Никто не забыт и ничто не будет забыто!
В этом году 9 мая народы бывшего СССР в 77-ой раз отпраздновали День Победы в Великой Отечественной Войне. Традиционно, с советских времён, в этот день чествуют фронтовиков, тружеников тыла, отдают дань памяти погибшим воинам. Но время неумолимо движется, и, к сожалению, среди нас остаётся всё меньше ветеранов, и других людей, переживших то тяжёлое время войны. Но все же воодушевление, с каким простые люди отмечали этот день в России, Средней Азии, на Кавказе, Прибалтике, Беларуси и Украине показывает, что День Победы остаётся самым настоящим народным праздником.
Тем не менее, в последние годы буржуазные националисты во многих постсоветских странах пытаются омрачить его, принизить его значение. И чем меньше остаётся очевидцев тех событий, тем больше появляется лживых, порочащих Советский Союз историй. Откуда-то вдруг появляются разные активисты, выдумывающие нелепые правила с какой лентой, с каким флагом, как можно и как нельзя праздновать День Победы. И всё это делается неспроста, а для того, чтобы за этим шумом постепенно смыть из памяти людей подвиг единого советского народа. Потому что у людей растёт осознание того, что Победа была невозможна без единства народов, и великой идеи – идеи строительства бесклассового общества, которая и объединяла их.
Именно страх возрождения коммунизма толкает буржуазных националистов к отмене этого праздника. Дальше всех в этом продвинулись прибалтийские республики, в которых День победы уже давно не является государственным праздником. Однако, жители этих стран всё равно, не смотря на рабочий день, 9 мая несут цветы к мемориалам памяти советским солдатам. В этом году в столице Латвии местная буржуазная власть, воспользовавшись поводом войны на Украине, запретила проведение шествий и концертов в честь Дня Победы, а на следующий день демонстративно, бульдозером сгребла цветы у Памятника освободителям Советской Латвии и Риги. Это вызвало возмущение у местных жителей, люди вновь понесли цветы, но памятник окружила полиция. Глава Госполиции Латвии Армандс Рукс заявил, что «Это опасный объект для общественной безопасности туда никто подходить не будет больше».
В результате, Рижской думой в срочном порядке было принято решение о сносе памятника. Но какую же опасность представляет этот памятник? Латвийские власти опасаются вовсе не того, что монумент упадёт и придавит кого-то, или что цветы испортят санитарную обстановку в городе. Они оправдывают свои действия именно опасностью для общества, связывая памятник с нынешней российской политикой. Такая позиция на самом деле является абсурдной, хотя нас нисколько не удивляет, поскольку в Латвии уже успешно разрушено советское индустриальное наследство, следствием чего стал высокий уровень безработицы, и лишь этот памятник напоминает о советской эпохе.
Но удивляет нас сегодня реакция на снос памятника со стороны руководства бывших советских республик и их политических элит, а точнее - её отсутствие. Ведь это памятник воинам всего советского народа, всех ныне суверенных народов, входивших в состав СССР, включая как советскую Украину, так и Прибалтику! В освобождении Риги и всей Латвии участвовали и боевые соединения, сформированные в Казахстане: 391 стрелковая дивизия из в Алма-Аты, 101 стрелковая дивизия из Актюбинска, 238 стрелковая дивизия из Семипалатинска. Такие действия латвийского руководства являются не дружественными не только к русскому народу, но и ко всем воевавшим народам СССР. Получается, что нынешние элиты постсоветских стран не считают себя представителями народов победителей, либо же согласны с происходящим в Риге. На этом фоне российская буржуазная элита умело использует этот ажиотаж, выставляя себя защитницей исторической правды, однако, на самом деле, также проводит антикоммунистическую политику.
В этой ситуации мы выражаем солидарность трудящимся Латвии, а также Рабочему фронту Латвии . Можно уничтожить памятник, но память о подвиге советских солдат уничтожить нельзя.
Никто не забыт и ничто не будет забыто!
Как прошёл День Победы в Казахстане
Мы постоянно публикуем пессимистичные новости от которых у наших читателей может случится депрессия. Давайте расскажем и что-то положительное.
Прекрасным образом прошло девятое мая в Казахстане. Тысячи жителей наших городов вышли на улицы, чтобы возложить цветы к памятникам нашим героическим дедушкам и бабушкам. Возложили цветы и наши товарищи.
