— Ну и сиди.

Она ничего не сказала. Ушёл на кухню, сделал бутерброд. С колбасой. Хотел предложить ей — передумал. Пусть постится.

2. Кресло

Просыпаюсь я как-то ночью. Три часа. Организм говорит: “Пора страдать бессонницей.” Смотрю на кресло — а в нём мужчина.

Не просто мужчина — мохнатый. И квадратный. Примерно как шкаф, если бы у него была борода. С ним двое детей. Они держатся за руки и танцуют. Смеются. Весело так. Почти искренне.

Я им говорю:

— Сейчас свет включу.

Включил. Свет включился — спасибо, электричество. Подошёл. Мужик, не растерявшись, надевает на себя кресло. То есть буквально. Становится креслом. Маскировка уровня "старый плед".

Подхожу ближе — панель одна съехала. Смотрю — из щели две детские ручки, ловко так: чик-чик, и обратно защёлкнули. Всё — кресло как кресло.

Я постоял. Подумал. Пошёл, налил воды.

Пью, думаю:

— Ну ладно. Если они снова придут — попрошу, чтобы обувь снимали.

3. Холодильник

Утро. Я просыпаюсь в философском настроении: ни жить, ни умирать не хочется — просто полежать. Полежал. Потом решил: пора завтракать. Пошёл на кухню.

Открываю холодильник — а там женщина.

Сидит между майонезом и огурцами. Женщина в пальто, с сумкой через плечо. Такая — интеллигентная, с уставшими глазами. На вид лет сорок пять. Возможно, бывший завуч. Или библиотекарь. Улыбается.

Я говорю:

— Простите, вы кто?

Она говорит:

— Я Таня.

— Какая Таня?

— Просто Таня. Мне тут прохладно. Я посижу?

Я пожал плечами. Закрыл холодильник. Открыл снова — она там. Никуда не делась.

Я вздохнул.

— Сидите, конечно. Только пельмени не трогайте.

Она скромно улыбнулась и подвинулась.

С тех пор мы с Таней как-то сжились. Я к холодильнику — она здоровается. Иногда просит яблоко. Я даю. Человек в холоде — у него иммунитет хрупкий.

4. Телевизор

Вечером решил посмотреть новости. Телевизор включаю — а там не новости. Там я. Сижу в той же пижаме, в том же кресле. Только на экране — я улыбаюсь. Широко так, идиотски. И моргаю чаще, чем надо.

Я говорю себе:

— Прекрати.

Я на экране машу рукой. Потом другой. Потом обеими. Потом что-то шепчу. Без звука. Как в старых фильмах про психиатров. Я подхожу ближе — и тут он, экранный я, делает такое лицо, будто сейчас кого-то укусит.

Я выключил телевизор. Он не выключился. Я выключил из розетки. Всё равно работает.

Иду на кухню. Там Таня ест киви. Говорит:

— Это всё таблетки. Или телевизор китайский. Или оба варианта.

Я сел рядом.

— Таня, вы бы хоть оделись полегче. Всё-таки лето.

5. Апофеоз

Ночью снова проснулся. Уже без всякого повода. Просто потому что. Смотрю в окно — на дереве сидят шахматисты. Втроём. Играют. Один — в фуражке, другой — с лицом как у чайника, третий — знакомый участковый. Он меня как-то оштрафовал за парковку на клумбе.

Я открыл окно. Говорю:

— Вам не холодно?

Они хором:

— Мы — галлюцинации. Нам норм.

Я подумал:

— Хорошо, что честные. Хоть не притворяются ЖКХ.

Закрыл окно. Лёг обратно. Заснул с мыслью:

— А ведь главное, что всё это — лечится. Вроде бы. Иногда.

А вообще — главное, чтобы Таня не ушла. Она добрая. И яблоки любит кислые, как я.

6. Жизнь с призраками

Врач посмотрел на меня, кивнул с видом человека, который сам всё видел, но в кино.

— Это нормально, — говорит. — Зрительные галлюцинации.

Записал что-то в карточку. Наверное, галочку. Или плюсик. Или диагноз.

Произнес вслух — «зрительные галлюцинации» — и будто сразу стало легче. Как будто если назвать человека «призраком», он уже не лезет в холодильник за вашим кефиром. Как будто если повесить на страх табличку, он станет вежливым.

Но легче не стало.

Потому что как объяснить себе, что твой мозг — не ты? Что он сам по себе, как кот, который ушёл на крышу и ведёт там социальную жизнь? Он теперь показывает мне спектакли. Без афиши, без антрактов. Я — зритель. Иногда актёр. Иногда — реквизит.

Я вижу людей, которых нет. Они ходят, сидят, жгут костры, танцуют, надевают на себя мебель. Всё по науке.

Я спросил врача:

— А они меня видят?

Он сказал:

— Вряд ли.

Обидно, конечно.

Теперь я знаю: таблетка помогает ногам, но с головой — отдельный договор.

