Золотой век
ИСТОЧНИК - НОСТАЛЬГИЯ ВСЕМ
ИСТОЧНИК - НОСТАЛЬГИЯ ВСЕМ
Кажется, самое раннее из моих воспоминаний - вкусовое. Пью с блюдечка чай с молоком - несладкий и невкусный: я нарочно не размешал сахара. Потом наливаю из кружки остатки с пол-блюдечка - густые и сладкие. Ярко помню острое, по всему телу расходящееся наслаждение от сладкого. "Брежнёв, наверное, всегда пьёт такой чай!" И я думаю: какой счастливец Брежнёв!
В юности мой папа мечтал стать космонавтом. А потом как представил, что по-любому с Брежневым целоваться придётся по возвращении - и не отвертишься - так сразу и расхотел.
И я туда же. Вот так, бывает, вообразишь себя на их месте: а там же с тех пор порядки сменились. Теперь перед отправкой на небеса священник благословляет. И принято перед камерами ВГТРК крест поцеловать. И отказаться, вроде, неловко. В общем, хорошо, что я не космонавт. Хоть одной дилеммой меньше.
Наткнулся в ленте на упоминание произведения "Малая Земля" Л. И. Брежнева и вспомнилось. Как-то весной, когда нам с корешем было по 6 или 7 лет мы гуляли и возле контейнеров с мусором неподалеку от нашего дома нашли несколько стопок с пластинками и катушками. Видимо, кто-то умер и родственники выкинули вещи умершего. Мы на скейтах были, потому уложили на них всё это дело и осторожно покатили, но по дороге домой встретили знакомых ребят и те у нас сходу купили все катушки и пластинки, как раз кроме "малой земли" в твердой такой коробке коллекционной, темно-серого цвета. Эту коробку я оставил себе. Дома у меня был проигрыватель Юность 301 ламповый, я на нем слушал всякие пластинки и поставил как-то "малую землю". И знаете, пластинки из той серой коробки стали моими любимыми. Я часто их слушал, хотя сейчас совсем не помню, о чем там, помню, что про войну и что мне было интересно это слушать. Такое вот воспоминание из детства.
Впервые я услышал эту фразу от своего папы, когда прогуливал школу.
Он совсем неожиданно приехал домой и увидел меня, валяющегося на диване с книжкой "Робинзон Крузо" и попивающим "Иссинди".
Папа приехал "на веселе", и ремня я не получил только потому, что его ждала служебная машина и его вызывали то ли в обком, то ли в горком. Он забрал какие-то документы и уже в дверях произнёс эту фразу. Тогда я думал, что он её сам придумал, и мне было смешно.
В тот день умер Брежнев. А мне было всего девять лет.