Стоит вспомнить, как бесчинствовали националисты: «Никаких красных флагов» - кричали они в своих соцсетях. Кто-то даже обещал выйти с украинским флагом. А самые радикальные вообще призывали запретить празднования и шествия. И что же? Ни власовских триколоров, ни «упашных» трезубцев мы не увидели на улицах наших городов на День Победы. У народа осталась память о великой Победе. У народа осталась гордость за подвиги своих предков.
Ещё один примечательный факт: люди выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться с портретами Сталина и Берии. И к нашим товарищам неоднократно подходили и просили красный флаг, чтобы тоже сфотографироваться. Факт настолько нескрываемый, что был отмечен в либеральных СМИ. Наши мажилисмены (представители нижней палаты) немедленно отреагировали, заявив, что «это их моральное право». Нет, дорогой Газиз Кулахметов, отдавать честь главнокомандующему, сломавшему хребет нацизму - это не наше моральное право, а наш моральный долг.
Ещё один вопрос - возлагал ли кто-то цветы ветеранам Туркестанского легиона? Нет, не возглагал. Потому, что люди понимают, что любое возвеличивание легиона это принижение героической роли наших дедов и прадедов. Кстати, кто не обладает полнотой информации о Туркестанском легионе, можете посмотреть наш ролик. Сам ролик прилагается к данному посту.
Читая социальные сети, может возникнуть впечатление, что казахи давно уже смирились с мыслью о том, что «Сталин и Гитлер - это одно и то же» или «Это была не наша война». Но громче всего об этом кричат либо проплаченные либералы, либо одураченная молодежь. Основная масса трудящихся не высказываются в соцсетях, но выходят на улицу, чтобы выразить своё мнение.
Именно эти трудящиеся рано или поздно начнут задавать себе простой вопрос: «За что сражались наши предки?» Ответ на этот вопрос неизбежно приводит к мысли о величии социалистической идеи.
Посвящается деду...
Здравствуй, деда. Вот и наступил
День пропахший порохом и пылью.
Помнишь, как мне гордо говорил:
- Это, день солдат, что стали былью!..
А потом ты вспоминал всегда
Ладожское озеро, блокаду...
Как среди промоин в хрупких льдах,
По дороге жизни, к Ленинграду,
Вел в ночи полуторку свою...
И как налетали самолеты...
И бомбили...
Скольких, в том бою,
Потерял друзей из авто-роты...
Как раскрылся "огненный цветок",
Пред машиной, в колее разбитой...
Как от страха и воды промок...
А потом писали: - Мирсаитов
(В боевом листке и наградной),
В глубь ныряя, среди донной взвеси
Разглядел машину, и стальной
Трос, с замком, на задний мост навесил!
...
Как в венгерский город Будапешт,
В сорок пятом ты с Победой въехал...
И еще с весной - порой надежд.
И салютовал... И мчались эхом
Отзвуки салюта вкруг Земли,
Рассыпаясь радостью и светом...
...
Ты мне говорил: - Внук, береги
Мир.
Его ценнее нету.
...Солнце, сквозь черемуху в цвету,
Напустило "зайчиками" блики,
На пятиконечную звезду...
...На могилке свежие гвоздики...
"Здравствуй, деда................
Бессмертный полк - память живет в наших сердцах
Всем привет, вот и прошел День Победы - 77я годовщина Великого события, победы героизма боевого духа над фашистскими захватчиками!
Для нашего города - Магнитогорска, что находится в Челябинской области, этот праздник очень важен и значителен, он в сердцах каждого магнитогорца!❤
Город не только отправлял героев на фронт, но каждый день ковал победу в доменных печах! 🔥
И вот после непродолжительного перерыва почтить память ветеранов в бессмертном полку пришли поучаствовать десятки тысяч магнитогорцев!
Память о подвигах наших предков будет жива всегда, мы всегда будем помнить кому обязаны за мирное небо!
В посте есть видео о том, как прошел бессмертный полк в нашем городе, приятного просмотра.
Воспоминания моего дедушки(заключительная часть)
В ноябре 1941 года я был вынужден покинуть страну, т. к. полиция блокировала мою квартиру и осуществляла круглосуточную демонстративную слежку. Советский Посол А.М.Коллонтай, вручив мне дипломатический паспорт и дипкурьерский лист ночью на своей машине доставила меня на аэродром «Бромма», откуда через линию фронта я с дипломатическим багажом, где были все отснятые к тому времени материалы «К», на английском самолете был доставлен в Англию.
10 ноября 1941 года мы прибыли в шотландский город Глазго, откуда караван судов должен был двинуться в путь, На рейде мы увидели множество различных кораблей. Вечером порт, а равно и весь город, были погружены в полную темноту, в связи с тем, что в это время Англия все еще подвергалась интенсивным налетам немецкой авиации.
