Сильные и красивые персонажи его картин отражали идеалы социалистического реализма - высокого морального духа, соревнований и побед. Причем задолго до появления самого понятия соцреализма в искусстве. Не устарели и сегодня.
"В Крыму", 1956 год
20 мая 1932 года, ровно на собрании писательского актива СССР впервые был введён термин социалистический реализм. А за чуть более тридцати лет до этого события, ровно 125 лет назад — день в день, родился советский художник Александр Дейнека - один из ярчайших представителей социалистического реализма в живописи, остававшийся при этом всегда романтиком.
"Оборона Петрограда", 1928 год. одно из любимых полотен художника. Масштабное произведение Дейнека написал всего за неделю.
Александр Дейнека начал свой творческий путь в журнале с интригующим названием Безбожник у станка. Помимо графических работ, писал полные сил и динамики полотна, посвященные индустриализации, авиации, спорту, новому быту, военной теме, которые поражали монументальностью формы и ярко отражали дух эпохи. Напряжённый динамизм хрестоматийной Обороны Петрограда вызвал фурор на Венецианском биенале 1928 года. Итальянские критики называли картину гениально задуманной по цвету и рисунку.
После дождя. Курск, 1925 год.
Выходец из рабочей семьи Александр Дейнека должен был пойти по стопам отца и стать железнодорожником, однако из-за любви к рисованию поступил учиться в Харьковское художественное училище. Но грянули революции, занятия прекратились и Александру пришлось сменить несколько профессий: он преподавал в женской гимназии, оформлял агитпоезда и театральные постановки и даже работал фотографом в Уголовном розыске. Во время службы в армии заметили его талант рисовальщика и отправили учиться на полиграфическое отделение ВХУТЕМАСа, где он стал учеником известных графиков Владимира Фаворского и Игнатия Нивинского.
Пионер, 1934 год
Портрет девушки с книгой (Серафима Лычева - будущая жена художника), 1934 год
Будущие лётчики, 1938 год
В 1930-х здоровый образ жизни и физкультура вошли в моду. Это время совпало с расцветом соцреализма: в советском обществе распространялись идеи эмоционального подъема, соревнований и побед, как спортивных, так и трудовых, воспевание красоты и совершенства здорового человеческого тела.
Бегунья, 1936 год
Оборона Севастополя, 1942
О событиях, проходивших в Севастополе Дейнека узнал из газет:
Шла тяжелая война, я вернулся с фронта из-под Юхнова. Была жестокая зима, начало наступления с переменным местным успехом, тяжелыми боями, когда бойцы на снегу оставляли красные следы от ран и снег от взрывов становился черным. Но писать я все же решил на выставку Оборону Севастополя, потому что я этот город любил за его веселых людей, море, лодки, самолеты. И представил, как все взлетает на воздух, как женщины перестали смеяться, даже дети почувствовали, что такое блокада. Я в немецкой прессе видел снимок Севастополя с самолета. Страшный снимок, непохожий на то, что я видел несколько лет назад сам. Словом, моя картина и я в работе слились воедино. Этот период моей жизни выпал из моего сознания, он поглотился единым желанием написать картину.
Сбитый ас, 1943
В оккупации, 1944 год.
Раздолье, 1944 год
Донбасс возрождается, 1947
Девушки в выходные дни, 1949
Москва. Эстафета, 1947 год.
В парке. Михайловское, 1946 год
В Севастополе, 1953
Лыжники, 1950
Утренний туалет. 1953 год
Стихи Маяковского, 1955 год
Юный конструктор, 1966 год
На юге, 1966 год
А о методе соцреализма в литературе и искусстве можно спорить сколько угодно. Но почему-то никто не берется оспаривать достоинства советской литературы, живописи, музыки, кинематографа...
!Александр Дайнека - Автопортрет, 1948
125 лет назад, 20 мая 1899 года, родился Народный художник СССР, Герой Социалистического Труда академик Александр Александрович Дейнека
Вот он Моцарт, нежно держит Брамса за бороду и бедро. Камзольчик расшит симфонией за нумером 40, моей любимой.
Автограф гения на коробочке конфет
Мало кто знает, но нашего героя зовут на самом деле Иога́нн Хризосто́м Во́льфганг Амаде́й Мо́царт - все эти имена предназначались для разных детей четы Моцарт, но, увидев, какой родился умница, все имена отдали ему и последующие дети имели, в основном, порядковые номера.
Вольфганг Амадей Моцарт родился 27 января 1756 года в Зальцбурге, бывшем тогда столицей Зальцбургского архиепископства, в доме по адресу Гетрайдегассе, 9, в коммунальной квартире на 507 человек, живших плотной немецкой коммуной во всеми вытекающими. Его отец Леопольд был скрипачом и фокусником в придворной князя-архиепископа зальцбурского. Никто не знал это странного гражданина, откуда у него такая должность и эта фамилия, просто пришёл какой-то парень и сказал что он теперь князь-архиепископ зальцбургский Сигизмунд фон Штраттенбах. Предположительно это был финский крестьянин Уно Вартермаали, сбежавший со строительства Петербурга. В общем, нанимая Леопольда, он не особенно мог его знания и таланты проверить, поэтому скрипачом папа Лео числился скорее номинально.
Мама Моцарта - Анна Мария Пертль, дочь комиссара-попечителя богадельни в Санкт-Гильгене. Всю жизнь до знакомства с Лео она провела, играя в прятки со старушками в богадельне, поэтому среди людей с нормальной памятью чувствовала себя неуютно; к этому примешивалось сильнейшее желание выскочить замуж и сменить, наконец, фамилию Пертль на что-нибудь более изящное.
Запись в книге крещения. Вторая строчка расшифрована как «Моцарты наконец разродились пацаном, то орущим оперы, то свистящем арии. Господи помилуй мя грешнаго, как голова-то болит после мозельского. Запишу Амадеем»
Из семерых детей от брака Моцартов выжили только двое: дочь Мария Анна, которую друзья и родственники звали Наннерль за её неприятный характер и привычку щипаться, и сын Вольфганг. Его рождение едва не стоило матери жизни, несмотря на все усилия подбадривающего оркестра в родильной палате. На второй день после рождения Вольфганг был первый раз подстрижен и крещён в Зальцбургском соборе Святого Руперта за небольшие деньги. Из-за неровной головы сделали скидку. Запись в книге крещений даёт его имя на латыни как Johannes Chrysostomus Wolfgangus Theophilus Mozart. Первые две составляющие полного имени — имя святого Иоанна Златоуста — в повседневной жизни не использовались. Четвёртая составляющая имени (Theophilus) с греческого переводится как «возлюбленный Богом». Это имя Моцарта в течение его жизни переводилось на другие языки: нем. Gottlieb, лат. Amadeus, итал. Amadeo. Сам Моцарт предпочитал, чтобы его называли третьим именем: Вольфганг, что переводится как «волчья походка», это звучало достаточно устрашающе для недоброжелателей и привлекало анемичных немецких дам брутальностью. Парик он с семи лет смазывал волчьим жиром, и на него лаяли все окрестные собаки, что тоже добавляло авторитета.
В возрасте уже семи лет Наннерль так достало свою семью бесконечными придирками и претензиями, что её стали отправлять заниматься музыкой, лишь бы не сновала по дому целыми днями. Клавесин установили в подвале, где висели свиные туши. Вольфганг Амадей часто прокрадывался к клавесину в шубе и подолгу мог подбирать созвучия и аккорды, подкрепляясь кусочками мяса, которые отковыривал со свиной туши. Было ему три года. Однажды папа спустился в подвал, чтобы побыть одному среди свиных туш и услышал, как Моцарт поразительно играет; ещё больше папа обалдел, увидев, что играет Вольфганг одной рукой, другой держит свиную коленку, уже наполовину обглоданную. В четыре года отец устанавливает клавесин в гостиной, чтобы дети не мешали ему размышлять в подвале среди мяса после смены у князя. Отныне четырёхлетний Вольфганг радует семью, гостей и прислугу постоянной игрой. Если мимо проходит кошка, Вольфганг одной рукой крепко берёт её под мышку и держит, пока не сыграет все известные ему пьесы, чтобы кошка тоже насладилась игрой маленького таланта.
Вольфганг в недельном возрасте
Вскоре самодостаточный и самостоятельный Вольфганг (например, он уже полгода как начал бриться опасной бритвой) начал сочинять маленькие пьесы, которые отец записывал на обёрточной бумаге от конфет, которые всюду разбрасывала пухленькая беспокойная сестра Амадея. Первыми сочинениями великого малыша стали Анданте До мажор и Аллегро До мажор для клавира, которые были сочинены между концом января и апрелем 1761 года, то есть в период, когда немцы традиционно не ходили в баню. Исследователи сходятся во мнении, что произведения посвящены именно этому.
