Вода в чайнике говорит со мной. Зовёт меня. Я делаю вид, что не слышу, не хочу с ней разговаривать. Она тоскливо плачет, говорит, что ей холодно и одиноко в этом алюминиевом гробу.
Когда я сдаюсь, иду на кухню и зажигаю огонь под чайником, она начинает стонать так, как будто каждый огонёк, который вылезает из конфорки, удовлетворяет её. Эти звуки пугают меня, и я убегаю обратно в комнату, закрываю дверь, закрываю уши подушкой, но всё равно слышу, как она приближается к точке кипения.
Одна мысль о том, чтобы заварить чай с этой водой и выпить его, приводит к такой тошноте, что меня бы вырвало, если бы было чем. Нет-нет, никакой больше воды. Громкость становится невыносимой. Я понимаю, что нужно пробраться туда и выключить этот ужасный огонь, и тогда всё закончится, но мне сложно себя заставить.
Этот голос заглушить не так просто. Я вижу Её перед собой как живую, но ещё помню, что Она давно закопана. А значит, существует только внутри моей головы. Таблетки не пускали Её, прятали. Но она мне нужна. Без неё я жалкая, безвольная тряпка.
В животе урчит, но если я открою холодильник, то пообедает только монстр, который меня поджидает. Продукты обрели сознание, сговорились против меня и слиплись в один склизкий, покрытый плесенью ком. Он выпрыгнет на меня, схватит за шею, заткнёт мне дыхательные отверстия и пролезет всей своей омерзительной массой в мой пищевод.
Я не могу встать. Борьба с водой вымотала меня. Ползу на четвереньках обратно в комнату. Темнота в коридоре смотрит на меня с жалостью и омерзением. Не могу её осуждать.
Резкий высокий звук бьёт по барабанным перепонкам. Кто-то снаружи трезвонит. Дверь или телефон? Не могу разобрать, да это и не важно — в любом случае я не отвечу. Мне нужно доползти до кровати и провалиться в сон.
«Открой дверь НЕМЕДЛЕННО!»
«Сей-час-же, тупая тварь!»
«Какая дрянь! Ты пожалеешь!»
Я лежу в кровати, пытаясь заснуть, и думаю, что уже жалею. Закрываю глаза, жду, но облегчение не приходит. Мешает звонок, который не хочет затыкаться, и крики, разбирающие меня на косточки и находящие каждую из них всё более жалкой и бесполезной.
Звонок устаёт орать, захлёбывается и замолкает. У голоса в голове то ли закончились косточки, то ли появились другие дела, но и он отступил. От облегчения потекли слёзы. Вода в них начала было со мной говорить, но слишком быстро высохла. Осталась только соль, стягивающая щёки. Неприятно, но не помешало мне заснуть.
Из темноты сна меня крючком за щёку выдернул вернувшийся визжащий звонок в дверь. Голова гудит. Глаза продолжают пялиться из тёмных углов. Она тоже скоро вернётся. Это невыносимо. Нужно что-то сделать.
Воткнуть себе в уши спицы?
Подойти к двери и сказать им, чтобы оставили меня в покое — отличный вариант. Позволит мне продолжать разлагаться на плесень и липовый мёд на своей кровати.
Встать. Дойти до входной двери, не обращая внимания на то, какими взглядами провожают меня покрытые годовой пылью куртки на вешалке. Посмотреть в глазок? Незачем.
Получилось? Вряд ли. Язык пересох и еле ворочается во рту. Но звонок затих. Снаружи прислушались. Не ушли, потому что звука шагов не было. Кто-то пророс у меня за дверью и будет ждать, пока я не открою.
В этот раз уже громче. Я чувствую, что дверь не одобряет мою грубость, но мне всё равно. Я хочу отдохнуть. Сзади меня Она начинает кричать о том, что меня надо поместить в палату мер и весов как пример никчёмности.
— Саша, открой дверь… — существо снаружи говорит мягко, увещевает. Но я не ведусь, мне хватило воды. Больше на эту уловку я не попадусь.
— Нет. Ты меня не обманешь! — я отвечаю зло. — Свали уже!
Снова тишина. Шагов опять не слышно, но мне плевать, я разворачиваюсь, обхожу Её и иду обратно в кровать. Одеяло ждёт меня. Во всём мире только оно меня любит. Оно обнимает меня, жалеет и поёт мне колыбельную:
Спи, мой маленький кулёк,
Каждый день и каждый год.
Смерть придёт и в этот дом.
Одеяло обнимает меня со всех сторон, я плыву на волнах песни, мне тепло и хорошо. Существо снаружи опомнилось и начало меня звать. Но мне нет до этого дела. Как и до того, что Она продолжает орать. Может быть, не нужно было бросать таблетки в унитаз, но теперь уже поздно. Пусть хотя бы унитаз Её не слышит, у него и так тяжёлая жизнь.
Я погружаюсь в тёмный вязкий сон. Меня это радует, ведь там тихо.
