Как я попал в реанимацию
Прочитал пост человека, у которого от тромба умерла мама.
Хочу поделиться своей историей, как я сам лично не умер от этой же заразы. Если вдруг найдете похожие симптомы у себя, незамедлительно обращайтесь к врачу. Лучше перебздеть, чем недобздеть.
Все началось с того, что я вернулся из своего путешествия в Японию на полгода. Это был март 2020 года (мне было 29 лет). Тогда был пик ковида и искать работу я не стал, сидел дома, занимался своими делами.
В какой-то момент у меня сильно заболела правая нога. Боль была необычная и не проходила недели две. Я страшно прихрамывал. Через какое-то время появилась одышка, мне стало трудно ходить из комнаты в комнату, подниматься на второй этаж по лестнице и вообще выполнять простые физические нагрузки. Боль в ноге к тому времени как-то прошла сама собой.
Естественно, вызвал врача, который естественно не приехал, а связался со мной по whatsup, выписал пару таблеток и все.
Когда таблетки не помогли, я пошел в больницу. Я рассказал все, что случилось и про ногу тоже. Участковый врач слушала мне легкие очень внимательно, потом сказала, что хрипов нет. Дала мне отдохнуть какое-то время и нацепила оксиметр. После чего срочно побежала за направлением на КТ.
В тот же день я сделал КТ легких, которая показала небольшой очаг поражения. Врач сказал принимать таблетки дальше и все.
Через какое-то время мне даже стало немного лучше, но потом случилось страшное. Вечером ни с того ни с сего я начал задыхаться. Я вызвал скорую. Меня отвезли в реанимацию и пока я там сидел и ждал, пока заполнят бумаги дважды потерял сознание. Это были самые страшные мгновения в моей жизни. Как-будто бы засыпаешь, только не по своей воле.
Мне подбавили кислорода в трубочке в носу и стало полегче.
В реанимации мне прокапали гепарин, и я наконец-то смог поспать.
Дальше я уже пошел на поправку.
______________________________________________________
Так вот, в чем же было дело. У меня под коленом образовался тромб, который перекочевал в легкие и вызвал тромбоэмболию легочной артерии (ТЭЛА), которая может быть смертельной. Нога, черт возьми, у меня не просто так болела и НИКТО НЕ ОБРАТИЛ ВНИМАНИЯ, пока не стало поздно.
Если вы, как и я, ведете сидячий образ жизни, мало потребляете жидкости и/или у вас вдруг странно заболели конечности, это может быть тромб. Нужно срочно просить врача сделать УЗИ и анализ крови на Д-димер или что-то подобное, чтобы узнать не густая ли у вас кровь. Эта хрень может вас убить.
Спи не бойся…Реанимация…Мама…Золотые люди…
Часть 3.
Это просто воспоминая. НЕ ПРИСЛЕДУЮ ЦЕЛИ ВЫЗВАТЬ ЖАЛОСТЬ КО МНЕ И НЕНАВИСТЬ К ДРУГИМ ЛЮДЯМ!!!
Наступал вечер, потихонечку темнело. Из окна 6го этажа , рядом с моей кроватью, открывался безумно красивый вид на ночной город. В палате реанимации тишина, только лампа на столе медсестры горит в углу. Мне предстояла первая ночь в этой больнице, было волнительно, ведь я привык , что ночью медперсонал ложится спать, и я остаюсь один на один с этой страшной аппаратурой и нужно быть всегда на чеку.
