Сегодня у меня ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Одно из поздравлений 🎂🎁🔝
Одно из поздравлений 🎂🎁🔝
у нас с сестрой очень близко дни рождения. и вот.... раньше мы дарили милые приятности типо картины там, хорошего фена для волос, а в этом году как-то прям монументально - я ей подарила сушилку для овощей и фруктов за довольно много денег, она мне мангал... довольны обе. можно конечно подумать что мы стареем.... но я предпочту считать что это просто хозяйственность и практичность.
Не любил Ленина в детстве. Сильно недолюбливал. Вождь мирового пролетариата казался мне вредным человеком, очень вредным.
21 января советское телевидение облачалось в траурные одежды. Беспрерывно показывало похороны Ленина, а так как каналов было всего два, весь день был омрачён трауром по Ильичу.
Плохо относился к Ульянову из-за сестры. Мне было обидно за неё.
Зачем Владимир Ильич посмел умереть именно 21 января? Зачем он испортил ей день рождения? - думал маленький я.
Чуть повзрослев, более подробно познакомился с его тезисами, работами, фактами биографии и моё негативное отношение к нему улетучилось. Благо, к тому времени СССР распался и 21-го января в телевизоре начали показывать совсем не про Ленина...
Пришла в гости к сестре, та спрашивает дочь пяти лет:
— Скажи тёте, что ты хочешь себе на день рождения.
— Губозакаточную машинку. Папа говорит, что у мамы она была, только модель уже устарела. Мне нужна современная. Зелёного цвета.
Отец смирился с ролью отца, и принял эту участь к моим годам 5😂
И вот что самое интересное, потом видимо было все спокойнее, и помню я меньше чем до трёх лет. Родители уже не демонстрировали откровенные сцены, мы переехали жить в двушку. Мне вообще казалось, что они уже для ЭТОГО старые😂
А ведь им было немного за 30.
Мы с мамой спали в маленькой спальне, отец существовал в зале. Я помню его либо на работе, либо на диване перед телеком. В моей жизни и воспитании он никогда не участвовал, если мы оставались с ним вдвоём, то я четко знала, что могу делать что хочу, отцу параллельно.
В плане бытовухи он не был пропащим, готовил иной раз вкуснее матери. Да и уборку в принципе тоже всегда делал.
Он никогда не хотел ходить, на мои мероприятия, не знал в каком классе я учусь. И если я шла по улице, и он шёл на встречу, я могла ему маячить до бесконечности, его взгляд был в пустоту, он не смотрел на прохожих. Куда-то в сторону, под ноги, куда угодно. Но пока не окажешься прям перед ним, он тебя не увидит. Пустой взгляд, до боли знакомый. Сейчас вижу в утрированной версии в своей дочери это.
Мать билась за мое здоровье, упахивалась на работе. Я занималась танцами, и она делала все чтобы это было возможным. Так как денег по прежнему не хватало на жизнь.
Но так же ее нервы сдавали, из-за моей успеваемости и вечного недосыпа. Я знала в каком она настроении, по тому как открылась дверь в квартиру, и у меня была стратегия всегда либо быстро прятаться, а то опиздюлишься😂 либо можно расслабиться.
Мать была суровая в отношении воспитания и уроков, бита я была частенько до синяков с подтеками от ремня или скакалки.
И вот привычные 10 лет существования, вот мама- к ней все вопросы, к отцу не лезь, он устал. И не забудь напомнить, в каком классе ты учишься. Чтобы картошечку отнёс под правильной цифрой и буквой, и все равно он часто путал 😂
И собственно, как гром средь ясного неба, мать объявляет что скоро будет пополнение в семье.
Счастья моему не было предела, мне не хватало рядом сёстры или брата.
У отца я не помню вообще, как он ждал или нет. Но помню когда мама уехала уже рожать, я ходила каждый день показывала ему пакет с конвертом и пеленками, чтобы не забыл. И в день отъезда подвела прям и сказала, НЕ ЗАБУДЬ! А он все равно забыл 😂 А так как роддом был за 200 км, а папа приехал только с розовой ленточкой к маме, спасительным оказалось обычное одеяло в багажнике, которое бабушка на всякий случай кинула, так как была зима.
Когда привезли мою сестру, я прибежала домой с диким ожиданием увидеть ее! Крикнула маме, «Ну где???». Она сказала, осторожнее она на диване. Я забежала, но ее там не было, вернулась к маме с повторным вопросом, и она напуганная побежала к дивану, с непониманием что происходит. Ее не было, была подушка! ПОДУШКА КАРЛ! Которую папа занёс с машины после поездки и кинул на диван не глядя. Под подушкой лежала Сестра.