На судне под названием «Стелла Полярис» - это было флагманское судно в составе каравана, нас очень дружелюбно встретили представители Королевских Воздушных Сил (РАФ) Англии половник Халиэр и майор Гудвин. Устроили нас в каюту с достаточным комфортом, который только возможен в этих практически фронтовых условиях. Теперь начались томительные дни ожидания начала движения каравана, что диктовалось как погодными условиями, так и боевой обстановкой на этот театре военных действий.
Многочисленные подводные лодки фашистской Германии, которые начали действовать в Северном море для того, чтобы блокировать пути союзных кораблей, доставляющих в северные порты СССР различного рода оборудование и вооружение. Кроме того, базы немецких Люфтваффе, которые дислоцировались на севере Норвегии, контролировали проход судов союзных стран в северные порты Советского Союза.
Наконец, 24 ноября караван в несколько десятков судов двинулся в направлении Исландии. В порт Рейкьявик мы прибыли через несколько дней, где к нам должно было присоединиться еще около 20 судов.
Оттуда наш караван двинулся в долгий, чреватый многими опасностями путь до Архангельска, где нас ожидал и шторм Северного, Белого и Баренцева Морей, а также фашистские подводные и надводные корабли, и соединения Люфтваффе, расположенные на нескольких базах Северной Норвегии.
Но разыгравшийся в Баренцевом море жесточайший шторм и глубокая полярная ночь оказались нашими хорошими союзниками , так как они не только затрудняли, но делали невозможным какие-либо военные акции немецко-фашистских боевых кораблей и авиации.
Правда, на всех кораблях нашего каравана были созданы боевые расчеты, которые постоянно, сменяя друг друга, ежесуточно дежурили на палубах своих кораблей. На нашем судне штормом повредило крепления на палубах Харрикейнов, в трюме сорвался с крепления один из танков, что привело в отчаяние английского капитана.
Вскоре караван втянулся в пределы наших территориальных вод, это как-то прибавило всем настроения, хотя военные сводки с фронтов, которые нам постоянно приносил радист-англичанин,не радовали, в самом разгаре была битва под Москвой.
Находящийся на борту американский корреспондент газеты «Геральд Трибюн» Нигли Фарсон, побывавший в России еще до революции, предсказывал, что скоро русский генерал-мороз покажет немца, что такое воевать в России в зимних условиях, и как специально, буквально через день — 5 декабря — началось наступление наших войск под Москвой.
Вот тут уж на корабле наступил настоящий праздник. Английский капитан накрыл праздничный стол, появились виски и джин, и вся команда английских матросов и офицеров ликовала и радовалась вместе с нами успехам Красной Армии. Сводки о боевых действиях английский радист приносил почти каждый час, появилась примитивно сделанная карта нашей Родины, где отмечались города и деревни, отвоеванные у немецких фашистов воинами наших вооруженных сил.
А между тем, наше путешествие продолжалось уже в советских территориальных водах, но, тем не менее, опасность для каравана все еще не миновала, поскольку все еще не исключались атаки со стороны немецкой авиации, равно как и действия подводных лодок и надводных кораблей.
Капитан корабля и вся его команда по-прежнему на высоком профессиональном уровне продолжали нести свою вахту на корабле. Корабельный радист продолжал почти каждый час приносить сводки советско-германского фронта, и особенно радостно встречались новости об успешных операция частей Красной Армии под Москвой. Все это прибавляло оптимизма команде судна и настраивало ее на боевой лад.
Тревоги обычно следовали одна за другой по установленному прежде порядку. Стояла полярная ночь, сильный шторм не прекращался. До Архангельска, конечной цели нашего каравана, оставалось чуть меньше двух суток. Вдруг на корабле объявили тревогу, все выскочили на палубу, кто еще способен был двигаться, не будучи подвержен морской болезни.
Я оказался на палубе, майор Гудвин, ка обычно, рядом со мной. Вдруг он начал меня трясти и говорить: «Видишь, вдали огонек». Да, справа по борту действительно стремительно приближался какой-то светящийся предмет и это был уже не огонек, а целый прожектор. Ну, думаю: «Немецкий Люфтваффе, сейчас бомба — и конец нашему путешествию». Вот он все ближе и ближе, и, казалось, вот уже скоро все смешается в бурных волнах Северного Ледовитого океана.
