В поселке Уфимовский Дергачевского района вообще нет воды. Ни одной лужи. Чугунные трубы, по которым поступала живительная влага из водохранилища, выкопали много лет назад неизвестные лица. А когда этим летом случился пожар на месте высохшего пруда, сельчанам посоветовали «покидать сверху земли лопатами».
Всю жизнь Канаткали Сарсенбаев был активным человеком. Опытный механизатор, покоритель целины, ветеран труда, деревенский старейшина. Пока остальные покидали родную Уфимовку, он отстраивался. Провел воду в дом, собирался поставить унитаз. Но последний пруд рядом с селом в 2019 году пересох.
Канаткали писал письма во все инстанции, заявлял о том, что село умирает без воды. Односельчане говорили ему: «Бесполезно это всё». А он надеялся: «Вода будет. Аллах нам поможет. Неужто мы зря бьёмся».
1 июня 2020 года 83-летний Канаткали умер, так и не дождавшись воды. Его детям в наследство от отца досталась пачка бумаг — ответы от министров, губернатора, спикера ГД РФ и президента. В них — будто издёвка, одни и те же слова: «подача воды из пруда Местный осуществляется согласно графику в штатном режиме».
«Зато запора не будет»
От Саратова до поселка Уфимовский (в народе — Уфимовка, «Третье отделение») почти триста километров. С учетом объезда из-за ремонта дорог выходит шесть часов пути. Мимо Уфимовки проезжает один раз в день единственный микроавтобус, отходящий от Сенного рынка.
Когда пассажиры набились в салон, кассир вместо проверки билетов посчитала торчащие головы. Появилось впечатление, что в Дергачевский район не просто ежедневно ездят, а переезжают — количество сумок в несколько раз превосходило количество человек. Водитель запихал сумки в багажное отделение, уложил в проходе и тремя этажами у выхода. На каждой остановке приходится перешагивать через баулы, разрушать и снова собирать сумочное архитектурное сооружение.
На подъезде к Мокроусу появляются признаки ремонта дороги: спецтехника, горы щебня, черное дорожное полотно. По обочине — засохшие подсолнухи. Дальше — объездная дорога, которой позавидует ФСИН: поездку по ней сравнивают с каторгой.
Иногда обгоняет какая-нибудь машина, оставляя за собой пыльную бурю, так что видимость падает до нуля. Я плотнее прижимаю маску — в надежде, что она защитит хотя бы от пыли.
«Снимите маску, — велит сидящий на соседнем кресле бритоголовый мужчина с бородой, похожий на самурая:
— Вы что, не знаете, что это вредно?!»
И показывает мне видео из TikTok, где говорится, что от ношения масок «слипаются эритроциты, засоряются легкие, а фашистам нужны больные люди». Я поблагодарила за важную информацию, но решила и дальше рисковать здоровьем и идти на поводу у «фашистов».
— Вы куда едете? — спрашивает сосед.
— В Уфимовку.
— А, там, где воды нет. Захотите попить там чай, возьмите с собой воды, — советует попутчик.
Чем дальше от Саратова, тем больше казалось, что нас потерли на стиральной доске или даже засунули в барабан стиральной машины. «Зато запора не будет! Авиценна рекомендовал скачки против запора. В наше время скачек нет, но ездить в наши края очень полезно», — шутит сосед-самурай.
Проезжая райцентр Дергачи, я напоминаю водителю остановить у Уфимовки. «Мимо я никак не проеду — Уфимовка это такой важный населенный пункт! Там светофоры, пешеходные переходы, фонтаны бьют. Если хочешь быть в Уфимовке авторитетным человеком, набери сейчас воды», — дает аналогичный совет водитель.
Я прошу притормозить у придорожного магазина, чтобы привезти с собой самый ценный гостинец — две пятилитровые бутылки питьевой воды.
Казалось бы, при чем тут Бабошкин?
Уфимовка — маленькое село на обочине асфальтированной дороги, идущей от райцентра к границе с Казахстаном. На остановке собирается толпа — представители почти всех оставшихся 13 семей обезвоженного села. Жители сбивчиво начинают объяснять суть проблемы.
Про чиновников здесь говорят: «Язык себе натерли кормить нас обещаниями». Однажды районные власти все-таки согласились пробурить подземную скважину. Якобы показали смету, согласно которой уфимовцы должны скинуться и собрать около 200 тысяч рублей. Пробурили 40 метров — вода не пошла.