И ведь это реально было не специально, всё обошлось! Подняв подушку увидели маленького щекона, с возмущённым взглядом. Маме стало смешно, «Вот папа растяпа!». Даже спустя много лет, мне странно как и почему она оставалась и остаётся с ним. Холодным и безразличным. Хотя с сестрой у него уже были осознанные отношения, ее он любит, хотя это тоже по своему я скажу. Сестра называет его Падрэ в шутку, и может с ним болтать даже иногда по интересам, у нас с ним так и не сложилось ничего общего.
Но то что в жизни у меня появилась сестра, благодаря этому человеку. Наверное здесь я скажу спасибо, потому что ни мать ни отец не были никогда близки мне как она.
Часть 1. Глава 5
Не скажу, что успеваю успокоиться, пока добираюсь до памятного магазинчика с сигаретами. Вечерний тёплый ветерок и в принципе свежий воздух немного охлаждают голову. Как раз чтобы не ругаться в голос.
Я останавливаюсь прямо перед дверью. Очень хочется курить. Никогда не думала, что буду иметь никотиновую зависимость и испытаю то самое ощущение. Это вроде бы ненавязчивое желание вдохнуть дым глубоко-глубоко; но настойчивая мысль укореняется в сознании – сигарета.
Мне на плечо ложится ладонь.
– Эри. Не делай так. Я грёбаную тысячу раз просила так не делать!
– Эль, ты чего такая?
Она пару секунд молча смотрит на меня. Затем улыбается и сама же отвечает:
– Вижу, что ужин прошёл на «ура». – Пауза. – Двигай, будем тебя спасать.
– Спаивать?
– Спасать, – с прежней улыбкой повторяет она.
За прилавком нас встречает тот же старичок. Сестрёнка сразу сворачивает к отделу с алкоголем, а я направляюсь прямо к нему.
– Привет!
– Добрый вечер. Пачку тонких сигарет. – Я лезу за кошельком.
– Опять не себе?
Его лицо не выражает особых эмоций, но я почти физически ощущаю, с какой уверенностью он ждёт, что мои щёки покраснеют.
– Опять себе, – отвечаю с той же уверенностью и каменным лицом.
Он только ухмыляется и качает головой.
– Эй! Да у них тут такой выбор, что глаза разбегаются! Я не могу определиться… – Она привлекает много внимания – зачем так орать?! Сестрёнка всегда отличалась меньшей тактичностью, чем я.
– Сейчас подойду, – достаточно громко цежу сквозь зубы.
Стараясь не зацепить ничего на полках, как в прошлый раз, я подкатываю к ней. Несмотря на крохотные размеры магазина, выбор, и правда, велик.
– Давай вино. – Эри указывает на ряд бутылок, которые, на мой взгляд, отличаются только этикеткой.
– Здорово, только штопора у нас нет.
– Тогда давай коньяк.
– Гадость. Никогда не понимала его вкус.
– Может, вермут?
– Приторно.
– Пиво?
Ей хватает одного моего взгляда.
– Ты достала уже! – говорит она, но явно без агрессии. – Берём водку!
– С томатным соком.
Увидев наш набор, старик коротко и недовольно спрашивает:
– Совершеннолетняя?
– С сегодняшнего дня, – говорю с вызовом.
– И я! – радостно добавляет сестрёнка. Её позитив начинает мне надоедать.
Старик хмурится, просит документы, внимательно их осматривает, а затем, не говоря ни слова, рассчитывает нас. Спасибо отцу с тёткой за подаренные деньги и идеальный вечер!
* * *
Начинает смеркаться. К счастью, наше место свободно. Только сейчас я осознаю, что эта скамейка в окружении деревьев, скрытая от чужих глаз и ушей, становится, или давно стала, именно нашим местом.
– Мы не подумали о стаканчиках, – по-прежнему с довольной физиономией заявляет Эри.
Впервые в жизни я буду пить водку. Но после всего случившегося за день у меня просто нет сил думать о таких мелочах, как стаканчики. Беру ситуацию в свои руки. А поднеся бутылку к губам, чувствую, как в нос бьёт едкий и тяжёлый запах. Пустой желудок против, но я через силу делаю большой глоток. Омерзительный горький комок перекрывает гортань; сдерживая рвоту, хватаю упаковку с соком, и это оказывается самый вкусный томатный сок в моей жизни! Тепло от смешения яда и противоядия проходит по всему телу и останавливается где-то в животе.
– Видела бы ты своё лицо! – Закатываясь от смеха, Эри роняет сигарету.
– Я на тебя посмотрю. – С усмешкой передаю бутылку.
– Нет, я серьёзно, алкоголь не решает проблемы.
