Человек — существо иррациональное, а потому склонное к такому же поведению. Сменив в ходе эволюции шерстяной покров на мощный и энергозатратный мозг, бонусом он получил потребность в крыше над головой и стенах вокруг. И как-то раз, вместо того чтобы отдыхать и набираться сил после трудной и опасной охоты на мамонта, он не поленился и украсил стены своей пещеры сценами из этой охоты. И с этого момента всё! Заверте. Началась наша история.
В данной статье я хочу раскрыть не столько природу подобного явления в человеческом поведении, сколько рассказать о том, в какой тупик эта витиеватая дорожка строительно-отделочного прогресса нас завела. И где, на мой взгляд, из этого выход. Но для этого, как уже стало понятно, придётся заглянуть достаточно глубоко в историю — почти в её начало.
Часть 1. До 1917 г.
Как уже отмечалось в предисловии, мы так устроены, что нуждаемся в жилище — чтобы чувствовать себя в безопасности от непогоды и прочих волков с медведями. Просторных пещер на всех не хватает, вот и стали люди строить себе дома сами. Сперва рыли ямы, потом возводили шалаши, а за ними и первые срубы из брёвен. Там, где мало деревьев, строили хижины из камней, а чтобы в щели между ними не задувал ветер, какой-то умник додумался обмазывать каменную кладку глиной. Так появилась штукатурка.
И, видимо, тогда какая-нибудь Ева (а скорее даже Лилит) сказала своему Адаму:
— Адам, мы живём в какой-то халупе. Ты посмотри, как ровно и красиво наш сосед обмазал стены своей хижины. Ну не можешь ты сам сделать так же, так отдай ему эти три наконечника стрел — пусть он в обмен сделает и нам не хуже.
Так появились первые штукатуры.
И чем дальше развивалась человеческая цивилизация, чем больше появлялось разделение труда и новых ремёсел, копились знания и опыт, тем больше человеческая смекалка и пытливость находили способы применить подручные материалы, даруемые природой, в строительстве и отделке своих жилищ. Сделать их не только прочнее и безопаснее, но и ярче, вычурнее соседских, обозначив свой статус и возможности. Ну и жертва богам — как без этого? Им — храм или святилище с самыми ровными стенами, самыми дорогими красками, нарядными фасадами со статуями, мрамором, позолотой. Чтобы дорого-богато. Чтобы из соседнего города обзавидовались. Так было по всему свету. Так было и на Руси.
Ну, почти так. «Почти» — потому что вокруг местного жителя на сотни вёрст было много деревьев и почти не было камня. В Европе лес извели давно, потому к середине X века строили натурально из навоза и палок вокруг деревянного каркаса, обзывая это фахверком. А у нас — зимой нарубил сосен, летом сруб сложил, соломой накрыл. Из камушков и глины, что в речке наскрёб, очаг сложил. И вот тебе изба. Перуну, князю, купцу, понятно, умеющие люди терем добротней сложат. Им кузнец и гвоздей накуёт, и топоров наделает. А когда дело дошло до Софийских соборов и Кремля, тут зодчих из Византии и Италии с их эмпирически выведенными технологиями и собственными мастеровыми выписывали. А там, глядишь, подсмотрев да подучившись, и своя школа вырисовываться стала. Так в Литве да в Московском царстве приобщились к мировому строительному прогрессу.
Но в целом до середины XIX века профессия строителя, а особенно штукатура-маляра (тем паче плиточника), была редкой, почти элитарной. 90% населения мазанки и избы лепили себе сами, просто не имея лишнего прибавочного продукта, который можно обменять на их услуги, не говоря уже о доступности материалов и специализированного инструмента. К тому же, как известно, были бы стены с крышей и очагом — без остального можно прожить. Извращались больше городские жители и узкая прослойка помещиков и купцов. Последние, впрочем, в массе своей были обладателями и городского жилья — так называемых доходных домов, в которых жили обитатели тогдашних городов. А девелопер он и тогда девелопер: построить подешевле, сдать подороже. > Лампа Лосева: Долгое время основным заказчиком строительных работ была церковь, которая возводила храмы, монастыри и прочую свою инфраструктуру. У неё были деньги, и она нуждалась не просто в постройке, но в подчёркивании своего статуса, уделяя особое внимание внешнему виду. Тут и была основная работа для всех маляров-штукатуров. Тут и родилось понятие «церковное строительство».
