Шотландия не была недокоролевством, она была независимой страной с 1314 года, когда освободилась от Англии. У предков шотландцев пиктов и скоттов с древних времён там были свои королевства - Дал-Риада, Альба, королевство пиктов, потом Шотландия.
"Недокоролевство" - зря вы так про них, эту Шотландию там не смог захватить вообще никто (кроме англичан и всего на 18 лет). Явились римляне, захватили ту территорию, которая сейчас Англия, а Шотландию не смогли. Потом ушли римляне, явились англы и саксы, захватили Англию, а Шотландию не смогли. Потом явились викинги, захватили почти всю Англию, англичане на небольшом клочке земли на юге в Уэссексе удержались и потом 100 лет страну от них освобождали - а Шотландию викинги захватить не смогли, только северные острова у них отжали (потом острова к ним вернулись - король Дании за долги отдал). Потом явились нормандцы Вильгельма Завоевателя, захватили всю Англию, а Шотландию не смогли. Эти горцы там вообще круче всех, а вы про них - "недокоролевство".
Независимый не значит полноценный. Король Шотландии своей страной не вполне управлял, что видно из истории Якова V, что показала дальнейшая история самой Марии Стюарт и вообще судьба Шотландии. То же самое можно сказать и про другие государства на разных этапах их истории, но в Шотландии так было всегда.
Поэтому-то их никто и "не смог" захватить. У шотландцев было почти нечего захватывать, например Эдинбург основан римлянами и развивался под бриттами, а не скоттами. А главное, там не было полноценного государства, чтобы можно было захватить столицу с королем, пройти по дорогам до других важных крепостей, покорить местную знать и править всей страной. Опять же, как с чеченцами: мощной армией типа ордынской их еще можно было согнать с равнин в горы, но в горах захватить их очень сложно и не нужно. Но не потому, что у чеченцев было полноценное королевство. Как раз потому, что его не было.
"Исчезла" Шотландия точно так же, как Англия
Только Англия при этом сохранила все законы, органы власти, религию, язык, население, казну, международные договоры. А Шотландия - только часть. В одну только Америку за два поколения смылись около 100 тысяч шотландцев при общем населении в миллион. А сколько рассосались по Англии, сколько переселились в Ольстер, сколько спрятались в Голландии.
Графиня Мария Николаевна родилась в 1877 году в семье ирландских аристократов и происходила из древнего ирландского рода О`Рурк. Её род был очень знатным — среди предков Марии была не только высшая знать Ирландии, но и шотландская королева Мария Стюарт (из наших современников к тому же роду принадлежит голливудский актёр Микки Рурк)
Сразу понятно, что это враньё. Королева недокоролевства Шотландия, вскоре вовсе исчезнувшего, Мария Стюарт оставила единственного ребенка. Он меньше на слуху у русского читателя, зато гораздо более высокопоставленный - король Англии и Шотландии Яков I. Имей русская авантюристка в предках Марию Стюарт, про нее бы говорили, что она - потомок британского короля.
Мария Стюарт не была из рода О'Рурк. Поколений на семь среди ее предков не было ни одного, как-либо связанного с Ирландией.
Микки Рурк наверняка имеет отношение к тем О'Руркам: ирландские кланы - это не рода в европейском смысле, а что-то вроде родовой общины из учебника истории Древнего мира. Или как чеченские тейпы. В таком смысле каждый потомок ирландцев восходит в тому или иному клану, к которому принадлежат и аристократы, как минимум главы клана.
В 1910 году Россия была в центре внимания мировой прессы. Бежит из Ясной Поляны и умирает на станции Астапово Лев Толстой. В Париже с невероятным успехом проходят гастроли «Русских сезонов» Сергея Дягилева. И, наконец, «Казо руссо» в Венеции — судебный процесс над подданными Российской империи, собравший сотни репортёров со всех концов света. Еще бы! В Венеции судили сына пермского губернатора, известного московского адвоката, и российскую аристократку, чей род восходил к самой Марии Стюарт. Красота и невероятное очарование подсудимой подливали масла в огонь – ведь, пользуясь своим обаянием, эта женщина довела до смерти множество мужчин, и на некоторых из этих трагедий сумела неплохо нажиться. Жизнь Марии Тарновской стала темой многочисленных романов и пьес, а сама графиня осталась в истории «Чёрным ангелом» Российской империи.
Графиня Мария Николаевна родилась в 1877 году в семье ирландских аристократов и происходила из древнего ирландского рода О`Рурк. Её род был очень знатным — среди предков Марии была не только высшая знать Ирландии, но и шотландская королева Мария Стюарт (из наших современников к тому же роду принадлежит голливудский актёр Микки Рурк). Предки будущей сердцеедки переехали в Россию задолго до её рождения, в XVII веке, получив поместье на территории современной Украины.
