Бродяга дхармы — писатель-битник Джек Керуак
Американский писатель и поэт Джек Керуак — автор одного из самых популярных романов ХХ века «В дороге», а также один из главных представителей поколения битников, к которому принадлежали Аллен Гинзберг, Лоуренс Ферлингетти, Гегори Корсо и Уильям Берроуз.
Битники были первым большим культурным течением, бросившим в 1950-х вызов нормам и устоям консервативного американского общества. Книга «В дороге» стала не только большим событием в литературе, но в буквальном смысле учебником для миллионов молодых людей, выбравших свободу, приключения и духовные поиски вместо ровной и оседлой жизни «добропорядочного среднего класса».
Поколение битых
«Когда-то ты был битником», – пел Виктор Цой на первом альбоме группы «Кино». Называться битником в его кругу было почетно – это значило быть нонконформистом, оригиналом, но при этом не смешиваться с привычными субкультурами вроде хиппи или панков. Примерно так же считала певица Дженис Джоплин, в конце 1960-х заявлявшая: «Я вам не хиппи, я битник. Хиппи верят в то, что улучшат этот мир, а битники ни на что особо не надеются». Битником называл себя и «дедушка русского рока» Алексей Хвостенко.
Термин «битник» возник в конце 1950-х, как созвучный модному в то время слову «спутник» – после революционного запуска космических аппаратов русское слово стало международным. Но понятие «бит-поколение» (или, как иногда у нас пишут, «разбитое поколение» – Beat Generation) возникло еще в 1940-х в кругу молодых литераторов Джека Керуака, Герберта Ханке и Джона Клеллона Холмса. Они вспоминали знаменитое «потерянное поколение» Хемингуэя и Дос Пасоса, и им хотелось стать частью столь же влиятельного культурного явления – только нового, актуального, отражавшего бурную жизнь послевоенного мира и Америки, в частности.
Холмс вспоминает, как однажды Керуак сказал ему: «Все мы разбиты, от нас не осталось ничего, кроме голой сути. Это следствие войны, когда люди, чтобы выжить под постоянным психологическим гнетом, вынуждены отбрасывать все роли и маски. Ты разбит, и силы, которые у тебя остались, надо сберечь для самого главного».
Слово «beat» также значит «ритм» и отсылает к джазу, любимой музыке битников. Они обожали бибоп, новаторское джазовое направление, появившееся в 1940-х и своим неистовым ритмом и смелой, безудержной импровизацией как нельзя лучше передававшее беспокойный дух времени. Пионеры бибопа саксофонист Чарли Паркер и трубач Диззи Гиллеспи были кумирами битников, Керуак воспевал их в прозе и стихах.
Дети бомбы
Беспокойный дух времени означал не только поиск новых идей, но и тревогу за будущее Земли и всей цивилизации. Вторая мировая, атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, затем холодная война с гонкой вооружений и перспективой ядерного апокалипсиса – все это давало людям молодого поколения право дистанцироваться от «отцов», приведших человечество к краю пропасти. Пропаганда оголтелого потребления – быстрых кредитов, нехитрого благополучия – выглядела в глазах битников циничной ширмой, прикрывающей гниющие язвы человечества и дурманом, отвлекающим от неизбежной катастрофы.
Соответственно, весь благопристойный американский уклад – от стремления максимально пополнить свою «потребительскую корзину» до христианской религиозности – был тем, чему битники хотели себя противопоставить. Противопоставление шло на всех уровнях: от религиозного (интерес к буддизму и восточной мистике в целом) до полного пренебрежения к материальному, бродяжничества, принципиально неряшливой одежды, свободных сексуальных отношений и экспериментов с наркотиками.
Битники не только принесли в западное общество моду на Восток, но и дали дорогу всем последующим неформальным движениям: хиппи, панкам и так далее.
Первые вопли
К середине 1950-х термин был уже в ходу. В 1954 году журнал The New York Times Magazine напечатал манифест «Это бит-поколение», сочиненный Холмсом.
Публикация книг «"Вопл" и другие стихи» Гинзберга в 1956 году, «В дороге» Керуака в 1957-м и «Голого завтрака» Берроуза в 1959-м сцементировала образ нового движения: контркультурного и, по мнению истеблишмента, общественно опасного. Вскоре после выхода «Вопля» его тираж был арестован, как и сам издатель книги Лоуренс Ферлингетти. Его обвинили в публикации непристойностей, но он выиграл суд и в 1961 году напечатал книгу «Вой цензора», в которой подробно описал ход судебного процесса.