Иногда думаю: хорошо, что они не шумят. Иногда наоборот: хоть бы поговорили. Иногда боюсь, что однажды кто-то из них позовёт меня с собой. И я скажу: «Секунду, только туфли надену».

Паркинсон многое у меня забрал. Почерк, например. Или способность не ронять вилку. А ещё — веру в то, что я хозяин в собственной голове.

Зато дал мир, в котором возможно всё. Люди из кресел. Женщины в холодильниках.

Благодарен ли я за это? Не уверен. Проклинаю ли? Иногда.

Но живу. Как умею. С Таней, галлюцинациями и булавкой.

Диагностика болезни Паркинсона и её тонкости

Как и в случае со многими прогрессирующими нейродегенеративными заболеваниями, чем раньше диагностируется болезнь Паркинсона, тем лучше [1]. Ранняя диагностика позволяет своевременно вмешаться и значительно замедлить разрушительное течение болезни. К сожалению, большинство диагнозов болезни Паркинсона ставится после появления симптомов.

Исследователи из Университета Лаваля и его филиала, Центра исследований мозга CERVO, который расположен в Квебеке, Канада, разработали метод [2] ранней диагностики болезни Паркинсона (БП) с использованием простого и неинвазивного сканирования глаза.

К моменту появления симптомов болезнь уже развивается годами, а пораженные нейроны уже вовлечены в необратимый дегенеративный процесс. Вот почему важно найти биомаркеры, которые выявляют болезнь Паркинсона на ранней стадии заболевания. Необычная реакция сетчатки на световые стимулы может быть признаком патологии, поражающей мозг.

Автор-корреспондент исследования Мартин Левек, доктор философии, профессор медицинского факультета Лаваля и исследователь CERVO.

Глаза, сетчатка и болезнь Паркинсона

Нарушения зрения, возникающие из-за дисфункции сетчатки, привлекли внимание как потенциальные индикаторы болезни Паркинсона [3]. Дисфункции определяются электроретинографией (ЭРГ) — это метод, используемый для оценки электрической активности сетчатки, светочувствительной ткани в задней части глаза, в ответ на световую стимуляцию.

Устройство подает вспышки света или узоры в глаз, а электроды, размещенные на глазу и вокруг него, измеряют электрические реакции, генерируемые различными типами клеток сетчатки, чтобы дать представление о том, насколько хорошо они функционируют.

Хотя ERG использовался для выявления изменений сетчатки, которые коррелируют с психиатрическими расстройствами, такими как шизофрения, биполярное расстройство и депрессия, метод не был широко изучен в условиях Болезни Паркинсона. В настоящем исследовании ученые выдвинули гипотезу, что отдельные нарушения ERG могут служить ранними индикаторами болезни Паркинсона. Гипотезу проверили на 20 взрослых, у которых в течение последних пяти лет была диагностирована Болезнь Паркинсона, и на 20 взрослых того же возраста без болезни.

Процесс новой диагностики Болезни Паркинсона

Мы поместили электрод на нижнее веко каждого участника и записали реакцию сетчатки на серию вспышек разной интенсивности, частоты и цвета. Мы сделали то же самое с людьми того же возраста, но в хорошем состоянии здоровья. Результаты, которые мы получили для людей с болезнью Паркинсона, обладали отчетливой сигнатурой по сравнению с контрольной группой.

Автор-корреспондент исследования Мартин Левек, доктор философии, профессор медицинского факультета Лаваля и исследователь CERVO.

Исследователи также использовали ERG для проверки теории на двухмесячных трансгенных мышах M83. Мыши генетически модифицированы для синтеза мутировавшей формы человеческого белка альфа-синуклеина, связанного с развитием болезни Паркинсона. У мышей M83 развиваются двигательные нарушения и неврологические симптомы, подобные тем, что наблюдаются у пациентов с болезнью Паркинсона. Результаты тестирования ERG на этих мышах сравнивались с результатами контрольной группы соответствующего возраста.

Мы использовали молодых мышей, у которых еще не наблюдалось никаких двигательных признаков заболевания. И получили набор корреляций, указывающий на развитие болезни Паркинсона у животных моделей. Это говорит о том, что функциональные проявления болезни Паркинсона можно обнаружить на ранней стадии заболевания путем исследования сетчатки.

Автор-корреспондент исследования Мартин Левек, доктор философии, профессор медицинского факультета Лаваля и исследователь CERVO.

Базовое преимущество исследования

Средний возраст симптоматической диагностики болезни Паркинсона – 65 лет. Исследователи надеются, что новый, простой и неинвазивный тест можно будет использовать для более ранней диагностики. Кроме того, его можно использовать для наблюдения за прогрессированием заболевания.

Мы могли бы предложить функциональное обследование сетчатки еще с 50 лет. Выявляя заболевание на ранней стадии, мы могли бы предложить превентивную терапию, которая предотвратила бы дегенерацию нейронов, вовлеченных в болезнь Паркинсона. Этот подход также можно было бы использовать для мониторинга прогрессирования заболевания, а также эффективности вмешательств, предлагаемых пациентам.