Девочка росла настоящей красавицей, а ещё славилась взбалмошным и независимым нравом. Тонкий стан, голубые глаза, золотисто-рыжие волосы — всё в её внешности привлекало внимание. Позже актриса и звезда французского театра Габриэль-Шарлотта Режю так прокомментирует облик Марии: «Тарновская не имеет никакого сходства с теми портретами, которые в иллюстрированных изданиях находят нужным печатать. Её лицо из тех, которые неуловимы для фотографии». Поэтому сейчас, очевидно, у нас нет возможности в полной мере оценить красоту и харизму этой женщины, которыми она, несомненно, обладала.
В 1890 году Мария поступила в Полтавский институт благородных девиц, где быстро обрела славу ветреной девушки. Её даже называли «демивиержкой» — в переводе с французского это означает «полудевственница». Таким словом обычно обозначали девушек, формально хранящих девственность, но уже успевших так или иначе познакомиться с чувственной стороной жизни. Тарновскую подобная репутация нисколько не смущала: как говорили современники, Мария обладала смелостью и бесшабашностью, которая, вкупе с красотой, и прельщала мужчин.
В 18 лет девушка познакомилась с будущим мужем Василием Тарновским. Он был наследником известного рода киевских промышленников, хоть и не такого знатного, как у Марии, но зато куда более богатого. Родители с обеих сторон были не в восторге от связи детей: семье Василия казалось, что его возлюбленная слишком бедна для них, а родне Марии — что жених недостаточно знатен. Поэтому влюблённые решили обвенчаться тайно, без участия родственников, чем вызвали большой скандал.
Семейная жизнь, которая так криво началась, дальше покатилась весело: отец Тарновского не скупился на содержание сына, поэтому дни и ночи напролёт молодые проводили в вечеринках и загулах. Шикарные приёмы и кутежи, реки абсента и шампанского... Говорят, у Марии даже был золотой шприц для морфина, которым она нередко пользовалась. Иностранные газеты, живописующие через много лет подробности жизни Марии Тарновской, обязательно останавливались на описании этого момента. Впрочем, у пары даже родилось двое детей. По легенде, первенца Мария родила прямо в задней комнате одного из киевских ресторанов.
Однако скоро в молодой семье начались проблемы. В 17 лет повесился младший брат Василия Тарновского, после чего пошли слухи, что причиной несчастья стала любовь к Марии. У этой великосветской красавицы к тому времени был солидный список поклонников, и молва уже не считала её добропорядочной женщиной. Из уст в уста передавались истории о том, как Тарновскому приходилось отстаивать честь жены и даже драться на дуэли на шпагах...
А вскоре произошла трагедия, которую Мария, судя по всему, подстроила сама, пригласив мужа и любовника, Стефана Боржевского, в один ресторан. Увидев прощальный поцелуй этой парочки, Василий выхватил пистолет и выстрелил. Поначалу рана показалась врачам не смертельной, Боржевскому провели операцию. Однако после неё молодой человек заболел менингитом и умер, пополнив таким образом список жертв любви к Марии. Кстати, считается, что всего из-за Марии Тарновской погибли около 15-ти мужчин, и ко всем этим трагедиям она проявляла удивительное равнодушие. Так, например, после этого случая, пока любовник боролся за жизнь в больнице, а муж сидел в тюрьме, ветреная графиня укатила в Крым с новым поклонником. Несчастного звали Владимир Шталь, и он, как и его предшественники, с ума сходил от любви к Тарновской. Ради неё барон Шталь бросил жену и в итоге стал очередной жертвой этой страшной женщины. Сложно сказать, как именно она сумела его «обработать», но, застраховав свою жизнь в пользу Тарновской, барон через два дня застрелился.
Мужа, как ни странно, вскоре оправдали, но семью, конечно, как и свою репутацию, Марии Тарновской уже было не вернуть. Её следующим мужчиной стал московский адвокат Донат Прилуков, который вёл дело о разводе. Всё-таки удивительно, какой властью обладала эта уникальная женщина над сильным полом! Буквально через пару месяцев прекрасный семьянин и верный муж, имеющий идеальную профессиональную репутацию, бежал с графиней Тарновской в Алжир, похитив 80 тысяч из денег своих клиентов. В дальнейшем Прилуков стал её постоянным сообщником, и на скамью подсудимых эти двое тоже сели вместе. Кстати, у самой Марии к тому моменту было уже двое детей — сын и дочь, которых она отдала на воспитание своей родне.