Леопольд в припадке внезапной щедрости завёл для своих детей нотные тетради, в которые он сам или его друзья-музыканты записывали различные сочинения для клавира. Нотная тетрадь Наннерль содержит подслушанные ругательства, имена симпатичный пацанов со двора, цыганские проклятия и список косметики и бижутерии, которую Наннерль отжала у мамы.
Знаменитая сцена с фундаментом бани и скрипкой
Нотная тетрадь самого Вольфганга сохранилась полностью. В ней встречаются сочинения Телемана, Баха, Киркгофа и многих других композиторов, его размышления о философии, морали и религии; кроме того, подробный бизнес-план по организации прачечной самообслуживания, которая могла приносить до четырёхсот рейхсмарок в месяц; к несчастью, родители Моцарта не умели читать. Музыкальные способности Вольфганга многие биографы и историки преуменьшают -по их мнению, Моцарт в шестилетнем возрасте самостоятельно выучился играть на скрипке, и только. Следует уточнить этот вопрос - играть на скрипке Моцарт выучился всего за час, к тому же одной рукой, на спорт, а второй в это время клал кирпичи в фундамент семейной бани, и та кладка цела до сих пор, потому что формулу раствора Моцарт накануне разработал тоже самостоятельно, замешав яичную скорлупу с тёртыми каштанами.
Родители Моцарта были людьми не то чтобы уж совсем расслабленные мозгом, но какими-то всё же странными. Например, в школу дети не ходили (есть мнение, что Леопольд и Анна Мария просто не хотели напрягаться с формой и тетрадками), зато если кто решал порисовать мелом - дом был как после голубиной свадьбы.
Леопольд сразу сообразил, где пахнет прибылью, и захотел сделать Вольфганга композитором, но ведь не могла же просвещённая Вена признать за гения малолетнего, хоть и весьма серьёзного и авторитетного пацана; сначала надо было заработать репутацию исполнителя-виртуоза; такое положение дел сохранялось вплоть до Бетховена, который вообще много всего изменил в классической музыке, например, ввёл обязательное курение трубки за роялем с десятилетнего возраста.
В общем, Леопольд затачивает грязный ноготь указательного пальца и берёт карту Европы, дырявя на ней те места, где ему придется рекламировать своего талантливого сынишку. И почти десять лет отец с сыном путешествуют на рояле по Европе. Где рояль проехать не может в силу маленьких колёсиков, приходится идти в обход - поэтому много времени, конечно, было потрачено на то чтобы обогнуть Альпы и Пиренеи.
Папа путешествует с маленьким Моцартом по Европе (Амадей отдыхает внутри рояля)
В Мюнхене детишки дают замечательный концерт и папа буквально штаны не может застегнуть из-за стопочек купюр, которые всунули туда благодарные немки. И всё же для занятий музыкой ехать семье приходится в Вену. Для этого папа Лео тренирует сына всяким фокусам, которые привык изображать еще на службе у князя-архиепископа Уно - например, тренирует маленького Моцарта играть на покрытой тканью клавиатуре и с завязанными глазами, не делая при этом ошибок, играть под водой (не получилось), играть после четырёх литров компота (получилось с небольшим конфузом), а также играть верх ногами (запросто). После эдаких выкрутасов папа Лео уже зарабатывает на выступлениях сынишки приличные деньжата, заводит пиджак с искрой и секретаршу-цыганку, не говорящую по-немецки.
После успешных гастролей booking-машины заработали как следует и вот уже маленький Моцарт стоит в парадных рейтузах перед императором Пруссии Францем I. Императорская чета настолько восхитилась талантами Моцарта, что даже не возмутилась, когда щетинистый пацан с хитрым выражением на лице забрался на коленки к императрице, обнял её, чмокнул в щёку и сунул в декольте свою визитку. Единственное, что могло расстроить чету - Моцарт был в своём дорожном камзольчике, запачканном верблюжьим навозом, травой и бобовой похлебкой, единственным блюдом, которое умел готовить папа Леопольд. Но и тут вышло неплохо - императрица подарила Моцарту с сестрой два отличных латексных костюма с рюшами и люрексом. Однако, что точно можно сказать про королевский двор 18 века - что это место настолько грязное, что общественный туалет после него покажется просто приёмной губернатора Петербурга. Так и случилось: после очередного выступления перед императрицей, Вольфганг почувствовал себя плохо, и позже слёг, жалуясь на боль во всём теле, невозможность пользоваться отмычками и стрелять лука. Появилась красная сыпь, начался сильный жар — Вольфганг заболел скарлатиной. Благодаря хорошему врачу (Моцартам разрешили воспользоваться услугами императорского ветеринара) он быстро поправился, однако приглашения на приёмы и концерты перестали поступать, так как Моцарт облысел и взгляд у него сделался злее обычного.
то ли Моцарт, то ли его сестра на концерте перед императорской четой
По старинной немецкой традиции после большого успеха следует на несколько месяцев уйти в запой. После этого Леопольд заказал новой ожежды, в этот раз по размеру, и решил прокатить детей на гастроли в Париж. Тур-менеджер из него по-прежнему был не очень хороший, поэтому в путешествие он взял только пиво и копчёные колбаски, и поездка оказалась нелёгкой для юных талантов. Так называемый Сигизмунд фон Шраттенбах давно хотел приударить за Анной Марией и с лёгкостью дал двухнедельный отпуск, не предполагая, что Лео в шоу-бизнес уезжает сразу на три года.
Париж произвёл на Моцартов большое впечатление; кроме четырёх сортов сыра там в некоторых домах были отдельные туалеты, а женщины почти все брили усы и выщипывали лодыжки. В январе Вольфганг написал свои первые четыре сонаты для клавесина и скрипки, надеясь за них получить абонемент в массажный салон Марии Антуанетты, но Леопольд их выкрал и отдал в печать.
Он считал, что сонаты произведут большую сенсацию: на титульном листе было указано, что это сочинения семилетнего ребёнка. Маленький Вольфганг тогда впервые всерьёз расстроился - характер отца вызвал у него меланхоличное настроение. Отец был побит ремнем и на два дня лишён пива - для взрослого немца это было серьёзной карой.
Концерты, которые давали Моцарты, по-прежнему вызывали большой ажиотаж. Благодаря своим успехам семья была взята под крыло известного лотерейного афериста Фридриха Мельхиора фон Гримма, внучатого племянника одного из братьев Гримм.
Именно благодаря усилиям Гримма Моцартов пригласили выступить при дворе короля Людовика XV в Версале. 24 декабря, в рождественский сочельник, они прибыли во дворец и провели там две недели, давая концерты перед королём и маркизой де Помпадур, надевшей по этому поводу свои любимые чулки из собачьей шерсти. На новый год Моцартам даже было позволено присутствовать на торжественном пиршестве, что считалось особой честью — они должны были стоять у стола, рядом с королём и королевой, и ни один из гостей не мог бы подтвердить, что у маленького Моцарта хоть капля слюны упала на камзольчик.
Фридрих Мельхиор фон Гримм с лотерейными билетами
10 апреля 1764 года семья Моцартов покинула Париж после небольшого инцидента с тремя институтками и якобы Моцартом, выбегающим из будуара в пеньюаре. Через пролив Па-де-Кале Моцарты поплыли в Дувр, причем штурман был пьян, поэтому 23 апреля они прибыли в Лондон , и пробыли там пятнадцать месяцев, ожидая, пока команда выйдет из запоя и сможет продолжить плавание. Пребывание в Англии ещё больше повлияло на музыкальное образование Вольфганга: он познакомился с выдающимися лондонскими композиторами — Иоганном Кристианом Бахом, младшим сыном Иоганна Себастьяна Баха, и Карлом Фридрихом Абелем. Они держали небольшую псарню в предместье Лондона, а заодно кебабную лавочку.
