Том проснулся от холода. Конец ноября. Шесть утра – за окном темень. «Мать с отчимом экономят, ставят отопление на минимум». Зябко поёживаясь, закутавшись в одеяло, он думал о предстоящем первом бое – настоящем событии в его жизни, и это давало ему ощущение собственной исключительности. Даже в свой день рождения он не чувствовал себя таким особенным, ну разве что когда был совсем маленький. Мать, Реджи, сестра и малой – все поедут болеть за него. Последний раз они ездили в город в прошлом году на день святого Патрика – смотрели парад, потом, как и большинство зрителей, сидели в пабе. Том с интересом наблюдал как за окном хаотично двигалась карнавально разодетая, подогретая алкоголем толпа. Ядовито-зелёный цвет – символ праздника, преобладал в ней над всеми остальными цветами. Семья Тома сидела в ожидании заказа, в зелёных конусообразных колпаках на головах, зацепленных резинками к подбородкам. И это не казалось Тому чем-то глупым, наоборот, эти колпаки делали их сопричастными к тому, что происходит. Отчим тогда дал ему пригубить пива из своей кружки. «Какая дрянь», – подумал Том отхлебнув, но поблагодарил и сделал вид, что пиво ему понравилось.
С той поездки до сегодняшнего дня более ярких впечатлений в его памяти не было.
Том согрелся и снова уснул. Проснулся с ощущением победы в предстоящем бою. Деталей сна не помнил. Но признание жителями трейлер-парка его успеха было очевидно, ему запомнились их поздравления.
Том никогда не хотел походить ни на мать, ни на отчима, ни на всех тех, кто окружал его в трейлер-парке, где они жили. Тут не было ничего кроме бедности. Череда похожих дней затягивала её обитателей, лишая их воли и стремлению к лучшей жизни. Они довольствовались тем малым, что имели – простые люди с простыми понятиями о жизни.
Школьный автобус привозил Тома, его старшую сестру и ещё нескольких учеников в четыре. Заняться после школы было абсолютно нечем – ни баскетбольного корта, ни бейсбольного поля, ничего интересного ни здесь, ни поблизости – ребята расходились по домам, иногда собирались вместе и тупо смотрели телевизор.
Том, узнав, что на пересечении с главной дорогой, где магазин и заправка, открылся боксёрский клуб «Гладиаторы Равенны», не раздумывая пошёл туда. Клуб располагался в заброшенном блочном помещении. Основатель клуба Боб – – хозяин небольшой местной авто дилерской, обожал бокс. На простой вопрос: «Ты занимался?» он начинал много говорить, из чего было понятно, что нет. А впрочем, какое это имело значение?
Никто не спрашивал у Боба зачем он решил открыть боксёрский клуб в сельской местности, за тридцать пять миль от города. Это его право тратить время и деньги на то, что он хочет, рассуждали люди. Боб купил пару боксёрских мешков, притащил штангу, и даже где-то раздобыл бэушный ринг.
Возможно, если бы поблизости был музыкальный или компьютерный кружок, Том записался бы туда. Но в радиусе пятнадцати миль от трайлер-парка ничего интересного не было, и Том, чтобы хоть как-то скрасить унылое однообразие дней, пришёл к Бобу.
Плата – десять долларов в месяц для подростков, двадцать пять – для взрослых.
Том занимался уже четвёртый месяц, он был самым дисциплинированным учеником из немногочисленной группы занимающихся. Он спарринговал с тренером и с другими новичками, но скорее это была имитация боя. Не знающий другого Том считал, что эти тренировочные бои самые настоящие. Один раз ему даже разбили нос. Потекла кровь – ещё бы не по-настоящему. Том больше других проводил время в клубе и потому казался более подготовленным.
Желание испытать себя в настоящем деле было столь сильным, что он поговорил с Бобом об этом и встретил понимание и поддержку тренера. Бобу тоже хотелось окунуться в настоящий мир бокса. Вывести бойца в ринг и победить – об этом мечтает каждый тренер.
***
– 100 фунтов? Возраст?
– Пятнадцать.
– А боёв сколько? Что? Не слышу тебя совсем, – в зале было шумно. удары по лапам, мешкам, крики тренеров и болельщиков во время спарринга. Разговаривавший по телефону высокий, необъятных размеров чернокожий мужик, прижав телефон к правому уху и закрыв свободной рукой левое, направился в дальний угол зала – там было потише.
– Сколько боёв? – переспросил он.
– Не помню, бро, – ответили на другом конце с ярко выраженным афроамериканским выговором.
– Как не помнишь?
– Кажется нет, не помню.
– Что значит кажется?
– Ну, ходил ко мне раньше. Слабак, никуда не годится.
– Данкен, знаю я вас какие вы слабаки – бошки отрываете… У меня есть совсем зелёный из Равенны.
– Равенны? Кто такие?
– Не знаю, новенькие.
– ОК, берём бой, – согласился Данкен, – Ди, у меня ещё Дуанте, Джамар и Кайрон.