Автор-корреспондент исследования Мартин Левек, доктор философии, профессор медицинского факультета Лаваля и исследователь CERVO.

Больше свежих материалов про мозг, способы сохранения и приумножения когнитивных функций, методы для улучшения интеллекта и многое другое – в сообществе Neural Hack. Подписывайтесь, чтобы не пропускать свежие статьи!

Список научных источников

1. https://www.science.org/doi/10.1126/science.adu6445

2. https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0969996125000889?via%3Dihub#s0110

3. https://www.neurology.org/doi/10.1212/WNL.0000000000006157

Дофамин и болезнь Паркинсона

Уровень дофамина, нейромедиатора, который отвечает за двигательные функции, координацию и мышечный контроль, снижается при Болезни Паркинсона (БП). Леводопа, или L-ДОФА это классический препарат, который используется для лечения симптомов БП. Это соединение – предшественник дофамина, оно проникает через гематоэнцефалический барьер и преобразуется в дофамин внутри мозга, помогая восстановить контроль над движением.

К сожалению, примерно у 80% людей с БП длительное использование Леводопы вызывает леводопа-индуцированную дискинезию (LID), состояние, характеризующееся неконтролируемыми подергиваниями, извиваниями или общей суетливостью. Недавнее клиническое исследование эффективности препарата CPL'36, изначально разработанного фармацевтической компанией Celon Pharma SA для лечения шизофрении, дало положительные результаты в качестве лечения LID.

Я очень рад, что клинический эффект CPL'36 подтвержден для лечения ЛИД при болезни Паркинсона. Результаты однозначно положительные, клинически значимые и статистически значимые, и соответствуют всем заранее указанным нами критериям.

Генеральный директор Celon Мачей Вечорек, доктор философии.

Блокада фосфодиэстеразы и исследования на людях

Фермент фосфодиэстераза 10A (PDE10A) синтезируется в областях мозга, участвующих в контроле двигательных функций. Он расщепляет цАМФ и цГМФ, которые регулируют передачу сигналов в мозге. Когда эти элементы задерживаются в мозге, они улучшают связь между клетками, особенно в путях, контролирующих координацию движений. CPL'36 блокирует PDE10A, защищая от расщепления цАМФ и цГМФ, уменьшая дискинезию, улучшая способность мозга обрабатывать сигналы, связанные с движением.

Важно отметить, что CPL'36 обладает уникальным фармакодинамическим профилем, который обеспечивает быструю диссоциацию фермента, что отличает его от других ингибиторов PDE10A. Мы считаем, что это свойство остается ключом к положительным клиническим результатам.

Джоанна Сержпутовска-Прарат, главный руководитель клинической нейропсихиатрии в Celon Pharma.

В многонациональном многоцентровом клиническом исследовании второй фазы 105 взрослых пациентов с БП и ЛИД были случайным образом распределены для получения одного из трех пероральных протоколов один раз в день в течение четырех недель: 20 мг CPL'36, 40 мг CPL'36 или плацебо. Эффективность лечения оценивалась путем сравнения исходных баллов участников по Единой шкале оценки дискинезии (UDysRS) с их баллами после вмешательства. UDysRS специально измеряет тяжесть LID, оценивая как объективные, так и субъективные критерии по единой шкале. Общий балл варьируется от нуля до 104, чем выше бал – тем большая тяжесть болезни, вплоть до инвалидности. У пациентов с БП и дискинезией общее снижение на восемь баллов считается минимальным клинически важным изменением — наименьшим изменением в результате лечения.

Ход исследования

На исходном уровне UDysRS пациентов колебалась около 45, что определяло категорию пациентов от умеренно тяжелой до тяжелой. Через четыре недели у пациентов, принимавших 20 мг CPL'36, наблюдалось снижение баллов UDysRS на 12,3 пункта, а у пациентов, принимавших 40 мг, — на 13,58 пункта. Результаты кардинально отличались от плацебо. Результаты были статистически значимыми, а интенсивность (значения d Коэна) обеих доз лечения указывала на значимую эффективность, что означает, что препарат оказал сильное влияние на снижение дискинезии.

Новый препарат хорошо переносился пациентами. Более высокий процент тяжелых побочных эффектов наблюдался в группе плацебо (8,8%), чем в группах с дозой 40 мг (5,7%) и 20 мг (0,0%). Наиболее распространенным побочным эффектом, зарегистрированным в группах лечения, была легкая или умеренная сонливость. Смертельных случаев не было.

Компания Celon Pharma считает, что результаты ее клинического исследования представляют собой важную веху в лечении болезни Паркинсона и, в частности, побочных эффектов лечения леводопой, которые затрагивают многих людей с этим заболеванием.

Результаты исследования предоставлены Celon Pharma. Насколько известно, на момент публикации они не были рецензированы или опубликованы в научном журнале.

Как всегда, больше материалов на тему мозга, психики, ЦНС, способов повлиять на внутренние процессы или приблизиться к краю, где биология и технология сливаются воедино – в сообществе Neural Hack. Подписывайтесь, чтобы не пропускать свежие статьи!