Несмотря на большую разницу в возрасте, Иоганн Кристиан Бах подружился с Вольфгангом и стал давать ему уроки, оказавшие на последнего огромное влияние: стиль Вольфганга стал свободнее и элегантнее, он стал есть больше белка и отжиматься на одной руке. А вот Иоганн Кристиан стал проводить с Моцартом много времени. В основном они играли с ним в четыре руки; только так они могли быть уверены, что содержимое карманов останется на месте. Здесь же папа опять совершил с Вольфгангом подляну - познакомил его с известнейшим итальянским оперным певцом-кастратом Джованни Манцуолли, который даже стал давать мальчику уроки пения, потому что папа Моцарта в приватной беседе так же уверил его, что Моцарт внизу «гладкий, как капот порша». После нескольких уроков хриплый бас Моцарта, не желая выдавать высоких нот, конечно, выдал его как первостатейного тестостеронового самца.
Леопольд пишет домой так: «То, что он умел, когда мы выезжали из Зальцбурга, — просто тень по сравнению с тем, что он умеет теперь, когда мы набрались уроков у кастратов и в кебабной лавке; […] Моя девочка — одна из искуснейших исполнительниц в Европе, хотя ей сейчас всего лишь двенадцать лет, и несмотря на это, характер её ясно говорит о том, что замуж она не пойдёт. А мой мальчуган, коротко говоря, умеет в своём восьмилетнем возрасте всё, чего можно требовать от человека сорока лет - вчера он спустил с лестницы вороватую экономку, сварил мне пиво и весь вечер комментировал футбольный матч на вполне профессиональном уровне. В общем, Аня, выкупай взад наших осликов у кривого Петера, мы возвращаемся с триумфом!»
Выехав из Дувра первого августа, Моцарты они по морю достигли Кале и добрались до Гааги только через месяц, 11 сентября 1765 года, поскольку пьяный Леопольд упал под колёса телеги и пока маленький Амадей не изобрёл домкраты, двинуться дальше семья не могла. В Голландии, где Моцарты провели девять месяцев, Вольфганг написал ещё одну симфонию (K.22, Си-бемоль мажор) и шесть сонат для клавесина и скрипки, удачно обменял их на выводок лис, продал одному работнику куриной фабрики и купил в амстердамском ломбарде замечательные лакированные штиблеты для игры перед королевским двором в Гааге. Поездка в Голландию чуть не оказалась для Моцартов роковой: Леопольд снова ушёл в запой, потом заболели и дети; Наннерль заболела на следующий день после прибытия в Гаагу и чуть не умерла — у неё начался брюшной тиф, а вскоре после её выздоровления тифом заболел Вольфганг. Он был на грани смерти почти два месяца, и за время болезни похудел до того, что легко пролезал в туалетное окошко, чтобы тайком покурить. Леопольд в Голландии выпивал не зря - один из собутыльников издал его книгу «Школа скрипичной игры» на голландском, правда, при переводе смысл потерялся и получился неприличный женский роман.
Такие афиши были у последних концертов Моцарта в Голландии
В апреле 1766 года, спустя более чем через три года после начала путешествия, семейство Моцартов отправилось домой. Отпуск Леопольда был сильно просрочен, к тому же частые болезни детей свидетельствовали об их серьёзном переутомлении: дети нуждались в отдыхе от придурковатого папаши. Моцарт даже во сне пытался нажимать на педали, ему приходилось связывать ноги марлей, а Наннерль не могла сходить в уборную спокойно, если ща дверью кто-нибудь не пел церковные энциклики.
10 мая они прибыли в Париж, где их старый друг Ф. М. фон Гримм уже подготовил для них новую квартиру и нарезал билеты для беспроигрышной лотереи Моцарт. Через два месяца, еле отбивший от назойливого прохиндея, семья покинула Париж и направилась домой, в Зальцбург. По пути они останавливались с концертами в Лионе, Женеве и Мюнхене, проводя в каждом городе по несколько недель, чтобы Леопольд успел обшарить все кабаки на предмет полезных связей.
Вскоре после возвращения из Англии Вольфганга, уже как композитора, привлекли к сочинению музыки: к годовщине принятия князем-архиепископом зальцбургским С. фон Штраттенбахом духовного сана, Вольфганг сочинил хвалебную музыку («A Berenice … Sol nascente», также известную как «Licenza», K.70/61c, в которую зашифровал притчу про татарина, съевшего своего коня и из-за этого опоздавшего на приём к эмиру. В финале ему заливают горло просроченным рассолом под хвалебный хор) в честь своего владыки. Исполнение, приуроченное непосредственно к торжеству, состоялось 21 декабря 1766 года.
Кроме того, для нужд двора в разное время были сочинены также ныне утерянные различные частушки, марши, менуэты, дивертисменты, трио, фанфары для труб и литавр, и прочие «произведения на случай, типа полонеза для поминок или румбы на крещение». С заказом Уно связано также и появление первого вокально-симфонического сочинения Вольфганга — немецкой оратории «Долг первой заповеди». Сочинение рассказывает об обычае немецких крестьян лепить фигуру отца-основателя из первых весенних кучек навоза; по жребию лепить выпадает младшей крестьянской дочке, у которой аллергия на навоз.
Моцарт написал лишь первую часть оратории, вторая и третья части были написаны Михаэлем Гайдном и Антоном Адльгассером соответственно, тема оратории не оставила их равнодушными, а Моцарту после первой части уже немного надоела.
С сочинением этой оратории связана легенда — будто бы архиепископ Штраттенбах, желая убедиться в чудесном даре Вольфганга, повелел запереть его на неделю у себя, чтобы тот никого не мог видеть. В этом заточении Вольфганг должен был написать ораторию на стихи, данные ему архиепископом. Однако, учитывая сюжет, Вольфганга временами тошнило и он испрашивал пустой горшок, отдавая назад заполненный, и в один из таких разов спрятал в содержимом горшка записку для отца - отец ворвался в усадьбу Сигизмунда и забрал ребёнка домой.
Примерно с таким лицом девятилетний Моцарт писал свою первую ораторию на либретто самозваного князя
Так или иначе, исполнение первой части оратории, сочинённой Моцартом, состоялось 12 марта 1767 года. В мае 1767 года состоялась премьера первой музыкальной драмы Вольфганга — оперы на латинском языке, ныне известной как «Аполлон и Гиацинт», написанной в качестве музыкальной интермедии, согласно традиции, для исполнения студентами зальцбургского университета в университетском театре. Сюжет крутится вокруг греческого бога, который после оргии не может найти свой любимый цветок из венка, а потом находит его в неожиданном месте.
Мендельсон, грызущий ножку Оффенбаха. На пиджаке, конечно, неразлучимые обручальные колечки
Автограф. Феликс Мендельсон Яков Людвиг
Феликс родился в 1809 году, в Гамбурге, во время французской оккупации когда Наполеон уже потихоньку сучил во сне своими коротенькими ножками в сторону Москвы. Будущий великий творец родился в семье банкира Авраама Мендальсона, который, в свою очередь, родился в семье знаменитого еврейского философа Мозеса Мендельсона, который придумал новую семитскую заумь - Хаскалу (еврейское Просвещение), и ходил и бубнил целыми днями себе под нос что-то, а потом и заперся в туалете. Туалет был на пять квартир, и через несколько часов нестройный хор соседей породил то, что потом назвали известной народной песней «Let my people go» (где есть, в частности, строчка - go down, Moses - спускайся, Моисей).
Соседи поют, коротая время в ожидании дедушки Моисея
После этих трагических событий смотреть в глаза соседями было невозможно, и в 1811 году семья Мендельсонов рвёт всякую связь с эгоистичным дедом, принимает лютеранство и берёт фамилию Бартольди, переезжая в Берлин.
Юный Феликс растёт в творческой атмосфере - братья и сёстры его часто поют, глотнув из серванта какие-то папины снадобья, а также в дом попадают интересные гости - например Фридрих Гегель, который заходит к Аврааму одолжить рейхсмарку-другую и выпить наливочки, рассказывая про абсолютные логики, феноменологию духов и прочую дребедень; Гегель своим пьяным бормотанием напоминает им их сбрендившего дедушку, и всё семейство Мендельсонов с удовольствием его пускает, испытывая ностальгические чувства.
Гегель любил подрассказать под рюмочку благодарным слушателям
Один раз Гегель так нализался, что не смог понять где он находится, упал на ковёр и отказывался вставать, а поднять грузного философа худосочная еврейская семья не могла, к тому же был шаббат, который они, уже будучи лютеранами, всё равно по привычке соблюдали (приятная привычка ничего не делать на выходных). Поэтому пришлось звать на помощь проходящих мимо граждан, среди которых оказался местный музыкальный педагог, композитиор и, судя по всему, сбытчик краденого Карл Цельтер, вынося гения философии из гостиной Мендельсонов, быстро договорился с Абрамом, что поставит им недорогое пианино, скрипку и губную гармошку. Накануне в Берлинском театре выдавили стекло в окне и ограбили окрестровую яму, но папа Абрам об этом не знал.