Меня снова нагло выдёргивают из сна. В этот раз кто-то трясёт меня за плечо. Это уже начинает злить. Я просто хочу остаться здесь, с тем, кто меня любит. Почему мне всё время мешают?! Одеяло пытается сопротивляться, удержать меня, но пришелец снаружи грубо отбрасывает его в стену.
Это последняя капля! Я вскакиваю с рёвом и начинаю бить пришельца по его мерзкой уродливой роже. Он падает на пол и пытается уползти, но я не даю такого шанса. Сажусь сверху и продолжаю бить, кулаками вбивать его в пол. Мщу за одеяло, которое тоскливо поскуливает, лёжа у стены. Ему больно!
Наконец, эта тварь перестаёт дёргаться. Мои руки и всё вокруг в жёлтой слизи. Мне противно. Но не настолько, чтобы подставлять их под воду. Она стоит и молча на меня смотрит. Лицо удивлённое. И странно удовлетворённое. Так нужно было заслужить Твоё одобрение, хочется спросить, но я молчу. Мне уже всё равно.
Я снова обнимаю одеяло, жалею его, и мы засыпаем вместе.
Темнота иногда прерывается белоснежным до боли в глазах адом. Тут настолько холодно, что я горю. Лежу, не могу пошевелиться. Меня удерживают множество змей, таких же белых, как снег вокруг. Месиво из гладких тел постоянно двигается, они давят на меня своими мышцами, не дают вдохнуть полной грудью.
Снежные демоны приходят смотреть на меня, смеяться надо мной, веселиться за мой счёт. Они пытают меня — режут холодом, светят в глаза острым светом, бьют меня, не дают спать. Показывают мне ужасные кровавые картины. Их забавляет мой страх.
Я пытаюсь кричать, но не хватает воздуха. Я вырываюсь, но змеи держат крепко, их не проведёшь. Шипят на меня и не отпускают. Мне больно и страшно. Я мечусь ещё сильнее в бессмысленной попытке вырваться.
Выбиваюсь из сил, и возвращается блаженная темнота.
Изредка темноту прерывает лицо. Оно выглядит озабоченным, даже расстроенным. Глаза смотрят на меня и, кажется, в них стоят слёзы. Вода в них не говорит со мной.
Лицо настойчиво что-то пытается до меня донести, но я не понимаю, что. Я ничего не могу сделать, я — ничтожество. Поэтому закрываю глаза, чтобы не видеть неизбежное разочарование на этом лице.
Темнота хорошая. Она ничего от меня не ждёт и не требует. Дарит мне забвение.
Я просыпаюсь, с трудом разлепляю глаза и пытаюсь осознать себя в пространстве. Чувствую на основании языка горький привкус и желание блевануть. Осматриваюсь. Белые стены, пахнет спиртом и лекарствами. Больничная палата? Пытаюсь подняться, но смирительная рубашка удерживает меня. Прошибает холодный пот. Это ощущение мне слишком хорошо знакомо. Я что… опять?
Но мне некого спросить — рядом никого нет. Лежу, пытаюсь не сблевать, смотрю в белый потолок и провожу инвентаризацию в голове в попытках найти в этом бардаке последнее воспоминание. В голове появился образ спущенных в унитаз таблеток. Засосало под ложечкой. Это плохо. Очень-очень плохо.
Я закрываю глаза в надежде, что всё вокруг исчезнет, окажется неправдой, и я снова буду в своём убежище, в одиночестве и безопасности. Зажмуриваюсь посильнее и жду. В желудке что-то мечется и ломится наружу, не хочет оставаться внутри меня.
Впрочем, сейчас и мне этого не хочется — каждая клетка моего тела опухла и болит, а мочевой пузырь готов лопнуть. Мысль о том, что внутри меня оказалось столько воды, приводит в ужас. А ещё страшнее то, что причина ужаса от меня ускользает.
Распахиваю глаза, осматриваюсь, но в палате никого нет.
Голос внутри моей головы. Но там не может быть никаких голосов. Не должно быть. Зову:
«Помогите! Подойдите ко мне! Пожалуйста…»
«Мне холодно! Мне холодно! Мне холодно! Мнехолодномнехолодно!»
Голос уже визжит. Хочется заткнуть уши, но руки надёжно зафиксированы. Вряд ли бы это помогло, но слушать это просто невыносимо. Крик иглами протыкает барабанные перепонки и отскакивает эхом внутри черепа.
Я перестаю чувствовать своё тело. Весь мой мир состоит из сумасшедшего визга. Боли. И холода, который уже поднимается по рукам и ногам. Ползёт по венам. Замораживает сосуды, захватывает внутренние органы. Выпадает снегом из глаз.
Я замерзаю. Покрываюсь инеем.
Вода в моём теле орёт на меня, пока мы вместе становимся льдом.
Автор: Александра Гаранина
Оригинальная публикация ВК
