на Терек, где существовали поселения донских казаков. Приехав домой, Емельян сообщает Софье о своих планах. Женщина вместе с матерью казака бросаются Пугачёву в ноги и умоляют не покидать их.
Емельян поначалу поддался уговорам жены и матери, но затем сообщил Софье, чтобы та собрала еды в дорогу: он отправляется на Терек, и, «коли ево там примут, то он и за нею приедет».
На Тереке Емельян вступает в Терское семейное войско, собирается привезти семью. Однако, правительственная рука добирается до Пугачёва и на Тереке: его арестовывают. Емельяну удается сбежать и в феврале 1772 года он возвращается домой в станицу Зимовейскую.
Софья встречает мужа, слушает его рассказы о доблестной службе на Тереке, планы на блестящее будущее. Женщина не верит разглагольствованиям Емельяна и решает донести властям о возвращении беглого казака - так и ему лучше будет, и детям.
По доносу жены Пугачёва арестовывают и везут в Черкасск для следствия, но он умудряется сбежать. В Зимовейскую к Софье и детям он никогда больше не возвратился, но судьба его еще раз столкнула с законной супругой.
Второй женой Емельяна Пугачева, а, если быть точнее, самозванца-"императора Петра Федоровича", стала яицкая казачка Устинья Петровна Кузнецова. Родилась она в 1757 году и была на 15 лет младше Емельяна.
Устинья была дочерью казака Петра Кузнецова, участника восстания. Пугачёва 17-летняя Устинья впервые увидала в 1774 году, когда войско самозванца захватило Яицкий городок и штурмовало запершихся в крепости последних верных правительству солдат и офицеров. Крепость была захвачена после двух подрывов бомбы, причем, потери осаждавших были огромными.
После победы к Пугачёву явились для обсуждения дальнейших действий яицкие старейшины и атаманы. Именно на этой встрече было озвучено предложение "царю" взять в жены яицкую казачку.
"Ты как женисся, так войско Яицкое всё к тебе прилежно будет!».
Из многочисленных яицких красавиц была выбрана самая достойная - 17-летняя Устинья Кузнецова.
О красоте Устиньи ходили легенды. На статную девушку засматривались многие казаки, в том числе, начальник пугачёвской артиллерии Федор Чумаков, говоривший о Кузнецовой следующее:
«Ну брат, подлинно, то-то красавица. Уж я довольно видал хороших, только этакой красавицы не видывал!».
Но досталась Устинья "ампиратору" и сама была провозглашена "ампиратрицей". Кстати сказать, старейшины Яицкого городка, настаивая на свадьбе Емельяна с местной девушкой, помимо прочего, стремились защитить других казачек от посягательств Пугачёва:
«А как перед сим Пугачёв трёх девок из Яицкого городка в Берду уже взял и с ними в одной кибитке жил, то старики рассудили, чтоб впредь такого похищения не мог делать, и при том видя его в том совершенную наклонность, сказали ему напоследок, когда де есть в том, государь, ваша польза, то женитесь».
Устинья и ее отец, казак Петр Кузнецов, всячески старались избежать выпавшей на их долю "высокой чести". Устинья дважды пряталась от сватов в подполе, а Петр, когда все же посланцы Пугачёва его настигли, упал на колени и заявил, что Устинья "еще молодёхонька и принуждена идти замуж неволею, хоть и за государя".
Устинья Кузнецова.
Но Емельян настоял на своем и в Яицком городке состоялась широкая "ампираторская" свадьба, в ходе которой был выпит годовой запас спиртного, хранившийся в подвалах крепости.
После обряда венчания Пугачёв приказал именовать Устинью "государыней императрицей Всероссийской".
"Царская чета" поселилась в каменном доме атамана Бородина. Под одной крышей с Пугачёвым Устинья прожила десять дней, после чего Емельян занялся "государственными делами", а молодая "ампиратрица" была передана на попечение свите из казачек-"фрейлин". Пугачёв строго-настрого запретил Устинье покидать дом, у дверей была поставлена казачья охрана.
Художник П.Пинкисевич "Пугачев и Устинья".