Так Феликс Мендельсон стал музыкантом. Параллельно фортепианному делу, уроки которого стал давать сам Цельтер, чтобы почаще бывать в доме Мендельсонов (контролируя, чтобы они не сдали талантливого педагога в милицию), Феликсу стал преподавать скрипку местный юродивый К. Хеннинг, который за связку копченых сосисок часами учил пиликать талантливого ребёнка. Летом Хенниг уехал бродяжничать с цыганами, поэтому учить Мендельсона стала девушка, которая выдавала себя за мужчину Эдуарда Рица, наклеивая себе усы. Этот маскарад стал причиной длительного недоумения и сомнений в себе юного Мендельсона, но он как раз и объясняет тот факт, что свой первый ре-минорный концерт Феликс посвятил Рицу.
Уже в 9 лет юный Мендельсон заслужил первые приводы в милицейский околоток, подравшись после своего концерта, и когда его вели в детскую комнату милиции, заломав руки, все выяснили, что у него очень мощный альт, поэтому вскоре состоялся его вокальный дебют. Примерно в это же время Мендельсон начинает сочинять музыку в больших объёмах, пытаясь отбить хоть немного родительские гулянки по субботам. В 1821 году Цельтер знакомит Мендельсона с Гёте, который как раз искал себе в шайку юного форточника, который бы мог влезть в узкие окошки подозрительных немцев.
Вместе они выставили квартирку композитора Вебера, который в этот момент был на премьере своей оперы «Вольный стрелок». Опера интересна тем, что рассказывает историю кроткого пастора, которого обманывает на рынке венгерская торговка и который со злости вступает в полк наёмников мушкетёром.
Иллюстрация к либретто оперы «Вольный стрелок»
В эти годы помимо разной пацанской суеты Мендельсон уже ведёт активную концертную деятельность, выступая как пианист и дирижёр - это служит отличным прикрытием для совершения мелких квартирных краж, выставления аптек по ночам и всякого такого. Из музыкальных сочинений этого времени — Первая симфония c-moll, Концерт для фортепиано с оркестром a-moll, фортепианные квинтет и секстет, в 1824 году была поставлена его опера «Два племянника», про прокурора и адвоката, которые вместе ведут процесс суда над крестьянином, похитившем для личного пользвования часть эротического фонтана из городского сада. Знакомство Мендельсона со знаменитым пианистом Игнацем Мошелесом, становится плодотворным музыкальным сотрудничеством, к тому же Мошелес становится отличным поставщиком кошерных товаров для Мендельсона, который не в силах отказаться от еврейских обычаев.
В 1825 году Авраам Мендельсон совершает поездку в Париж, надеясь примером арестованных клошаров выбить из сына криминальные наклонности. Париж того времени был одним из музыкальных центров Европы, где работали крупнейшие композиторы того времени — Джоаккино Россини и Джакомо Мейербер, которые часто дрались на мероприятиях, а потом мирились и выпивали (конфликты в основном происходили по ерундовому поводу - из-за похожих имён).
Мендельсона показывают ректору Парижской Консерватории Луиджи Керубинишвили, надеясь получить педагогическую оценку возможноси исправить молодого талантливого хулигана. Французская композиторская школа не произвела на Мендельсона большого впечатления, и он несколько раз плюнул прямо под крышку рояля, чем он сильно разозлил французскую консервативную публику, но заработал некоторый авторитет среди неоклассицистов.
В мае 1825 года Мендельсоны возвращаются в Берлин, где Феликс во второй раз в жизни встречается с Гёте (на самом деле они уже провернули несколько удачных делишек, но всё без свидетелей). В доме писателя был впервые исполнен посвящённый ему Фортепианный квартет Мендельсона. Это здорово отвлекло внимание от того, что у поэта вся гостиная была заставлена крадеными пианино - их якобы арендовали, чтобы исполнять фортепианный концерт Мендельсона. В последующие недели их успешно сдают грузинским перекупщикам в Поти.
В августе того же года композитор заканчивает свою двухактную оперу «Свадьба Камачо» по одному из эпизодов «Дон Кихота» Сервантеса, в которой Камачо - чистокровный индеец племени Команчи, приехавший в Италию в трюме торговой шхуны «Маркиз Багетто».
Семья Мендельсонов поселяется в просторном старинном доме на Leipziger Straße 3, с музыкальным залом. Мендельсону отлично подходит прикрытие хорошего исполнителя и композитора для сбыта крупных краденых инструментов. Традицией становятся субботние концерты Мендельсона, на которые приходило до нескольких сотен зрителей, половина из которых зазывается уличными пацанами для оценки и последующей покупки инструментов.
Воровская сходка под предлогом репетиции. Берлин, 19 век
В 1826 году Мендельсон пишет увертюру к комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». Впоследствии он часто дирижировал этим произведением в своих концертах. В его интерпретации история рассказывает о пяти крестьянских семьям, которым снится один и тот же сон про котика, бегающего на задних лапах, который в конце концов приводит их к зарытым сокровищам Аттилы.
1827 год отмечен первой постановкой «Свадьбы Камачо». На первом представлении оркестром руководил вор в законе Гаспаре Спонтини (на самом деле это был индус Гавискур Спонитин, работник милиции под прикрытием). Публика хорошо приняла оперу, однако из-за многочисленных интриг, милицейских рейдов, и даже облавы прямо посреди премьеры, на которой задержали членов сразу четырёх группировок Берлина, представление срывается. В дальнейшем на сходняке сёрьезных граждан Феликса вежливо попросили больше опер не писать, и он на всю жизнь сосредоточился на инструментальной музыке.
В том же году Мендельсон по решению авторитетов поступает в Берлинский университет, где слушает лекции Фридриха Гегеля, вспоминая этого милого увальня на полу своей гостиной.
В 1823 году бабушка подарила Феликсу копию манускрипта «Страстей по Матфею» - сочинение Баха, в котором апостол забрасывает христианское мучение и становится бригадиром сантехников в Риме, и находит в канализации доказательства того, что Ромул и Рэм, основатели Рима, были вскормлены не волчицей, а семейством барсуков. По понятным причинам это сочинение Баха не было представлено публике тогда, но Мендельсон загорается идеей его поставить и продирижировать. Цельтре был резко против, считая, что этот может привлечь ненужное внимание к Берлинской канализации, где преступное сообщество хранило в кожаных портфелях свой общаг. Компромисс был найден и первое представление состоялось, хоть и в урезанном формате. Исполнение ждал большой успех.
Афиша к «Страстям по Матфею»
Мендельсон в ходе карьеры много путешествует по Италии, заводя многочисленные связи с преступным сообществом Верди, и много раз выступает под прикрытием концертов посредником между семьями каморры и мафией. Воспоминания об этой серьёзной и ответственной работе находят отражение в «Итальянской симфонии». Также он заводит связи с шотландскими бутлегерами и английскими контрабандистами и пишет про них «Фингалову пещеру», «Морская тишь и счастливое плавание», «Шотландскую симфонию».
В 1841 году прусский король Фридрих Вильгельм IV не без давления крупных бандитов Германии приглашает Мендельсона на пост капельмейстера в Берлин. Король хотел сделать этот город культурным центром Германии, а для этого необходимо было замкнуть крупшнейшие контрабандные потоки на городе. Мендельсону было поручено реформировать Королевскую Академию искусств и стать смотрящим за соборным хором.
Однако крыша композитора начинает «протекать» под давлением церковной мафии и реформаторская деятельность Мендельсона в Берлине встречает яростное сопротивление. Он решает выйти из дела и вернуться к концертной деятельности, что требует большого выкупа у авторитеов и полиции.
В 1842 году он с женой в очередной раз посещает Англию, где его концерты по-прежнему пользуются большим успехом, на самом деле для того, чтобы сдать Скотланд-Ярду крупных скупщиков Туманного Альбиона, обезопасив себя и семью по программе защиты свидетелей. В этот период творчества Мендельсон пишет музыку для театральных постановок: «Антигона», «Царь Эдип», «Сон в летнюю ночь». В каждой из них есть фигура еврейского дедушки-философа.
Однако, выйти из дел ему так просто не дают, назначая «дембельский аккорд». В сентябре 1845 года Мендельсон возвращается в Лейпциг, где занимает прежний пост дирижёра концертов Гевандхауза, преподаёт в Консерватории и пишет ораторию «Илия», про Илью-пророка, к которому за предсказанием едет Чингисхан. Но это всё оказывается лишь прикрытием для того, чтобы обчистить квартиры всего высшего духовенства, приглашённого на премьеру оратории, которая специально для этого длится семь часов.