Как сейчас помню- потемнело. Я «заступил» в караул. Ведь я боялся умереть во сне. Лежал, смотрел в окно и потолок, изредка поглядывал на медсестру и задавал вопрос сам себе- почему она не идёт спать?!Ведь в прошлой больнице , наверняка все спят. Шёл час , за часом… Тут тишину нарушил скрип стула и шаги, которые приближались ко мне. Медсестра заметила каким-то образом, что я не сплю. Подошла и спросила : «Чего не спишь?!». На что я своим тихим шипящим голосом ей сказал, что безумно боюсь спать ночью, и еле еле объяснил почему. Она была удивлена моему рассказу и халатности того мед персонала. Потом усмехнувшись сказала : «Спи не бойся. У нас смена сутки, мы заступаем на дежурство и не имеем право даже оставить вас без присмотра, не то что уснуть…». Её слова внушали доверие и я моментально вырубился , помню что за время сна несколько раз открывал глаза, посматривая на стол за которым сидела эта чудо женщина, заполняя что-то в журнале, и выключался дальше…
Друзья, я скажу так, за 3 недели в реанимации я так не высыпался. С этого момента , как я сейчас могу сказать, закончился тот ад и началась белая полоса.
В районе обеда пришёл ЛОР и спросил на счёт трахеостомы ( трубка в горле, на фото видно шрам от неё). Мы с ним пообщались, и он принял решение её поменять. Я боялся, ведь когда мне ее ставили был без сознания. А сейчас это все будет происходить здесь и сейчас. Томительное нервное ожидание и вот тот момент… Скажу кратко, это стоило того, ведь после замены трубки случилось, как думаете что?!… Да , мне вернулся мой голос! Причиной его отсутствия оказалось неправильно установленная прошлыми врачами, а именно на несколько размеров больше. Теперь Когда затыкали эту трубочку пальцем , я мог говорить громко. После трёх недель «тишины», пришлось привыкать к голосу заново , казалось что это не я говорю- отвык.
Грело душу , что с минуты на минуту приедет Мама с едой, которую мы заказали вчера… И вот , момент , она заходит в палату в лёгком платье и с пакетом продуктов. Пообщавшись с врачом, она подошла ко мне. Я решил ее удивить ! Объяснил как заткнуть трубочку и та дам , голос того самого сына, который она привыкла слышать. Ее радости не было предела. И я понял, стоить жить, восстанавливаться ради таких бесценных эмоций близких, которые рады даже малейшему успеху!
Впервые за долгое время я поел домашней еды, помидоры и огурцы со своего огорода…Мама торопилась, ведь раньше ко мне пускали минут на 30. Здесь же родных пускают на несколько часов, побыть рядом, пообщаться, при желании покормить. С этого момента я окончательно понял, что те мучения и адская обстановка, как в прошлой больнице закончилась.
В этой части хочется выразить огромную благодарность всему медицинскому персоналу центра Илизарова города Кургана, в прямом смысле спасли меня и исправили ошибки прошлых недоврачей.
https://instagram.com/bez_granic_45?utm_medium=copy_link.
Мой мини блог в Инстаграм, где рассказываю про нынешнюю жизнь после травмы. Всем заранее спасибо
Две недели без еды… Реанимация… Золотые люди…
Часть 2.
Это просто воспоминая. НЕ ПРИСЛЕДУЮ ЦЕЛИ ВЫЗВАТЬ ЖАЛОСТЬ КО МНЕ И НЕНАВИСТЬ К ДРУГИМ ЛЮДЯМ!!!
Очнувшись днём после операции в кровати, поговорили с врачом- неврологом( писал в 1 части). Дальше рассказ пойдёт про персонал реанимации…
Было обеденное время, веяло запахом еды. Я уже привык, что за прошлые две недели у меня во рту не было ни грамма еды и воды, в прошлой больнице мне вводили специальное питание и питье через зонд, но при первой же возможности она через эту же трубку выбегала обратно в мешок( извините за прямоту).
Подошла женщина средних лет и спросила , буду ли я кушать. Этот вопрос поверг меня в ступор, ведь мне твердили , что нельзя есть и пить, на вопросы родителей они отвечали : «потому что…». Звуками и мимикой я ей еле объяснил, что боюсь , ведь лёжа в другой больнице меня мучали как в плену( других слов не могу подобрать). Врач удивилась не меньше меня и молча пошла за обедом.