– Дуанте отпадает, ты знаешь, такого уровня тяжа-любителя в округе нет. Джамару может быть подберу. По поводу Кайрона звонил в Детройт. Есть ему противник – Мекел Джонсон около семидесяти боёв, хороший. Могли бы сделать главный бой вечера, но они хотят, чтобы им гостиницу оплатили, бензин и суточные. Билл не хочет тратится. Да, как зовут твоего?
– Кешон Травис.
– Кешон Травис, сто фунтов, пятнадцать лет, ноль боёв, так?
– Ну, кажется так.
– Опять, «кажется», Данкен, я тебя так и буду звать –«кажется», – Ди засмеялся собственной шутке.
– Ок, Данкен. Я перезвоню.
– Привет Боб, это Ди. У меня есть для твоего парня соперник: 100 фунтов, новичок.
– Здорово. Откуда он?
– С Ист сайд, боксёрская академия Данкена.
– А лет сколько?
– Пятнадцать.
– Моему четырнадцать.
– Всего-то! – младше на год.
– Да, но ваши парни с Ист сайд взрослеют раньше.
– Э-э, расизм какой-то…
– Нет, какой расизм – физиология. А ровесника или младше нет?
– Чтоб новичок был – нет. Подожди, твой декабрьский, а тот может январский, тогда разницы практически нет. Хочешь узнаю?
– Да.
Ди отключился.
– Данкен, это опять я. Когда твой родился?
– Уже как с месяц.
– Да я про Кешона твоего, 100 фунтов, пятнадцать лет.
– Ди, ты издеваешься? Я не помню, когда день рождение моей жены, а ты у меня спрашиваешь в каком месяце родился какой-то маленький нигер.
Ди засмеялся:
– Ладно. Увидимся на шоу.
***
Данкен – невысокий афроамериканец, около пятидесяти, поманил к себе пацана.
– Кешон, в субботу бой у тебя.
– Отлично, и кто?
– А-а-а, – махнул Данкен рукой, мол не стоит того, чтобы обсуждать, – из пригорода.
– Белый?
– Белее быть не может. Сколько сейчас весишь?
– 110.
– Многовато. Пропусти в четверг и пятницу обеды. И перед взвешиванием не ешь, после взвешивания можешь.
– Сделаю, – Кешон вставил в уши наушники и, подражая кумирам, задвигался ритмично, декламируя реп. и размахивая руками.
***
В субботу за час до начала шоу, начали пребывать боксёры и тренеры, чувствовалась напряжённость. В зале тишина, тренеры негромко переговаривались. Тут все знали друг друга – афроамериканская боксёрская тусовка. Белые тут оказывались в меньшинстве. Промоутер Бил всегда старался включить в своё шоу белых боксёров, у них, как правило, группы поддержки многочисленнее, их болельщики покупают VIP-столики, тратят деньги на еду и пиво, с ними легче окупить шоу.
В зал вошли Боб, Томми и его семья –серьёзные и настороженные. На плече у Боба висел спортивный баул, в руке он держал пластмассовое ведро, в котором лежали необходимые секунданту предметы: полотенце, бутылка с водой, бинты, рулончик пластыря, ножницы и даже лёд в специальном мешке. Боб приобрёл всё это специально для Тома. Он старался выглядеть профессионально, но наличие полного тренерского комплекта выдавал в нём новичка. «Гладиаторы Равенны» поздоровались с присутствующими и обустроились неподалёку, ожидая начала взвешивания. К ним подошёл Билл, после формального знакомства, улыбок и пожеланий удачи – ретировался. Зал постепенно заполнялся новыми участниками, прибыли члены боксёрской комиссии. Тишина сменилась ровным гулом голосов. Напряжение спадало, обстановка в зале перед взвешиванием становилась более непринуждённой. Боб и Томми знакомились с окружающими, атмосфера дружелюбия и ощущение сопричастности к шоу, сняло их первоначальное волнение.
Когда приехала Долорес – секретарь и судья, каждый старался выказать ей особое расположение. Долорес была единственная женщиной в комиссии. Старожил и знаменитость, чьё имя в прошлом году внесли в книгу почёта местной боксёрской организации.
Долорес объявила начало взвешивания.
– Не толпитесь, подходите по одному, боксёрскую книжку иметь при себе. Нет книжки – нет взвешивания. У кого лицензия просрочена, может оплатить сейчас. Всем сначала пройти врача, потом на весы.
Том в очереди оказался один из первых.
– Имя сынок?
– Том Карпентер.
– Как дела Томми? Как самочувствие? – Долорес заглянула в книжку, – Первый бой?
– Да.
– Гладиаторы Равенны… Так, вес 98.7 фунтов, – она внесла Тома в список участников. – Следующий.
Взвешивание шло в штатном режиме – очередь быстро редела. Не хватало боксёров из академии Данкена. Билл посматривал на часы.
– Опаздывают.
– Они едут, я только что звонил, – ответил Ди.
Билл промолчал. Комиссия закончила взвешивание, но оставалась на своих местах в ожидании Данкена и его боксёров. Из-за их опоздания шоу придётся начать позже.
– Ждём ещё пятнадцать минут и всё, – объявил главный судья.