Запросы у Марии Николаевны всегда были слишком изысканными, и денег на них надолго не хватало ни у одного мужчины. Поэтому, когда похищенная сумма быстро растворилась, эта профессиональная соблазнительница и её приятель нашли новую жертву - вернее, двух.
Супруги Комаровские показались им достойным объектом. Графиня Эмилия была больна, и супруг привез её за границу на лечение. Быстро попав под действие неотразимых чар Марии Николаевны, граф Комаровский сделал ей предложение уже на следующий день после смерти жены (почему в жизни «чёрной графини» некоторые смерти наступали слишком быстро и удобно для неё – это отдельный вопрос, который так и остался в дальнейшем невыясненным).
Похоже, что в этот раз вместе с верным Прилуковым графиня разработала план «идеального», с её точки зрения, преступления. Действовали они по уже отработанной схеме. Как будто загипнотизированный, Павел Комаровский очень скоро не только подарил Тарновской крупную сумму денег, но и завещал ей всё движимое и недвижимое имущество. После того, как бедняга подписал ещё и страховой полис в её пользу, его смерть стала лишь вопросом времени. Впрочем, к этому пункту преступники подошли очень тщательно. В качестве «орудия» выбрали молодого и без памяти влюбленного поклонника графини - Николая Наумова. Он, кстати, был приятелем обреченного на смерть Комаровского. Приласкав беднягу, «чёрная графиня», в лучших традициях французских романов призналась молодому любовнику, что Комаровский преследует и оскорбляет её. Сложно себе представить, что творилось в головах у влюблённых в графиню Тарновскую, но в результате Николай Наумов погнался за обидчиком своей любимой, чтобы покарать его.
Финал этой трагедии разыгрался 4 сентября 1907 года в прекрасных декорациях Венеции. Комаровский отдыхал там, пока графиня «обрабатывала» своё «орудие преступления». Явившись рано утром на квартиру к бывшему приятелю, Наумов сделал несколько выстрелов в упор. Впрочем, убийца из него вышел неважный, так как после этого его жертва выжила. Скончался несчастный только через несколько дней в больнице и то, судя по всему, по недосмотру врачей.
Сначала все события развивались именно так, как и планировали преступники. Арестованный Наумов рассказал следователям о своей любви, и его стали считать просто ревнивцем, Комаровский умер, и его завещание вступило в силу. Однако, узнав о денежной стороне этого дела, Наумов понял, что его просто использовали, и обвинил графиню Тарновскую в подстрекательстве. Преступников схватили чуть позднее в Вене, где они пытались получить деньги по страховке.
Долгое судебное разбирательство тянулось больше двух лет – требовались многочисленные переводы всех документов. Однако в 1910-м году на скамью подсудимых наконец-то были посажены четверо обвиняемых: сама Мария Тарновская, её помощник Прилуков, «слепое орудие убийства» Наумов и ещё камеристка графини, которая была в курсе всех преступных замыслов. Последнюю оправдали, глупому влюблённому Наумову дали три года, а вот главные виновники попали в тюрьму надолго. «Чёрная графиня» должна была отсидеть в тюрьме 8 лет, а Прилуков – 10. Общественность, следившая за этим громким делом, была удовлетворена. Люди шептались, что волшебные чары этой страшной женщины покорят присяжных, и приговор может быть слишком мягким. На стенах домов в дни суда постоянно появлялись надписи: «Тарновскую - на галеры», «Судить Тарновскую со всей строгостью!»... В зал суда люди приходили, как на главное развлечение года, а ход заседаний подробно освещали газеты всего мира.
Очевидцы уверяли: охранников Тарновской меняли каждый час, чтобы она не могла соблазнить никого из них и подговорить на устройство побега. На судах Мария держалась холодно и сдержанно, не позволяя себе плакать, за что многие считали её циничной. Однако сама графиня называла себя в беседах с репортёрами «больной слабой женщиной» и уверяла, что никто не понимает, что скрывается за её маской сдержанности. «Моим слезам всё равно бы никто не поверил», — говорила она.
Полного срока Мария не отсидела — её освободили раньше за примерное поведение. По выходе из тюрьмы соблазнительница познакомилась с американским офицером, который перевёз её в Аргентину. Там их отношения разладились, и дальнейшая судьба офицера неизвестна. А Мария познакомилась с французским аристократом, вышла за него замуж, и они прожили в Латинской Америке более 20-ти лет. Видимо, Тарновская пресытилась дерзкими интригами в молодости и, скорее всего, решила остепениться. Графиня пережила своего мужа на 9 лет и скончалась в 1949 году в возрасте 72 лет, будучи респектабельной дамой, не замешанной ни в каких в преступных деяниях. Её тело было перевезено в СССР, где она была похоронена в фамильной усыпальнице.