Как сейчас помню был бигус ( тушёная капуста), кусочек колбаски и компот. Друзья, я никогда любил капусту, но в тот момент, мне казалось, что вкуснее на свете нет ничего. Увидев мой зверский( мягко говоря) аппетит , она пошла за добавкой , но оказалось только молоко, которое по счастливой случайности не пью( у бабушки была корова - в детстве напился). И что вы думаете?! Я всё ещё помню вкус этого молока и готов был пить литрами!
В этой суете я не заметил , что трубки в носу нет, спросил : «а где…?». На что получил ответ: «она вообще была не нужна так как я мог глотать и жевать сам». Я понял, что это просто оплошность тех врачей, которые поставили ее не разобравшись , просто потому что… Таким образом, за две недели, я потерял 20 килограммов.
Заведующая отделением, увидев какой я голодный, сказала: «Буду звонить родителям , что сказать чтобы тебе приготовили?!». Я прошептал : «макароны по флотски, яблоки, и воды…». Близкие могли приехать только на следующий день, так как живём в 200 километрах.
Мед персонал сбегали в магазин, купили минералки, конфет сосательных , зелёных яблок, чая и шоколадку. Моему счастью не было придела…
Из этой ситуации, я вынес несколько уроков:
1. Люди бывают абсолютно разные, но забегу вперёд, дальше встречались только хорошие. Не надо по нескольким представителям профессии , нации , пола, весить ярлыки на всех.
2. Цените то что есть, даже хлеб может принести удовольствие. Не обесценивайте что имеете. Есть ситуации, когда проблемы вообще не проблемы.
3. Если будет плохо в жизни, вспоминайте мои истории, мне когда грустно я вспоминаю те моменты и отпускает.
Дальше ещё несколько частей продолжения истории.
Строго не судите , только начинаю писать!
https://instagram.com/bez_granic_45?utm_medium=copy_link.
Мой мини блог в Инстаграм, где рассказываю про нынешнюю жизнь после травмы. Всем заранее 🙏
Врачи говорили без шансов…
07.07.19 я неудачно нырнул и сломал 3 шейных позвонка. Дальше скорая, больница, вертолёт и та самая реанимация, про которую пойдёт речь…
Очнувшись в палате, я не понимал что вообще происходит -голоса нет, шевелиться не могу, в горле и носу трубки, на шее корсет,в руке капельница. Вокруг люди без сознания и до жути пугающая и издающая страшные звуки медицинская аппаратура. Став потихоньку приходить в себя я понял , что случилось необратимое, но до конца в это верить не хотел. Утром медсестры мне объяснили где я нахожусь, что сделали операцию. Я безумно хотел увидеть родителей, успокоить их , сказать, что мол вот я жив и всё будет хорошо, но их пустили только, где-то на второй-третий день. Тогда я ещё не знал , что говорили врачи моей маме, об этом она рассказала мне гораздо позже, и пытался всячески, тяжело издавая звуки, её подбодрить. Шли дни , в палате-реанимации я был один из немногих кто был в сознании , вокруг умирали люди, от этого становилось всё страшней и страшней…О мне заботилась одна очень хорошая медсестра-интерн, опекала и поддерживала как родного, это заметил один из врачей и сказал ей : «что ты прыгаешь вокруг него, вон этот умер( рядом лежал парень) , и он скоро умрет ( показал на меня)». От этих слов мне , мягко говоря стало не по себе, я не знал как реагировать на это. Было откровенно говоря безумно страшно и одновременно охватывала злость, хотелось выжить ему на зло, встретиться с этим врачом через некоторое время и посмотреть ему в глаза. С этого момента я вступил в бой, понял что надо жить- жить и доказывать всем кто не верит, что я смогу несмотря ни на что… Через некоторое время, мама рассказала мне , что ей говорили почти тоже самое, что я умру, а если не умру то буду овощ, обуза и груз на всю жизнь. Сейчас прошло 2,5 года, да я парализован, но это не мешает мне учиться, работать, помогать по дому, радовать родных и близких. Хочется сказать, никогда не сдавайтесь несмотря ни на что, кто бы что не говорил боритесь и идите к своей цели до последнего, как бы тяжело не было, за любой чёрной полосой идёт белая.
