Андрей припарковал машину у старой пятиэтажки и несколько минут сидел, вцепившись в руль. Сердце колотилось где-то в горле. Он смотрел на знакомые окна третьего этажа, где горел тёплый свет, и не мог заставить себя выйти.
— Ну же, соберись, — пробормотал он себе под нос и наконец открыл дверь.
Поднимаясь по скрипучей лестнице, он вспоминал, как бегал здесь ребёнком. Вот эти перила — на них он катался, пока соседка с первого этажа не начинала стучать шваброй в потолок. А здесь они с пацанами прятались, играя в войнушку…
Звонок в дверь показался оглушительным в вечерней тишине подъезда.
— Андрюшенька! — мама распахнула дверь, и её лицо озарилось радостью. — А я пирожки напекла, только что из духовки!
— Мам… — он неловко обнял её, втягивая такой родной запах корицы и ванили. — Прости, что без предупреждения.
— Да что ты! Проходи скорее. Чай уже готов.
В квартире всё было по-прежнему — те же обои в цветочек, которые они клеили ещё при отце, тот же старенький сервант с хрустальными рюмками, даже кот Василий — уже третий с таким именем — точно так же дремал на подоконнике.
— Садись, рассказывай, как там мои внуки? — мама суетилась у стола, расставляя чашки.
— Нормально всё… Растут. Машка вот в музыкалку пошла.
— В футбол гоняет… — Андрей взял пирожок, но есть не мог. Ком в горле мешал.
Мать замерла, вглядываясь в его лицо:
— Что-то случилось? Ты какой-то сам не свой.
— Мам… — он сглотнул. — Мне нужно с тобой поговорить.
Она медленно опустилась на стул:
— Говори.
— Помнишь, я рассказывал про новый проект? Большой контракт на поставку оборудования?
— Конечно, ты так радовался тогда.
— Партнёры… кинули меня. Забрали предоплату и исчезли. А я под этот контракт кредит взял, большой… — голос предательски дрогнул. — Банк требует возврата, угрожают судом…
— Господи! — мать прижала ладонь ко рту. — Сколько?
— Много, мам. Очень много. Я пытался перекредитоваться, искал инвесторов… Но никто не даёт таких денег без залога.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Было слышно только тиканье старых часов на стене.
— Квартиру хочешь продать? — тихо спросила мать.
— Да уж догадалась, — она грустно улыбнулась. — Материнское сердце — вещун.
— Мам, я найду тебе другое жильё! Поменьше, но в хорошем районе. Или ко мне переезжай — места хватит…
— Тише, тише, — она накрыла его руку своей. — Не части. Давай всё по порядку.
Следующий час они обсуждали варианты. Андрей показывал расчёты, объяснял про сроки и проценты. Мать слушала внимательно, иногда задавала вопросы.
— А другого выхода точно нет? — спросила она наконец.
— Я всё перепробовал, мам. Или продажа квартиры, или банкротство. А там и бизнес отберут, и всё равно придётся квартиру продавать, только уже за копейки…
Она встала, подошла к окну. Василий потёрся о её ноги.
— Знаешь, — сказала она, глядя куда-то вдаль, — когда мы с твоим отцом сюда въехали, тут даже обоев не было. Голые стены, один стол на кухне… Но мы были такие счастливые! Строили планы, мечтали…
Андрей молчал, чувствуя, как к горлу подкатывают слёзы.
— А потом появился ты. Папа сам красил твою комнату, помнишь? В голубой цвет, как небо… И самолётики на стенах нарисовал.
— Помню, — хрипло ответил он. — Мам, прости меня. Я такой идиот…
— Не говори глупостей, — она резко повернулась. — Ты мой сын. И я горжусь тобой. Ты построил своё дело, создал семью. А в бизнесе всякое бывает.
— Это просто стены, Андрюша. Главное — что внутри нас, в сердце. И я хочу, чтобы ты знал — я согласна. Давай продавать.
— Только с одним условием, — она подняла палец. — Сам заниматься не будешь. Найми нормального риэлтора, пусть всё оформит как положено.
Андрей кивнул, не в силах говорить. Мать подошла, обняла его за плечи:
— Ну-ну, разнюнился тут. Давай лучше чай пить, пока пирожки не остыли. И расскажи мне про Машенькины успехи в музыкалке.
Через неделю они встречались с риэлтором — энергичной женщиной средних лет.
— Район хороший, метро рядом, — деловито говорила она, осматривая квартиру. — Сделаем хорошие фото, подадим объявление… Думаю, за месяц-полтора продадим.
— Так долго? — встревожился Андрей.
— Это ещё быстро. Рынок сейчас не самый активный.
Мать спокойно наблюдала, как риэлтор делает замеры и фотографирует комнаты. Только когда та дошла до старого серванта, тихо сказала:
— Это можно не снимать. Сервант мы забираем.
