Пить или не пить – вот в чем вопрос
«Не умеешь пить – соси говно через тряпочку» .
Да не оскорбится читающий за такой эпиграф, но из песни слов не выбросишь.
Про случающуюся потребу выпить и состояние «душа просит» надо ли говорить? Когда в последние годы все стали рассказывать откровенно обо всем, оказалось, что даже космонавтам тайком передавали коньяк на орбиту. Чего уж нам скрывать? В нашу бытность в Анголе до перестройки с ее антиалкогольной кампанией было еще далеко, запретов не существовало, даже пивбар был в столовой в миссии. Казалось бы, гуляй – не хочу, да гулять особо не чем. В городе ничего покрепче пива, если «приспичит», не найдешь. В нашем кооперативе - только если «Совиспан» или «Внешпосылторг» пришлют. А когда долго не было пароходов, приходилось поститься. У Иван Василича в такой пост случился день рождения, он где-то сумел добыть бутылку виски в треугольной бутылке. Ох и мерзость была, любой наш самогон – бальзам по сравнению с тем пойлом.
Сами не гнали, в нашей группе, во всяком случае. Медовуху я один раз делал, но это не от отсутствия спиртного.
В общем, был повод и было что – выпивали, да вот одна вечная проблема: реакция человеческого организма на алкоголь разная и не всегда «правильная». Ладно, если запоет на пол-улицы «Ой, чорная ты чорна, чорнявая цыганка…», хотя не рекомендовали показывать ангольцам, что якобы хорошо живем в трудных для них послевоенных условиях. Хуже нет, когда человека начинает тянуть на подвиги. Это ж не дома, где в худшем случае по морде лица настучат, тут может чем угодно закончиться. Был у нас такой товарищ, склонный к подвигам. Начнешь останавливать – свирепеет. Не уследишь – к кубинскому часовому пристанет, будят ночью: забери своего. А то машину чужую угонит. Приехали кубинцы в гости, посидели, выпили, хватились, а «Фольксвагена»-то нет. А это тот, о ком речь идет, уехал в город прокатиться. Догадались, что это он угнал, когда «посчитались», а его не досчитались. И где его по ночной Луанде искать? А может, он уже влетел куда-нибудь?
И что характерно. На следующий день начинаешь ему выговаривать – клянет себя последними словами и похоже, что искренне человек раскаивается. Самому себе обещает больше ни-ни. Но, как говорит пословица, «Зарекалась свинья говно есть. Бежит – а оно лежит…».
Вот после какого-то случая, ставшего известным внутри группы, и произнес наш командир Г.А. Гришин вынесенный в качестве эпиграфа народный афоризм.
Был еще на всю миссию скандал, когда в каком-то коллективе насильно открыли рот отнекивающемуся португальцу и налили туда водки. А в другом коллективе поехали на пикник за город, погуляли, вернулись и обнаружили, что забыли одного на болоте. Это в конце концов привело к тому, что количество выдаваемого спиртного ограничили и даже стали выдавать по рапорту на имя Главного, в котором указывали повод: «В связи с днем рождения (дата, чтобы можно было проверить), … с присвоением очередного воинского звания (конкретно, от звания зависело разрешаемое количество) и др., прошу Вашего разрешения выдать (что и сколько)». Если количество превышало установленный Главным лимит, он своей рукой правил.
Постепенно у меня сложилось: уметь пить – это пить столько, чтобы оставаться трезвым или хотя бы трезвомыслящим (или на худой конец – безвредным для окружающих). Кто-то от полукилограмма водки только розовеет, а кому-то и 20 граммов противопоказаны. Только пипеткой закапывать в каждый глаз, и то - по большим праздникам. С другой стороны, сколько веков известно вино, другие «веселящие» напитки и продукты их дистилляции? А «не умеющие» не перевелись.
Не могу вспомнить, чтобы видел пьяного кубинца. Ангольца видел, его жена под дружный хохот посетителей пивной гнала оттуда домой по улице. Это, пожалуй, редкое исключение. Взяли мы у кубинцев спирту на регламенты. Протерли что положено, бутылка стоит в открытой кабине. Приехал на позицию полковник Ганеев. Увидел, расшумелся: «Убрать немедленно! Напьются ангольцы - стрелять начнут». Да им и в голову не могло прийти такое, что alcohol можно пить.