Судя по протоколам допросов, которые были сделаны после ареста Устиньи правительственными силами, девушка не сильно верила в то, что живет с "императором Петром Федоровичем". Так Устинья пересказывала по памяти свои диалоги с самозванцем:
— Подлинно ли ты государь, и я сумневаюсь в том, потому что ты женился на казачке. И как я вижу, что ты меня обманул и заел мою молодость, ибо ты — человек старой, а я — молодёхонька.
— Я со временем бороду-ту сбрею и буду моложе.
— Так казаки любить не будут!
— Потому-то я и сам оной веры не люблю, что бороду брить, а сделаю угодность разве тебе одной.
Наличие молодой жены не стало для Пугачёва препятствием к тому, чтобы "общаться" с другими казачками. В его шатре всегда находилось несколько молодок, которые всячески прислуживали "анпиратору".
Устинья была права: женитьба на простой девушке сыграла с Емельяном дурную шутку, посеяв в умах многих казаков сомнение в царском происхождении "ампиратора".
Даже личный секретарь Пугачёва Иван Почиталин говорил впоследствии:
«Когда ж Пугачёв обвенчался, то в народе сделалось сумнение, что Пугачёв не государь, и многие меж собой говорили: как де этому статца, чтоб царь мог жениться на казачке».
Ну, а что же первая жена, Софья? Выдавая Емельяна властям, женщина хотела добиться хоть какой-то стабильности в своей жизни и в жизни своих детей: отсидит немного в остроге и вернется, как многие другие казаки-беглецы. Однако, Пугачёв сбежал, оставив Софью с детьми без средств к существованию.
Женщина была вынуждена продать дом и перебраться жить к матери. Вырученных за продажу дома денег хватило до осени 1773 года, после чего Софья с детьми стала в буквальном смысле нищенствовать - "ходили меж домов, живя подаянием».
Вскоре Софья узнала, что муж ее, Емельян, оказывается, "император всероссийский Петр Федорович".
10 января 1774 года, когда Пугачёв наслаждался властью и богатством в Яицком городке, Софью с детьми арестовали по приказу Екатерины II, и 17 марта под конвоем доставили в Казань.
К Софье был приставлен караул, который сопровождал жену самозванца во время походов на рынок и прогулок по городу. Женщине было приказано всюду говорить правду о происхождении Емельяна, разоблачать его.
Софья и ее дети получали "порядочное пропитание" и, в целом, отношение к ним было вполне доброжелательным. Положение арестованных ухудшилось в июле 1774 года, когда Пугачёв с новой, наскоро собранной после жестокого поражение армией, направился к Казани.
Семья самозванца была переведена со съемной квартиры в тюрьму. 12 июля 1774 года Емельян Пугачёв разгромил казанский гарнизон и захватил город.
При штурме в городской тюрьме возник пожар - и Софья с детьми едва не погибли. Лишь чудом женщине удалось вывести детей из задымленных казематов.
И вот, в Казани, Софья Дмитриевна снова видит своего мятежного супруга. Первым Пугачёва, гарцевавшего среди казаков на коне, заметил 11-летний Трофимка.
- Матушка! Смотри-тка, батюшка ездит!.
Ответ Софьи не обещал Емельяну Ивановичу ничего хорошего:
- Екай собака! Неверный супостат!
Тем не менее, воссоединение семьи состоялось. Пугачёв приказал поставить палатку для Софьи и детей рядом со своим шатром. Соратникам самозванец заявил, что эта женщина - супруга отважного казака, которого по приказу "Катеринки" засекли кнутом за верность государю Петру Федоровичу.
С Софьей Емельян предпочитал не разговаривать, но детей привечал. Именно в Казани Софья Дмитриевна наблюдала новый образ жизни своего мужа, о чем впоследствии рассказала на допросе:
"Едва Емельян входил в палатку, как девки подскочили к нему, приняли у него шапку, сняли с него саблю и раздели. А он, раздевшись, лег на перины. И покуда он лежал, то между тем девки приготовляли обедать. А как было все готово, то он, вставши, сел на подушки и обедал один, а девки и некоторые казаки перед ним стояли. Во время обеда, да и после оного, Пугачев все, что ему ни потребно было, приказывал девкам так: "девки, подай то, девки, одень". А они поспешно то исполняли. Девки были хорошие так, как написаны...".