Самолет уже сосем рядом, но почему же он не ведет огня, молчит и наш палубный зенитный пулемет. Самолет облетает нас с правого борта. Но в кромешной темноте нельзя рассмотреть его опознавательные знаки. Обойдя наш корабль, он появился вновь с другого борта, и включенный на нашем корабле прожектор осветил его, и мы увидели на крыльях Красные Звезды нашего советского самолета.
Каким же громом раздалось в этом бушующем океане многоголосое «Ура!» в русском и английском звучании. Облетев весь караван, самолет удалился, видимо на свою базу, под веселый и громкий крик английских моряков во главе с его отважным и всегда несколько суровым капитаном. Не прошло и нескольких часов, как вдали на горизонте в темноте снова показался мощный прожектор.
Нам навстречу шел надводный корабль. Вновь боевая тревога. Капитан вызвал своего радиста и спросил нет ли радиосвязи с русскими, тот ответил отрицательно. Что же это за корабль? Опять, возможно, встреча с фашистскими морскими охотниками. И, поскольку мы были флагманским кораблем, нам самым первым было суждено или погибнуть или ощутить радость встречи с дружеским судном.
И вот корабли стремительно сблизились, прожекторы осветили друг друга, капитан посмотрел бинокль и вдруг произнес громко на всю палубу: «Айсбрейкер Сталин» - ледокол «Сталин». Я стал пристально всматриваться в темноту и попросил майора Гудвина одолжить бинокль. Капитан любезно предоставил мне свой бинокль, и я четко увидел крупными буквами на носу судна было написано «Ледокол Сталин».
Вот тут нашей радости казалось не было предела, поднялся невообразимый шум. Вся команда англичан (матросов и офицеров), сопровождавших технику, выскочила на палубу. Кто-то запустил ракету, кто-то произвел несколько выстрелов в воздух. С борта ледокола в рупор стали раздаваться голоса. Потом установилась четкая связь, и через несколько минут у нас на корабле уже был молодой советский морской офицер, который в качестве лоцмана должен был проводить нас до Архангельска.
Это было настоящее боевое, солдатское братство, которое успешно продолжалось на суше, море и в воздухе долгих четыре года, и закончилось после полного разгрома фашистской Германии, апофеозом которой была встреча на Эльбе и подписание акта капитуляции в поверженном союзными войсками Берлине. Это был первый караван, который не имел никакого боевого охранения, пришел в Архангельск без существенных потерь.
Здесь нас встретил Герой Советского Союза генерал Мазурук. Английские моряки и офицеры были размещены гостинице, а мы на поезде продолжили наше путешествие до Москвы.
На этом моя миссия в Стокгольме закончилась. 30 декабря 1941 года я прибыл в Москву и привез с собой все полученные мною от «К» документы, которые подверглись потом дополнительной проработке квалифицированными переводчиками в нашем Центральном аппарате.
За эту операцию несколько позднее в 1943 году я был награжден орденом Отечественной войны 1-ой степени. Другие старшие и высшие начальники были награждены более высокими наградами. Я был в то время лишь старшим лейтенантом. Надо отметить, что никто никогда не вспоминал об истории «К», как будто ее никогда и не было. И лишь сравнительно недавно по инициативе т.т. Сироткина Михаила Васильевича и Бочкова Евгения Семеновича, она получила какое-то признание.
А кто был действительным исполнителем этой, в своем роде уникальной операции, до сих пор никто не знал. Всего за время работы с агентом «К» было получено около 6000 документов, представлявших большую ценность для Советского Военного Командования. Эти документы отражали динамику военных действий на советско-германском фронте в первый период Великой Отечественной войны от Баренцева до Черного морей.
При этом, освещались действия всех родов войск: сухопутных, военно-морских сил и военно-воздушного флота, а также в той или иной форме вскрывались планы и намерения военного командования германских вооруженных сил. На всех германских документах обычно стоял гриф: СЕКРЕТНО. ОСОБОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ (Гехайм штатзахе), а на других: СЕКРЕТНО. ОСОБОЙ ВОЕННОЙ ВАЖНОСТИ (Гехайм командозахе) и, кроме того, под этим грифом стояло: «передавать только через офицера». Такова была важность этих документов. В Ставке Верховного Командования Красной Армии велась отдельная карта по данным «К».
В одной из книг, выпущенных в Швеции после войны о деятельности иностранных разведчиков в ходе Второй мировой войны, среди самых опасных разведчиков называется моя фамилия.
Воспоминания моего дедушки(часть 4)
И так, наконец, решение было принято. На встречу должен был пойти я. Место встречи было обозначено в письме и оказалось не совсем удачным: в центре города, на одном из самых оживленных перекрестков города и поблизости от нашего Посольства. Придя на место встречи, я как-то интуитивно, быстро опознал автора письма.
