На ложе с юродивым⁠⁠

"Не пойду я за юродивого да слабосильного!", - рыдала красавица-боярышня, пока нянька заплетала ей косу. "Молчи! - прикрикнул на девушку отец, - Хоть и ледащий жених, да не забывай, кто он!".

Прасковья не забывала: ее жених - Государь, Царь и Великий Князь всея Руси. Конечно, заманчиво было стать царицею, примерить шубы соболиные да наряды заморские... Но, представляя, как колченогий юноша с тонкими ручками и ножками, да к тому же, слабый на ум, ведет ее в опочивальню, Прасковья снова начинала безудержно рыдать.

Отец, воевода Салтыков, оставался неумолим..

"Помойте ее хорошенько, да к ложу подготовьте", - приказал он мамкам да нянькам и спешно покинул женскую часть терема.

12 октября 1664 года в Москве в семье стольника и воеводы Александра Петровича Салтыкова, представителя знатного российского рода, случилось пополнение. Дражайшая супруга Екатерина Федоровна разрешилась от бремени прекрасным младенцем женского пола. Назвали девочку Прасковьей.

Семья новорожденной была славной, но были в ее истории и темные страницы. Так, предок Прасковьи, боярин Михаил Глебович по прозвищу Кривой, был изменником, во времена смуты находился на службе и у первого Лжедмитрия, и у второго. В 1612 году Кривой напросился с сыновьями в состав русского посольства, и, как только очутился в Польше, сбежал к королю Сигизмунду III, попросил защиты и убежища. Все это было ему предоставлено.

Лишь внук Кривого, Александр Петрович Салтыков, отец новорожденной Прасковьи, вернулся на путь истинный, принял русское подданство и стал верно служить царю Алексею Михайловичу.

Салтыковым удалось вернуть утраченное доверие Романовых, тем более, что по крови они были связаны почти со всеми крупнейшими и влиятельнейшими боярскими домами России.

Прасковья получила воспитание настоящей старомосковской столбовой дворянки. На женской половине терема многочисленные мамки да няньки учили девочку рукоделию, шитью, обращению с будущим мужем и другим важным премудростям.

Девочка росла, и воеводе Александру Петровичу становилось все очевиднее: писаную красавицу подарил Бог роду Салтыковых. К пятнадцати годам Прасковью уже называли в отечественных и иностранных источниках "первой красавицей России".

Женихов было хоть отбавляй, но такой "товар" не про каждого "купца". Александр Петрович метил высоко - он хотел выдать дочку за одного из царевичей Романовых.

Царевичей же было двое - 12-летний Петруша да 18-летний Иван. Петруша - бойкий, живой мальчишка, Иван - болезненный, лядащий, да к тому же, слабоумный, юродивый.

Конечно, Александр Петрович желал в мужья дочери Петрушу, да только сложилось совсем иначе.

В 1684 году регентша Софья Алексеевна решила женить Ивана, чтобы род Романовых-Милославских первым получил наследника, опередив Романовых-Нарышкиных. Идею эту подсказал Великой Государыне Царевне князь Василий Голицын:

«Царя Иоанна женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца своего, то не трудно сделаться может, что Петр принужден будет принять чин монашеский, а она, Софья, опять за малолетством сына Иоаннова, пребудет в том же достоинстве, которое она желает…».

По приказу Софьи был проведен традиционный смотр невест, на котором вполне ожидаемо была выбрана "первая красавица России" Прасковья Салтыкова.

Прасковье на тот момент было 20 лет, она была старше Ивана на два года. Сохранилось описание внешности молодой дворянки:

"Невеста Ивана была высока, стройна, полна; длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи; круглый подбородок, ямки на щеках, косички, красиво завитые на невысоком лбу — все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную".

Прасковья была глубоко верующим человеком, соблюдала православные обряды, но грамоту знала плохо.