В 1991 году вышла экранизация романа Уильяма Берроуза "Голый завтрак". На фото слева направо: режиссер Дэвид Кроненберг, Уильям Берроуз, исполнитель главной роли Питер Уэллер
Судьба «Голого завтрака» была еще сложнее: роман вышел сначала во Франции и был запрещен к распространению в США как порнографический, а французскому издателю пришлось вступить в полемику с правительством своей страны, отстаивая право на публикацию. Все это сделало большую рекламу Берроузу, без которой многие читатели вряд ли бы заинтересовались этой трудной, весьма специфически написанной книгой. Только в 1966-м американский суд снял обвинения в непристойности и разрешил свободное распространение «Голого завтрака».
Доброта и политика
Битников объединяло желание обрести новый образ жизни, мышления и языка, а не стиль или общие темы. В плане стиля они были очень разные: сардонический смех Уильяма Берроуза, самого старшего из компании, и его сложно выстроенные романы не имели ничего общего с пронизанной восторгом перед жизнью и удобоваримой прозой Керуака. Многословные экстатические поэмы Гинзберга нельзя спутать со сдержанными созерцательными стихами Ферлингетти.
Аллен Гинзберг, 1972 год
Были среди них и идеологические противоречия: Керуак не одобрял левацкие увлечения Ферлингетти и Гинзберга. «Битники были поколением блаженства, доброты и наслаждения жизнью, а Лоренс перевернул все с ног на голову», – ворчал Джек, говоря о политизированности своих товарищей.
Для консервативно настроенных американцев слово «битник» на долгие годы стало означать вредный и достойный порицания элемент общества, расшатывающего устои, подозрительного интеллектуала и модника – такими были «стиляги» для простых советских граждан. Этот момент хорошо обыгрывается в популярном фильме «Мстители: Финал», где как всегда стильно выглядящий Тони Старк отправляется в 1960-е и, встречая своего отца, военного инженера, получает от него вопрос: «Ты же не из этих битников, а?».
Человек с большой буквы
Из всех битников Керуак стал самым популярным, потому что его автобиографическая проза, будучи очень поэтичной, вызывала у читателя впечатление искреннего и душевного рассказа. Керуак писал о том, что сам испытал, и, если посмотреть в обратном направлении, был честным олицетворением своей прозы.
Даже внешность Керуака располагала к себе, вызывала доверие: открытое волевое лицо с голливудской челюстью, широкие плечи, крепкое телосложение – типичный американский «хороший парень» со спортивным прошлым (так и было), а не какой-нибудь подозрительный худосочный неформал.
Знавшие Керуака лично отзывались о нем как о добрейшем человеке. «Он сопереживал всем – от бродячих котов до старушек», – говорил Гинзберг. Те, кто ожидал встретить в его лице заносчивого сорвиголову или нагловатого богемного персонажа, были поражены, увидев перед собой мягкого и доброжелательного красавца. Он сам говорил: «Поколение битников – это поколение сострадания».
Моря и города
Перед тем как основательно засесть за пишущую машинку, Джек успел набраться жизненного опыта: был перспективным футболистом в Колумбийском университете, куда поступил, чтобы стать писателем, а в 1942-м полгода служил помощником кока на судне торгового флота США, затем вернулся доучиваться в университете. По горячим следам он написал свой первый роман «Море – мой брат», но остался им недоволен. Роман увидел свет лишь полвека спустя.
В 1943 году поступил в морскую пехоту, где пробыл всего неделю и после обращения в лазарет с головной болью был уволен с диагнозом «признаки шизоидной личности».
Что не годится для армии, то сгодится для литературы: в богемных кругах «шизоидную личность» Керуака встретили с распростертыми объятиями. С 1940-х он свой человек в Нью-Йорке: бродит по улицам, слушает джаз, общается с ровесниками-литераторами. Джек осваивает кочевой образ жизни, ради новых впечатлений мотаясь по Америке с Восточного побережья на Западное и обратно.