В 1847 году здоровье Мендельсона начинает сбоить и он в последний раз едет в Англию, где дирижирует ораторией «Илия» в Манчестере и Бирмингеме, сдавая последних английских коллег по опасному бизнесу в обмен на вагон контрабандной пахлавы, которую хочет оставить дочери как приданое.
В последние годы жизни Мендельсон пережил яркий роман со шведской оперной певицей Женей Линд (1820—1887), которой он протежировал с 1844 года. Певица - дочь известного швейцарского бандита Линда, который под прикрытием шоколадной фабрики строит завод по производству взрывчатки и снабжает все экстремистские организации Европы. Композитору папа Жени ставит ультиматум - либо Феликс разводится, женится на Жене и налаживает бизнес семьи в Америке, либо ему по старинной швейцарской бандитской традиции ноги вставляют туда, где руки, и наоборот. Измученный невозможностью сделать выбор, Мендельсон пишет концерт для скрипки с оркестром ми минор, ставший признанным шедевром мировой музыки.
Один из главарей швецарского преступного мира Линд
14 мая 1847 года в возрасте 42 лет при таинственных обстоятельствах умирает старшая сестра Мендельсона Фанни. Зная, что преступный мир его не отпустит, композитор прекращает концертную деятельность и на некоторое время уезжает в Швейцарию, пытаясь найти и убить папу Линда, но того надёжно охраняют на шоколадной фабрике. 28 октября в Лейпциге изрешечённое пулями тело композитора высаживают неизвестные на вокзале. Коронеры записывают устанавливают личность Мендельсона и пишут в графе причины смерти «двойной инсульт». Великого композитора хоронят в закрытом гробу. Так ушёл великий талант.
В доме на Гольдшмидтштрассе 12, где умер композитор, сегодня находится Музей Мендельсона, где все могут увидеть его шляпу и револьверы. А также дирижёрский жезл, по-бандитски заточенный с одной стороны.
Художник Джон Каррин (John Currin), родился в 1962 году в штате Колорадо, США. В юном возрасте он брал частные уроки живописи у русско-американского художника Льва Межберга, что значительно сказалось на его дальнейшем творчестве.
Современный мастер живописи использует классические фигуративные приемы, чтобы изобразить социальные табу на обнаженное тело.
Джузеппе Верди. Старенький потому, что его зрелые оперы лучше, чем ранние. На пиджаке его вышито ОТ – потому что Отелло – его классическая опера. В живот его бьёт ногой Брамс, оправдывая фамилию типичного скандалиста.
Как всякий могучий талант, Верди отражает в себе национальность и свою эпоху, увлечение футболом и пино гриджио по акции. Он — цветок своей почвы, и цветы эти – калы, и растут они в прекрасном Средиземноморье. Он — голос современной Италии, не лениво-дремлющей после маминого ризотто или беспечно-веселящейся после трёх стаканов граппы Италии в комических и мнимосерьезных операх Россини и Доницетти, шалопаев потусторонних, не сентиментально-нежной и элегической, плачущей Италии беллиниевской (то есть выпимши пять беллини) — а Италии, пробудившейся к сознанию, Италии, взволнованной политическими бурями, Италии, смелой и пылкой до неистовства, хотя слова «коза ностра» я произносить, пожалуй, не буду. А. Серов
Никто не мог лучше, чем Верди, почувствовать жизнь на кончике барабанной палочки, которой он помешивал минестроне, а затем мог отыграть фортепианный концерт, а после устранить предателей семьи. А. Бойто
Джузеппе родился в 1813 году в деревне Ле Ронколе возле города Бусетто, который славился производством детских колясок. Сейчас в городе ежегодно проходит конкурс молодых оперных исполнителей имени великого композитора, а ведь при рождении в Джузеппе видели лишь какающего младенца…
Семья Джузеппе была небогата, отец – трактирщик, мать – пряха. Папа, как любой итальянский трактирщик, занимался понемногу скупкой краденого, квасил капусту по заказу русских контрабандистов, в общем, крутился как мог. Маленький Джузеппе с детства пытался помогать семейному делу, и мечтал стать настоящим барменом, чтобы как папа ловко на три пальца недоливать пива в стакан или вытряхивать сухарики из пачки так, чтобы в ней оставалась треть, хотя с виду высыпалось всё.
Маленький Верди со стаканчиком мальвазии в перерыве на работе в трактире
Пока Джузеппе вытирал столы в трактире, он любил насвистывать всё, что приходило в голову, и один раз случайно насвистел Бранденбургский концерт номер пять для скрипки Баха. Как раз в этот момент в трактире спал лицом в ризотто с осьминожьим жиром (коронное блюдо папаши Верди) Антонио Барецци, богатый торговец и меценат, которого жена за пьянство в очередной раз выставила с виллы. Он услышал дивные звуки скрипки и решил, что снова нализался в консерватории и заснул посреди концерта, но, открыв глаза, увидел перед собой лишь свистящего маленького Джузеппе.
Антонио сразу же купил евродвушку для всех Верди в Бусетто, поставив лишь одно условие – кошки Верди, которых было двенадцать штук, остаются в деревне. Верди, которым кошки страшно надоели, сразу же согласились и переехали в Бусетто, выпросив заодно каморку под крышей для бабушки, которая жила не с ними, но регулярно приносила откуда-то жареного гусика.
Первым учителем Джузеппе по музыке стал Фердинандо Провези, директор по связям с мафией местной музыкальной школы, глава местного охотничьего клуба и владелец самой внушительной в Италии коллекции кабаньих голов.
Верди с удовольствием ходил на его уроки, где ни слова про музыку не звучало – но Джузеппе это и не было нужно, вся необходимая музыка у него в голове была с детства.
Верди сразу понял, куда попал, как только увидел в доме своего покровителя Антонио несколько бейсбольных бит, набор плоскогубцев и пистолеты, и решил в мафиозной семье хватать быка за рога, так сказать – и уже в 11 лет, доказав преданность семье рядом неприятных, но необходимых ритуалов, сделал предложение Маргарите Барецци, единственной дочери Антонио, которая сразу распознала пылкое сердце в узкой груди мелковатого для своего возраста мафиозо.
Верди сразу после предложения Маргарите Барецци
В возрасте 18 лет многодетный отец и правая рука мафиозного клана Бабаньята, Джузеппе Верди уже отлично выучился играть на любых инструментах и в любые типы карточных игр. Это было необходимое условие прикрытия, позволяющее отправлять юного мафиозо якобы с концертами по всей Европе, заключая союзы и проворачивая сделки мафии. Набив руку на исполнении европейской классики, Джузеппе отправляется в Милан по важному делу – необходимо было устранить посредника между вражескими семьями Коркунофф и Рафаэлло, капитана миланской полиции продажного Роше Феррера. Блестяще исполненное поручение (Феррера был найден висящим в петле на колокольне святого Стаподагрия, по заключение судмедэкспертов - эротическая аутоасфиксия), Верди остаётся в Милане, чтобы принять дела.
По рекомендации дона Сметаньи Верди пытается поступить в Миланскую консерваторию, чтобы наладить там сбыт контрабандных смычков и обечаек для скрипок и виолончелей, что являлось одной из основных статей в городском бюджете Милана. Однако экзаменаторы не захотели принимать юношу в безукоризненном костюме с сигарой в зубах, который прекрасно исполнил «Каприччо в ля мажоре» Генриха Герца, а в конце так пошло подмигнул пожилой донне Макаурино, что она упала в счастливый обморок.
Верди играет Герца на экзамене в Миланскую консерваторию
Один из экзаменаторов, Антонио Анджелери, вслух сказал, что Верди, вероятно, никогда не научится достойно играть на фортепиано. Глаза юноши только сверкнули, когда он поклонился почтенной комиссии, а через несколько дней экзаменатор был найден объевшимся равиолями насмерть. Это было классическим почерком семьи Бабаньята, считавшейся экспертами в традиционной итальянской кухне.
Несмотря на неудачу, Верди остаётся в Милане, налаживать дела семьи. Он много учится различным классическим мафиозным ремёслам – пользоваться гарротой, душить струной, мастерски драться скрипкой или перерезать горло смычком. Со стороны всё выглядит как двухлетнее обучение музыке. Единственное место, куда выходит Верди – в театр Ла Скала, где Винченцо Лавиньи, связной клана Бабаньята в Милане под прикрытием дирижёра, передаёт Джузеппе указания дона, а также раз в месяц ношеные подвязки его жены Маргариты. Джузеппе живёт скромно, постигая науку быть настоящим джентльменом, как уже тогда именовали себя члены итальянских семей.