Иван, несмотря на то, что ткнул пальцем в самую статную, фигуристую да красивую девушку на смотре, жениться не шибко хотел. Вот как писал об этом греческий историк Феодози:

"Царь Иоанн сперва к тому браку никакой склонности не оказывал, однако не был он в состоянии противиться хотению сестры своей".

Для Прасковьи, которую на смотр силой привёз отец, все происходящее было настоящим шоком и трагедией. Красавица, по свидетельству шведского дипломата Горна, заявляла, что "скорее умрёт", нежели выйдет за слабоумного, немощного и некрасивого Ивана. Однако спрашивать мнения невесты никто не собирался.

9 января 1684 года в Москве состоялось торжественное венчание. Юродивый царь Иван V получил в полное распоряжение "первую красавицу России". И, несмотря на разговоры о немощности и слабости государя, судя по сохранившемуся свидетельству, правом своим Иван воспользовался:

"А на утро следующего дня, как велось это обыкновенно, царю и царице готовили мыльни разные, и ходил царь в мыльню, и по выходе из нее возлагали на него сорочку и порты, и платье иное, а прежнюю сорочку велено было сохранять постельничему. А как царица пошла в мыльню и с нею ближние жены, и осматривали ее сорочку, а осмотря сорочку, показали сродственным женам немногим для того, чтобы ее девство в целости совершилось, и те сорочки, царскую и царицыну, и простыни, собрав вместе, сохраняли в тайное место".

На отца Прасковьи немедленно посыпались государевы милости. Попервам Александра Петровича переименовали в Фёдора в связи с давней романовской традицией менять отчество цариц на "Федоровна" в честь Федоровской иконы Божьей Матери. Став Федором Петровичем, воевода Салтыков получил также наследственное боярство и должность правителя и воеводы Киева.

Ну, а Прасковья стала жить с "ледащим" мужем. Царевна Софья все ждала, когда царица забрюхатит, но этого не происходило. Лишь через пять лет Прасковья, наконец, понесла. Узнав о беременности жены Ивана V, мать Петра I, вдовствующая царица Наталья Кирилловна Нарышкина, немедленно стала искать невесту для своего сына. Вскоре Петра поженили с Прасковьей Лопухиной, ставшей после свадьбы Евдокией Федоровной Лопухиной.

У Ивана и Прасковьи был отдельный терем на территории Кремля. Здесь красавица-царица и родила 21 марта 1689 года своего первого ребенка, царевну Марию Ивановну. Увы, малышка прожила всего лишь три года.

В 1690 году Прасковья родила вторую девочку, Феодосию. Это дитя не дожило и до одного года.

Следующей была царевна Екатерина Иоанновна (родилась в 1691 году), затем Анна Иоанновна (1693) и, наконец, Прасковья Иоанновна (1694).

Мальчиков у Ивана и Прасковьи, несмотря на все старания, не рождалось. Это обстоятельство значительно упростило жизнь Натальи Кирилловне Нарышкиной, ведь уже в 1690 году жена ее сына Петра произвела на свет очаровательного крепыша царевича Алексея Петровича.

Иван, Прасковья и их дочери жили в отдельном тереме на территории Кремля. Жили тихо, благополучно и душевно. Иван мало-помалу прикипел к жене и крепко ее полюбил.

Прасковья, столь не хотевшая выходить за "юродивого", постепенно смирилась со своей судьбой, обнаружив в муже доброго, незлобливого, кроткого человека. Да и не таким уж и некрасивым он был, ежели присмотреться.

Брак положительно сказался на здоровье Ивана. Государь окреп, повеселел, за что был бесконечно благодарен супруге.

Семейное счастье Ивана и Прасковьи продолжалось двенадцать лет. В 1696 году 30-летний "юродивый" государь скончался в возрасте 30 лет, открыв дорогу к трону для своего деятельного брата Петра.

После смерти мужа Прасковья с тремя дочками перебралась из Кремля в село Измайлово, где располагалась резиденция царя Алексея Михайловича. Петр I назначил вдовствующей царице солидное годовое содержание.