«Потому что бурят в одном и том же месте», — говорят местные. От дальнейших попыток чиновники отказались. На вопрос, не пробовали ли жители сами организовать работы по бурению, мужчины почесали затылки, а одна женщина в сердцах выкрикнула: «У меня пенсия восемь тысяч! Если прорыть один метр стоит пять тысяч, то на что мне жить?!»
В селе остались в основном пенсионеры и люди предпенсионного возраста. Причем вторые из-за безработицы занимают у первых, чтобы расплатиться наличными за бензин водовозу.
«Пенсионный возраст подняли — нас можно хоть расстрелять. Нет ведь, даже пуль жалко — легче просто заморить», — мрачно заявляет один из собеседников, мужчина за пятьдесят. И отворачивает лицо.
Те, кто мог — уехал, побросав дома и постройки. Но недвижимость не продают (может, некому): «Люди, кто уехал в райцентр, говорят: «Была б вода — мы б вернулись, мы в Уфимовке с детства прожили, целину поднимали, село у нас дружное».
Уфимовцы говорят с обидой: «Мы тут умираем без воды — а в райцентре вода льется из каждого крана, цветы поливают…».
Впрочем, какое-то участие и даже сочувствие районные власти все же проявляют.
«Когда в конце июля загорелся камышатник на месте одного из пересохших прудов, замглавы района сказал: „Вижу с плотины — горит“. Ну, раз видел, что ж никого не прислал?!» — удивляются жители. Утром в тот день из соседнего Демьяса приехала пожарная машина, потушила возгорание.
Через два часа пожар начался снова. Жители опять позвонили в МЧС. Руководитель пожарной бригады, как говорят местные, отреагировал флегматично:
«Ну, покидайте там сверху земли лопатами, я не знаю…»
Больше пожарные не приезжали. Повезло, что ветер дул в сторону от села.
«Хоть заживо ложись в могилу и всё»
Уфимовку называют «Третьим отделением», имея в виду принадлежность к совхозу «Краснореченский». Совхоз был основан в 1928 году в соседнем селе Красная Речка. Сейчас от зданий и коровников остался только скелет — бетонный каркас. А когда-то сюда приезжали осваивать целину с окрестных районов. Строились дома для тружеников, открыли сельский клуб, начальную школу, медпункт, сельпо… Сколько жителей было в селе, никто точно не помнит, зато местные знают, что в отделении насчитывалось две тысячи голов крупного рогатого скота.
54-летняя Светлана Даньярова с 15 лет начала работать в совхозе. Она — шестая из семи дочерей в русско-казахской семье ветврача.
«Закончила восемь классов, приехала домой — а отец говорит: «Завтра на работу выходи, я тебе группу телят набрал». Я вышла на работу в телятник на пару с мужчиной. У нас была МТМ — мастерская для трактористов. Вот приезжают весной студенты, идут трактора заводить — а я на лошади, навоз с телеги выкидываю. Я — девушка, мне стыдно. Они мимо меня проходят, а вечером меня в клубе видят. Я потом стала говорить напарнику: «Ака (дядя), давай я тут нагружу, а ты там разгрузишь, чтобы меня не видели ребята-студенты», — вспоминает Светлана.
Потом Даньярова начала работать дояркой, стала передовой работницей. Когда в 90-е стада стали ликвидировать, устроилась сторожем в осиротевшую тракторную мастерскую. А потом пришла на почту, где работает последние 26 лет.
Это единственное место работы — в селе больше нет ни школы, ни ФАП, ни клуба, ни продуктового магазина. Вообще ничего, включая воды. Впрочем, самого почтового отделения в селе тоже нет. Светлана ездит на работу в поселок Октябрьский, «сев на хвост» школьному микроавтобусу, который возит туда трех учеников. Иногда ее подхватывает служебная машина — женщина рада, что ее дом стоит у самой дороги.
Зарплата у Даньяровой — 6 650 рублей. «Была бы хотя б минималка…», — вздыхает Светлана. За газ и свет уходит до трех тысяч рублей. Три тысячи рублей нужно отдать пастухам за пастбище — за корову, бычка и овец. Две-три тысячи — за привозную воду плохого качества, которая годится только для хозяйственных нужд и скотины. Пить ее рискованно. Для питья люди стараются набрать воды почище из райцентра. Тем, у кого нет своего автотранспорта, как у Светланы, нанять машину до Дергачей стоит две тысячи рублей.
«Даже покушать на себе экономлю. А люди здесь живут — вообще ничего не получают. И не знаешь, как жить. Впору хоть заживо ложись в могилу и всё», — говорит женщина.