Семья принимает решение, что Верди должен заняться оперой, чтобы выйти на исполнителей и продавать китовую амбру, которой тогда модно было смазывать голосовые связки для наилучшего исполнения. Тогда Верди безо всяких проблем за четырнадцать минут пишет оперу «Оберто, граф Бонифачо», которая повествует о нелёгкой судьбе собаки Оберто, укусившей за зад волшебника, который превратил её в пожилого графа, страдающего подагрой и почечуем.
По рекомендации Винченцо Лавиньи, Джузеппе насвистывает оперу для мадам Стреппони, которая влюбляется в него до беспамятства и меняет свое имя на Джузеппина. Стреппони является солисткой Ла Скала, и оперу ставят в театре.
Верди продолжает дело семьи, совершенствуясь в музыкальных искусствах, чтобы отвадить от себя всякие подозрения полиции, которые уже начали присматриваться к талантливому «исполнителю». В то же время Верди ставит оперу «Набукко» про итальянского мафиози, приехавшего в Японию, чтобы основать театр-конкурент для знаменитого театра кабуки. Приняв вызов, японские якудза совершают вылазки в Милан, где случается трагедия – пока Верди решает дела с крупной партией красных апельсинов, вывезенных из Италии под видом испортившихся мандаринов, якудза хладнокровно похищают его семью – Маргариту и сына. К сожалению, Верди не успевает внести выкуп и по японской традиции их делают ниндзя на службе у якудза, увозя в Японию. Верди так и не встретит их до конца своих дней.
Семья якудза в Италии, 19 век
По официальной версии, они умирают от болезни. Верди подавлен – и следующая его опера «Король на час» (повествующая о короле Франции, который инкогнито по ночам работает мужчиной по вызову) с треском проваливается, ведь в короле многие узнают 7 короля Пьемонта и Сардинии Карла Альберта, известного своим игривым нравом. После провала по настоянию дона семьи Верди продолжает сочинять музыку.
Король Сардинии Карл Альберт поддерживает силы сардинами в перерывах между фаворитками
Следующим произведением Верди становится опера «Изгнанник» на либретто известного мафиозного киллера Т. Солеро, повествующая историю о паццайоло, который первый в Неаполе добавил в пиццу ананас и был с позором выдворен с острова на материк. Сначала Солеро хотел продать либретто Отто Николаи, немецкому композитору, но Верди выкрал либретто из стола под покровом ночи, и выпил весь мини-бар, что также указывало на принадлежность к делу семьи Бабаньята, известную своими нравами.
Верди написал оперу так, что в ней слышался призыв через единство приготовления пиццы к объединению мафиозных кланов Италии под крылом Бабаньяты. И снова в жизнь Верди вошла, покачивая крутыми бёдрами, Джузеппина, которая мечтала проорать в музыкальных театрах Милана каждое произведение талантливого мафиозо.
В дальнейшем Верди пишет множество опер, метафорическим языком выражающим желание объединения итальянских бандитов чтобы создать мафиозное правительство и подчинить себе весь юг Европы и север Африки. Он так и называет этот цикл опер «Общий сапог моей семьи», подразумевая очертания итальянских королевств на карте. В цикл входят: опера «Ломбардцы в первом крестовом походе», рассказывающая о семье, владевшей самым старым ломбардом во Флоренции и решившей отправиться за гробом Господним в Иерусалим, «Эрнани» - о грузинском подкидыше в семье сицилийских пиратов, «Макбет» - итальянское переложение пьесы Шекспира, где повествование ведётся от лица походного повара шотландского короля, решившего приготовить ему пасту арабьята вместо пастушьего пирога и чудесным образом избежавшего казни, и другие оперы.
За «Эрнани» Верди получает от дона семьи гигантский гонорар, который тратит на ферму по выращиванию скатов в окрестностях Неаполя.
Потомки Верди на фамильной ферме в окрестностях Неаполя
В дальнейшем Верди укрепляет репутацию безукоризненного члена семьи и оперного композитора. В поисках новых сюжетов он обращается к Шиллеру, и пишет классическую оперу «Луиза Миллер», про немецкую доярку, отправленную на Гавайи немецким послом. В период творческой зрелости Верди устанавливает прочные связи с китайскими триадами в Европе, которые держат торговлю детскими игрушками и опиумом, и в честь дружбы между бандитскими кланами пишет оперы, объединяя в цикл с названием «Триада»: «Риголетто» - про итальянскую девушку, отправившуюся в Пекин, чтобы подать императору утку, фаршированную равиолями, «Трубадур» - про китайского мальчика, убежавшего от арабского торговца рабами, чтобы стать первым сертифицированным римским сантехником, и, наконец, «Травиата» - переосмысление романа Дюма-сына «Дама с камелиями», про итальянскую эмигрантку в Шанхайском эротическом цирке, которая зарабатывает на свадьбу с китайской продавщицей цветочной лавки. Верди писал о «Травиате»: «Сюжет современный. Другой не взялся бы, может быть, за этот сюжет из-за приличий, из-за эпохи и из-за тысячи других глупых предрассудков... Я же занимаюсь им с величайшим удовольствием».
В пятидесятых годах мало кто не знает о талантливом мафиозо. Власти четырёх стран выдали ордер на его арест, однако в Италии популярность его настолько велика, что он наконец становится доном клана Бабаньята, почётным профессором деревообработки и защищает докторскую диссертацию по теме «Предполагаемые музыкальные вкусы потомков Иисуса Христа». По мотивам своей диссертации он пишет либретто и ставит оперу «Сицилийская вечерня» для Гранд Опера в Париже, а затем пишет оперу «Симон Бокканегра» про русского крестьянина в Эфиопии, и «Бал-маскарад» про скандальную вечеринку в честь дня святого Патрика в Венеции.
В начале шестидесятых годов Верди едет в Петербург, чтобы принять участие в обсуждении отмены крепостного права и реформ как представитель всей мафии Европы. Заодно он пишет оперу «Сила судьбы» для Мариинского театра, в которой рассказывает про императора Павла Первого, который про шарф и табакерку ещё в десятилетнем возрасте нагадала слепая цыганка на Моховой улице.
Верди перед встречей с цыганскими баронами у Исаакиевского саобора в Петербурге
Потом он пишет оперу «Дон Карлос» про тайную жизнь Папы Карло, являющегося тайным главой бандитов из испанской каморры под личиной бедного плотника, а затем свои самые великие оперы – «Аид» (про потоп в подземном царстве) и «Отелло», где Дездемона является мексиканской плясуньей, а Отелло – итальянским бандитом. После этих опер дон Джузеппе уходит в подполье на десять лет, чтобы наладить дела, привести в порядок предприятия мафии по всему свету и пожить наконец спокойно в гостях у коллеги – цыганского барона под Саранском.
Верди говорит в те времена: «Искусство принадлежит всем народам. Никто не верит в это твёрже, чем я, а слово мафиозного дона крепче алмаза в серёжках Мадонны. Но оно развивается индивидуально. И если у немцев иная художественная практика, чем у нас, их искусство в основе отличается от нашего. Мы не можем сочинять как немцы, но можем их перестрелять...»
Последнее произведение Верди – комическая опера «Фальстаф», про Джона Фальстафа, шекспировского героя, пьяницу и пройдоху, который случайно оказывается за столом в Монте-Карло, где российский министр Горчаков проигрывает в карты Аляску.
Пожилой Верди на премьере своей оперы Фальстаф
Л. Эскюдье, один из современников композитора, пишет про него: «У Верди было всего лишь три страсти: семья, опера и черные подтяжки». Последние годы жизни Верди проводит, окружённый верными подручными из числа молодых бандитов, нянчит внуков и учит их итальянской музыке и кодексу чести мафии.
Вот такой был человек, великий итальянский политик и композитор.
Большая драка композиторов. II. Антон Степанович Аренский.
Общий план.
Аренский, вид в перевёрнутом. Наш герой - усач, который слева.