Выглядел он очень просто, на нем был довольно поношенный, типичный для шведа серый костюм, без галстука и головного убора. Он был похож скорее на простого рабочего, чем на чиновника. Возраст определялся 25-26 годами, что подтверждало правдивость его письма, где он писал о своей солдатской службе в финскую войну. Едва я произнес несколько приветственных слов по-шведски, как он понял, что я представляю советское Посольство и как-то взволнованно, с чувством внутреннего удовлетворения, стал рассказывать о цели своего письма.
Назвав свою фамилию, он сообщил, что вместе со своим братом во время финской войны, где оказавшись на фронте в составе шведского добровольческого корпуса, они симпатизировали русским и делали все, чтобы не причинить какого-либо вреда советским самолетам, когда вели по ним огонь из зенитных орудий. На мой вопрос, чем он занимается в настоящее время, он сказал, что работает курьером в Генеральном Штабе Швеции, откуда развозит секретные пакеты по различным правительственным инстанциям, а в этих пакетах документы на немецком языке, которые, как он слышал от офицеров штаба, могут представлять большой интерес для русских.
Поскольку первое впечатление от короткой беседы с ним было благоприятным, я проникся к нему определенным доверием и предложил встретиться наследующий день в более укромном месте, где можно было бы провести более длительную беседу, не привлекая внимания посторонних лиц. Я предложил ему приехать на прогулку на велосипеде (этот транспорт непременная принадлежность каждого жителя Скандинавии) в пригородный лесок, где можно спокойно под видом отдыха, после рабочего дня, приятно провести время в летние вечерние часы.
На следующий день я на велосипеде прибыл на условленное место, где он был в точно определенное время. На этой встрече (теперь для удобства будем называть его «К») подробно рассказал мне свою биографию, а также более точно и подробно свое служебное положение, которое оказалось более интересным и привлекательным, чем это казалось после первой встречи.
Дело в том, что он работал курьером (или по-нашему говоря фельдъегерем ДЕШИФРОВАЛЬНОГО отдела шведского генерального штаба). Шведский Генеральный Штаб и контрразведовательные органы ,накануне Второй мировой войны сумели завербовать сотрудника германского Посольства, который являлся начальником шифровального отдела и таким образом они получили доступ ко всей правительственной переписке германского Посольства в Швеции. , в том числе к оперативным сводкам с фронтов и директивам Верховного Командования фронтом.
Все перехваченные документы в этом отделе обрабатывались, группировались и направлялись, как совершенно секретная корреспонденция, в самые высокие правительственные инстанции. Развозил же эти пакеты во все высокие инстанции «К» в одиночестве на своем велосипеде в большом темно-коричневом портфеле. Он сообщил мне, что пакеты опечатаны одной сургучной печатью, что они не прошиваются и не имеют никаких надписей от руки. Все адреса пропечатаны на машинке.
Я поставил перед ним вопрос: не мог бы я ознакомиться с теми пакетами, которые он развозит. Он согласился это сделать. Затем я попросил его к очередной встрече привезти слепок с печати, которая ставится на конвертах.
Никаких вопросов о вознаграждении не ставилось с его стороны. Казалось, что он не искал в этом никаких материальных выгод и совсем не выглядел дельцом, торгующим государственными секретами. О ходе всей этой операции, динамике ее развития, мы подробно информировали Центр, который дал свое согласие на дальнейшую разработку.
Теперь возник не менее сложный вопрос: каким образом следует перлюстрировать эти пакеты, т. е. вскрыть их, сфотографировать содержащиеся в них документы и при этом не оставить никаких следов. Прежде всего, надо было найти помещение, где эту операцию можно было производить, а также приобрести необходимое оборудование и инструмент, изготовить печать и т. д.
На этой же встрече я попросил «К» подобрать в городе небольшое помещение, где бы можно было ознакомиться с его пакетами. При этом я строго предупредил его о том, чтобы он ни при каких обстоятельствах не ставил никого в известность о наших связях, даже родного брата Эдгара. По результатам и этой встречи мною был сделан подробный доклад военному атташе.
Затем в Центр был направлен запрос о высылке нам по телеграфу подробного рецепта, как следует изготовить печать (кроме телеграфа никакой другой связи с Центром не было, поскольку Швеция была блокирована со всех сторон германскими войсками).
Разумеется, если бы была прямая связь с Москвой, все бы было значительно проще. Можно было бы запросить прислать специалиста по этим вопросам, а тут пришлось все делать своими силами.