Он начинает злоупотреблять стимуляторами, в частности бензедрином, который во время войны выдавали летчикам. «Колеса» позволяли Керуаку работать по многу часов без устали, однако вскоре из-за них у молодого писателя началась серьезная болезнь сосудов, флебит.
В 1950-м вышла его первая книга «Городок и город», написанная под сильным влиянием Томаса Вулфа. Керуак не был доволен: авторский текст из 1200 страниц редакторы сократили втрое. Но было и нечто большее: Керуак чувствовал, что еще не нашел свой язык; он должен писать как-то иначе. Так он начал работу над новой рукописью, которая к 1951 году становится романом «В дороге». Попробовав писать традиционным способом – несколько страниц в день, Керуак оставляет его и придумывает новый, помещая себя в экстремальные условия.
Тридцать метров прозы
Запасшись несколькими 30-метровыми рулонами бумаги для телетайпа, чтобы не отвлекаться на смену листов в пишущей машинке и сохранять состояние потока, а также едой и стимуляторами, чтобы прерываться на отдых как можно реже, Керуак заперся в нью-йоркской квартире и через три недели вышел из заточения с практически готовым текстом.
В 2001 году этот рулон с рукописью романа был куплен бизнесменом Джеймсом Айрсеем за два с половиной миллиона долларов.
Рукопись романа "В дороге" во французском Музее писем и рукописей, 2012 год
Роман рассказывал о путешествиях по стране, которые Джек предпринимал со своим другом Нилом Кэссиди, выведенном в книге под именем Дина Мориарти. Появлялись в повествовании и другие друзья-битники, например, Уильям Берроуз (как Старый Буйвол Билл) и Аллен Гинзберг (как Карло Маркс). Непрерывность работы помогала Керуаку входить в своеобразный транс, в котором он заново переживал подробности этих путешествий и тут же описывал их.
Три недели ушло на рукопись и пять лет – на поиски издателя. Помня участь своего предыдущего романа, Керуак не хотел уступать редакторам ни строчки. За это время он написал еще две книги, живя в бедности, отчаянии и странствиях. Когда «В дороге» наконец вышел в 1957-м, не все критики приняли книгу с восторгом, но хвалебная рецензия в журнале Time сделала Керуака знаменитостью.
Долгожданное признание принесло неожиданные проблемы: Керуак, для которого писательство было самым важным делом на свете, страдал от того, что журналисты и критики стали представлять его как селебрити, литератора для масс, да еще попрекать эффектной внешностью, утверждая, что человек с лицом кинозвезды не может быть серьезным автором.
Как из фонтана
После успеха «В дороге» Керуак получил возможность напечатать все, что хотел, и несколько лет продолжал интенсивно писать. Почти в один год вышли «Подземные» о любви белого мужчины и черной девушки (тема для США того времени довольно острая) и их жизни в мире джазовых музыкантов, «Бродяги дхармы» – продолжение «В дороге» [дхарма – ключевой термин в индийской философии и религии, означающий закон, учение и жизненное предназначение], «Доктор Сакс» и «Мэгги Кэссиди» – о детстве в городе Лоуэлл, штат Массачусетс. Всего Керуак написал 13 романов, несколько повестей, эссе и стихотворений, не считая созданного совместно с Берроузом романа «И бегемоты сварились в своих цистернах» (опубликован в 2008 году).
У славы быстро обнаружились побочные эффекты: Керуак начал сильно пить. Он чувствовал давление – и со стороны поклонников, и со стороны недоброжелателей – и не знал, что делать дальше. Его первые книги были полны восторга перед жизнью, но с самых ранних лет Керуаку были знакомы и другие чувства – отчаяние, тревога, депрессия. Постепенно они начали выходить на первый план. Теперь он был по-настоящему разбит, и сил сопротивляться этому и бодриться становилось все меньше с каждым днем.
Керуак попробовал уйти в дзен-буддизм, медитировал, но поскольку медитации соединялись с выпивкой, они порой заканчивалось психозом.
Страдание
В последние годы Джек все больше говорил о страдании как о главном содержании его жизни. Он снова вспомнил про католицизм – религию, в которой был воспитан, – и бесконечно рисовал на бумаге образ кровоточащего Христова сердца.
На дворе была вторая половина 1960-х, эпоха любви, «детей цветов» хиппи, рок-революции и психоделической культуры, но Керуак закрылся в своем пьянстве и страдании и лишь безучастно наблюдал за праздником, одним из инициаторов которого когда-то был он сам.