Аренский пьёт столько чая, что звать его в гости нужно одновременно с с отправкой в банк бланков о банкростве... Это очень интересная личность! П. Чайковский (не подтверждено)
Из новейших — лучший Аренский, он прост как крестьянская мечта, мелодичен как колокольчик на корове, а кроме того, ни разу не приехал ко мне в имение и не вверг в дополнительные расходы... Л. Толстой (из неизданных бесед)
У меня он изображён в своем лучшем египетском пиджаке, который был подарен ему бригадиром погонщиков верблюдов после балета Египетские ночи, поставленного ночью в Каире.
На этой фотографии, сделанной перед концертом в Оренбурге, Антон вспоминает, что оставил жареную корюшку на подоконнике в петербургской квартире.
Любители пощекотать себя музыкальным рубежа XIX-XX веков скорее всего не предполагали что творчество и даже само имя Аренского спустя всего сто лет будет мало кому известно. Они бы ещё больше удивились, послушав российские хит-парады, но эти предполагаемые стенания мы оставим без нашего участия.
Ведь оперы, симфонические и камерные сочинения, особенно же фортепианные произведения и романсы, вышедшие из под шустрых пальцев Антона звучали постоянно, ставились в лучших театрах, исполнялись знаменитыми артистами, горячо принимались критикой и публикой... Была даже идея увековечить Антона в бронзе на станции метро Автово, и чтобы из бронзового рта непрерывно звучали его 57 романсов, однако в результате ограничились улицей в Заволжске, да Новгородской областной филармонией, а еще музыкальной школой в Москве на ул. Фёдора Полетаева.
Аренский за работой. Открытки на стене посвящены мужчинам, о которых Антон мечтал, чтобы они были его родными братьями (предположительно).
Первоначальное музыкальное образование будущий композитор получил в семье. В детстве Антон часто простужался, а в семье Аренских простуду лечили прослушиванием хорошей музыки с заграничных пластинок. Говорят, что один раз, будучи в сорокаградусной горячке после общения с московскими лицедеями (куриный грипп), Антон всю ночь свистел "К Элизе", а утром проснулся лысым и здоровым. Волосы быстро отросли.
Отец, нижегородский врач, был музыкантом-любителем, и дивно исполнял этюды, пока в приёмной толпились больные нижгородцы. Хорошей пианисткой была мать, у которой не слишком много дел было (работы по дому выполняли в основном больные нижгородцы - так сказано в мемуарах Богдана Шишки, известного нижегородского путешественника и первого человека, случайно зашедшего на Северный полюс).
Так и жилось - с утра до вечера мама с папой воевали за место у пианины, а ночью маленький Аренский, забравшись на их утомлённые тела, тонким пальчиком водил по клавишам взад-вперед, пока не выучился играть.
Если вам кажется, что на большинстве фотографий Аренский невзначай поддерживает голову, то вам не кажется.
Дело в том, что у Антона была адинамолаймия (греч. "слабая шея"), малоизвестное заболевание, при котором человеку ужасно лень сидеть прямо; известно, что во всех сорочках Антона в воротничок были вшиты небольшие кусочки арматуры, которые держали голову композитора, ведь руки были заняты игрой.
Следующий этап жизни Аренского связан с Петербургом. Здесь он продолжил занятия музыкой и в 1882 г. окончил консерваторию по классу композиции Н. Римского-Корсакова. Занимался неровно, часто пропадал с разночинцами в сомнительных местах; руководство консерватории хотело было отчислить талантливого развратника, но было огорошено сбором подписей в поддержку морального облика Антона Аренского, оказалось, что в трактирах и домах терпимости он совершенно безвозмездно настраивал скрипки и рояли, учил девиц основам гармонии и даже сделал из двух котов, мотка бечевки, вешалки и сахарной косточки первый в Петербурге тюнер для настройки гитары.
Попытка повторить тюнер Аренского студентами Политеха, отчисленными за пьянство в 1974 году
В конечном счёте (не без давления на деканат факультета Смычков и медиаторов) Антону Аренскому была выдана золотая медаль, диплом с отличием и 2 комплекта шелкового белья.
Молодой музыкант сразу был приглашен в Москву, как это бывает со многими талантливыми петербуржцами. Московские дельцы уже тогда таланты сосали со всей страны как пылесос.
Московская консерватория зачислила Петра преподавателем теоретических предметов, потому что не в московских обычиях сразу же давать инструменты в руки неизвестно кому. Так Антон ходил по первопрестольной почти полтора года, мечтая потрогать клавишу или струнку, и чуть не сошел с ума. Оценив настойчивость интеллигента, москвичи устроили его преподавателем композиции, где в его распоряжении был симулятор пианино, жестяной барабан и сломанная мандолина.
В Москве Аренский на концерте финской тоскливой музыки познакомился с Чайковским и Танеевым, которые вообще, кажется, ни оджного бесплатного мероприятия в Москве не пропускали и всюду ходили со своими фляжками. Влияние Чайковского стало определяющим для музыкального творчества Аренского, поскольку как человек он был Аренскому неприятен. А вот Танеев как человек понравился, а вот музыку сочинял абсолютно отвратительную, и играть умел из рук вон плохо. По некоторым данным, Танеева Аренский называл - ты приятен как Христос, но музыка у тебя такая, что даже Nickelback смеетсяв полном составе.
Танеев, записывающий в книжку обидные эпитеты, которые про него сочиняли Чайковский и Аренский
По просьбе Танеева Чайковский отдал Аренскому либретто своей ранней уничтоженной оперы «Воевода» (по некоторым данным, проиграл в переводного дурака) — и появилась опера «Сон на Волге», с успехом поставленная московским Большим театром в 1890 г. Место действия с Иртыша Аренский перенёс на Волгу, а главного героя воеводу Ермака Тимофеевича сделал бурлаком, изобретающим электрический велосипед бессоными ночами после дневной смены.
Чайковский долго смеялся, а затем назвал её одной из лучших, «а местами даже превосходной русской оперой» и добавил: «Сцена сна Воеводы заставила меня пролить немало сладких слез на мою бедную жену».
Другая опера Аренского «Рафаэль», была посвящена бедному еврею-сапожнику, которых обманывает горожан и делает им дерматиновые сапоги вместо кожаных, чтобы купить невесте коробку дорогих конфет. Танеев, несмотря на явные обиды, сильно хвалил "Рафаэль" и писал о ней много хорошего; не исключено, что это объясняется большими карточными долгами наглому другу.
В дневнике этого несентиментального человека встречаем в связи с Рафаэлем то же слово, что в признании Чайковского: «Был тронут до слез...» Может быть, это относилось и к популярной до сих пор Песне певца за сценой — «Страстью и негою сердце трепещет»? В общем, кто тут гомосексуалист, решительно неясно, ясно только, что большевики это безобразие пресекли бы на раз.
Антон Аренский со своими учениками - Лев Конюс, Никита Морозов и Сергей Рахманинов
Аренский с учениками был строг - Рахманинову и Морозову, например, не разрешал отрастить усы, а Конюсу, наоборот, вовсе запретил бриться.
Деятельность Аренского в Москве была разнообразной - то, что Артемий Лебедев хотел сделать со всеми странами мира, Антон Аренский успешно проделал со всеми кабаками столицы.
Работая в консерватории, он создал учебники, по которым занимались многие поколения музыкантов, однако нельзя сказать, что они были хорошие - честно говоря, многие говорили, что "учебные пособия нашего усача - несусветная дрянь, которая не может научить отличить скрипки от альта".
В его классе учились Рахманинов и Скрябин, А. Корещенко, Г. Конюс, Р. Глиэр. Глиэр впоследствии пытался даже сменить фамилию на Почкин, пытаясь забыть период обучения под руководством вечно похмельного педагога. Однако в своих мемуарах он пишет завуалированно: «...замечания и советы Аренского носили более художественный, нежели технический характер», видимо, опасаясь мести со стороны опасного алкоголиста.
Впрочем, неровный характер Аренского приводил порою к конфликтам с учениками. Известно, что несколько раз его ловили возле консерватории и отрывали ус; много раз ученики его отъезжали в лазарет с рваными ранами от смычка, ушибами от пюпитра или порезами свежими нотными листами.
В минуты просветления Аренский выступал в качестве дирижера, как с симфоническим оркестром, так и в концертах молодого Русского хорового общества, однако долго терпеть беспутного преподавателя не могли уже даже и москвичи, щедро залитые дорогим коньяком.
Детьми Аренский занимался редко и часто отправлял их гулять с няней
Поэтому, по рекомендации Милия Балакирева, который успешно совмещал тайное заведование ныне разрушенными Синицынскими банями с деятельностью композитора, Аренского приглашают в Петербург на пост управляющего Придворной певческой капеллой. Там ему активно подливают, и за следующие 6 лет он почти ничего не сочиняет, да и вообще, как говорили тихонько в капелле "ржавеет таракан в углу, опять мальвазией залился".