Некоторые из наложниц Пугачёва делились с Софьей, не зная, кем она приходится "императору", всеми подробностями своего "общения" с Емельяном.
С мужем Софья поговорила лишь раз, ровно через месяц после взятия Пугачёвым Казани. Емельян спросил, что она о нем думает.
"Да что думать-то! Не отопрешься, я - твоя жена, а ето твои дети".
Так ответила женщина своему возвысившемуся мужу. Пугачёв строго-настрого запретил сообщать кому-нибудь о его реальном происхождении, пригрозил Софье "лютою казнию". Но к жене и детям после этого стал относиться гораздо лучше.
25 августа 1774 года в бою у Солениковой ватаги подполковник И.И. Михельсон нанес войску Пугачёва последнее поражение, от которого Емельян уже не отправился.
Самозванец сбежал в степь вместе с яицкими атаманами. Также Емельян успел прихватить с собою жену Софью и сына Трофима. В результате жена и сын стали свидетелями предательства Емельяна своими же атаманами и его ареста. Главный заговорщик, Иван Творогов, вспоминал, что Софья Дмитриевна с сыном видели, как казаки вязали Пугачёва:
«Мы его вязали, а они, хотя ничего не говорили, однако ж очень плакали».
Софья, Трофим и сам "ампиратор" были переданы отряду верных правительству казаков, который доставили арестованных в Яицкий городок.
Между тем, двух малолетних дочерей Пугачева и Софьи везли в Москву под присмотром няньки.
Вторую жену Пугачёва, "ампиратрицу" Устинью арестовали за несколько месяцев до пленения самозванца. 16 апреля 1774 года корпус генерала П.Д. Мансурова без боя взял Яицкий городок и немедленно арестовал Устинью.
В мае девушку вместе с другими арестованными по делу Пугачёва отправили в Оренбург, где ее допросила комиссия во главе с генералом, графом П.С. Потемкиным. Историкам известны данные, что Петр Сергеевич не удержался перед чарами юной "ампиратрицы" и на период следствия сделал ее своей наложницей.
В октябре 1774 года Потемкин доставил Устинью в Казань, где было организовано большое следствие по делу Пугачева. Сам Емельян в это время находился в Симбирске. Устинья публично отреклась от "мужа", назвала его самозванцем и прокляла.
В ноябре 1774 года Устинью доставили в Москву на главное следствие по делу Пугачёва, курировать которое собиралась лично императрица Екатерина II.
В Москве Устинья впервые встретилась со своей "предшественницей" - первой женой самозванца, Софьей. Женщины на удивление смогли поладить: вероятно, сказалось то, что Софья Дмитриевна считала Устинью не соперницей, а жертвой. Собственно, таковой она и была.
В ходе продолжительного следствия было установлено, что Софья Пугачёва (Недюжева), а также Устинья Кузнецова не причастны ни к каким преступлениям самозванца. Женщин признали невиновными, однако отпустить их к прежнему месту жительства суд отказался. В приговоре было сказано, что Кузнецову и Недюжеву с детьми следует "отдалить без наказания". А куда именно "отдалить" должен был решить Правительствующий Сенат. В итоге Сенат постановил отправить жён самозванца и его детей под постоянный надзор в крепость Кексгольм рядом с Санкт-Петербургом. Родственникам Емельяна назначалось казенное содержание по 15 копеек на человека.
Фактически, жены Пугачёва стали заключенными, получив наказание куда более суровое, чем многие казаки-непосредственные участники бунта.
После состоявшейся в Москве казни Пугачёва, Софью, Устинью, Трофима, Аграфену и Христину погрузили на подводу и под конвоем отправили в Кексгольм.
23 января родственники самозванца прибыли к месту поселения (а, по сути дела, заточения).
В Кексгольме Устинья и Софья с дочерями поселились в отдельном каземате в Круглой башне. Сыну самозванца Трофиму предстояло жить в одиночной камере на гауптвахте.
Круглая башня в Кексгольме.
Узники жили инкогнито, коменданту крепости Доможирову было строго-настрого приказано никому не сообщать, что за люди живут в Кексгольме.
