«Слышал новую песню Цоя? - спросил меня Эд. – «Кончится лето» называется».

Эд был мой одноклассник и верный друг..

Я засыпал его вопросами: «Еще нет, а ты где ее слышал? Есть текст песни? Дашь списать?».

Мы с Эдом были (впрочем, как и почти вся страна в те годы!) безумными фанатами Цоя и группы «Кино» - мы, как пылесос, втягивали в свои домашние архивы все, что касалось Виктора и его парней – скупали любые носители с песнями, переписывали в тетради тексты новых произведений, посещали все уфимские концерты, гонялись за автографами, подражали. Я носил, в те годы, челку, как у Цоя, и выпячивал вперед, как и Витя, подбородок, пытаясь отзеркалить его манеру исполнения.

…

Заканчивалось лето 1990-го года..

Я отстрелялся на госниках и, защитив диплом, попрощался со строительным техникумом, поступив, без экзаменов, по собеседованию, на строительный факультет нефтяного института.

А Эд защитился в техникуме механизации и учета и его, тоже, только по собеседованию, взяли в авиационный институт.

В середине лета мы с Эдом просто слонялись по городу – скучали и не знали, как убить время до нового учебного года.

До июля еще было чем заняться – я, почти каждый день, по вечерам, посещал тренажерку у Рима на «калининском универмаге» и занятия по рукопашке, которые вел у нас Олег Велигодский – кумир черниковских пацанов тех лет.

Но в середине июля оба тренера засобирались в отпуска, до конца лета, и в городе стало находиться нестерпимо скучно.

…

После апрельских выступлений Цоя и его группы, в нашем городе, мы сильно с Эдом поиздержались. Билеты на концерты стоили пять рублей, а мы умудрились посетить все восемь выступлений, которые проходили в местном дворце спорта!

Нам нужны были деньги – на «жили-были» и на наше фанатское хобби.

И мы приняли решение устроиться на работу в пионерский лагерь, на последний августовский заезд, «парашютистами». Таким громким словом называли работников собирающих мусор из уличных урн и кухонных бачков с последующей загрузкой всего этого «богатства» в спецмашины, которые раз в два-три дня приезжали из города.

…

Лагерь назывался «Альбатрос».

Наша работа была «не бей лежачего» - за пару-тройку часов мы делали то, что от нас требовалось и, потом, были свободны.

Я навел мосты в сторону лагерного пищеблока и познакомился с красавицей-поварихой Ксюхой В.

Она тоже подрабатывала после окончания поварского училища и планировала, затем, осенью, трудоустраиваться в столовую одного из наших нефтеперерабатывающих заводов.

Жила она, как и мы, в Черниковке, в районе «Восьмиэтажек» - двух и единственных, в этом «городе рабочих», домов, с лифтами. В народе ходили байки, будто «Восьмиэтажки» — это секретные объекты и лифтовые шахты – это шахты для пуска ракет, находившихся в подвале.

Отец у Ксюхи, тоже, хаживал в черниковские тренажерные залы и был, на районе, в достаточном авторитете..

…

«У меня еще никогда этого не было», - сказала, шепотом, Ксюха, когда мы остались с ней наедине в маленькой каморке – в складском помещении для хранения чемоданов первого пионерского отряда, в которое меня подселили и за подработку (выдачу чемоданов детям – каждый день, по расписанию, в одно и то же время) доплачивали небольшую денежку.

«У меня тоже», - ответил я.

Но каждый из нас думал и говорил о разных вещах – Ксюша, о том, что у нее еще не было ни с кем.. этого.. – волшебства – вроде бы так, сейчас, иносказательно, выражается нынешняя молодежь)

Я же говорил о том, что у меня еще не было девушки, у которой еще никогда не было.. этого.. – волшебства.

…

Мне повезло – весь заезд меня вкусно, и от пуза, кормили и весь заезд был просто фантастически волшебным!))

***

Была середина августа..

Погода стояла шикарная – лишь, пару раз, небольшие кратковременные дожди, а в остальные дни слепило солнце и доходило до 29 градусов тепла.

Смена шла великолепно..