Кубинцы во весь спирт, что у них был, понадобавляли авиационный бензин, которым заправляли Ан-2. Говорят, до меня наши отметили сборку и обкатку МиГ-21 метиловым спиртом с соответствующими последствиями. А на Кубе, как говорили переводчики, на всех аптеках висели таблички с надписью по-русски «Спирта нет».
По возвращении в Москву в десятке встретил летчика, который ближайшим рейсом должен был отбыть в Луанду, и начал его просвещать да инструктировать. Тот отмахнулся и сказал, что они не на долго (собрать, облетать и назад) и на весь срок в ящики с крыльями, фюзеляжами и т.д. напихали продуктов и водки. Вот интересно, доехало?
Известно, что у нас спиртное используется как «жидкий доллар», им за многое расплачиваются. В Анголе такого не было, на базе все делали за «так» или за значок с изображением Ленина, пока один товарищ не проставился в авторемонтной мастерской. Все, конец коммунизму, начали вымогать. Гришин на такое «напоролся» - грозил всякими карами тому, кто это сделал. Знали – кто, не стали ябедничать.
Кино, концерты и другие развлечения
Синема.
«Фильмовых» мест для нас в Луанде было четыре: в миссии, два на базе ВВС: открытый кинотеатр и у нас с торца казармы, где вечером вывешивался экран, и в доме Ан-12. В миссии даже был специальный «кинщик», прапорщик с персональным автомобилем, но туда мы не ездили, хотя по 1$ в месяц на кино сдавали. На крыше Ан-12 чем-то смердило, поэтому был там только один раз. Таким образом, можно говорить только о двух источниках важнейшего из искусств.
На базе кино показывали кубинцы, полноформатное, где фильмы брали – не известно. Как правило, все фильмы были на языке оригинала с португальскими титрами внизу кадра. Все наши садились вокруг одного из переводчиков и он негромко, чтобы не мешать остальным, вслух переводил титры. Там посмотрел известные фильмы «Крестный отец», «Новые центурионы», которые прошли в семидесятых только в Москве в рамках кинофестиваля. «Убийство в восточном экспрессе», в котором нет действия и только рассуждения детектива Пуаро, поэтому ничегошеньки не поняли. «Человек-амфибия», дублированный на английский, тоже с португальскими титрами. Его посмотрели ангольцы нашего батальона и назавтра друг другу пересказывали, так он им понравился. Долго-долго я их убеждал, что это советский фильм. Не верят, тем более, что там имена у героев не наши: Дон Педро Зурита, Гуттиера и пр.
Запомнился еще фильм «Три мушкетера». Мушкетеры – полные идиоты, особенно рыжий Д’Артаньян, миледи дерется врукопашную с Констанцией и прочая чушь. Возмущался, пока не узнал, что это комедия, в нем снималась популярная тогда четверка комиков «Кватру малуку» (четверо сумасшедших). Оооочень ангольцам нравились фильмы с их участием.
Еще ангольцам очень нравился американский примитив: один стоит буквой «Г», другой – пинок ему сапогом в зад. В зале смех, крики: «Тома!» Тома!» (вроде «Получай!»).
Был у кубинцев любимый фильм. Мы его брали в посольстве по праздникам, например, на 23 февраля или 9 мая. Из кубинского штаба, бывало, заранее перед подобным праздником приходил офицер и просил непременно этот фильм показать. Это был документальный фильм про Советскую Армию. Корабли плывут, танки стреляют. Два самых значимых эпизода. Заходит штурмовик и дает залп НУРСами, просто сноп огня. В зале одобрительные крики. (Наши летчики говорили, что так нельзя: обильные пороховые газы при попадании в двигатель могут даже привести к его остановке.)
Второй фрагмент фильма. Зима, лес, поляна, на ней засыпанная снегом поленница дров. Вдруг часть поляны с дровами отъезжает в сторону и из открывшейся шахты выглядывает головная часть баллистической ракеты. В зале – восторг и аплодисменты. Знающие кубинцы объясняют не понимающим суть происходящего. Те удивляются и тоже восторгаются.