Так началась скромная и, в общем-то, скорбная жизнь, двух женщин-казачек под холодным и неприветливым балтийским небом. Особенно тяжело приходилось вскормленной в жарких донских степях Софье. Тем не менее, и первая, и вторая жена, смирились со своей судьбой.
В 1787 году во время объявленной Екатериной II большой амнистии, новый комендант крепости майор Гофман отправил на имя генерал-прокурора Вяземского запрос о помиловании родственников Пугачёва. Вяземский переслал документ императрице, а та через своего статс-секретаря спустила вниз ответ:
«Сии секретные арестанты не подходят под изъявленные в помянутом манифесте над прегрешившими милости, а для того тем арестантам остаться на прежнем положении».
В 1796 году, уже при императоре Павле I, произошел пересмотр многих приговоров, вынесенных в эпоху Екатерины. В Кексгольм прибыл обер-секретарь, который должен был сделать доклад о жизни "поселенцев". Чиновник обнаружил Софью и Устинью, Трофима, Аграфену и Христину все в том же положении: узники имели возможность ходить по всей территории крепости, и, получая питание на 15 копеек в день, "жили порядочно".
В 1797 году новым комендантом Кексгольма стал граф де Мендоза Ботелло. Графа условия содержания семьи Пугачёва возмутили, но больше всего он был поражен тем фактом, что
«девка Аграфена имеет рождённого у себя сына, которого прижила через насилие от бывшего коменданта полковника Гофмана».
Началось расследование. Внук Пугачёва, рожденный в крепости младенец Андрей, был очень хворым, и умер еще до установления всех обстоятельств происшествия. Возможно, из-за этого в январе 1798 года дело было приостановлено, полковник Гофман остался безнаказанным, а саму ситуацию даже не стали предавать огласке.
В 1803 году император Александр I, совершая инспекционную поездку по выборгским гарнизонам, заехал в Кексгольм. Узницы были представлены государю. Царя увиденное потрясло: диковатые, необразованные женщины, несущие тяжкое ярмо наказания за преступление, которого они не совершали.
Император распорядился освободить узников из крепости, предоставив им возможность свободно жить в городском посаде рядом с Кексгольмом без караула. Тем не менее, покидать посад было запрещено.
18 ноября 1808 года в возрасте 51 года скончалась Устинья Кузнецова. В заключении женщина провела 33 года.
Точную дату смерти Софьи Дмитриевны Пугачёвой историкам установить не удалось, известно лишь, что прибывший в 1811 году в Кексгольм чиновник Ф.Ф. Вигель, ее уже не застал, но обнаружил детей Пугачева - дочерей и сына. Вот как описал Вигель эту встречу в мемуарах:
«Я ходил смотреть крепость и в ней показывали мне семейство Пугачёва, не знаю зачем всё ещё содержащееся под стражею, хотя и не весьма строгою. Оно состояло из престарелого сына и двух дочерей. Простой мужик и крестьянки, которые показались мне смирными и робкими».
Одним из немногих свидетельств о детях Пугачёва стали письма декабристов, которых в 1826 году заключили в Кексгольм, причем в ту же самую Круглую (Пугачёвскую) башню. Дворяне, вышедшие на площадь за свободу народа, обнаружили в крепости лишь одну узницу - Аграфену Пугачёву. Трофим и Христина к этому времени уже скончались.
7 апреля 1833 года в возрасте 65 лет умерла Аграфена Пугачёва. Генерал-губернатор Финляндии А.С. Меншиков сообщил об этом событии начальнику Третьего отделения А.Х. Бенкендорфу:
«Жившая под надзором полиции в г. Кексгольме дочь казака Емельки Пугачёва Аграфена 5-го числа того месяца от болезни и старости умерла, и тело её по обряду христианскому предано земле».
Так закончилась жизнь пяти узников - четырех женщин и одного мужчины, вся вина которых состояла лишь в том, что в их жизни промелькнул однажды удалой казак для лихой самозванец Емельян Иванович Пугачёв.