Только освободившись от службы (уволен с занесением за дебош с участием целой смены гардеробщих из Русского музея, однако подтверждающих документов не сохранилось, только четыре поломанных номерка). Но его уже подстерегала болезнь — туберкулез легких, которая через несколько лет отправила композитора в Края Вечной охоты.
Часто Антон Степанович не давал себя фотографировать целиком, считая, что шевелюра отвлекает внимание от усов. К тоже же, если на фотографии нет глаз, её не может проклясть цыганка.
Среди исполнителей сочинений Аренского был Ф. Шаляпин: пел он и романтическую балладу «Волки», ему посвященную, и «Детские песни», и — с наибольшим успехом — «Менестреля». Сведений о том, поделился ли с композитором знаменитый волжский бас, никаких нет.
В особом, распространенном в начале века жанре мелодекламации с исполнением сочинений Аренского выступала В. Комиссаржевская; слушатели запомнили ее чтение на музыке «Как хороши, как свежи были розы...» Оценку одного из лучших произведений — Трио ре минор можно встретить в «Диалогах» Стравинского: «Аренский... относился ко мне дружелюбно, с интересом и помогал мне переезжать несколько раз - я поразился силе его спины, когда он величаво отстранил грузчиков и сам схватил пианино поперёк, чтобы сэкономить тридцать копеек; мне всегда нравился он сам и, по меньшей мере, одна из его вещей — знаменитое фортепианное трио». (Имена обоих композиторов встретятся позже — на парижской афише С. Дягилева, в которую войдет музыка балета Аренского «Египетские ночи».)
Выше других современных русских композиторов ценил Аренского Лев Толстой, и в частности, сюиты для двух фортепиано, действительно принадлежащие к лучшему из написанного Аренским. Лев Толстой даже один раз хотел накормить Аренского обедом и даже послал за ним извозчиков, но спохватился и отменил обед, сославшись на слабоумие.
В одном из писем Танеева, жившего у Толстых в Ясной Поляне летом 1896 г. и вместе с А. Гольденвейзером игравшего по вечерам для писателя за маленькие деньги, сообщается: «Два дня назад мы, в присутствии многочисленного общества, детей, собак и цыганского медведя играли в дурака, в преферанс и в буру, а также на двух фортепиано „Силуэты“ (Сюита № 2) Антона Степановича, которые имели очень большой успех и примирили Льва Николаевича с новой музыкой. Особенно ему понравилась „Испанская танцовщица“ (последний номер), и он долго об ней вспоминал, плакал в вышитый платок, не смог доесть вечернюю кашу».
Сюиты и другие фортепианные пьесы до конца своей исполнительской деятельности — до 1940 — 50-х гг. — сохраняли в репертуаре советские пианисты старшего поколения, ученики Аренского — Гольденвейзер и К. Игумнов. В интервью они часто упоминали, что Аренский, кажется, был одним из первых бюольшевиков, но тайно, не хотел иметь проблем и ночевать по полицейским околоткам.
И до сих пор звучит в концертах и по радио Фантазия на темы Рябинина для фортепиано с оркестром, созданная в 1899 г., отчислений нынче можно не платить, а музыка приятная, как говорится: и бабушке, и внучке, и собачке Жучке.
Вопреки мнению некоторых историков, на этой фотографии Аренский изображен именно в своем цилиндре и пальто, а вовсе не в украденной из гардероба Русского музея одежде.
Еще в начале 90-х гг. Аренский записал в Москве от замечательного сказителя — олонецкого крестьянина Ивана Трофимовича Рябинина несколько былин; ушлый крестьянин потребовал с композитора лацканы от пиджака и кадушку кислой капусты, что и было немедленно ему уплачено.
Две былины из них — о боярине Скопине-Шуйском (предположительно отравлен оладьями на пиру в честь освобождения Василия Шуйского от польской оккупации) и «Вольга и Микула» (про неизвестных поповских сыновей от разных женщин) — положил в основу своей Фантазии. И Фантазия, и Трио, и многие другие инструментальные и вокальные пьесы Аренского, не будучи очень глубокими по заложенному в них эмоциональному и интеллектуальному содержанию (писал подшофе), не отличаясь новаторством, в то же время привлекают искренностью лирического — часто элегического — высказывания, щедрым мелодизмом. Они темпераментны, изящны, артистичны. Эти свойства склоняли к музыке Аренского сердца слушателей в прежние годы. Они могут доставить радость и сегодня, ибо отмечены и талантом, и мастерством.
За то мы его и любим. Поэтому в сонме композиторов он занимает достойное место на нашей картинке, практически на музыкальном Олимпе. Достойный был человек, хоть и сгубили его пороки.
Все слышали про самого известного уличного художника современности.
Его работы обладают особым, узнаваемым стилем. А вот личность его, совсем даже не узнаваема. Правильнее будет сказать, неизвестна.
Есть около 5 основных версий ответа на вопрос, кто такой Бэнкси. В основном, предполагается, что это кто-то из британских художников и/или дизайнеров. Есть версия, что это группа лиц.
Один из предполагаемых персонажей, Роберт Дель Найя. Лидер известной группы Massive attack, королей трип-хопа. Основной уликой является то, что Роберт в 80-х баловался граффити, а позже обнаружили совпадения в местах выступления Massive attack и появления новых работ Banksy.
Роберт Дель Найя, лидер Massive Attack.
Относительно недавно в архивах одной из тв студий обнаружилось давнее короткое интервью с Banksy. Взятое ещё до того, как он стал известен. Молодой художник уже тогда прикрывал лицо.
Кадр из единственного видео с Banksy. 2003-Ий год.
Собственно, мои личные изыскания (и подобных я не встречал), заключаются в сопоставлении бровей.))
Бровь Banksy
Бровь Роберта Дель Найя.
Ещё раз рядом
Бровь очень длинная, имеет явный и «угловатый» изгиб.
Собственно, совпадение очевидно. Таких бровей не так уж и много.
Так что, если вас интересует, кто же такой всё-таки Banksy, как минимум +1 весомый аргумент в копилку версии за Роберта. В английских букмекерских конторах даже принимают ставки на это.
Ну а тем, кто хочет узнать побольше о феномене художника, рекомендую фильм «Выход через сувенирную лавку».
А также треки Massive attack. Five man army, мой любимый.
Австрийско-американский фотограф Эрнст Хаас, который считается одним из самых знаменитых и влиятельных фотографов XX века, приобрел свою первую камеру в возрасте 25 лет, обменяв 10 килограммов маргарина на камеру Rolleiflex. С этого момента он стал заядлым фотодокументалистом, а спустя 10 лет принял участие в знаковой выставке “Family of Man” в Музее современного искусства Нью-Йорка.
Хаас родился в Вене в 1921 году. Его родители, которые были правительственными чиновниками, всегда поощряли творческие способности своего сына. Он видел мир в цвете и отказывался идти на компромисс со своим видением, несмотря на снобизм индустрии по отношению к цветной фотографии в то время.
Его неустанная страсть к среднему формату позволила ему получить работу в известных журналах, таких как DU и Heute. В 1953 году журнал LIFE опубликовал его новаторский 24-страничный цветной фоторепортаж о Нью-Йорке. Это был первый случай, когда LIFE издал такой большой репортаж с цветными фотографиями.
“Фотография — это выражение впечатления. Если прекрасное не жило бы в нас, как бы мы могли узнать его?”
Эрнст Хаас
Фоторепортаж для журнала LIFE позволил Эрнсту Хаасу оказаться в кругу знаменитых фотографов, к которым относились Вернер Бишоф, Анри Картье Брессон и Роберт Капа. Именно Роберт Капа пригласил Хааса присоединиться к фотоагентству Magnum в 1949 году.
На протяжении всей своей карьеры Эрнст Хаас много путешествовал, делая фотографии для LIFE, Vogue, Look и для многих других влиятельных изданий. За свою жизнь он выпустил четыре книги: “Сотворение мира” (1971), “В Америке” (1975), “В Германии” (1976) и “Гималайское паломничество” (1978).
Его новаторское использование малой глубины резкости, размытия движения и выборочной фокусировки определяет его как бунтаря, не связанного с условностями своего времени. Но несмотря на это, его работы сохраняют визуальную достоверность и продолжают очаровывать и вдохновлять как зрителей, так и фотохудожников.
Больше постов о современной фотографии в авторском телеграм-канале :)