Кино у кубинцев чаще всего – «cine», еще называли «pelicula», в буквальном переводе – «пленка». Когда кино барахлит, у нас кричат «Сапожник!». Кубинцы кричали «Солтея ботея!» (или «солтера»? - холостая бутылка). Оказывается, на Кубе когда-то был киномеханик, частенько крутивший фильмы в пьяном виде, разумеется, со всякими огрехами, его так и прозвали, только почему «Солтера»? Франк Бонсон пытался объяснить, но он не настолько знал русский.
Кончился фильм, все расходятся. Вдруг крик: «Ай отра, ай отра!» (есть еще другое кино). Все побежали назад по местам. Иногда так кто-нибудь шутил.
Ремарка. Бывало, разопьем бутылочку, кто-нибудь да крикнет: «Ай отра!», если она действительно есть.
Кино у нас на базе, как говорили женщины,- ежевечерняя обязанность. Для детей – возможность поноситься и подурачиться, освободившись от ограниченного домом заточения. Плохо только, что при этом мой огород топтали.
Фильмы брали где только можно, или в обмен на то, что у нас есть, или просто посмотреть. Главная задача – узнать про прибывшее с порт судно и быстрее других добраться до него.
Такие же проблемы со свежим фильмом были и у гражданских. Фильмы уже практически все пересмотрели, поэтому часто нам звонили из торгпредства или еще откуда поинтересоваться, нет ли у нас сегодня вечером чего-нибудь новенького. Однажды я был дежурным, забыл название фильма, брякнул звонившему по ассоциации, что у нас сегодня «Я так больше не могу». Ух ты, что-то новое, народ понаехал, а это был старый фильм «Это выше моих сил».
А приятель мой Григорич, человек сухопутный, но имеющий три дальних похода, рассказывал, что у них на корабле доходили до того, что клеили фильм из кусков разных фильмов и смотрели. Или задом наперед. Раз им даже дали фильм «Офицеры» на казахском языке, ничего, смотрели.
Про ансамбль «Ирокерес» и другие концерты.
Один раз казахские артисты в миссии выступали. Я под Алма-Атой (ныне – Алматы) вырос, никогда с таким удовольствием не слушал казахскую музыку и пение.
Ансамбль матросов с нашего корабля выступал в летнем кинотеатре на базе ВВС. Спели шуточную песню «Бармалей». Это слово в тексте часто повторялось, потом наш переводчик Саша вышел к микрофону и по просьбе зрителей долго объяснял, кто такой Бармалей: это у нас такая имажина, вроде как страшный, а на самом деле не страшный, любимый герой наших детей. Офицер спел аргентинское танго на испанском, очень кубинцам понравился, долго хлопали.
Отдельного рассказа стоит выступление кубинского ансамбля «Ирокерес». Кубинские ритмы никого не оставят равнодушным. А тут где-то к концу выступления на пустую сцену выходит один с маленькими барабанчиками, висящими на шее, совсем маленькими, помельче бонго, и начинает звонко отбивать на них ритм. Потом второй, с чем-то вроде калебасы внутри сетки, в узлах которой как будто бобы вплетены, при тряске издает «Чи-чи-чих, чи-чи-чих».
Потом терка, по которой палочкой извлекается треск. Потом еще бонго, маракасы, тумбадора, ковбел (металлический инструмент, похожий на придавленный кулек), звонкие палочки, еще и еще, всё это трещит, шуршит, стучит, звенит, гармонично сливаясь в едином ритме. Все быстрее и быстрее «Чи-чи-чих, чи-чи-чих», все быстрее барабаны и барабанчики. Что творится в зале! Кубинцы вскочили, пританцовывают в проходах, полный экстаз и восторг! Это надо видеть и слышать, беден язык человеческий, чтобы словами описать.
Болячки и медицина
Проблема здоровья проявила себя сразу по прибытии в Анголу. Не помню вообще, чтобы кто-то в чем-то предостерег, проинструктировал. Попил воды из-под крана – тут же пронесло. Хоть бы кто предупредил, что она проходит только механическую очистку. Потом пил только кипяченую, даже в командировках, поскольку у локатора есть дизель-генератор, всегда можно завести и вскипятить, если нет поблизости сетевого напряжения. Однажды в Уамбо сидели в здании аэровокзала, ждали самолет. Захотел пить, пошел набрал воды, кипятильник достал и пошел к розетке. Слышу, сзади штурман другим кубинцам говорит: смотрите, сейчас совьетико будет кипяток пить. Те не верят. Демонстративно вскипятил и начал кипяток прихлебывать. Удивление с восклицаниями, которые здесь нельзя приводить.