(с) Василий Гавриленко, то есть, я)
Мой Телеграм Женщины в Истории. https://t.me/istoriazhen
Моя книга "Женщины со шрамами" (предзаказ): https://www.chitai-gorod.ru/product/cvety-so-shramami-sudby-...
Дело было в конце Смутного времени. Ну это когда поляки в кремле сидели и было два царских двора в одном царстве. Когда бояре так чудили, что чуть государство существовать не перестало. Не доделал свою работу Иван Грозный, не дожал всех эти Шуйских, Милославских и прочую боярскую шушеру…
В общем, вышли на историческую сцену Кузьма Минин да князь Пожарский, выгнали поляков - низкий поклон.
Но это был еще не конец, ведь польский король Владислав с Мининым и Пожарским был не согласен и шел на Москву со своим войском.
Поляки не дураки, вывезли всю осадную артиллерию, которая представляла большую ценность - пушек у нас больше нет. А без пушек - нельзя. Заказали их в Голландии. Сами тоже делать умели, но война, оружия не хватает - те же англичане у нас тоже их закупали когда у них гражданская война бушевала.
Кстати, разглядывали когда-нибудь пушку времен тех времен? Это не ровный цилиндр орудий XX века, это узоры, украшения, титулы, девизы, гербы - такая эпоха. Каждая пушка - произведение искусства.
Ну так вот, велели на этих пушках на латыни разместить имя царя Михаила Федоровича и титул: всей России повелитель. Но вот русорум - это Россия, а урсорум - это медведь. Одна буква и такой разный смысл. И тут не ясно: то ли со шпаргалки литейщики не так скатали, то ли кто-то пошутить решил.
Как бы то ни было, приемщики пушек прочитали: царь Михаил Фёдорович - всех медведей повелитель. Можно себе представить гамму чувств, которые они испытали
Делать нечего, приняли. До сих пор лежат в музеях.
Наверное, из-за этого языкового сходства у России и появился образ медведя. Я вот только помню что к Сергею Радонежскому медведь приходил, больше ничего «медвежьего» в истории сходу вспомнить не могу…
Саму историю взял здесь:
Горячо рекомендую и весь этот цикл и весь канал в целом тем, кто интересуется историей России
(Сочинение на тему "Как я много лет назад ходил на выставку")
Есть такой забавный анекдот времен горбачевской антиалкогольной компании: "Народ протрезвел, волнуется, спрашивает - куда царя-батюшку девали".
Смех смехом, но словосочетание "из дворца" и поныне действует на нашего человека деморализующее, как звуки флейты на полосатого слона. Спросите любого музейщика, и он с охотой поведает вам, что ничто так не обеспечивает вал посетителей, как экспозиции "из жизни августейших персон".
И. А. Тюрин Портрет Марии Федоровны. 1889. Холст, масло.
Но выставка "Императрица Мария Федоровна. Жизнь и судьба" отличалась от обычных непритязательных "только у нас - подлинные предметы из дворца!" продуманной и прекрасно исполненной концепцией, которую хорошо сформулировал тогдашний руководитель Федерального архивного агентства Владимир Козлов: "Выставка позволит увидеть подробности домашней, частной жизни императорской семьи конца XIX - начала XX веков. Императрица Мария Федоровна, как это было принято в семье Романовых, не являлась публичным политиком в современном понимании этого слова".
И.К. Макаров "Благословение Господне на вас" Семья Александра III перед Христом. Холст, масло.
И в самом деле, выставка была именно что семейной - это, пожалуй, наиболее точное слово. Просто рассказ о жизни тех трех поколений одной семьи с простой русской фамилией, которые пережила наша героиня. И все заботы, которые представали перед нами, как правило, тривиальные, обыденные, знакомые всем. То, что обычно отгораживалось, как несущественное, могучей дланью всемирной истории.
Принцесса Дагмар. Копенгаген. 1864
Сначала - мысли о замужестве юной 17-летней девушки из многодетной семьи, которая, вслед за сестрами, даже не влюбилась, а скорее выдумала себе любовь: "О, как благодарна я господу за его милость ко мне; я молюсь теперь только о том, чтобы он ниспослал мне силы и дал возможность сделать его, возлюбленного Никсу, таким счастливым, каким я желаю ему быть от всего сердца, и стать достойной его". Фотография влюбленных - наследник русского престола цесаревич Николай Александрович и датская принцесса Дагмар.