В 1701 году Петр издал именной указ, назначающий дворянина Василия Алексеевича Юшкова комнатным стольником государыни Прасковьи Федоровны. Очень скоро 24-летний Василий стал распоряжаться всеми вотчинами и домами 37-летней Прасковьи, а уж в ее комнате он хозяйничал так рьяно, что в народе поползли слухи, будто бы последнюю дочку Прасковья "прижила от Васьки".

Василию Юшкову предстояло в будущем сыграть роковую роль в жизни Прасковьи Федоровны.

С ролью вдовствующей царицы Прасковья справлялась безупречно. Она подружилась с любимой сестрой Петра, царевной Натальей Алексеевной, помогала ей с обустройством любительского театра.

Несмотря на то, что Прасковья Федоровна была из религиозной, домостроевской семьи, она сразу же поняла и приняла "веяние времени", стала поддерживать все европейские начинания Петра Алексеевича. К венценосному свояку царица относилась с благоговением:

"Веровала она в авторитет свояка-государя, его слово — закон, его мнение — свято. С какой доверенностью предоставляла она ему распоряжаться судьбой её дочерей, и он распорядился ими так, как этого требовали его планы и расчеты. Такую преданность, такое уважение к своей особе, такое послушание Петр находил в весьма немногих из своих теток, сестер и других женских лиц царской семьи, в признательность он был внимателен, любил и уважал Прасковью. Петр зачастую навещал невестку, отдыхал у неё со своею свитою, пировал в её теремах, шутил и балагурил".

По желанию царя Прасковья Федоровна наняла для дочерей учителей-немцев Иоганна Остермана и француза Стефана Рамбурха, которые вскоре сделали из старомосковских царевен настоящих немок.

В отличие от другой родни Петра, царица Прасковья не считала для себя зазорным унизиться перед государем. Так, несмотря на свою религиозность, она участвовала во всех затеях государя, в том числе, во Всешутейшем, всепьянейшем и сумасброднейшем Соборе, который был по сути своей был издевательством над православной церковью. В костюме шутихи царица с фрейлинами возглавляла "смехотворную процессию свадьбы князь-папы".

Прасковья участвовала во всех попойках Петра, а в своей вотчине в Измайлово устроила, по выражению В.Н. Татищева, "гошпиталь уродов, ханжей и пустосвятов".

В 1708 году Петр приказал Прасковье Федоровне с дочерьми переехать в Санкт-Петербург. В столице царице был выделен большой дом неподалеку от так называемого Петровского домика.

К моменту переезда в Петербург от былой красоты Прасковьи Федоровны не осталось и следа. Историк В.И. Семевский писал:

"Она обрюзгла, опустилась, сделалась непомерно раздражительна, и под влиянием этих болезней являла иногда характер в высшей степени зверский".

Стала Прасковья Федоровна и немилосердно пить:

"Кто бы ни приезжал в привольное село Измайлово, либо в её дом в Петербурге, кто бы ни являлся к хлебосольной хозяйке, он редко уходил, не осушив нескольких стаканов крепчайшего вина, наливки или водки".

В Петербурге Прасковье Федоровне было тяжело, и вскоре она испросила у Петра позволения вернуться обратно в Измайлово.

Царица говорила, что климат ей не мил, но на самом деле она тосковала по своему фавориту и управляющему Василию Юшкову, с которым она почти в открытую жила с 1701 года.

С Юшковым и было связано дело, в котором сполна проявился "зверский" характер Прасковьи Федоровны, напомнивший всем что она - подлинная представительница рода Салтыковых.

Юшков управлял имуществом вдовы из рук вон плохо, но царица на это внимания не обращала. Прасковья, истосковавшаяся в браке с "ледащим", осыпала фаворита щедрыми подарками. Юшков всегда был при царице, решал все, даже самые личные ее дела.

Между тем, хозяйство царицы все хирело да хирело. Назначенные Юшковым приказчики неизменно оказывались ворами, уплаты вносились нерегулярно, крестьяне жаловались Прасковье Федоровне на убогую жизнь, самоуправство начальства и непосильные подати.