Через несколько дней «К» условным сигналом сообщил мне, что помещение для работы подобрано и надо выйти на условленное место встречи, как ранее договаривались. На эту встречу он принес мне слепок печати и передал адрес конспиративной квартиры, где уже можно было приступать к практической работе. Квартира располагалась в достаточно респектабельном районе, вблизи не было никаких правительственных учреждений или охраняемых объектов.
Это была небольшая однокомнатная квартирка, которых достаточно много сдается частными домовладельцами. Вход в квартиру был со двора. Окна квартиры выходили на улицу, что обеспечивало хороший обзор. Следует отметить, что на всю эту работу по обработке источника «К» ушло около двух недель, в течение которых было проведено шесть встреч. Обстановка на фронте требовала предельных сроков. Ждать было нельзя.
Однако, надо учитывать, что все эти встречи проводились в условиях активной работы шведской контрразведки и поэтому требовалась большая осторожность и изобретательность, чтобы не раскрыть источника. Кроме того, мы еще точно не знали что же находилось в развозимых им пакетах. А стоит ли рисковать, если там окажутся материалы, не представляющие интереса для нашего Командования?
Между тем, Центр требовал от нас ежедневной информации о группировке германских войск на нашем фронте, а также возможных планах и намерениях германского командования и политике шведских правящих кругов в части их активного сотрудничества с фашистской Германией.
Итак, фотоаппаратура была закуплена, печати изготовлены в нескольких экземплярах. Теперь предстояла практическая работа. Кстати, в этой области я получил достаточно хорошую подготовку, обучаясь в спецшколе ГРУ перед командировкой в США, где потом приобрел достаточную практику по фотографированию документов, что существенно облегчало предстоящую работу с документами «К».
Где-то в первую же неделю июля, в условленное время, я с портфелем аппаратуры прибыл на конспиративную квартиру. Сделав условный стук в дверь, «К» открыл мне. У окна помещался столик. Отодвинув его подальше вглубь комнаты, я принялся за настройку аппаратуры. Необходимо было закрепить аппарат на штативе, расположить его на определенную высоту, по специальной таблице поставить нужную линзу (тогда ведь аппаратура для фотографирования документов была довольно примитивной), затем стал рассматривать привезенные им пакеты, которых было пять или шесть, со следующими адресами: Премьер Министру, канцелярию Короля Густава 5, Начальнику Генерального Штаба, Министру иностранных дел и Главкому сухопутных войск генералу Юнгу. Все пакеты имели гриф: СОВ. СЕКРЕТНО.
Вскрыв первый пакет и сфотографировав все вложенные документы, стал опечатывать его сургучом, который «К» привез с собой. Когда приложил изготовленную мной печать, она развалилась пополам. К счастью, у меня были с собой две запасные печати. Также быстро вскрыл и обработал остальные пакеты.
Пленка вся закончилась, оставался еще один не вскрытый пакет. Я не стал перезаряжать аппарат и решил ограничиться первым, как бы пробным сеансом, к тому же не был полностью уверен как и что получится после проявления и в том, имеет ли весь отснятый материал для нас какую-либо ценность. На месте же фотографирования, разумеется, для прочтения материала совершенно не было времени. После завершения фотографирования, собрав всю аппаратуру, я спокойно покинул квартиру.
Вся операция заняла примерно 12-15 минут. После этого «К» отправился по своему обычному маршруту развозить пакеты по указанным адресам. Поколесив изрядно по городу и убедившись, что слежки никакой нет, я направился в Посольство, где оставил отснятую пленку для проявления и вернулся в свою контору.
Вечером снова заехал в Посольство, где нашел уже проявленную и высушенную пленку. Работа оказалась вполне удачной. Через специальную увеличительную лупу (нечто вроде микроскопа одним глазом), просмотрел отснятый материал. Оказалось, что основные документы являлись сводками германского командования о действиях фашистских войск на нашем фронте, что представляло необыкновенную ценность для нашего военного руководства в особенности на первом этапе войны.
Потому, очевидно, не случайно, что через пару недель, как мы направляли такие сводки в Центр, на базе полученных нами от «К» материалов, из Центра пришло указание: «Впредь такие сводки направлять прямо и непосредственно в СТАВКУ ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ КРАСНОЙ АРМИИ».