— Конечно-конечно, — закивала риэлтор. — Вы составьте список всего, что хотите оставить себе. А остальное можно включить в стоимость — мебель часто помогает быстрее продать квартиру.
Вечером они с матерью разбирали старые альбомы.
— Это надо сохранить, — мать откладывала фотографии в отдельную стопку. — И грамоты твои школьные тоже. Вот, смотри — твой первый диплом за олимпиаду по математике!
— Мам, может не надо? Столько лет прошло…
— Надо, сынок. Это наша память. А память нужно беречь.
Она достала с антресолей коробку с ёлочными игрушками:
— Помнишь этого зайца? Ты его в детстве разбил, а папа склеил. Говорил — талисман на удачу…
Андрей взял в руки старую игрушку. На потёртом серебристом мехе виднелся едва заметный шов.
— А это что? — он достал маленький свёрток в газетной бумаге.
Мать вдруг замерла:
— Положи на место.
— Ничего особенного… — она попыталась забрать свёрток, но Андрей уже развернул бумагу.
На ладони лежали старые часы на потёртом кожаном ремешке.
— Папины? — тихо спросил он.
Мать кивнула:
— Его последний подарок. За месяц до… — она не договорила. — Я их каждый год доставала, когда ёлку наряжали. Чтобы он как будто с нами был.
Андрей осторожно погладил треснувшее стекло циферблата:
— Почему ты мне никогда не показывала?
— Не знаю… Наверное, боялась расплакаться. Ты и так тяжело переживал его уход.
Они долго сидели молча, разглядывая семейные реликвии. За окном стемнело, в комнате горела только настольная лампа, отбрасывая тёплые блики на старые фотографии.
— Знаешь, мам, — наконец сказал Андрей, — может, подождём с продажей? Я попробую ещё раз поговорить с банком, может, реструктуризацию дадут…
Мать покачала головой:
— Нет, сынок. Решение принято. Хватит оттягивать неизбежное. Ты же сам говорил — чем дольше тянуть, тем хуже будет.
— И потом, — она лукаво улыбнулась, — я уже присмотрела квартирку. Маленькую, но уютную. Прямо возле парка, где мы с тобой гуляли, помнишь?
— Помню… — он сглотнул комок в горле. — Мам, ты у меня самая лучшая.
— Конечно, — она погладила его по щеке. — А теперь давай собирать эти сокровища. Завтра риэлтор придёт показывать квартиру первым покупателям.
Через месяц Андрей снова сидел в маминой кухне. На столе дымился чай, но пирожков уже не было — плита была отключена, готовить мама перестала две недели назад, когда нашёлся покупатель.
— Завтра подписываем договор, — он вертел в руках чашку. — Деньги переведут сразу после регистрации.
— Хорошо, — мать методично складывала полотенца в картонную коробку. — Я почти всё упаковала. Осталось немного по мелочи.
— Я помогу. Может, грузчиков наймём?
— Не нужно, — она покачала головой. — Сами справимся. Чужие люди только будут мешать.
Василий путался под ногами, не понимая, почему привычный мир вокруг него рушится. Мать то и дело спотыкалась об него:
— Ох, Васька! Никак не можешь понять, что переезжаем…
Андрей поднялся:
— Пойду в большой комнате посмотрю, что там осталось.
Он медленно обошёл пустеющую квартиру. Книжные полки уже опустели, только в углу стопкой лежали старые учебники. На стене остались светлые прямоугольники от снятых фотографий. В детской — его бывшей комнате — на стенах ещё можно было разглядеть выцветшие силуэты самолётиков.
— Мам, — позвал он, — а помнишь, как я здесь модели клеил? Ты ругалась, что я клеем весь стол испортил…
— Конечно помню, — она подошла, прислонилась к дверному косяку. — А потом ты решил устроить выставку прямо на шкафу. И все твои самолёты рухнули Ваське на голову — тому, первому. Он потом неделю под кровать прятался, когда ты в комнату заходил.
Они рассмеялись, но смех получился каким-то нервным.
— Знаешь, — вдруг сказала мать, — я ведь каждый вечер сюда захожу. Сяду на кровать и представляю, как ты маленький спишь, посапываешь… Глупо, да?
— Не глупо, — он обнял её за плечи. — Совсем не глупо.
В дверь позвонили. На пороге стояла соседка — баба Валя с пятого этажа.
— Уезжаете значит? — спросила она, проходя на кухню. — А я пирожков принесла. С капустой, как ты любишь, Андрюша.
— И не стыдно тебе мать с насиженного места срывать? — вдруг с напором спросила соседка. — Столько лет прожить — и на тебе, продаёте!
— Валентина! — строго оборвала её мать. — Прекрати. Это наше решение, и нечего тут…
— Да я что? Я ничего, — соседка всплеснула руками. — Просто обидно. Столько лет вместе… А теперь вот так…
Она достала платок, промокнула глаза:
— Ты хоть навещай мать-то, не забывай. А то знаю я вас, мужиков — как отселите родителей подальше, так и забудете дорогу.