История Марии Тарновской стала основой для множества документальных фильмов и художественных произведений, авторы которых пытались разгадать единственную загадку - откуда у этой женщины была такая сила повелевать мужчинами и сводить их с ума.
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Основатели студенческой корпорации в Рижском политихническом училище, 1880 г. Среди них сын помещик Екатеринославскоц губернии - Иван Орестович Евецкий, печальной прославившийся во время громкого уголовного процесса 1913 г., в ходе которого он был осуждён за убийство своей любовницы.
Я остановился на том, что успешная Ливонская война неожиданно для русского правительства переросла в столкновение с Великим княжеством литовским. А что за княжество такое?
Великое княжество Литовское
Итак, к 12 веку жили-поживали себе разные балтийские народы. Балты, между прочим, самые близкие родичи славянам из индоевропейцев. Например, литовские слова зверис, ежис, бебрас, зиноти, зиема, текети означают, внезапно, зверь, еж, бобер, знать, зима и течь. Также литовцы и латыши поклонялись неким Перкунасу и Велиясу (это они так наших Перуна да Велеса звали, повбивав бы). А вот эстонцы нам не бро, в смысле, не родственники.
Кстати, Перкунасу балты поклонялись дольше всех, и были последними язычниками Европы. Казалось бы, при чем здесь прибалтийский темперамент? И им за это некисло перепадало от приходивших причинять христианство, особенно немцев-католиков. В этом, кстати, во многом и есть завязка литовской драмы.
Отношения с Русью у балтов были сложными. Древнерусские князья временами их обкладывали данью, а временами литовцы ходили на Русь грабительскими походами не хуже викингов.
Потихоньку у предков нынешних эстонцев, латышей и литовцев складывались собственные государства. Но первым двум не повезло. В 12 веке на их территории пришли немцы-крестоносцы и крестили их к Иисусовой матери. Со временем латышам и эстонцам пришлось наксклониться и стать подданными Ливонского ордена. Об этом я уже писал.
А вот литовцы жили по заветам известной поговорки "Нас е*ут, а мы крепчаем" и все больше крепили межплеменную дружбу. И делали это настолько качественно, что стали наваливать немцам по самые die Eier.
Например, в 1236 году крестовый поход Ордена меченосцев пошел не по плану. Литовцы разгромили крестоносцев в битве при Сауле, да так, что Орден был вынужден совершить ребрендинг и присоединиться к более могущественной организации, став тем самым Ливонским орденом.
К середине 13 века кунигас (князь) Миндовг основал Великое княжество Литовское. Дальнейшая его история полна эпичных битв, интриг и предательств настолько, что хоть литовскую Игру Престолов снимай. Поэтому ограничимся основными вехами.
После вторжения Орды литовцы стали подминать под себя западнорусские земли. Это происходило далеко не всегда силой, но часто и добровольно, так как литовские князья могли защитить русские территории от монгол.
Князь Гедимин захватил южнорусские земли, в том числе Киев. При нем княжество стало называться Литовское и Русское. Дальнейшую экспансию Литвы смотри на карте.
Князь Ольгерд разгромил Золотую Орду в 1362 году, то есть на двадцать лет раньше Дмитрия Донского. Он же и ходил в походы на земли Донского и трижды осаждал Москву.
Вообще, отношения у ВКЛ и Москвы были непростыми. И то, и другое княжества претендовали на роль центра собирания русских земель. Постойте, как это, Литва, и вдруг собиратель земель русских? А что такого?
Чем больше расширялась Литва, тем больше русский элемент населения в ней преобладал. Литовцы становились меньшинством, хотя и привилегированным. При завоеваниях русские князья и бояре сохраняли свои уделы, порядки на новых территориях оставались старыми. Дружины литовских князей были преимущественно русскими. Литовская знать на русских землях легко ассимилировалась. Очень долго в Литве не было ни малейшего ущемления православия. То, что правящая династия литовцы? Так и что? В Средние века национальность сюзерена интересовала вассалов в последнюю очередь. Был бы человек хороший сильным, эффективным и щедрым.
Так что можно легко представить альтернативное Русское государство с литовской династией во главе. И ведь была настоящая развилка в истории. После победы на Куликовом поле в 1380-м Дмитрий Донской предложил молодому литовскому князю Ягайло жениться на его дочери. Князь должен был при этом принять православие. Со временем это могло превратиться в русско-литовскую унию, а затем и в слияние двух государств.