Когда писатель Кен Кизи (автор «Пролетая над гнездом кукушки») и его компания «Веселых проказников» однажды завалились в гости к Джеку, рассчитывая найти в нем духовного отца, готового поделиться мудростью, Керуак, обычно очень общительный, весь вечер просидел молча, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
Его друзья-битники Берроуз, Гинзберг, Ферлингетти вполне органично вписались в новую эпоху, но Керуак так и не позволил себе этого.
Может быть, он чувствовал, что его личная история уже подходит к концу. Новые и новые поколения строили свою молодость по заветам «В дороге», а он по-буддистски тихо растворялся в пространстве. С медицинской точки зрения он растворял себя в алкоголе: после многих лет пьянства у писателя развился цирроз печени, а флебит дошел до критической стадии. 21 октября 1969 года Керуак умер в больнице от обширного кровотечения: сначала в горле, потом в желудке. Ему было 47 лет.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/brodyaga-dharmy-100-let-pisatelju...
Другие материалы:
18 новых российских сериалов — их стоит посмотреть, если ещё не видели
Генри Райдер Хаггард — писатель, мистик, общественный деятель
Легко ли быть человеком — 125 лет писателю Эриху Марии Ремарку
Вышел тизер сериала «Задача трех тел» — адаптации романа Лю Цысиня от шоураннеров «Игры престолов»
Сверхъестественный ужас — в «Смешариках»: Лавкрафт, Лем, Карпентер, Стивенсон
От «Мартина Идена» до «Снегиря» — 9 новых фильмов по мотивам книг
Чебурашка 2: Возвращение зверя — о возможных продолжениях нашумевшего блокбастера
Зубная щётка для маньяка — как создавался мир «Молчания ягнят»
34 лучших роли Хоакина Феникса — в порядке возрастания восторга
Классика научной фантастики — Артур Кларк. 2001: Космическая одиссея
Пора вернуть свой долг народу! — к 200-летию революционного мыслителя Петра Лаврова
Классика кинофантастики — «Марсианин» (2015), реж. Ридли Скотт
«Ну, Котёночкин, погоди!» — о жизни и творчестве самого известного мультипликатора СССР
«Аватар» — каким был первый фильм, с которого началась колониальная экспансия Джеймса Кэмерона
10 самых старых немых хорроров — были сняты в начале XX века, а посмотреть их можно и сегодня
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Пустой "Голый завтрак" или почему не стоит верить обзорщикам
Вот я наконец дочитал "Голый завтрак" Уильяма Берроуза. Для тех кто не знает это: "книга написанная наркоманом, употреблявшим огромное количество разнообразных веществ", "роман, входящий в топ 100 романов 20 века", "книга настолько омерзительная, что её 3 года не могли выпустить в продажу", "писатель неоднократно участвовал в судах для её защиты" и конечно, "настолько мерзкое и отвратительное чтиво, что при прочтении некоторых глав тошнит". Если вас такое описание отталкивает, хорошо. Я вам завидую. Если же заинтересовало, не бегите покупать. Прошу дочитайте до конца, а потом примите решение.
Маленькое вступление, для понимания, моих вкусов литературы и прочих мелочей.
Я не переношу классическую литературу. Даже несмотря на то, что нахожу некоторые сюжеты очень интересными (например "на дне").
Из литературы, я люблю читать фантастику и что-то необычное, возможно даже отталкивающее. Я хочу почувствовать яркие эмоции (пример: грусть - Пикник на обочине; отвращение - хирург; шок - Играть чтобы жить ну и т.д.). То есть не просто где-то улыбнуться, а именно общие яркие эмоции от прочтения всего произведения.
Из сказанного выше, думаю понятно, почему описание Голого завтрака меня привлекло. Это же абсолютно новый опыт. Но когда я приехал в книжный, голого завтрака не было, а было "Джанки", все того же Берроуза. Произведение не столь эмоциональное, но тем не менее след от него остался. Особенно, когда я узнал что частично история автобиаграфична. Положительный опыт знакомства с писателем, естественно, подстегнул как можно быстрее начать погружаться в Голый завтрак. И вот книга куплена. В тот же вечер я сел погружаться в этот загадочный, полный отвращения мир...