Веду свой блог в Инстаграм, где рассказываю о жизни, подписывайтесь всем рад https://instagram.com/bez_granic_45?utm_medium=copy_link
Алкоголь и кома, или – обязательно закусывайте!
Друзья, в преддверии НГ и обязательных по такому случаю возлияний – вот вам история-предупреждение.
Была я тогда молода, скромна и крайне неопытна в застольных делах. Ну, то есть салатики-тортики – прекрасно и давайте, а вот пить что-то крепче пива или шампанского – ни-ни, это мальчикам, а я с краешку посижу. Но всё в жизни когда-то бывает первый раз.. )
И вот – ДР у коллеги-бухгалтера из соседней с нами фирмы, мы в очень хороших отношениях, и меня зовут посидеть. Прекрасная компания, остроумные ребята...интересно с ними и весело. Но спиртного, кроме конъяка, – нет. Ваще их форматом не предусмотрено. Ну, и.. уговорили. Первые две рюмки – обжигало, просилось назад, потом нехило ударило в голову, и стало весело и просто. Спустя несколько рюмок «заходило» уже и без закуся. Когда я вписалась в проем туалетной кабинки только с третьей попытки, коллега-бух задумчиво сказала: «Натали, а давай-ка домой? Пусть тебя заберет только кто-нибудь». Но мне не хотелось домой, а хотелось гулять и радоваться жизни. Выпитое горючее бродило внутри и делало все мысли и желания выпуклыми и безумно интересными. Я позвонила своему МЧ, чтобы он встретил меня у кинотеатра поблизости. А дальше – автопилот, и всё очень дискретно. Вот мы с ним обнимаемся. Вот я почему-то реву, вися у него на шее, при этом безумно люблю его и весь мир. Вот МЧ понял, что что-то не так, и вызвал такси, чтобы отвезти меня домой. Вот я сижу на земле, жутко трясутся руки и ноги. В такси жарко. Я несу какой-то бред – не пьяный, а как в горячке при ангине. Дальше – меня куда-то тащат. Пытаются открыть глаза и посветить в них. «Кололась она? Наркоманка небось?..» Темно и пусто. Дальше – мутно – кушетка, кафель, несколько барышень в белом и двое мужчин в синем: «Да какие наркотики, у нее сахар - 1,3, щас еще глюкозы 40 сделаем, и отойдет…». И сделали еще глюкозы, и было это хорошо.
В общем, в ближайшую больницу-терапию МЧ привез меня уже глубоко в отключке. Тряслась, стонала, дышала через раз. В приемном решили, что я обширялась чем-то, вызвали токсикологию-ремков. Те сразу померяли сахар в крови и поняли, что я почти в гипогликемической коме. Ударная доза глюкозы внутривенно, капельницы все ночь, контрольные анализы утром – и меня под конвоем МЧ и родителей отпускают домой.
Сошлось несколько факторов: большая доза крепкого алгоколя, непривычная для организма, минимум закуски, и да – общая усталость и переутомление от работы. Печень и поджелудочная не справились…
Здоровья всем в наступающем году! Берегите себя! И закусывайте, пожалуйста :)
Дышать
Каково это — попасть в реанимацию с «короной». Рассказ пациента.
Брестчанин поделился своей историей борьбы с COVID-19.