Наследник цесаревич великий князь Николай Александрович. 1864
Неожиданным ударом - скоропостижная смерть жениха от туберкулеза, и тут же, без траурной паузы, поспешное до неприличия, сватовство его младшего брата Саши. Вот он на снимке - еще стройный, пока не лысый, без знаменитой бороды.
Великий князь Александр Александрович.
Столь же поспешный брак, уже без прежней любви, приезд в Россию, переход в православие, и медленное притирание друг к другу. Все экспонаты до подчеркнутости семейные - эскизы обустройства комнат, фотографии родных, безделушки, стоящие где-нибудь на комоде. Внешняя жизнь если и прорывается, то только тогда, когда непосредственно отзывается на семье - так, русско-турецкая война возникает в экспозиции лишь когда Александр II отправил нового наследника в действующую армию, и молодые впервые надолго расстались.
Великий князь наследник цесаревич Александр Александрович с невестой - датской принцессой Дагмар. Июнь 1866. Фотограф Georg E.Hansen.
А так - все как у людей.
"Автопортрет" принцессы Дагмар, нарисованный в дневнике после помолвки. 11-12 июня 1866 . Стихотворный текст над рисунком: "Цветы тихо шепчут О главном в моей жизни - Что я ношу в своем сердце Радость любви".
Вот молодая мама вместе с ангельским созданием в платьишке и с белокурыми локонами, и только подпись под фотографией позволяет узнать в прелестной малышке будущего императора Николая II.
Цесаревна Мария Федоровна с сыном Ники. Санкт-Петербург, [1870] Фотограф С.- Л. Левицкий.
Вот он уже подросший, в матроске, с уже узнаваемыми чертами лица, независимо примостился сбоку от папы с мамой, колени которых оккупировали "мелкие" - братец Гриша и сестра Ксюша.
Цесаревич Александр Александрович с женой цесаревной Марией Федоровна и детьми (слева направо): Николаем, Ксенией и Георгием. [Не ранее 1878] Фотограф [С. Л. Левицкий].
Смерть свекра проходит почти незамеченной, мельком обозначенной опять таки, в "семейном" преломлении - фотографией взорванной столовой и гравюрой по рисунку Н.Н. Карамзина с длинным названием: "Первый выезд Государя Императора Александра III и Государыни императрицы Марии Федоровны из Зимнего дворца, по кончине в Бозе почившего Императора Александра II в 4 часа пополудни 1 марта 1881 г.".
Столовая Зимнего дворца после покушения на императора Александра II. 1879
Новый император крупнейшей империи на планете устроителей выставки занимает мало, им интереснее муж и отец. А у того все нормально, дети растут - вон они, красавцы, на снимке конца 80-х, "Великие князья Михаил, Георгий и Николай с сестрой Ксенией" - не хватает только младшей, Ольги. Тут в матросках уже младшие сыновья, а Коленька фактически взрослый, щеголяет погонами на новенькой военной форме...
Император Александр III с императрицей и детьми Николаем, Георгием, Михаилом и Ксенией на лодке. Гатчина. Не ранее 1891. Фотограф Кудрявцев.
Так и тянется неспешно перед посетителями эта жизнь. Жизнь, легкой которую не назовет и самый черствый человек. Нашей героине пришлось похоронить мужа, оставшись в семье за старшую - в представленном опросном листе всероссийской переписи населения гражданка Российской империи Мария Федоровна Романова, родной язык датский, вероисповедания православного, вдовая, так и отметит свой статус - "глава семьи". Вскоре - пережить смерть среднего сына, Георгия, умершего в 27 лет.
Переписной лист Первой всеобщей переписи населения Российской империи 28 января 1897, заполненной вдовствующей императрицей Марией Федоровной.