Я, частенько, помогал вожатым своего отряда, чтобы они могли поспать лишний часок-другой – забирал (без согласования с руководством; на свой страх и риск) отряд на рыбалку во время тихого часа, на старицу реки Уфимки или гонял мяч на футбольном поле, расположенном рядом с плацем, на котором проходили общие лагерные линейки.

…

В ночь с 14 на 15 августа разверзлись хляби небесные и поднялся ураганный ветер – на землю, казалось, обрушились водопады.

Работы, на утро, нам, парашютистам, прибавилось значительно – сливать всю воду скопившуюся в урнах, прочищать ливневки, собирать мусор, который разметала по территории непогода.

…

«Цой погиб! Витя разбился», - услышали мы крики со стороны административного корпуса..

…

Уже через час возле здания собралась целая толпа – здесь были почти все молодые наемные сотрудники, многие вожатые и даже несколько пионеров из старших отрядов.

Мы с Эдом тоже пришли. Мы находились в шоковом состоянии. Многие были в шоке..

…

Сотовых в России (точнее – в СССР) в 90-м году еще не было..

Многие не верили. Все ждали, когда начальник лагеря созвонится с городом и узнает достоверна ли новость и уточнит подробности, если все же эта страшная весть окажется правдивой.

Со всех сторон слышался шепот – никто не смел говорить громко.

…

Начальник вышел на крыльцо и.. «и сказал одно лишь слово» - да!.

Повисла жуткая гробовая тишина, которую, через паузу, нарушил девичий плач - кто-то из девчонок заплакал.. заплакал навзрыд.

***

«Парни, давайте проводим Виктора красиво!», - предложил кто-то из сотрудников.

Было принято решение разделиться на команды:

- кто-то поехал за спиртным в город (а достать его, в те годы «сухого закона», было неимоверно тяжело) и даже начальник лагеря, узнав о поездке, не сказал ничего против.

- кто-то, в основном девушки и девочки-подростки из старших отрядов, решили украсить клуб – были подготовлены свечи, простые спичечные коробки.. навешены черные траурные ленты.

- диджеи готовились по-своему..

…

И вот, в набитом битком (персоналом, вожатыми и детьми) клубе, зазвучала первая композиция.

Это была песня «Кончится лето»..

Почти у каждого в руках была свеча или просто спички.

И пару сотен огоньков вспыхнули, заколыхались, в попытке разогнать по углам страшную тьму, которая успела пробраться и в наши души.. в наши сердца – разогнать эту тьму безнадежности.

Уже ни у кого не оставалось сомнений, что это все взаправду, что это не сон – что никто не позвонит и не скажет: «Цой жив!»

…

«…Птицей стучится в жилах кровь

Вера да надежда любовь…» (с)

Я прощался.. Прощался со своей верой, что буду жить вечно и.. и «заедала меня тоска, верная подруга моя» (с).

Я прощался со своей надеждой на вселенскую справедливость – жизнь не справедлива.. И тому городу, откуда пошла эта несправедливость «..две тысячи лет, прожитых под светом звезды по имени Солнце» (с).

Я прощался со своей любовью – человеческой братской любовью к тому, «..кто судьбой стал больше любим.. кто жил по законам другим.. и кому досталось умереть молодым» (с).

«..И я пишу тебе письмо

Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо,

Про то, что больше нет сил,

Про то, что я почти запил, но не забыл тебя.

…

И.. И я жду ответа, больше надежд нету.

Ведь скоро кончится лето. Это...» (с)

..И скоро страна поменяет свое название и свои лозунги..

..И скоро наступят страшные перестроечные годы..

..И умрет, через несколько лет, Ксюша В. от передозировки наркотиками..

..И сядет в тюрьму начальник пионерского лагеря, убив насильников своей дочери..

..И разобьется, по моей вине, наша дружба с Эдом..

..И сам я проживу, no regrets, нелегкую, насыщенную невероятными событиями жизнь - иногда благоприятными и позитивными, а иногда жестокими, трудными и невыносимыми.

P.S.

Но!

Но, если есть в кармане пачка сигарет… (с)