Вышел Саша из больницы. Месяц адочка с реанимацией. Как не заказывал. Пост не только о том, как лежать пластом в каменном мешке. Но и о людях, которые белыми призраками ходят вокруг тебя, пытаясь достать с того света... ***
Я пригвожден к больничной кушетке двумя резиновыми трубками. Они подают кислород в мои обожженные ковидом легкие. Это отдает в уши постоянным раздражающим звуком. Эдакой смесью радиошума и кипящего чайника. На соседней койке корчится старик без возраста. Глухой, слабо соображающий, практически не ходячий. Он поступил ночью и сестры с нянечками уже трижды на руках носили его в туалет. Адскую боль на лице деда выдает гримаса и сжимающий край матраца сморщенный кулак. Нас разделяет 50 сантиметров и целая жизнь. Объединяет одно. Надеюсь, не навечно.
В палату то и дело заходят медсестры, нянечки санитарки. В белых защитных костюмах, масках с прозрачными забралами. По голосу им всем лет 18. Да, пусть будет 18. Одна подвозит мне капельницу примерно на полтора часа. Вчера я такую едва пережил. Мне трудно дышать даже лежа на животе. В других положениях – задыхаюсь. — Потерпи, милый, — говорит сестра, помогая перевернуться на бок. – Потерпи. Мы сейчас как-то подберем, чтобы удобно, чтоб для тебя, чтобы вы все выкарабкались.
Кое-как я бухнулся на спину, закрыл глаза и на секунду память ворвалась сцена из кино. Наверное, из детства или юности. Полевой госпиталь, десять бойцов и медсестричка, которая бегает с бутылкой воды от одного солдата к другому, поит их и говорит: потерпите, миленькие.
Черт возьми, это я, в 37 лет, здоровый откормленный мужик с солидным животом и жизненным опытом должен ее успокаивать. Я-то отсюда в любом случае через неделю другую уйду. Лучше ножками, конечно. А она останется на бог весть еще сколько. И таких как я и дед только в этом отделении минимум человек 30. В этой больнице, как и в других теперь, нет профильных отделений. Кардиология, неврология, терапия – все стало инфекционкой. Я вот лежу формально в проктологии. Действительно, все через…
В палату входит разносчица пищи. — Мальчики, пожалуйста, вы должны покушать. Вам надо набраться сил…
Господи, девчата, да у вас их откуда столько? Я же знаю, что и без ковида ваша работа не сахар, а награда – не мед.
Медсестричка, зашедшая проверить мою капельницу, бросила взгляд на старика. Тот успел стянуть с себя трико до колен и в очередной раз отключился от кислорода, который нам подают через маски или нос, вставляя туда две трубочки – канюли. Мы с дедом получаем максимальную дозу – 15 единиц. И все равно дышится тяжело.
— Дедушка, давайте вернемся в обратное состояние, — абсолютно спокойным голосом произнесла медсестра, принявшись одевать его. Это повторяется уже раз в четвертый или пятый. – Потерпи, милый!
Дед ее не слышит. Она слышит его.
В палату входит наш лечащий врач. Доктор появляется как итоговый выпуск новостей: раз в день. Ну и потом, может, еще заглянет сказать что-то вдогонку. Я дотошен. Прошу каждое указание прокомментировать. И уж больно хочется понять: почему легче не становится. То дышать тяжелее, то кашель… Врач терпеливо и рассудительно отвечает… Так заканчивается первый день на больничной койке.
Городская больница №1. Брест. ***
Утро. Капельница не зашла. Задыхаюсь. Со стороны, наверное, выгляжу как рыба на берегу. Открываю рот, а воздуха нет. От страха кричу на все отделение. Прибегают медсестры, следом приходит врач. Затыкают лицо кислородной маской. Я теряюсь во времени. Неизвестно, сколько прошло часов до прихода еще одного доктора. Тот походил вокруг, что-то буркнул моему лечащему врачу…
— Доктор, — не выдерживаю, — шансов на тот свет много?
— Не буду врать. Много. Так что лежи и не дергайся. Весело, да? Еще неделю назад же на велике рассекал.