Жизнь не сахар, и плохим отношениям свекрови с невесткой, бывшей принцессой Алисой, а ныне императрицей Александрой Федоровной, внимания уделяется куда больше, чем той же первой русской революции. Но зато семья растет, уже внуки радуют, да и вообще родственников становится все больше. Фотографии со сборищ "двоюродных" особенно впечатляют. Маму нашей героини, королеву Луизу, не зря называли "тещей всей Европы", детей она пристроила очень удачно - ее потомство правило Россией и Англией, Грецией и Данией…
Императрица Мария Федоровна с сестрой, вдовствующей английской королевой Александрой. Не ранее 1908.
И чем больше людей на снимках, чем уверенней становятся каракули подрастающих внучек ("Милая бабушка благодарствую за игрушки крепко целую Мария"), тем чаще вспоминается, что однажды семья кончится, род прервется, а бабушке предстоит пережить почти всех. Что будут развороченные после штурма Зимнего дворца ее приемная, дом купца Ипатьева в Екатеринбурге и гостиница "Королевские номера" в Перми, которых она (как и посетители выставки), по счастью, не увидит.
Записка императора Николая II вдовствующей императрице Марии Федоровне. 1895 . Текст на специальной картонной карточке с золотым обрезом и тиснением "Николай" под императорской короной на левом поле.
Отъезд из России, где она прожила 51 год, жизнь за границей, дочь Ольга, за год до революции выскочившая за ротмистра Куликовского и в эмиграции подрабатывающая иллюстрированием детских книг (одна из них, "Три белых медведя" Отто Шрая, была представлена на выставке) и многое-многое другое. Любовь к живописи Ольга, кстати, явно унаследовала от матери, которая прекрасно рисовала.
Великая княгиня Мария Федоровна Натюрморт. 1868. Холст, масло. Слева внизу: М и 68 (буквы переплетены). Музей изобразительных искусств Республики Карелия г. Петрозаводск.
Долгая-долгая жизнь - от фотографии "Королева Дании Луиза с дочерьми Дагмар и Александрой" до номера эмигрантской газеты "Русь" за вторник, 16 октября 1928 года. Заголовки статей: "Горький выехал в Италию", "Франко-сербские соглашения", "Объедание кредитов СССР", "Полет цеппелина", "РКП - партия сумасшедших".
Вверху, в центре - "Кончина императрицы Марии Федоровны".
Императрица Мария Федоровна после возвращения из России. 1920-е Фотограф неизвестен.
_________________
Это глава из моей книги "Жизнь примечательных людей"
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history
Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741
"Долгожителей" среди правителей России было совсем немного. После обретения страной независимости лишь восемь правителей царствовали более тридцати лет, то есть прошли рубеж, при котором вырастает поколение, не знающее другого властителя. Это два Рюриковича - основатель государства Иван Васильевич III Великий и его полный тезка и внук Иван Васильевич IV, он же Грозный.
Плюс пять Романовых: Михаил Федорович, Алексей Михайлович Тишайший, Петр Алексеевич Великий, Екатерина II также Великая и Николай I.
Плюс "советский император" Иосиф Сталин.
Правление каждого из этих самодержцев - это эпоха в истории страны, каждый из них по сути создавал свою Россию. Поэтому о каждом из этих властителей написаны десятки книг. За одним-единственным исключением - Михаил Федорович Романов до начала XXI века года так и не удостоился полной научной биографии. Лишь в 2004 году в серии ЖЗЛ вышла книга "Михаил Федорович" Вячеслава Козлякова.
Венчание на царство первого Романова
Впрочем, если быть до конца честным, книга у известного исследователя Московской Руси получилась даже не о первом Романове. Ей бы больше подошло название одного из эпохальных трудов Леонида Ильича Брежнева: "Возрождение". Потому что на самом деле книга Козлякова именно о восстановлении России после самого глобального раздора, единственной из ее многочисленных смут, которая и спустя три столетия пишется только с большой буквы. В несомненную заслугу автору надо поставить то, что этой актуальностью он не спекулирует и от напрашивающихся параллелей воздерживается - разумному достаточно.
Тогдашнее буйство анархии ныне почти полузабыто.
Меж тем никакие войны и революции не идут в сравнение с тогдашним беспределом, когда лишь случай спас страну с названием "Россия" от исчезновения с карты мира.