Мир изменила промышленная революция, суть которой сводилась к замене ручного (пусть и высококвалифицированного) труда трудом массовым, разделённым и механизированным. Валовость и поток. Большие производства потребовали больше людей в городах, а им надо где-то жить. Значит, нужно больше жилья. Больше строителей, новых технологий, материалов, инструментов — чтобы строить быстро, много и со стабильным качеством. Появилась стандартизация. Появились критерии оценки качества материалов и работ, прописанные и зафиксированные законами. Так рождались прародители СНиПов и ГОСТов.
В стремительно богатеющем мире, с неуклонным ростом благосостояния всех (пусть и не всем заметным в моменте), возможность благоустроить своё жилище появлялась у большего количества людей. А где спрос — там и предложение. Усиливающаяся индустриализация труда привела к тому, что маляры, штукатуры, кафельщики обучались теперь не в гильдиях от отца к сыну, а на курсах, а то и в прообразах современных ПТУ. Сбивались в бригады, давали объявления в тогдашние «Из рук в руки» и с переменным успехом к успеху этому самому шли.
Впрочем, уже тогда зодчих и штучные бригады сменяли архитектурные бюро и первые специализированные строительные предприятия. Фабрики и мастерские в промышленных масштабах клепали мастерки, тёрки, угольники и отвесы, борясь за клиента. Одним словом, индустрия отделки приобретала современные формы и становилась именно что индустрией. Так было во всём мире. Худо-бедно, со скрипом и потрескиванием, отставанием и «своим путём» было и у нас. Пока не наступил 1917 год.
Советский период
Большевики, отменив прежнюю власть и зафиксировав свою, внезапно для себя столкнулись с проблемой: страна после войн буквально лежала в руинах, а восстанавливать всё придётся им. Проблема усугублялась ещё и тем, что те, кто умел строить, либо лежали павшими на поле брани, либо сбежали от новой власти за кордон, а те кто остался за долгие годы военных угаров растеряли квалификацию. Впрочем, новая власть, немного покорпев, но засучив рукава, взялась за дело со всей пролетарской решительностью и революционным энтузиазмом.
Начались коммунистические стройки: ГЭС, ТЭЦ, фабрики, заводы, бараки… Да. Строители коммунизма строили в первую очередь этот самый коммунизм, а вот жильё для самих строителей почти и не строили. С 1920-х годов прибывающая из деревень «лимита» (рабочие на заводах и фабриках) расселялась в существующий жилой фонд, экспроприированный у буржуев, не поквартирно, а покомнатно. Это когда в четырёхкомнатную квартиру царского инженера, пущенного ОГПУ по недосмотру в расход, заселялись четыре семьи — каждая в отдельную комнату. Кухня, коридор, ванная с уборной (если они были) становились общими. Всё по заветам классиков.
При этом квартира в капитальном доме — это ещё хорошо. Чаще это был дом усадебного типа, а ещё чаще — натуральный, наскоро сколоченный барак с удобствами во дворе зимой и летом, без канализации и водопровода. То есть города по количеству людей выросли, а по домам — не то чтобы.
Форсированно возводя промышленность, советская власть жилищным строительством занималась между прочим. Даже то немногое капитальное жильё, что возводилось, строилось как коммунальные квартиры со всеми вытекающими. А значит, простой советский труженик рад был просто своему углу в коммуналке, а уж какого цвета у него стены и побелен ли потолок, оставалось для него далеко вторичным.
Опять же, кому этим было заниматься? Коммунизм никак не подразумевает наличие средств производства в частной собственности — иначе это не коммунизм. Про индивидуальную трудовую деятельность забудь. > Лампа Лосева: Были ещё артели — это такие формы хозяйствования, которые занимались выпуском товаров и услуг для населения. Состояли из десятка-двух рабочих и создавали большую часть общественных благ в сталинском СССР. Все средства производства в них принадлежали именно артели, а значит, не противоречили марксизму-ленинизму. Они, в общем-то, и закрывали спрос граждан на строительно-ремонтные работы. Но главным заказчиком в предвоенные годы было всё-таки государство.