— Ничего, — успокаивают медсестры, — они всем так говорят. Чтобы люди пугались, слушались их и быстрее выздоравливали. У них в реанимации так…
У меня после этих слов упало.
— В реанимации?
— Да. Тебя туда переводят. Но это не страшно. Просто будешь под более пристальным наблюдением.
Вставать нельзя. Вещи с собой брать нельзя. Мобильный оставляешь медсестрам. Да что там мобильный – одежду. Всю. Кто был там – тот знает. Кто нет – лучше не знать. Раздевают тебя уже санитарки. Одежду в прямом смысле слова срывают. Меня перенесли на каталку, накрыли одеялом и повезли на лифте куда-то вниз.
Описать реанимацию сложно. Это сугубо личные впечатления. Палата – помещение с маленьким окном. На картинках или в кино вы наверняка видели эти складывающиеся кушетки и приборы с множеством проводков, которые подключают к тебе, как к подопытному животному. Кровать – гроб без крышки. На стенах нет даже часов. Связь с внешним миром потеряна. Очень скоро ты не понимаешь: день сейчас или ночь.
Лежишь в склепе, а в голове – слова врача, что шансы двинуть кони весьма высоки. Лежишь, кстати, только на животе. В так называемой прон-позиции. Это облегчает течение заболевания – легкие вентилируются. В носу – канюли, на лице – маска. Кислород бьет как вода из пожарного шланга. Дышится, вроде, нормально, если учесть, что это предел нагрузки. Дальше – ИВЛ, говорит врач. Так что, мол, дышите. Это все, что от вас требуется.
А у меня начинается паническая атака. Гроб, склеп, никакой связи с внешним миром… Уже потом я встретил зав. реанимацией, когда лежал в обычной палате. Тот улыбнулся, мол, дал я им прикурить. Впрочем, чему удивляться. В их отделении много таких. У меня началась гипоксия. От кислородного голодания мозг немного неадекватно воспринимал действительность. В какой-то момент я это почувствовал. Прошу аудиенции с психиатром.
Смирившись с действительностью, все, о чем я его попросил – выписать каких-нибудь таблеток или уколов. Успокоиться и уснуть. Следующие несколько дней – туман. Мне сложно вспомнить что-то отчетливое. Даже не могу сказать: где был сон, а где явь. Вот, приподнимаюсь, смотрю в окно в соседнюю палату, а там кого-то на ИВЛ дефибриллятором выхаживают. Реаниматолог кричит: не смотрите сюда! На мониторе я успел разглядеть прямую линию. Приснилось это или нет? Медсестры отвечали уклончиво, мол, не думай ни о чем. Дыши.
И я дышу, проваливаясь в сон. Часто слышу, как прикованного к кровати больного человека сравнивают с овощем. Себе я сам напоминаю больше кусок мяса на рыночном прилавке. Хотят – иглы втыкают, хотят – переворачивают, хотят моют тряпкой…
Еда не интересует вообще. За все время в палате интенсивной терапии я съел разве что пару йогуртов под конец лечения там. И то, уж очень уговаривала разносчица пищи. Ну как же так, вздыхала она, силы нужны. Выкарабкиваться надо…
Зато воду пьешь постоянно. Кислород зверски сушит. Отходить от этого безумия, воспринимать более-менее адекватно действительность стал, как потом понял, на шестой день. На седьмой меня выписали. Из реанимации. Всем, кто мучился со мной, терпел и выхаживал – спасибо.
К сожалению, я не видел ваших лиц даже в масках. Но я чувствовал невероятную силу, сверхчеловеческое желание помочь.
*** Спустя день мясо стало обретать тело. Как только меня бросили в обычную палату, передали из предыдущей вещи, я попытался встать. И упал. За неделю ноги атрофировались. Далеко, впрочем, и не сходишь. Я все еще подключен к источнику кислорода. И снова санитарки, сестрички, доктор, подбадривающий с каждым повышением сатурации.