Оборона Троицко-Сергиевой лавры
Достаточно привести лишь один пример. Как известно, уровень миграции у нас в стране очень высок, подавляющая часть нынешних россиян живет не там, где родилась. Но всегда, во все века было непоколебимое исключение - уроженцы Москвы всегда оставались на малой родине (если только не бежали за границу). Многие столетия народ из Москвы никакими средствами не выковырять. Меж тем едва ли не первое, чем пришлось заняться администрации только что выбранного царя Михаила - любыми средствами, где угодно, но наловить в столицу жителей.
Еще в апреле 1613 года, когда избранный Михаил Федорович еще ехал на царство в Москву из Костромы, Боярская дума приняла решение о возвращение в тягло разбежавшихся москвичей. В столичные жители насильно зачислили всех оказавшихся в это время в Москве, а за укрывательство удравших от творившегося беспредела москвичей тогдашние "главы местных администраций" могли оказаться на плахе. Так, воеводе Устюжны Железнопольской прямым тестом объясняли: "А будет вы закладчиков всех тотчас не сыщете и на поруки их подавати не велите, то вам за то от нас быти в смертной казни".
Лисснер Э. Соляной бунт на Красной площади 1648 г. 1930-е гг.
Рассказ про жизнь первого Романова автор начинает не то что с рождения, а с первого предка, зачинателя фамилии Кошкиных - Захарьиных - Романовых (ровно как и многих других знаменитых фамилий, тех же Шереметьевых) - боярина Андрея Кобылы. Но самое пристальное внимание - естественно жизни первого царя новой династии с того самого момента, когда созванный "Совет всея земли" избрал на царство 16-летнего юношу из почти истребленного в Смуту рода Романовых по имени Михаил. Избрал, несмотря на многочисленные возражения, даже его единственный уцелевший дядя, Иван Никитич, не преминул заметить: "Тот есть князь Михайло Федорович еще млад и не в полне разуме".
Процесс выздоровления обескровленной в прямом смысле слова страны показан с точностью ученого и беспощадностью хирурга.
Автор рассказывает о "бедах земли русской" почти с предельной откровенностью, приводя даже те свидетельства, которые сердобольные историки обычно не рискуют выносить на широкую публику. Так, живописуя зверства наводнивших страну банд гулящих казаков, Козляков цитирует "Новый летописец": "И многия беды деяху, различными муками мучили, яко ж в древних летех таких мук не бяше: людей же ломаху на древо, и в рот зелье (порох - В.Н.) сыпаху и зажигаху, и на огне жгоша без милости, женскому полу сосцы прорезываху и веревки вдергиваху и вешаху, и в тайные уды зелье сыпаху и зажигаху; и многими различными иными муками мучиша и многие грады разориша и многие места запустошиша".
Лечить сошедшую с ума страну пришлось долго и самыми разными средствами - этот процесс показан в книге детально.
На презентации книги в Ярославле автор заметил, что в его книге "сделана попытка написать, прежде всего, как историку, но написать интересно". Намерение это реализуется с переменным успехом. Иногда автор увлекается и забывает, что вещи, вызывающие восторг у идущего по следу историка, вовсе не обязательно интересны широкой публике - как, например, скрупулезное выявление степени влияния того или иного "сильного" боярина, вылившееся в долгое обмусоливание мало что говорящих профану фамилий.
Но иногда он действительно великолепен, как в подробном разборе подлинной истории Ивана Сусанина, где он камня на камне не оставляет от ретивых юмористов, гыгыкающих с эстрады над идиотами-поляками, которые зимой не могли выйти из леса по своим следам.
Не водил никуда Сусанин польский отряд, а смерть принял в своем доме просто за отказ указать местонахождение только что избранного царя.
Все остальные легенды - позднее "народное творчество".
И хотя начинается книга с дальних предков Михаила, завершается все, как и положено в биографии. Царь Михаил Федорович умер на следующий день после того, как ему исполнилось 49 лет. И летописец подводит итог главной особенности его правления и главному достижению этого отнюдь не худшего из наших правителей: "Быти царству его тиху…".
Вячеслав Козляков. Михаил Федорович. М., "Молодая гвардия", 2004.
_________________
Это глава из моей книги "Жизнь примечательных людей"
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history
Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741