Но не фартануло. Хан Тохтамыш сжег Москву и восстановил зависимость Руси от Орды. А Ягайло предпочел жениться на польской королеве Ядвиге. Образовалась так называемая Кревская уния, с тех пор судьбы Литвы и Польши надолго переплелись, Литва стала развиваться по западному пути, в том числе, религиозному, то есть католическому. Русские земли в составе Польско-Литовского государства окажутся изолированными от восточно-русских и на них будут складываться новые народности, белорусская и украинская.
Хотя литовская политика до 1569 года будет вестись независимо от польской, под влиянием Польши литовские порядки начнут изменяться. Шляхта (дворянство) Литвы получит “золотые вольности”. Хотя для шляхты это будет означать большую свободу, но со временем это обернется ослаблением государства и жестоким закрепощением крестьян. Как я писал еще в первой статье цикла, политическая свобода для аристократии в условиях 15-17 веков в Восточной Европе оборачивалась бесправием низов.
Русско-литовские отношения
Но пока Литва сильна и является опасным врагом для Москвы. Особенно обострились русско-литовские отношения в конце 15-первой половине 16 века. Усилившаяся Россия требовала от Литвы древние владения Рюриковичей, да и последняя была не против расшириться на восток.
К 1550-м годам отношения с Вильно (столицей Литвы) были одним из важнейших вопросов внешней политики Москвы. Требования русского правительства вернуть древнерусские земли не прекращались и выдвигались при любом русско-литовском договоре. Именно поэтому долгосрочный мир с ВКЛ Москва не подписывала, ограничиваясь краткосрочными перемириями. С другой стороны, эти требования становились все больше ритуальными. Возник проект совместного союза против Крыма. Под него подгонялась идеологическая база борьбы с “неверными”.
Последняя попытка предложить такой союз была сделана в 1558 году, уже во время Ливонской войны. Он должен был отвлечь ВКЛ от балтийских дел. Но для Вильно это было шито белыми нитками. Хотя крымцы нападали и на литовские земли, ханство было противовесом против Москвы, так что в таком союзе литовцы были не особенно заинтересованы. Зато имели большой интерес в Ливонии, как уже говорилось в предыдущей части.
В 1559-1560-х происходят напряженные переговоры между Вильно и Москвой, а в 1561 году состоялось и первое военное столкновение (взятие Торваста). Но еще долго военные действия будут нести вялотекущий характер, а противостояние больше дипломатическим. И у Вильно, и у Москвы не было надежных союзников на случай столкновения, так что оба правительства выписывали сложные внешнеполитические зигзаги.
Многое зависело от позиции крымского хана. Он мог примкнуть к одной из сторон и сместить равновесие сил. Во второй половине 1550-х годов Россия вела антикрымскую политику, туда было совершено несколько походов.
В них большую роль сыграл литовский князь Дмитрий Вишневецкий. Это был украинный, то есть пограничный магнат. Он устроил несколько походов на крымские и турецкие земли. Помимо прочего, он захватил остров Хортицу в устье Днепра, откуда делал набеги. Его называют основателем Запорожской Сечи. Когда польско-литовский король Сигизмунд II запретил нападать на Крым, Вишневецкий перешел на русскую службу. С ним у Ивана Грозного были связаны большие планы, царь намеревался использовать литовскую пограничную знать в борьбе с Литвой.
Литва начала переговоры о совместных действиях с Крымом. Но и Москва также продемонстрировала, что готова замириться с ханом. В знак доброй воли царь повелел срыть одну из важных крепостей на границе с Крымом. Когда изумленные ханские послы поинтересовались, что происходит, то получили гордый ответ: «А у нашего государя городов много, и он, какие хочет, ставит, а какие хочет — разрушает».
Хан, осознав, что обе враждебные державы хотят его дружбы, решил извлечь из этого максимум пользы. Начался своего рода тендер на оказание внешнеполитических услуг, кто предоставит Крыму больше подарков. Москва вела себя скупо, при этом добилась, что хан ожидал, кто даст больше еще два года.
Весной начался следующий раунд русско-литовских переговоров. Литовский посол начал пенять, что Москва постоянно нарушает перемирие. В грамоте от короля вся ответственность за ливонский конфликт возлагалась на русского царя. Но король был готов вести переговоры. Смысл этого в Москве прекрасно поняли. Литовцы просто тянули время, рассчитывая на летний набег крымцев.