— Молодец! Давай, крепни… И я креп. Как мог.
С переменным успехом, но все-таки вперед. После реанимации я, кажется, попал в санаторий. Относительная свобода передвижения, снова связь с внешним миром. Чувствуешь себя заново родившимся.
Вечером в палату заходит доктор, который оформлял меня по скорой. Молодой. Фамилия Котович. На груди на белом защитном костюме кот нарисован. Очень доброжелательный и грамотный врач:
— О, рад вас видеть… Живым!
— Что, все было очень вот так вот?
— Ну да. В реанимацию у нас по приколу не кладут. Я когда вас оформлял в больницу — у вас уже было плохо очень с дыханием. На следующий день прихожу в проктологию — а у вас кислород на максимуме. И вы совсем плохо дышите. Потом на следующий день зашел — а ваша койка пуста... Я очень испугался. Мне, правда, сказали, что вы в реанимации, но все равно было стремно.
— А мне как… Чудил в реанимации. Помню смутно, что мобильный требовал. Работать хотел… — Сказалась гипоксия. Нехватка кислорода мозгу. Это вызывает сбои. Паника, галлюцинации… Глюки я не ловил, а вот причудливые картинки из того, что окружает мозг, рисовал. Помню на смятом одеяле из складок сложился образ старушки в платке…
— Хорошие вы мне новости принесли, — заключает доктор Котович. — Очень рад, когда больные поправляются. ***
На следующий день снимаю маску (на короткое время это разрешается) и выхожу в коридор…
Трудно описать движ, который там происходит. Медики или бегут, или идут быстрым шагом. Откуда-то доносятся стоны. Грохочут тележки на которых перевозят больных в тяжелом состоянии.
Вскоре я увидел и накрытые тела, которые везли мимо нашей палаты на вечную выписку.
Снова всплывают ассоциации с полевым госпиталем. Да. Здесь идет настоящая война. Война XXI века, к которой генералы по всему миру совершенно не были готовы, ибо они всегда готовятся к прошедшей войне.
Многие из них до сих пор по привычке ищут врага в человеческом обличии: в танке или самолете. Потому что он виден, понятен и помещается в прицел.
Я представляю, сколько стоит один залп гаубицы или пуск ракеты.
Если бы каждую копейку от них собрать в один огромный кошелек и направить эти средства разработчикам вакцин, медикам в ковидные больницы… Сколько жизней было бы спасено, а не приплюсовано к тем, кто погибнет от разрыва снаряда…
*** Я дома. Слова доктора: «пора домой» готов слушать всю свою биографию. Да, к сожалению, процесс возврата нормальной жизни не такой быстрый, как я надеялся. Вряд ли смогу бегать и через месяц. Но, как там говорится: что не убивает – делает сильнее. Надеюсь, все будет так.
*** Спасибо. Всем. Врачам, медсестрам, санитаркам. Всех больниц и поликлиник.
Конкретно по мою душу тем, кто работает в отделениях, где лежал я: проктология, реанимация, кардиология.
— Судас Александр Валентинович;
— Копанько Олег Николаевич;
— Осовец Руслан Кириллович.
Довелось пообщаться и с главврачом на обходе в реанимации, Эдуардом Васильевичем Бабичем. Еще до приема успокоительных.
Диалог был примерно такой:
— Доктор, сколько мне тут лежать?
— Давайте мы вас понаблюдаем, — уклончиво ответил главврач.
— Но я не могу, я тут с ума сойду!
— У вас сильное поражение легких…
— Сколько?
— 85%...
— … И что я должен делать?
— Не паниковать, не делать резких движений и сотрудничать с администрацией. Выполнять наши указания. Тогда все будет хорошо…
Амбулаторно в Брестской центральной поликлинике меня вытягивает, выслушивает, терпеливо отвечает и подбирает нужные пилюли терапевт Ольга Александровна Тагаева.