– Должны быть с минуту на минуту, – уверил Билл.
С минуты на минуту может обернуться часом, однажды ждали боксёров из Коламбуса – так шоу началось на два часа позже. Билл не волновался: «Никуда не денутся, подождут, обычная бодяга – пора привыкнуть».
– Данкен всегда опаздывает, – заметила Долорес.
И тут в помещение ввалился Данкен с командой. Он не извинился за опоздание. Его парни молниеносно стянули с себя одежду, побросав её на пол там, где стояли, ну точно змеи, сбросившие себя шкуру.
– Имя сынок?
– Кешон Травис.
– 106.1 фунтов, – Долорес заглянула в список боксёров, разница в весе с соперником допустимая. Долорес ещё раз внимательно посмотрела на Кешона.
– Что-то лицо мне твоё знакомо? Сколько боёв? – Долорес взяла его книжку, пролистнула – графы о проведённых боях пусты.
– Что молчишь? – она сделала запись в его книжке. – Следующий.
Тренер из Равенны подошёл к столику, попросил боксёрскую книжку Кешона. «Боёв нет, не соврали, но старше на год и весит больше». Боба охватили сомнения, когда он увидел Кешона на взвешивании. «Стоит ли ставить Тома против этого парня?» Пока Боб раздумывал, какое решение принять, в отдалении Ди разговаривал с Данкеном.
– Эй, Данкен, твой Кешон года три-четыре назад боксировал. Он оформил новую книжку. Почему ты мне не сказал?
– Ди, он ребёнком тогда был, проиграл все бои, он никакой. Бьёт, как девочка.
– Надо было сказать об этом.
– Ладно тебе, я говорю, бьёт, как девочка. Если что, бой тут же остановят.
– Это не причина, твой выходил на ринг, а тот ни разу. Посмотри на него – совсем сырой, синюшный, как цыплёнок.
– Не суди по внешнему виду, тебе ли Ди не знать. У нас бокс, а не балет. Подумаешь. Тоже мне чемпионат мира.
Боб всё ещё стоял с боксёрской книжкой Кешона в руках явно обескураженный. Снять Тома? «А причина?» Не может же он сказать: «Ты знаешь, мне кажется ты слабее, не хочу подвергать тебя опасности, поэтому боя не будет».
Они ехали сюда полтора часа всей семьёй. Все расстроятся, и он же будет виноват, если снимет Тома – возвращайся не соло нахлебавшись. А если оставить – он проиграет, он точно проиграет. У Боба не было никаких сомнений в этом. При любом из этих раскладов он будет виноват. Поторопились выступать. Решение давалось Бобу трудно.
В этот момент мама и отчим Тома подошли к Бобу.
– Ну что? Кто соперник?
Боб указал на Кешона.
Мать Тома и отчим, взглянув на Кешона, одновременно удивлённо посмотрели на Боба.
– Сколько ему лет? Восемнадцать?
– Нет, год разница. Эти парни выглядят старше своих белых сверстников. Я книжку его смотрел – боёв нет. Раунды по минуте. Мы можем отказаться. Подумайте…
– А что думать, захотел боксёром заделаться, давай дерись, – высказался отчим.
– Конечно, спесь сбить с Тома не мешало бы, нос воротит от всего. Задницу надерут, только на пользу будет, – заключила мать Тома и приложилась к банке с пивом.
– ОК.
***
Том не смог бы описать бой, в его памяти не сохранились детали. Только ощущение того, что его колотили, а он отбивался. Время сжалось, особенно перерывы между раундами, такое ощущение, что их и не было – только сел на стул и тут же надо вставать. Всё происходящее было будто бы не с ним. Он не слышал ни шум в зале, ни советы тренера. Сердце колотилось, и каждая клетка организма работала на его выживание. Бой закончился, соперника объявили победителем. Том спустился с ринга, постепенно приходя в себя. Разбитый нос, головная боль. Да – он проиграл. Боб и семья Тома, как могли подбадривали его. Но Тому было всё равно – апатия охватила его. И голова раскалывалась на части. По дороге домой пришлось остановиться прямо на хайвее – его стошнило.
Дома Том достал из заначки десять баксов, сунул сестре. Она вопросительно посмотрела, не говоря ни слова, достала откуда-то косяк и отдала ему.
Больше Том не ходил в «Гладиаторы Равенны».
Он принял жизнь такой какая она есть, не пытаясь что-то изменить. Том не старался больше показать, что он лучше других, что он особенный. От этого его отношения с окружающими в трейлер-парке только улучшились. Он один из них, не лучше и не хуже. Том с равнодушием смотрел на раковину, заваленную грязной посудой, на валявшиеся пустые коробки из-под пиццы, разбросанную грязную обувь при входе, вечный бардак в трейлере. Повседневная рутина, не отягощённая преодолением трудностей, помогала забыть о проигранном бое – «мордобойка, глупость для дебилов». Он полюбил пиво. Выпить холодненького, закусить пиццей, а потом пыхнуть травой – входило в привычку. После перекура наступал покой и полное согласие с жизнью.
Mayflower, S. Euclid OH
Ноябрь, 2020