Василий относился к подчиненным грубо, постоянно с ними ссорился, не прочь был и кулаки в ход пустить. Вскоре в руках одного из подьячих царицы, Василия Деревнина, оказалось опасное оружие против Юшкова, а именно, записка царицы, адресованная Василию, в которой якобы были зашифрованы тайны одного из "государевых дел".

Деревнин не придумал ничего лучше, чем шантажировать Юшкова. Стольник церемониться с подьячим не стал, и схватив его, подверг пыткам, после которых "Деревнин заскорбел и едва был жив".

Между тем, в Москву из Петербурга прибыл государь, и Юшков, испугавшись кары за самоуправство, выпустил Деревнина.

Царь побыл в Москве и уехал восвояси, а Юшков бросился искать "вора-подьячего", объявив, что тот украл деньги из царицыной казны. Но не тут-то было: Деревнина и след простыл.

Юшков стал допрашивать родственников Деревнина, да так рьяно, что о "расследовании" стольника узнал начальник Тайной канцелярии князь Ф.Ю. Ромодановский. Всплыла и информация о таинственном письме. Федор Юрьевич потребовал немедленно переслать ему все материалы дела Деревнина.

Подьячего вскоре задержали. Юшков и царица Прасковья стали требовать, чтобы Деревнина передали им в Измайлово. Однако в Тайной канцелярии отказали. Прасковья Федоровна пришла в ярость из-за отказа. Вместе с Юшковым и своими людьми она проникла в казенные палаты Тайной канцелярии, нашла Деревнина в камере и принялась бить его палкой. Утомившись, больная и "обезножевшая" царица приказала своим людям расправиться с Деревниным. Лишь внезапный приезд генерала-прокурора графа Павла Ягужинского спас заключенного от гибели.

Безумный поступок вдовствующей царицы стал известен Петру I. Государь потребовал доставить ему письмо. Письмо было привезено и тщательно изучено: в нем ничего не оказалось, кроме зашифрованных нежных да ласковых слов царицы в адрес Юшкова.

Петр Алексеевич не увидел преступного содержания в письме: ну, балуется вдовая старушка с молодым, эка невидаль.

Однако личность Юшкова царя сильно заинтересовала. Стали копать, и выяснилось: стольник-то царицын большой прохиндей и темных делишек за ним числится немало.

Несмотря на слезные мольбы царицы Прасковьи, в апреле 1723 года Василия сослали в Нижний Новгород.

Прасковья Федоровна разлуки с возлюбленным не перенесла. Царица сильно захворала, и утром 13 октября 1723 года скончалась в возрасте 59 лет.

Живший в России голштинский дворянин Фридрих-Вильгельм Берхгольц написал в своем дневнике по поводу смерти царицы:

"Она ещё в то же утро приказывала подать себе зеркало и смотрелась в него. Думают, что по случаю этой кончины наложен будет по крайней мере полугодичный траур".

В 1725 году после смерти Петра I Василий Юшков получил прощение. Возвратившись из ссылки, бывший стольник царицы поселился в деревенском имении в Звенигородском уезде, где жил вплоть до своей смерти в 1726 году в возрасте 49 лет.

В 1730 году императрицей Всероссийской стала нелюбимая дочь Прасковьи Федоровны, Анна Иоанновна. Эта царица перещеголяла свою мать и сполна показала, что такое "зверский характер" Салтыковых.

Так сложилась судьба женщины, которую в 20 лет насильно выдали за слабосильного, юродивого государя, брак с которым, тем не менее, стал самым счастливым и достойным периодом в жизни Прасковьи Федоровны.

---------------------

(с) Василий Гавриленко, то есть, я)

Мой Телеграм Женщины в Истории. https://t.me/istoriazhen

Моя книга "Женщины со шрамами" (предзаказ): https://www.chitai-gorod.ru/product/cvety-so-shramami-sudby-...