Она меня поражает. Уверенно взяв в руки бутылку и пачку, без лишних движений она делает большой глоток водки и два – сока. Почти не морщится. Затем одними губами достаёт сразу две сигареты, подкуривает и триумфально протягивает одну мне.
– Жёстко.
– Да. Был печальный опыт.
– Не расскажешь?
– Не хочу пока.
Я затягиваюсь и расслабляюсь. Вот он, тот самый миг, которого я ждала. Не встреча с Эри, не глоток алкоголя, а глоток никотина. Горьковатый, но уже непротивный. И пусть подсознательно понимаю, как завтра будет плохо, однако остановиться уже не могу. Меня словно затягивает дурно пахнущий омут.
– Мне хорошо… Эри, мне наконец-то хорошо.
– Ну, я на тебя завтра посмотрю. Ладно, начнём праздновать!
Мы говорим обо всём подряд. Я рассказываю весь трудный путь от пробуждения до затяжки, пожалуй, самой вкусной сигареты за свою жизнь. И неважно, что стаж в этом деле весьма мал. Сестрёнка заливисто смеётся на моменте приготовления праздничного ужина, поздравляет с новым – главное, нужным – гаджетом и задевает больное место.
– Мне понятно, что тебя обрадовало отсутствие большей части родни. Хотя и неожиданно, что они не приехали. Но вот по поводу твоих друзей не особо понятно. Их и так немного.
– Да я в бешенстве! – случайно оборвав её на полуслове, зло и искренне выпаливаю я. – То, что не пришли, это полбеды. Во-первых, они напрочь забыли про день рождения. А во-вторых, они теперь вместе!
– А тебя это смущает? Ну, что они вместе?
– Эри! Да он мне нравится с 6 класса! И это, походу, знают все!
– Тише. Ну, если тебе станет легче, я не думаю, что они подходят друг другу.
– Ты не думаешь, но факты есть факты. Фото есть… А друзей нет больше. Теперь только ты.
– Я тебя никогда не предам. – Склонившись, Эри целует меня в лоб и протягивает бутылку. – С днём рождения!
– С днём рождения!
Теперь алкоголь идёт мягче, и желудок совсем не выворачивает наизнанку. Я приноравливаюсь делать сначала маленький глоток сока, потом водки, затем опять сока. Чувствую лёгкое головокружение, руки становятся ватные, тело тоже.
– Эри, у меня!.. – Смех не даёт закончить фразу. – У меня…
Я гогочу во всё горло, и возможно в голос проскакивает немного истерики, однако хочется верить, что смех звучит чисто и честно.
– Да что? Говори уже! – Она тоже смеётся, но явно ждет продолжения.
– У меня от водки ноги ватные! Ах-ха-ха! – От смеха меня скручивает пополам.
Первые несколько секунд она не особо понимает: я веселюсь по-настоящему, или меня нужно срочно успокоить. К счастью, с чувством юмора всё в порядке, и дальше хохочем вместе.
* * *
– Йю-хху! – Эри толкает коляску вокруг скамейки с громким криком радости. Старается бежать, но выходит не так быстро и ровно, как хотелось бы.
– Давай быстрее, быстрее! – кричу я как можно громче. – Они нас не догонят!
– Знаешь, а я ведь впервые пью тяжёлый алкоголь. – Делаю глоток, запиваю, затягиваюсь. Кажется, в бутылке ещё много. Нам хватит.
Мы добираемся до маленького пруда на краю сквера, с другой стороны от нашей скамейки. Сидим на траве у воды и докуриваем потихоньку пачку. Мне не хочется быть в кресле. Тогда Эри немного напрягается, и в итоге я валюсь на бок вместе с креслом. Двигаться тяжело, но справляюсь. Она плюхается рядом.
Без музыки этот вечер кажется не полноценным. Мы хотим, чтобы «Sting» пел только для нас во всей Вселенной.
– Ну, знаешь, как я говорила, был этот…опыт пару раз. Но гордиться этим не стоит. Смотрю, тебе совсем хорошо? – Пауза. – Ты ведь знаешь, что...что от алк-гольного отравления можно умереть?
Мне сложно дать ответ. Вдруг представляю, как она лежит на земле бледная и бездыханная, а я стою над ней, не зная, что делать. Смотрю, как она исходит белой пеной, как её тело трясётся и выгибается. А меня всё больше охватывает паника. Трясу головой. Честно говоря, представить себя в таком положении мне проще, чем сестру. Я там уже побывала.
Она видит, что мой взгляд рассеяно блуждает по водной поверхности, на которой пляшут лунные блики.