Я никогда так не разочаровывался в литературе. До просмотра фильма (да по этой книге есть фильм), который я посмотрел, прочитав примерно треть, я не мог даже примерно описать о чем эта книга.
Сюжет? Его нет.
Персонажи? Через всю книгу тянется всего пара имён, которые повторяются. Остальное нескончаемое количество персонажей появляются на секундные вкрапления.
Как выглядит повествование одной главы? Приведу упрощённый пример. На сцену большого театра выходят действующие лица. Через абзац, действия происходят в операционной (не театральной, а реальной больничной операционной), где из человека вырывается огромная многоножка. Ещё через абзац мы следим за разговором двух педиков (тема гомосексуализма в этой книге раскрыта больше чем необходимо), которые не относятся ни а театру, ни к хирургии. Дальше мы возвращаемся в театр, и в конце главы опять к хирургам. И все это время происходит настолько неописуемый бред, насколько это вообще возможно. Диалоги, которые просто не реально понять, действующие лица, которые просто появляются в книге и исчезают. Безликие имена, не более того.
Жена не раз говорила, "это написал накроман, находящийся под действием веществ". Но бл, это роман входит в топ 100 романов 20 века. Считается, что он перевернул мир американской литературы. Так что я страдал, но читал.
Тема гомосексуализма, как я говорил ранее, раскрыта более чем нужно. Тут педики (именно так их называют в романе) почти все. Если не педик, то лесбиянка. И конечно автор не отказывает себе в описании процессов. Что, кто, кому и куда сунул. Но это не вызывает каких либо чувств, нет отвращения к таким описаниям. Просто факт.
Ну и последнее - мерзость. То ради чего все и начиналось. Строки, которые вызовут рвотные позывы, строки которые заставят закрыть книгу и не прикасаться а ней. Ну, что я могу сказать, по поводу мерзости? Её тут нет. Точнее, она есть, но выглядит так, будто школьника попросили написать что-то мерзотное. Говно, сперма, пердеж и гениталии. Мерзко ли это? Может кому-то да, а мне вот совсем нет. В книге есть расчлененка, есть убийства, есть канибаллизм, но подано все это на том же уровне школоты. Да и отсутствие привязанности к персонажам, не способствует чувственному восприятию.
Разочарование, разочарование и ещё раз разочарование...
В итоге хочу сказать, есть у меня пара мыслей про эту книгу
1. Подобно инструкциям в произведении "Улитка на склоне" есть тайный шифр, для каждого читателя. Как правильно читать, через букву, через слово, по системе спирали (вообщем если читали улитку поймёте, если нет, постарайтесь). Но я не нашёл такого шифра для себя
2. Кривая локализация. В одной статье, читал сто эту книгу впервые локализовал чуть-ли не на спор, человек, который никогда прежде этим не занимался. Но почитав зарубежные отзывы, вряд-ли локализация столь сильно испортила все
3. В серии "Южный парк", когда персонажи изучали "над пропастью во ржи". Четвероклассники разочаровалась в книге и написали свою, омерзительную и ужасную книгу. Она была столь ужасна, что стала великой. Так вот к этому варианту я склоняюсь больше всего. В 20 веке это была первая книга такого повествования и именно выход "голого завтрака " открыл двери всем подобным произведениям.
А вы, напишите, пожалуйста, в комментариях, что думаете. Поделитесь своим опытом чтения подобной литературы. Если понравился формат, дайте знать, я много в чем разочаровываюсь)
Совпадение? Не думаю
Оказывается, Тарзан все это время был расистом...
Актер Мехкад Брукс (Mehcad Brooks), который сыграет Джакса в предстоящем фильме Mortal Kombat, заявил, что Тарзан является расистом и угнетателем чернокожих.
Тарзан не только расист, он также использовался в качестве инструмента продвижения идеи превосходства белых. Автор Эдгар Райс Берроуз гордился своими взглядами на евгенику, геноцид африканского народа и белокожего человека, как ключ к абсолютному господству над миром. Он считал, что черные являются нечистой расой, требующей истребления и стерилизации.
А вот одна из цитат: «Это дом Тарзана, убийцы зверей и многих чернокожих». В представлении Берроуза, на обезьяньем языке слово Тарзан означает «белая кожа». Тарзан использовался в качестве пропаганды расизма и опорочивания Африки и чернокожих людей. Тарзан был разрушительной силой для культуры черного населения.
https://vgtimes.ru/news/68351-tarzan-vse-eto-vremya-byl-rasi...