В ответ перед послом гневно потрясли грамотой Сигизмунда, перехваченной русской разведкой. В ней король договаривался о совместных военных действиях с Крымом против России. Правда, кроме морального удовлетворения от этого русское правительство особо ничего не получило. В итоге, русские дипломаты заявили, что царь претендует не только на Ливонию, но и земли самой Литвы.
В апреле 1562 года переговоры были прерваны и стали последними между Россией и Литвой до начала полномасштабной войны. В июле того же года снова перебежал в Литву упомянутый Вишневецкий, положив начало целой серии таких побегов в этом противостоянии.
Тем временем шел долгий изматывающий торг между Россией и Данией за северную Эстонию. В нем использовались такие аргументы, как то, что датчане первые крестили эстонцев, спасли их от “безверности”, значит имеют на Эстонию больше прав, чем русские, которые “мечом брали”. Русские дипломаты заявляли, что вообще не знают, что это за Эстония, а есть только Юрьевская держава, вотчина русских князей.
Но обеим странам были нужны союзники против Швеции и Литвы, так что договор состоялся и был подписан в августе 1562 года.
Осада Полоцка
Русское правительство стало готовиться к полномасштабной войне с Великим княжеством. 30 ноября 1563 года русское войско выступило в поход на Литву. Главной целью был выбран Полоцк – стратегически очень верное решение. Его взятие обещало дать целый ряд преимуществ. Город являлся важнейшей крепостью, угрожавшей русским войскам в Ливонии. Контроль же над ним сильно облегчил бы снабжение этой группировки. Полоцк открывал прямую дорогу на Вильно, столицу Литвы. Кроме того, город был богатейшим городом Литвы и обещал богатую добычу. Но официально целью похода было наказание польско-литовского короля «за неправды его», а также беспокойством царя «о святых иконах и о святых храмех свяшеных, иже безбожная Литва поклонение святых икон отвергше, святые иконы пощепали и многая ругания святым иконам учинили, и церкви разорили и пожгли, и крестьянскую веру и закон оставльше и поправше, и Люторство восприашя».
Это был один из крупнейших заграничных походов русской армии 16 века. Кампания была спланирована безупречно и развивалась с точностью механизма. Армия продвигалась быстро и насколько возможно незаметно. Для этого, например, было запрещено заниматься фуражировкой, то есть покупками у местного населения продуктов и корма лошадям. Все необходимое везли с собой.
Полной скрытности тридцатитысячного войска добиться было, конечно, невозможно. Тем более, сразу же появился перебежчик, воевода Богдан Хлызнев-Колычев, который и предупредил литовцев. Однако для короля Сигизмунда II приближение русских войск стало полностью неожиданным. В первое время он не смог никак помочь полочанам, кроме послания о том, что войска нет, вы держитесь.
Город был хорошо укреплен, в нем сидел гарнизон в 2500 человек, плюс несколько тысяч городских ополченцев. Воеводой города был Станислав Довойна, так что после взятия города можно было сказать «до войны воеводой был Довойна». Царь Иван предложил мирную сдачу, но полочане отказались, а парламентера убили.
31 января 1563 началась осада. Гетману (главнокомандующему) литовской армией удалось собрать только 2500-3000 человек, но он распустил слухи о своем сорокатысячном войске, чтобы испугать московитов. Сам же он расположился километрах в 10 от Полоцка, не рискнув приблизиться больше.
Московиты действительно восприняли угрозу серьезно. Навстречу гетману отправили крупный отряд во главе с татарским царевичем Ибаком. После нескольких мелких стычек гетман отступил.
5 февраля состоялся первый штурм города, неудачный. Тем не менее, полочане запросили переговоры. Они были странными, обе стороны тянули время. Осажденные надеялись на подход гетмана, а осаждающим нужно было установить тяжелую артиллерию.
8 февраля переговоры прервались и заговорили пушки. Огонь русской артиллерии был страшен. Стены были взломаны, а городской посад полностью выгорел. Гарнизон укрылся в замке, а население сдалось.
1/2
Пушки перенесли вплотную к замку и несколько суток происходила непрерывная бомбардировка. Гарнизон сражался очень мужественно, но 15 февраля вынужден был сдаться. Начали переговоры полоцкие православные священники. Грозный был милостив и выпустил литовский гарнизон с оружием и знаменами. Горожан тоже в основном распустили, хотя часть все же увели в плен. В Литве утверждали, что все полоцкие евреи, отказавшиеся принять крещение, были утоплены.
Взятие Полоцка был блестящим сражением. К сожалению, оно останется наивысшим успехом России в Ливонской войне. Но пока казалось, что перед Россией открываются блестящие перспективы. Русское войско медленно стало перемещаться от Полоцка вглубь страны.
