Леденец
Наверное у каждой станции есть свои "постоянные клиенты": бабушки с прописанным лечением и кучей лекарств, которые лежат в тумбочке без дела до приезда бригады, потребители бытового отравляющего вещества, к открытию которого вроде как причастен Менделеев и так далее. У нас тоже были такие люди, таких насколько я помню, называли по улице и номеру дома, что-то вроде: "губернаторская 76".
В общем: мужчина лет за пятьдесят, имел ХОБЛ в анамнезе и регулярно случались приступы (задыхался), в эти моменты он вызывал к себе скорую, которая снимала приступы (к слову, когда только начали распространяться слухи про ковид, наши предположили, что с ним придётся бороться по такой же схеме). Мужчина был известен старожилам: грубил, вульгарно оценивал навыки сотрудников и даже не здоровался, как они поговаривали.
Мне дали этот вызов впервые, помню: длинный пятиэтажный дом, просторный подъезд, почти парадная и трёшка, и недовольная коллега, которая с ним уже была знакома. Я приготовилась к худшему, но вышло не так как я ожидала...
Дверь по приезду была открыта, из двери плотной мглою выплывал табачный дым, а сам мужчина сидел на кухне, за небольшим столиком, задумчиво делая затяжку и после громко отхаркивая собственные легкие. Коллега молча взяла приготовленные документы с холодильника, а я села напротив, начала сбор анамнеза: что, когда, зачем, откуда, почему и прочее... Помню как он поднял грузный взгляд на меня, когда я с ним поздоровалась и попросила затушить сигарету, так как мне тяжело дышать.
В общем... Протянула ему манжетку, чтобы измерить давление. Затем сбор подписей, пульсоксиметр, потом кислородный баллон, а потом я достала тонкую иглу, которую обычно хранила для детей. Руки у мужчины были иссохшие, вены дряблые как кожа вокруг и очень много гематом от инъекций. Мягко, аккуратно, как себе, ввела иглу под кожу, в трубке появилась темная кровь: слегка втянула шприц, кровь отлично втянулась — значит игла в вене, а затем медленно ввела сначала эуфиллин, затем преднизолон. Все свои действия я озвучивала, по старой привычке.
Мы пересеклись взглядами, я спросила зачем он курит, если не может дышать, а он ответил: — Я уже не смогу бросить.
Я молча извлекла иглу, приложила спиртовую салфетку и слегка прижала пальцем, он хотел было сам зажать, но я так строго взглянула: - позвольте, не хочу, чтобы после меня остались гематомы. А через некоторое время достала бинт 5х10 и наложила сверху аккуратную повязку: - через 10-15 минут, после нашего отъезда, можете снять и выбросить, гематомы не будет. Мужчина ничего не отвечал, только наблюдал за моими действиями.
Мы посидели немножко, минут двадцать, успели сделать ЭКГ, кровь на сахар взять (чего просто так сидеть) и в конце повторно проверили сатурацию, давление — всё в приемлемых пределах, мужчина перестал кашлять и куда то ушел, на долго.
Мы с коллегой ждать не могли(пересменок у водителей): молча собрали вещи, попрощались и направились к выходу, а он такой догоняет нас уже у выхода из подъезда и даёт целый мешочек леденцов клюквенных.
Я хлопаю глазами, смотрю прямо в его пожелтевшие склеры, а он запихивает пакетик мне в карман и обнимает, крепко так, я даже не ожидала, что в нём столько силы.
— Спасибо вам, доктор.
— Берегите себя, приятного вечера.
Улыбаюсь и мы уходим, а он нас провожал: стоял у подъезда, в своих трениках, тельняшке, среди завихрений из снежинок, смотрел как наша газель нерасторопно выезжала задних ходом.
Уже на станции: вечер, я сижу за столом, жду пока вскипятится чайник, у меня огромный пакет леденцов перед лицом (довольная), тут заходят соседи — я давай их угощать, а они давай расспрашивать: откуда, что и так далее. Ну, я всё рассказала, они удивились, стали говорить, что он очень черствый, циничный и грубый, к нему никто ездить не хочет и что похоже на ложь, мне даже пришлось звать коллегу, чтобы она подтвердила мои слова. В конце рассуждений о том, что человек то вовсе не ледяной оказался, старший товарищ, который сидел в стороне и только слушал, посмотрел на нас и заключил: - добрей надо быть друг к другу, тогда и удивляться не придётся доброте.