И тут, надо отдать ему должное, оно сделало то, что должно было. Ещё в 1920-е годы стали появляться первые соответствующие времени строительные нормы и ГОСТы на материалы. Стандартизированные технологии, проектная документация. Появились методики обучения и само обучение строителей всех звеньев — от рабочих до инженеров и архитекторов. Промышленно стали выпускаться не только материалы, но и оборудование. Разрабатывались программы строительства массового жилья, перестройки советских городов. Короче, ещё бы немного — и жители Лондона, Парижа, Вены и Нью-Йорка грезили бы о переселении в Ленинград, Минск, Киев и Москву. Но тут пришёл Гитлер.
С 22 июня 1941 по 28 июля 1944 советский жилой фонд где методично (с немецкой основательностью и педантичностью), а где с русским размахом и удалью уверенно превращался в щебень и пепел. Когда весь этот праздник закончился, первым делом начали с того, с чего начинали: ГЭС, ТЭЦ, фабрики, заводы… Попутно в Москве, на зависть и страх буржуям, подняли знаменитые сталинские высотки. Минск отстроили заново — просто потому, что от старого ничего не осталось. Буквально. Родился знаменитый сталинский ампир: с лепниной, мрамором, позолотой и хрусталём. Разумеется, всем этим занималось государство в своих государственных целях, привлекая самых лучших архитекторов, штучных оставшихся в живых специалистов и по сусекам наскребая материалы в разорённой войной стране.
Тем не менее проблема с жильём оставалась не просто острой, а буквально катастрофической. Люди из-за неустроенности натурально сводили счёты с жизнью. Проблему нужно было решать.
И её решили. К середине 1950-х всё было готово к началу массового жилого строительства в СССР. Была разработана проектно-техническая документация, созданы производственные мощности, а главное — появилось желание. И вот по всей огромной стране начали буквально штамповаться типовые пятиэтажки — иногда из кирпича, но чаще из железобетонных панелей. По типовым проектам, из типовых заготовок, производящихся по единым стандартам (с небольшими региональными особенностями), строилось жильё для советских граждан, которые из коммуналок, бараков и землянок внезапно переезжали в бесплатные для них отдельные квартиры со всеми коммунальными благами: центральным отоплением, горячей водой прямо из крана и тёплой уборной. И мало кто обращал внимание на качество типовой отделки этих квартир: стандартные обои на кривых стенах, косо положенная плитка в ванной, осыпающаяся побелка на потолке. Это было своё отдельное жильё на одну семью со всеми удобствами, выданное совершенно бесплатно.
И вот, удовлетворив базовые жилищные потребности, советский гражданин, не желая останавливаться на достигнутом, стал задумываться о внесении индивидуальности, улучшении и банальном ремонте собственного интерьера. А вот тут наша история по-настоящему и начинается.
А дело в том, что квартиры в СССР (за ну прям совсем редким исключением) сдавались жильцам с готовой отделкой. То есть оштукатуренные, окрашенные, побеленные, с паркетом-ёлочкой или линолеумом на полу, кафелем в ванной и обоями на стенах. Заноси мебель и живи. Жить было можно, но если хотелось отличаться от соседа, кастомизировать (как сегодня говорят) своё гнездо под себя, то с этим были проблемы.
Во-первых, вездесущий при Союзе дефицит. Достать обои с уникальным рисунком нужного цвета — проблема. Плитка в ванной не белый квадратик 20×20, а что-то другое — проблема. Краска не ПФ и не сурик — проблема. Да что там, просто цемент для граждан в розницу найти было квестом. Нет, промышленность его производила, но всё шло на государственные объекты. Поэтому знакомый прораб — человек нужный. Да и вообще выбор отделочных материалов был крайне невелик, потому что для массового, потокового строительства разнообразие — это минус.
Отдельным счастливчикам удавалось достать через знакомых редкий финский кафель или сантехнику, но тут вступало во-вторых — руки.
Профессия строителя в Союзе наконец получила распространение, почёт и уважение. Но каменщик, маляр или штукатур работали исключительно в государственных организациях: СУ, СМУ, ПМК, СПМК и т. д. Производственно-потребительская кооперация в виде артелей с обобществлёнными средствами производства была ликвидирована в тех же 1950-х. Отныне строить могло только государство. Были ещё шабашники, но о них позже.