Было время, когда жил на базе в казарме вообще один, остальные – в доме. Откуда-то была емкость от полевой кухни, прямоугольная из нержавейки. В ней кипятил воду двумя кипятильниками, остужал, после чего ставил в холодильный шкаф и поил всех желающих здоровой холодной водой.
Рассказывали, аэрофлотовец подхватил амебную дизентерию. Улетел в Союз, а там такой не знают. Пришлось возвращаться в Анголу и лечиться.
Вскоре по прибытии в Анголу, 2-го мая, заболел у меня живот справа внизу. Иван Василич заявил, что это аппендицит. Хоть и после вчерашнего банкета, не зная ни слова, пошел к кубинцам, что и как он там говорил, не известно, но подкатил УАЗик и повезли меня куда-то. Кое-как доктору объяснил. Чье это было медицинское заведение, кубинское или ангольское, не знаю, вез-то солдат – кубинец, но умеренно темная медсестра, жестами велевшая лечь на кушетку и перевернуться на живот, почему-то спросила, есть ли у меня фильу (сын), именно "фильу" по-португальски, а не "ихо" по-испански. Вколола чего-то в кормовую часть и попросила сигарет. Доктор сказал, что будет болеть – приедешь. Боль прошла, потом меня в Сауримо отправили, потом не до того. А в том месте почему-то до сих пор побаливает иногда и никто из врачей за столько лет не смог сказать, что бы это могло быть, но говорили, что не аппендицит, точно.
Еще после Анголы желудок долго побаливал, кушал «Алмагель» по совету доктора.
Было два случая эффективного лечения. Воткнул в горло рыбью кость. Больно, глотать не дает. Зашел к кубинцам в парикмахерскую рядом с нашей казармой, глянул в зеркало, а кость вот она, видно. Взял пинцет, подхожу к Генычу Арсентьеву, открываю рот пошире и спрашиваю: Кость видишь? Вижу, говорит. На пинцет, вытаскивай. Он и вытащил.
Второй случай. Пошли по животу красные сильно зудящиеся пятна. Приехал в миссию к доктору. Тот только спросил, не ходил ли по негритянкам. Дал мазь в тюбике, после первого намазывания зуд прошел, через день следов не осталось.
Малярии, как ни странно, не было. Был, правда, слух, что где-то в провинции наш человек аж трижды подхватил. И все. Делагил, выдаваемый по четвергам, со временем стали выбрасывать: для печени вредно, хотя доктор в миссии предупреждал: заболеете – хуже будет. Шустрый Самвел покупал в посольстве можжевеловый джин, якобы специально изобретенный англичанами для профилактики малярии в колониях.
Сейчас пришел к выводу, что народу тогда было мало и жили только в столице и центрах провинций, особо по болотам и прочим заразным местам практически не таскались, потому и не было малярии.
Вот еще про медицину. В Уамбо попросил меня летчик Роберто Гарсия отвезти его на моем ЗИЛ-157 в больницу. Ехали куда-то далеко. Привез, он ушел, жду. Подходит врач в белом халате, по-русски обращается. Петр, болгарин. Идет по дорожке негр. Петр говорит: я Вас сейчас с интересным человеком познакомлю. Тот подходит, здоровается по-русски. Вернулся Гарсия, стоим вчетвером, все из разных стран, разговариваем на общем для всех русском. Сфотографировались. Негр тот пошел дальше по своим делам, а Петр рассказал, что этот человек из Конго, учился в Союзе. Он пограмотнее местных врачей-португальцев, но те его «зажимают». Мы – говорит – тут вдвоем с ним держим антиимпериалистический фронт.
Пленка была цветная негативная, проявлял и печатал уже в отпуске, потом передал Петру фотографии с нашими уамбовскими советниками, обещали передать ему. А пленка потерялась, сейчас нечего посмотреть.