— Тёть Валь! — возмутился Андрей. — Да как вы могли подумать…
— Ладно-ладно, — она махнула рукой. — Пойду я. Пирожки ешьте, пока тёплые.
Когда она ушла, мать покачала головой:
— Вот так всегда — суют нос в чужие дела… А пирожки и правда вкусные, возьми.
Андрей послушно взял пирожок, но есть не стал — горло снова перехватило.
На следующий день они подписывали документы в офисе риэлтора. Новые владельцы — молодая семья с ребёнком — нетерпеливо переминались рядом.
— Ремонт сделаем, — деловито говорила женщина. — Обои эти старые снимем, полы перестелем…
Мать вздрогнула, но промолчала. Только пальцы, держащие ручку, побелели от напряжения.
— Поздравляю с покупкой! — риэлтор протянула ключи новым хозяевам. — А вам, — она повернулась к матери, — желаю удачи на новом месте.
Выйдя из офиса, они долго стояли на крыльце.
— Ну что, поехали смотреть твою новую квартиру? — спросил Андрей.
— Нет, — мать решительно тряхнула головой. — Сначала домой. Нужно закончить сборы.
— Пока мои вещи там — это мой дом, — отрезала она.
Весь вечер они молча паковали оставшиеся вещи. Мать то и дело замирала, держа в руках какую-нибудь мелочь — старую чашку, выцветшую салфетку, потёртую книгу…
— Оставь, — мягко говорил Андрей. — Купим новое.
— Нет-нет, это нужно взять, — она аккуратно заворачивала очередную вещь в газету. — Здесь столько воспоминаний…
Ближе к ночи появились грузчики — Андрей всё-таки настоял на своём. Они быстро и деловито выносили коробки и мебель.
— Осторожнее с сервантом! — то и дело вскрикивала мать. — Там хрусталь!
Когда последняя машина уехала, они остались вдвоём в пустой квартире. Голые стены отзывались эхом на каждый шаг.
— Надо проверить, ничего не забыли? — предложил Андрей.
Они медленно обошли комнаты. В углу кухни нашёлся забытый половник, в ванной — старое мыло. В детской мать вдруг опустилась на колени и отковыряла кусочек обоев с нарисованным самолётиком.
— Это на память, — она бережно спрятала кусочек в сумочку.
Уже в дверях она в последний раз оглянулась:
— Знаешь, я ведь каждый день, как просыпалась, благодарила Бога за этот дом. За то, что здесь выросли ты, что здесь был счастлив твой отец… Теперь другие люди будут здесь жить, другие дети расти.
— Не извиняйся, — она решительно закрыла дверь. — Всё правильно. Жизнь не стоит на месте.
В новой квартире было светло и просторно. Окна выходили в тихий двор, где качались на ветру старые липы.
— Смотри, мам, прямо как у нас! — обрадовался Андрей, распахивая окно.
— Да, похоже, — она огляделась. — И планировка удобная. Только непривычно как-то…
— Обживёмся! Давай, командуй — куда что ставить?
Весь день они расставляли мебель, развешивали шторы, раскладывали вещи. Мать то и дело останавливалась, задумчиво глядя в окно.
— Всё хорошо? — спрашивал Андрей.
— Да-да, — рассеянно отвечала она. — Просто задумалась…
Вечером, когда основные дела были сделаны, она достала старую фотографию — ту самую, где они всей семьёй у новогодней ёлки.
— Повесим здесь, — решительно сказала она, прилаживая рамку на стену. — Пусть папа видит, как мы устроились.
Василий, наконец выпущенный из переноски, осторожно обследовал новую территорию. Обнюхал углы, потёрся о ножки стола, запрыгнул на подоконник.
— Ну вот, — улыбнулась мать, — кот освоился — значит, и мы приживёмся.
— Конечно приживёмся! — Андрей обнял её. — Я буду приезжать каждые выходные. И внуков привозить.
— Честное слово! А летом можно будет в парке гулять — помнишь, как раньше?
— Помню, — она погладила его по щеке. — Всё помню, сынок. И спасибо тебе.
— За то, что не бросил, не спрятался от проблем. За то, что всё честно рассказал.
Она подошла к окну:
— Знаешь, а может оно и к лучшему? Столько лет жила прошлым, цеплялась за старые стены… А теперь — новая жизнь, новые соседи. Глядишь, и подружимся.
— Обязательно подружитесь! — Андрей достал телефон. — Слушай, может пиццу закажем? Праздновать новоселье?
— Какую пиццу? — возмутилась мать. — У меня пирожки есть — баба Валя напекла. Сейчас чайник поставлю…
Она засуетилась у плиты, и Андрей с облегчением увидел, как исчезает напряжение с её лица. Всё будет хорошо. Они справятся. Главное — что они вместе.
А стены... это всего лишь стены. Главное, что у них теперь есть новый дом, где их история продолжится.