Литовцы были в панике. В мае-июне прошел сейм (съезд) шляхты, было принято решение начать «посполитное рушение», народное ополчение. Но, несмотря на угрозу, повисшую над родиной, шляхта всячески уклонялась от участия в войне.
В декабре 1563 года в Москву прибыло большое литовское посольство. Ему было предписано добиваться возвращения Полоцка и «вечного мира». Послы должны были упирать на то, что негоже христианским государям лить кровь своих народов, а нужно воевать с неверными.
Московские дипломаты заявили, что Литва должна уступить:
Киев, Вышгородское городище, Белгородское городище, Любеч, Остерское городище, Лоева Гора, Речица, Стрешня, Рогачев, Могилев, Шклов, Копось, Орша, Дубровна, Чичерск, Пропойск, Кричев, Гомель, Мстиславль, Тетерин, Быхов, Логойск, Друческ, Горволь, Бобруйск, Свислочь, Борисов, Минск, Витебск, Сурож, Озерище, Канев, Черкасы, Переяславльское городище, Красный, Трепольское городище, Белая Церковь на р. Роси, Звенигородское городище, Житомир, Слободище, Ижеславль, Глушеск, Глучск, Мозырь, Чернобыль, Овруч (Вручий), Звягль, Давыдов городок, Петрокович, Туров, Слуцк, Копыль, Плеск, Кобрин, Брест, Каменец Берейский, Ковно, Турейск, Володимир, Горюховен, Кошира, Луцк, Черторыйск, Клевань, Торчин, Ровно, Дубна, Острог, Ковель, Жеславль Волынский, Полоной, Шульженцы, Чудно, Вишневец, Дорохвеевцы, Янполь, Перемерка, Холм, Перемышль, Чернигов, Бряславль, Хмельников, Веницы, Львов, Галич, Каменец-Подольский, Межибож, Сакаль, Друя, Дрисса, «и от Смоленского рубежа по Березыню и Киева со всеми городы, что из старины к нему было, и до Берести и Подолские и Волынские земли… А Волынская и Подолская земля и по Полской рубеж, и то все вотчина наша».
Явно в Москве испытывали головокружение от успехов. Правда, это была скорее тактика торгов, заломить побольше, чтобы было, что уступать. В любом случае, переговоры закончились ничем.
А потом случилось первое жестокое поражение русских войск в этой кампании. Гетману Радзивиллу удалось-таки собрать крупные силы, и он напал на большой отряд князя Петра Шуйского. Сражение состоялось при реке Уле (или при Чашниках) 23 января 1564 года.
Русские войска вели себя беспечно, не ожидая встретить крупные силы литовцев. Отряд Шуйского застали буквально со спущенными штанами с не надетыми доспехами.
В сражении погиб сам князь, остальные потери поданы сторонами с удивительным разночтением. Русская сторона заявила о 150 убитых, литовская – 20 тысячах. Но это поражение вовсе не стало для русских катастрофой. Однако к 1565 году боевые действия приняли вялотекущий характер.
Начало информационной войны
Взятие Полоцка ввергло в шок не только литовцев и поляков. Совершенно неожиданно для остальных европейцев на востоке образовалось могущественное государство. Информацию о нем начали жадно искать. Ее «объективности» способствовало то, что она шла через призму прямых врагов России, а также то, что европейцы были объяты страхом перед московитами.
Информацию тогда распространяли через так называемые «летучие листки», то есть печатные издания малого формата, что-то вроде протогазет.
Первые из них, касающиеся Московского государства, вышли уже в 1560-61 годах. Название одного из них доставляет: «Весьма мерзкие, ужасные, доселе неслыханные, истинные новые известия, какие зверства совершают московиты с пленными христианами из Лифляндии, мужчинами и женщинами, девственницами и детьми, и какой вред ежедневно причиняют им в их стране. Попутно показано, в чём заключается большая опасность и нужда лифляндцев. Всем христианам в предостережение и улучшение их греховной жизни писано из Лифляндии и напечатано», Георг Бреслейн, Нюрнберг, «Летучий листок», 1561. Сам листок ниже.
На взятие Полоцка в европейских типографиях откликнулись еще десятком листков. В них писалось, что злой тиран, царь московский, является врагом христианского мира не меньше, чем турецкий султан. У него есть бесконечные орды воинов, которые хоть воюют и плохо, но могут задавить числом кого угодно. Московиты адски жестоки.