– Я словно уставшая от жизни старуха. Каждый день чувствую, как старею прямо в своей комнате. Ничего не происходит. – Не могу понять, с чего вдруг говорю такое. Сестрёнка тянется вытереть мои слёзы. – Я устала стареть. Я не хочу…
– Эль, ну, чего ты?
– Каждый день я словно становлюсь бесполезней. Всё бесполезней и бесполезней.
Она молчит в ответ. Или не хочет слышать, или собирается с мыслями.
– Ты-ы…не права. Всё ведь хорошо. Как там доктор сказал? Год-полтора, и будешь ходить.
– Я помню. Но от этого, на самом деле, не намного легче. По крайней мере, сейчас.
– Ты, это…не впадай в депрессию! А то сама знаешь, как я буду тебя обзывать.
– Нет! Не имеешь права. – Я стараюсь улыбнуться. Не выходит, понятное дело.
– Ты калека, но временная, ведь так?
– Да. И я верю, что буду скоро ходить. И я всем ещё покажу! И этим предателям тоже!
– Им особенно.
– И покажу, не веришь? Первое, что сделаю на здоровых ногах – пробегу вокруг этого пруда. А потом сразу пойду в парикмахерскую и сменю имидж. И книгу напишу!
– О, та-ак, а сейчас что мешает? – Эри изрядно набралась. Она сидит, подперев подбородок руками. – Всё равно ж ничего не делаешь.
– И напишу! И на своих двоих потом в редакцию отнесу.
– Дерзай. – Мне кажется, что моргает она всё медленнее.
После такого предложения я пытаюсь совершить подвиг. С первой попытки осилить высоту кресла не удаётся, но не отступаю.
– Эй, дай помогу.
Начинаю ненавидеть эту фразу. И старик в магазине, и доктор в больнице. Мама пару раз тоже так говорила. Теперь сестрёнка.
Одиннадцать букв на горизонтали всеобщего показного желания помочь: «Ощущение безмятежности; отсутствие волнения по какому-либо поводу».
Спокойствие.
Правда, в отличие от всех других, Эри я верю, она искренняя, она просто меня любит.
– Стемнело уже. Давай двигать. Там, наверное, старики наши уже в панике. – Она отчего-то начинает хохотать и, не дожидаясь ответа, катит меня в сторону дома.
Фонарей совсем мало. Темнота окутывает своей загадочной тишиной. Нет машин, нет людей. Я оставляю за собой дымный след. Сигарета будто целиком втягивается в лёгкие с еле слышным треском. Нас с Эри сопровождают дурман, звук колёсиков по асфальту и полнейшее взаимопонимание. Вот на ней, на этой сигарете, хочется закончить день.
8 марта всегда наша семья праздновала не сам праздник женщин, 8 марта, а День рождения моей сестрёнки.
Завтра ей исполнилось бы 49 лет. Но в 24 года её не стало. Пожар, не по её вине.
Человек золотой был, для меня. Один из многих эпизодов.
В детстве, в 90-х, мамуля готовила ужин на 5 человек, хотя у нас семья из 4-х человек была. Баба Катя, в соседнем подъезде жила, блокадница, одна с двумя кошками. Сестрёнка ей носила ужин. Каждый день. У нас самих то картоха была, да огурцы маринованные с дачи. И всё. Но каждый день носила...
Первый мед закончила в Питере. Хотела спасать людей. Любила людей, просто так...
Маме звонить завтра буду. Про 8 марта ни слова не будет. Поговорим про сестрёнку, она поплачет в трубку и спросит, как дела у меня...
С днюхой, Олька...
Тридцать семь лет - это полный пиздец,
Заломало старые кости.
Вот только начал, а уж близок конец,
И вот ты лежишь на погосте.
Понимаешь Женек, я б конечно изрек,
Для тебя милые речи.
Но к сожаленью прости, не могу извести,
Это как-то не по человечьи.
Тридцать семь лет.… А ведь была молода,
И тити упругими были,
И вот тридцать семь, опять борода,
Тити, куда-то уплыли.
Хандроз и цирроз, артрит и невроз,
Ты слышишь? Они подступили.
Теперь ты поймешь, что подобный пиздос,
Твою жизнь в кошмар превратили.
Но ты не отчаивайся. Расслабься, присядь!
Подумаешь климакс, так близко.
Смысл рыдать, ворчать и кричать?
Чуть всхлипнешь и защемление диска.
Сестренка моя, желаю тебе,
Побольше, хорошего блага.
С улыбкой к судьбе, и молотком в кулаке,
Не прибить младшего брата,
Пойми уж меня, сестренка моя,
Я это все не со злости.
Ты просто моя, родная змея,
У которой старые кости.