Единственный способ выжить для многих — ведение подсобного хозяйства. Через день приезжает молоковоз, принимает молоко по 14 рублей за литр. К осени сдают скотину, чтобы на эти же деньги закупить корма. «Выгоды держать домашнее хозяйство уже давно нет никакой. Просто привычка — мы по-другому не можем», — поясняет Даньярова.
Недавно у сельчан появилась еще одна статья расходов — за мусор. О том, что его вывозят за счет жителей, многие не знали. Мусор уфимовцы сжигают и решили не платить за навязанную услугу. В платежках уже накопились тысячи. Мусоровоз вхолостую пролетает мимо Уфимовки и тем самым жутко раздражает людей: «На мусоровозку у них деньги есть, а на привоз воды нет». «Я один раз тормознул и сказал водителю: зачем же ты сюда ездишь, раз мы не сдаем мусор? А он: меня заставляют…», — рассказывает Амангельды Бектасов.
Жители села мечтают хотя бы об одном фонаре, чтобы трем школьникам не страшно было в сумерках идти от остановки домой, когда день короткий.
«И укажите еще там, пожалуйста, что у нас нет своей „скорой помощи“, а та машина, которая в поселке Октябрьский — очень изношенная. Этой „буханке“ 18 лет, она тарахтит, зимой в ней холодно», — просят жители.
Накануне моего приезда умер 28-летний уфимовец с болезнью почек, которого на этой «скорой» так и не довезли до райцентра. Это — пятый мужчина села, ушедший из жизни с начала года.
Мифический пруд власти
Однажды главный сельский активист Канаткали Сарсенбаев получил анонимный звонок с лаконичным и недвусмысленным содержанием: «Ты лучше помалкивай, дед». Ветеран не побоялся и боролся, пока жил. При жизни он написал десятки обращений по поводу проблем села Путину, Володину, Радаеву и всевозможным ведомствам. Чаще всего ему отвечали два раза: в первый — что обращение рассматривается, а во второй — что вода на самом деле в селе есть.
«Население п. Уфимовский в количестве 53 человека обеспечивается водой из открытого источника — пруда Местный. Пруд наполняется посредством атмосферных осадков. Подача воды в поселок осуществляется насосом, ежедневно, согласно утвержденному графику в штатном режиме», — стандартный ответ госорганов (документы имеются в распоряжении редакции).
«Не написали только, что рыбы плескаются в пруду», — иронизируют уфимовцы.
ИА «Версия-Саратов» попыталось выяснить, что случилось с таинственно исчезнувшим водопроводом, и какое решение могут предложить местные власти обезвоженному селу?
Казиза Джакияева, глава Октябрьского муниципального образования, куда входит поселок Уфимовский, воздержалась от встречи с журналистом, сославшись на проблемы со здоровьем. По телефону Джакияева ответила, что о судьбе труб ничего не знает: «Это было до меня». И документа об их списании нет.
Накануне жители Уфимовки настойчиво просили снова показать эту бумагу, но им отказали. Не пожелала поучаствовать в обсуждении проблем села и сотрудница муниципалитета Елена Бисенова, проживающая в Уфимовке.
Корреспондент ИА «Версия-Саратов» побывала в администрации Дергачевского района, но в приемной заявили, что глава района — Сергей Мурзаков и его заместитель — Денис Коныхов «на выезде».
По телефону Мурзаков так же не стал рассказывать, куда подевался уфимовский водопровод. По поводу решения проблем с водоснабжением в Уфимовке чиновник отметил, что в селе есть еще один колодец, полный подземной воды. «Там вода соляная, пить невозможно», — комментируют сельчане.
«Жители Уфимовки за привезенную воду не платят вообще. В отличие от других сел района, где вода есть, и по тарифу набирается приличная сумма. Машину мы им выделили, водителя нашли, зарплату ему платим мы, администрация. Бесплатно бывает только… А то, что привозная вода такого качества — так это особенности наших местных источников, все такую пьют», — заявил глава района.
Позже Мурзаков добавил, что эту информацию он дал «для общего понимания ситуации». «Нет, вы там укажите, что проблема водоснабжения в селе Уфимовка нас очень беспокоит, тем более, скоро зима…» — спохватился глава.
Редакция направила запрос в администрацию Дергачевского района с вопросами о том, почему и кем был демонтирован водопровод. В ответ глава района известил редакцию, что администрация сама направила некие запросы «для получения сведений», необходимых для подготовки пояснений. Мурзаков пообещал ответить на вопросы издания, как только будут получены запрошенные чиновниками данные.
Источник: https://nversia.ru/news/im-na-nas-dazhe-pul-zhalko-legche-za...