Так продолжалось примерно в течение всего июля и августа 1941 года, когда я почти ежедневно приезжал на эту конспиративную квартиру фотографировал привозимые агентом «К» документы. Каждый раз привозил по две отснятые пленки, а порой приходилось отснять 100 и более кадров. Разумеется, такие, почти ежедневные встречи на квартире, были достаточно рискованными, что могло привести к серьезным последствиям, однако, интересы фронта требовали от нас смелой и, порой, безрассудно дерзкой работы.
Нельзя сбрасывать со счетов и том элемент, что мы все-таки твердо верили в несокрушимую мощь Красной Армии и думали, что война будет короткой и мы одержим победу над немецким фашизмом без затяжной войны. Однако, впереди была долгая и жестокая борьба.
Тем не менее, уже с первых дней работы с агентом «К» у меня была мысль научить самого «К» работе с фотоаппаратом по фотографированию всех документов им самим. После некоторых усилий удалось, и вполне успешно, перейти на этот метод. После фотографирования документов «К» не проявленные пленки вкладывал в пакетик и вкладывал их затем в «почтовый ящик» («дубок») в специально подобранных для эти целей местах: в пригородных рощах и лесных массивах города Стокгольма.
Изъятие материалов из этих «почтовых ящиков» осуществлял я сам, а иногда это делала моя жена, которая обычно отправлялась на прогулку в лес со своей собакой и там изымала вложенную агентом «К» почту. После этого пленка проявлялась, просушивалась, а вечером, приходя в Посольство, как уже сказано выше, я прочитывал через лупу каждый кадр такой фотопленки и переводил с немецкого на русский язык содержание документов.
Тут же, работая до глубокой ночи, полковник Никитушев со своими помощниками обрабатывал эти материалы, превращая и в сводку германской группировки на нашем фронте. Такая сводка регулярно направлялась в СТАВКУ СОВЕТСКОГО ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО, где отдельно велась специальная карта по данным, полученным от агента «К».
Не могу не отметить, что я хорошо владел английскими шведским языками, а немецкий язык знал весьма посредственно и тем не менее, на меня была возложена эта очень нелегкая работа, так как во всем нашем аппарате не было ни одного офицера, кто бы владел немецким языком. Мне пришлось срочно нанять опытного немецкого преподавателя и каждый день по утрам в течение двух часов стал упорно изучать немецкий язык.
Достаточно быстро мне удалось освоить перевод оперативных сводок германского командования с фронтов и директив высшего немецкого военного руководства своим фронтам. Как сейчас отлично помню, среди других документов, была такая директива, подписанная самим Гитлером, которая адресовалась командующему немецкой группой «НОРД».
В этой директиве в категорической форме указывалось: «… при взятии Ленинграда не должны принимать участие какие-либо подразделения или части финской армии. Ленинград должен быть взят ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ТОЛЬКО НЕМЕЦКИМИ ДИВИЗИЯМИ».
Вспоминается также телеграмма следующего содержания: «… из Англии направляется военная делегация во главе с маршалом авиации Теддером, в составе делегации находится наш агент № 18». Таких телеграмм о германской агентурной сети было несколько с различных театров и всегда агенты обозначались только номерами, никаких кличек и псевдонимов никогда не употреблялось.
Среди документов попадалась переписка наших военных кораблей на Северном Флоте. Эта шифрованная переписка читалась немцами, в связи с чем были дополнительные потери с нашей стороны. Об этом мы незамедлительно информировали Центр, считая, что немцы читают наши шифры. Оказалось, что наши корабли вели переговоры с помощью примитивного морского кода, который немцы легко раскрывали.
Во всяком случае, отсутствие в аппарате Военного Атташе высококвалифицированного немецкого переводчика, лишало нас возможности переводить ряд важных государственных документов высшего руководства Германского рейха.
Совершенно очевидно, что Руководство ГРУ допустило здесь большую оплошность, не направив в состав аппарата Военного Атташе ни одного квалифицированного переводчика немецкого языка, хотя легко понять, что наши основные усилия на этом театре, конечно, были направлены не против Швеции, а против фашистской Германии.
Понятно, что вся получаемая через «К» информация могла быть использована с большей эффективностью при наличии высококвалифицированного переводчика немецкого языка, но, конечно, было бы еще лучше ,если бы существовала прямая связь с Москвой, которая позволяла бы направлять материалы «К» непосредственно в Центр в Москву. К сожалению, Швеция в то время была со всех сторон блокирована германскими войсками.
Итак, почти четыре месяца я осуществлял беспрерывную связь с агентом «К» и регулярно получал от него документальные данные. Наконец, было принято решение перейти на связь через «почтовый ящик» и связь с ним была передана другому работнику аппарата ВАТ. Теперь я занимался лишь обработкой и переводом получаемых от него документов.