Мегаполис | Глава 3. Невыносимая ложь
Ложь делала их жизнь невыносимой. Она была их наркотиком, привлекательным соблазном и источающим похоть ядом. Разноцветными лентами на деревьях, в звуках праздничного оркестра и шуме ярких фейерверков. Она развивалась сладкими объятиями чужих сердец, фокусируясь в отражениях их глаз. Теплом летнего вечера, оставляющего за собой запахи возбуждающих духов. Мягкой травкой подстриженных газонов, под пылью извилистых дорожек парка. Людьми, случайно входившими в их жизнь. Соглашаясь на чашечку кофе, открывающую горизонты страха и ненависти. Она была их сладкой болью, ошибкой операционной системы. Их, и ничьей больше.
Она манила заблудившихся странников в свои объятья. Тянула к ним дрожащие от слабости руки. Просила их выслушать переживания одинокого сердца и оправдаться перед лицом общества пропавших. Принять дозу и расширенными зрачками схватить линии давно забытой эйфории. В надежде положить начало новому шедевру, неуверенно нанося краски на истерзанный холст. Она хотела идти до конца, наслаждаясь синтетическими мирами. Запираясь по вечерам на ключ в своей комнате и сбрасывая надоевшие маски. Во благо семьи и близких, уповая на чудо и случай. Она подходила к любимым и впивалась в их шеи. Она жаждала их поддержки и умоляла о воздаянии. Каждую ночь смотря в потолок и прислушиваясь, как один из них просыпался в сумраке кошмара. Как он выключал будильник и шел в ванну, смирившись с неизбежным.
- Мне пора.
- Удачного дня.
- Надеюсь.
Он закрыл за собой дверь и усмехнулся ее самообману. Каждое утро они практиковались в нем и если чего и достигли наконец, то это изящества в обмане окружающих. Словно в искусстве. В искусстве общения с другими людьми. В искусстве не слышать друг друга и отвечать молчанием на укоры. В искусстве быть разочарованными, но не признаваться в этом вымышленному семейному психоаналитику. Убитыми в один из вечеров, когда она нерешительно зашла в комнату. Минутными стрелками его слов, прямыми и острыми как иглы. Она была удивлена и решила поддержать разговор, но вскоре осознала ошибку и остановилась.
Напряжение нарастало и он понял, что нужно смириться. Отложить дневники в долгий ящик и пуститься по выбранному ей пути. Стать ее тенью, сделать вид, что ничего не произошло. Подписать приговор их отношениям и остаться верным самому себе. Произнести в телефон имена тех, кого он оставил за бортом семейной жизни. О ком не вспоминал уже столько лет — кто был в его кровати и сжимал свежие простыни ее запаха. В кровати с окровавленными оковами, в кровати с каплями менструальной крови и похоти. Вспоминая золотую россыпь волос той, что подарила ему счастье и надежду на будущее.
После того вечера он стал вспоминать их чаще. Думать о небе, что проплывало над ними изумрудами звезд. Птицами, с криками утреннего рассвета. Рассветом, пробивающимся сквозь утреннюю дымку блестящими лучами солнца на воде. Он вспоминал их дыхание, такое разное и загадочное. Вспомнил, как они ездили в одних и тех же поездах метрополитена, спускались в глубины станций на эскалаторах прожитых дней, мечтали снова увидеть друг друга в конце недели и обменивались ничего не значащими сообщениями.
Он мечтал обнять ее и попытаться начать все сначала. Снова ощутить желание близости с ней. Он захотел узнать какими мыслями она живет теперь и чего хочет от жизни. Узнать ту, которая обнимала его по ночам. Ту, чья подруга посоветовала разобраться с ней раз и навсегда. Выбросить из своей жизни или оставить как модный аксессуар. Аксессуар, с которым можно было готовить вкусную еду и проводить воскресные вечера на веранде за городом. Завтракать и мастурбировать в белоснежной постели. Ее, нашедшую свой уютный уголок на вершине Вавилона. Города, который подарил им наркотики и гранатовое вино. Вино нового утра, свободного от любимых и их любви.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Безумцы всех умней?
Он был сумасшедшим, или его слова все же не лишены смысла?...