«Число жертв погрома Полоцка росло от сочинения к сочинению. Так, «Правдивая и страшная газета про ужасного врага Московита» повествует, что при штурме было вырезано 20 тыс. горожан, в особенности женщин, девушек и детей. А 60 тыс. было уведено в плен. В письме к этрурскому князю Космо I его анонимный подданный сообщал, что в Полоцке 10–12 тыс. были взяты в рабство, а 50 тыс. убито. В письме анонима из Кракова, хранящемся во Флорентийском архиве Медичи, говорится о 16 тыс. полочан, павших при штурме, и 60 тыс. вырезанных жителей в самом городе и его окрестностях после сдачи. Другой итальянский аноним пишет, что в городе укрывалось 60 тыс. человек, из которых многие были перебиты как скот, другим выкалывали глаза, и кто пережил эти издевательства и пытки — остались в московском плену безо всякой надежды на выкуп …В ряде иностранных сочинений, в том числе «листков», утверждалось, что Иван Грозный сжег город: «город целиком и полностью сжег до основания и 20 тыс. человек придал мучительной смерти на крючьях и виселицах». Филюшкин
Осада Полоцка из летучего листка
Так что информационную войну придумали не сегодня. О западной пропаганде и ее влиянии на образ царя Ивана Грозного я еще буду писать подробнее.
Что имеем: три уровня, на каждом свой предмет Что надо сделать: разделить их ровнехонько на четыре части Что получим: промокод на хорошую скидку, а самые точные — награду в профиль
Владимир Высоцкий, легендарный бард советской эпохи, оставил неизгладимый след в истории. Его жизнь и творчество изучены досконально, включая генеалогию его предков. Исследования историков М. Кальницкого и В. Ткаченко пролили свет на историю рода Высоцкого.
От отца к сыну
Отец Владимира, Семен Владимирович Высоцкий, был военным связистом, участником Великой Отечественной войны. За свои заслуги он получил множество наград и удостоился звания полковника. После войны он окончил военную академию, а по национальности был евреем.
Мать-лингвист
Мать Высоцкого, Нина Максимовна Серегина, окончила Московский областной комбинат иностранных языков и работала референтом-переводчиком. Она владела немецким языком и работала в различных государственных организациях. Ее национальность была русской.
Неизвестные страницы
Исследования предков Высоцкого не выявили сенсационных фактов, однако некоторые любопытные детали прояснились. Так, было установлено, что дед Владимира по отцовской линии, Вольф Шлиомович Высоцкий, родился в Белоруссии в 1865 году. Он работал портным в Вильне, а затем переехал в Киев, где и родился отец барда.
Дед Высоцкого по материнской линии, Максим Петрович Серегин, работал сапожником в Москве. Его супруга, Елизавета Яковлевна Серегина, была домохозяйкой.
Итоги исследования
Изучение генеалогии Владимира Высоцкого позволило воссоздать его семейное древо и проследить историю рода в нескольких поколениях. Хотя никаких поразительных открытий не было сделано, эти исследования дополнили наше понимание происхождения легендарного барда, чье творчество продолжает жить в сердцах его многочисленных поклонников.
Родители Владимира Высоцкого
Предки Высоцкого по отцовской линии: от местечка к столице
Родословная Высоцкого по отцовской линии восходит к местечку Селец (ныне Беларусь), где жил его прапрадед Лейба Букльковштейн. Его сын Шлиом, учитель русского языка, стал первым носителем фамилии Высоцкий.
Около 1880 года Шлиом переехал с семьей в городок Высокое. Существует предположение, что именно этот населенный пункт дал фамилии Высоцких свое название, но доказательств этому нет.
Дедом Владимира Высоцкого был Вольф Высоцкий, родившийся в Брест-Литовске. Он получил образование в Люблинском коммерческом училище, Киевском коммерческом институте, Киевском университете и Киевском нархозе.
В период НЭПа Вольф открыл мастерскую театрального грима. Позднее он переехал в Москву и, возможно, именно тогда сменил имя и отчество на Владимир Семенович.
В 1915 году Вольф женился на Доре (Деборе) Бронштейн. У них родилось двое сыновей: старший Семен (отец Владимира) и младший Алексей, ставший кадровым военным и писателем.
Предки Высоцкого по материнской линии: из деревни в Москву
Дедом Высоцкого по материнской линии был Максим Иванович Серегин из Тульской области. В 14 лет он переехал в Москву и работал швейцаром в гостиницах.
Его жена, Евдокия Андреевна Синотова, приехала из деревни под Бородино. У них было пятеро детей. В 1923-24 годах семья поселилась в доме на Первой Мещанской улице, где Владимир Высоцкий провел часть своего детства.
Сам Высоцкий считал себя русским, хотя знал о своих еврейских корнях по отцовской линии и никогда не скрывал их.