Следует отметить, что оплата за все эти услуги «К» была достаточно скромной. Помимо оплаты конспиративной квартиры, мы платили ему 300-400 крон в месяц Он никогда не ставил вопрос о повышении выплачиваемых ему сумм. В этом вопросе он держался чрезвычайно скромно.
Нельзя не вспомнить без содрогания один эпизод, который приводит в трепет даже сейчас, спустя почти пятьдесят лет: во время работы над документами, когда были вскрыты и разложены для фотографирования все материалы и я щелкал один кадр за другим, в дверь раздался беспорядочный стук.
Быстро спрятав под кровать штатив аппаратом,а также все пакеты, в том числе и уже раскрытый пакет, попросил «К» открыть дверь, поскольку ступ не прекращался. Каково же было наше удивление, когда без тени смущения его брат Эдгар выложил на стол принесенные им бутерброды и заявил, что он принес нам позавтракать, поскольку мы, наверное, проголодались.
После того, как его брат нас покинул, я сделал самый резкий выговор «К» по поводу того, что он раскрыл наше сотрудничество своему брату. Ранее я строго предупреждал его, чтобы ни одна душа никогда не узнал о его работе с нами, однако, он нарушил это предупреждение, что впоследствии привело к фатальным и непоправимым последствиям.
(продолжение следует …)
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Хорошие игры. Партизаны 1941
Всем привет. Сегодня без натянутых вступлений и ненужных бравад опираясь на дату (прим. написано к 9-му мая) поговорим об одной действительно хорошей игре.
Итак, игра «Партизаны 1941» — представитель жанра тактической стратегии в реальном времени.
Игра предлагает нам в качестве сбежавшего из концлагеря командира Зорина создать и возглавить партизанский отряд и уже с ним продолжать борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.
Что касается героев. Отряд получился довольно разношерстным, тут и молодой деревенский паренек, старый лесничий, попавшая в окружение медсестра, беглый урка-уголовник и даже спец.агент НКВД.
И казалось бы, столь разношерстный отряд, но все они грамотно проработаны и каждый имеет свой стиль и набор навыков подходящих для той или иной операции.
Например, главный герой Зорин мастер метания ножа и поднятия боевого духа. Попавшая в окружение Ольга Белозерова может устранить несколько врагов за один ход. Медик Мухамбетова Валентина помимо того, что может лечить отряд, является также и первоклассным снайпером. 15-летний паренек Санек может свободно разгуливать по территории врага, отвлекая их разговорами, а урка Морозов легко привлекает внимание врага свистом и ловко орудует финкой. Не стоит и забывать о бравом НКВДШнике Никитине. Во-первых, он владеет приемами восточной борьбы, и сюжетно это обосновано, так как он участвовал в конфликте на Китайско-Восточной железной дороге, а во-вторых, как и Морозов, отлично владеет холодным оружием, и как и Белозерова, может устранять несколько врагов за ход. В общем, полезный персонаж.
Взять на задание можно только трех персонажей. Обычно одно место закреплено за товарищем, необходимым по сюжету и два предоставляется на выбор игрока. Но не думайте что остальной отряд будет сидеть без дела. Война войной, а обед по расписанию. Помимо вылазок и диверсий, отряд нужно чем-то кормить, где-то брать патроны и ресурсы. Для этого есть целый менеджмент для свободных членов отряда. Кого-то можно отправить на охоту, рыбалку или собирать грибы. Построить коптильню, полевую кухню и так далее.
К тому же свободную часть отряда можно отправить предотвращать облаву на мирное население, напасть на колонну с ресурсами и прочий саботаж. Все это дает отряду необходимые ресурсы для строительства, патроны и амуницию.
Так же в игре реализована система морали. Боевой дух отряда. Чем он выше, тем выше вероятность успеха внесюжетных миссий. К примеру, удачные диверсии или срыв вражеской пропаганды повышают боевой дух. А проваленное задание или воровство у мирного населения понижают его.
Как итог, можно сказать, что игра получилась отличной. Все герои раскрыты, миссии по времени в самый раз не успеют надоесть, но и быстрыми их не назовешь. Да и все задачи разнообразны в большинстве своем. Приятная картинка и оформление дополняют все это дело. В качестве минуса, я бы привел редкие баги, хотя большинство их поправили с патчами но нарваться на подобные до сих пор можно.
В общем тем, кто не играл, крайне советую. Даже не любителям стратегий.
Автор: Руслан Бахшиев
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!