Разумеется, первоочередной задачей строительных организаций были государственные объекты: многоэтажки, школы, больницы, фабрики — да что угодно, только не белить потолки и клеить обои в квартире у абстрактного Семёна Семёныча. Были специализированные СМУ, работа которых была направлена в первую очередь на удовлетворение нужд рядовых граждан. Но нужно ли говорить, сколь чудовищно неповоротливы и забюрократизированы были эти учреждения?
Поэтому приходилось советскому гражданину, засучив рукава и нацепив на голову треуголку из газеты «Советский спорт», счищать побелку с потолка и переклеивать обои. В редких случаях, если повезёт и припрёт, можно было нанять знакомого строителя, который по сходной цене (в отпуске, по выходным или после работы по вечерам) сделает это более профессионально. Ибо чтобы переложить кафель, нужны знания, навык и… в-третьих, инструмент.
С последним было совсем туго. Инструмент — это орудия производства. Следовательно, профессионального инструмента в свободном доступе не было априори. Был в ограниченном количестве лёгкий подручный инструмент для личных нужд типа молотка, отвёртки или плоскогубцев. Электродрелью обладали редкие счастливчики. Болгарок, перфораторов и каких-либо электрических миксеров для замешивания растворов не было даже на больших стройках. А то, что было, было громоздким, неудобным и для мелких ремонтных работ просто неприспособленным.
Отсюда и вытекает почти ошибочный вывод, что делать качественный ремонт в Советском Союзе было некому, не из чего и нечем. Ошибочный он оттого, что, несмотря ни на что, стремление людей жить лучше было сильнее всех препятствий.
Ещё в 1930-е годы советские граждане стали получать от государства первые дачи. В 1950–1960-е шесть соток земли за городом от своих предприятий и ведомств советские городские труженики получали уже массово. Предполагалось, что городские жители будут на них выращивать себе свежие огурцы, лук, клубнику с крыжовником. И в массе своей так и было. Но никто не запрещал своими силами, между грядок с картошкой и кабачками, построить себе садовый домик. И вот тут полёт фантазии ограничивался не столько возможностями, сколько желаниями. На дачах люди строили начиная от сарайчика для хозяйственного инвентаря, заканчивая целыми коттеджами со спальнями на мансардных этажах, каминами, саунами и прочими атрибутами красивой загородной жизни. Какие-нибудь учёные, крупные военные, партийные работники и другие представители советской элиты, имея возможности, так и вообще строили себе в закрытых садовых товариществах полноценные дома, пригодные для круглогодичного проживания.
И часто вот такие садовые (и не очень) домики строились не самими дачниками и даже не с привлечением вышеуказанных государственных предприятий, а самыми что ни на есть частниками.
Дача — она за городом, там не живут. Строить и отделывать самому не всегда есть возможность и силы, а нанять профессиональных строителей, которые в свободное от основной работы время с удовольствием подхалтурят, всегда можно было. К тому же у них был доступ к какому-никакому инструменту. При желании и технику тяжёлую могли пригнать, включив в долю прораба и других ответственных и полезных лиц. Такие бригады называли «шабашниками». О происхождении этого слова можно спорить, но суть не в этом. Она в том, что спрос рождает предложение. > Лампа Лосева: Шабашили на стройке все, кто хотел заработать, — от подсобника до архитектора. Первый на халтуре раствор мешал, а последний по блату рисовал проекты. Разумеется, за разные деньги.
Кстати, про архитектуру. К сожалению, несмотря на поистине превосходную школу, профессия архитектора в СССР была задвинута в угоду рационализации, упрощению и удешевлению. А частные и индивидуальные заказы по вышеуказанным причинам были редкостью. Так что фантазии художника по зданиям разгуляться было негде.
И вот как итог: крыша у советского гражданина над головой была, были даже относительные удобства. А при наличии большого желания их можно было до определённого уровня расширить и приукрасить. Но прыгнуть выше головы, даже при деньгах, было ну никак нельзя.
И так бы и вошли наши люди в XXI век — без буржуйских изысков, зато хоть и скромно, но удобно и почти бесплатно… если бы СССР вдруг не умер.
Продолжение будет