...Увы, я не знаю, как зовут других работников отделений больницы, где довелось лечиться за исключением Светланы из реанимации.
За сим – большая просьба к администрации клиники. И этой, и других. Будет в перспективе возможность – сделайте на сайтах больниц, поликлиник раздел, где можно будет прочитать о всех работниках, увидеть их прекрасные лица, не закрытые масками и не усталые, а горящие глаза, полные энергии и желания помочь тем, кто борется за свою жизнь.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Еще больничное
Как какой-нибудь Ф.Э. Дзержинский по тюрьмам и ссылкам, так я в своей жизни скитался по поликлиникам и стационарам. Такая уж фигня мне при раздаче здоровья досталась. Одних только операций под наркозом куда как больше десятка. Я как-то пробовал припомнить и подсчитать - сбился. Так вот - сегодня про выход из наркоза. Хоть многие и говорят про мат и буйство при этом самом выходе - не видел ни разу. Самое большее - был дедушка с продырявленной во время возвращения в реальность крышей. До наркоза и операции был просто не слишком разговорчивый старикан, но вполне себе адекватный. А после... Дед с нами перестал разговаривать вообще, при разговорах со своей бабкой нес всякую пургу, а вот с медиками почему-то говорил почти по делу. Бабке новый дедушка не понравился и она пошла к его врачу. Тот пришел в палату с завотделения вместе, поговорили еще раз со стариканом и обнадежили бабушку, что все эти явления дело временное, поговорит она еще со своим дедом и скоро.
У меня же самый запомнившийся выход был после второй по счету за два дня операцией на артериях ноги. Боли тогда были адские, чтобы не мешать своими стенаниями спать соседям по палате я выходил в коридор, там садился в кресло и скулил потихоньку. Видимо по мне была какая-то команда, потому что после некоторого времени приходила тетенька с укладкой, делала мне укол и я, обезболенный, возвращался в палату, где и спал до утра.
Так вот, после второй операции я очнулся в реанимации. Поначалу лежал подцепленный ко всяким приборам и капельницам, но к ночи меня от них освободили, остались только катетеры в подключичке и руке. Лежу стало быть я, слева от меня бабка за девяносто, привезенная из каких-то хлебеней помирать под надзором медицины, справа - зафиксированный одноногий мужик, у которого, как я понял, кукухан уехал еще до больницы. У окна еще мужик, то ли спит, то ли еще что, но не шевелится и вообще спокойный как слон. Вся группа граждан голая, как в реанимации и принято.
Вот тут-то меня и нахлобучило не по-детски. Ничего в общем-то не болело, но вот хреново было и всё. И в мозгах почему-то сошлось, что для того, чтобы мне стало хорошо надо выйти в коридор и там посидеть в креслице, ну как в отделении я делал. Напротив меня в кресле придрёмывала мелкая девочка медсестра. Стал я ее со всем возможным красноречием убалтывать, чтобы она меня выпустила в коридор посидеть в креслице. Вот прямо такого, голого, с хреном наперевес выпустила. Полночи уговаривал, впрочем встать без разрешения не порываясь. А нафига мне это? Видел я, как соседа моего одноногого фиксировали за излишние телодвижения! Нудел, нудел и нудел... В конце-концов девочка сдалась. В коридор - сказала - нельзя, а вот к окну можешь подойти и там постоять. Постоял я у окна минут пятнадцать, посмотрел на ночной дождик за окном и отправился на свою лежанку ждать утра.
А утром меня отправили в палату и там, когда я окончательно вернулся в разум, такой неудобняк перед девочкой этой почувствовал... Попросил сестричек из отделения извиниться за меня перед реанимацией за свой косяк. Не знаю извинились они за меня или только пообещали, но мне перед сестричкой этой до сих пор неудобно. Так и вижу - она пытается задремать, а я голышом ей втираю всякую хрень о человеколюбии и сострадании.