Огонь на том берегу весело пожирая деревянные постройки, мост Пивоваров, телеги с провиантом и оружием наступавшей вражеской армии, брошенные купеческие повозки, ржущих от испуга и боли коней, противника вместе с железными доспехами, поднимался всё выше и выше к небу. Он словно долгие годы упрятанная в клетку птица-феникс вырвавшаяся на свободу расправил свои прекрасные крылья не торопясь взмывать в ночное небо, красуясь, крутясь на месте огненными смерчами из стороны в сторону словно говорил окружающим: «Вот я какой красивый! Нравлюсь?! Смотрите на меня! Любуйтесь мной!».

И я сидя на коленях и продолжая удерживать в одной руке потухший факел, а в другой меч с зазубренным клинком любовался, чувствуя как сердце в груди бьётся часто-часто. Меня даже не беспокоила застрявшая в броне на спине парочка стрел и наконечник копья, пробившего грудь и влажно поблёскивавшего кровью в отблесках весёлого пламени. Честно-честно, я не вру. Боли почти не было. Всем моим существом завладел восторг от разворачивавшейся по ту сторону реки картины.

Я обожал огонь с раннего детства, я любил его сильнее всего на свете… ну кроме разве что моей маманьки, хлебнувшей со мной горя. Её я любил больше. Ещё малышом я тянул свои маленькие ручки к печке обжигая кожу до волдырей. Плакал от боли размазывая слёзы по щекам, рассматривал заботливо смазанные матерью маслом ожоги, но всё равно словно заколдованный любовался пожиравшим дрова оранжево-красным пламенем, смеялся разглядывая плясавшие на раскалённых угольках струйки сине-алого огня считая их живыми, тоже малышами, которые обязательно вырастут если им позволить, если их вдоволь накормить.

Как только научился нормально ходить и пользоваться спичками я неоднократно устраивал мелкие пожары. То подожгу библию на трюмо, то скатерть на столе, а то кучку кленовых листочков, которые моя родительница использовала для аппликаций в своих поделках.

Поджигая что-либо, я впадал в какой-то непонятный ступор. Просто оцепенев стоял и пялился на разгоравшиеся пламя. Мне даже казалось, что оно будто живое что-то пытается сказать мне. Маменьке каждый раз удавалось тушить мои проказы. Следовало ли меня выпороть? Да, наверное. Но моя родительница была не из таких. Она воспитывала меня в ласке и заботе. К тому же я уверен, это бы не помогло. Однако, как говорилось выше, я любил свою маму и дал ей обещание не устраивать пожары дома.

Время шло, а любовь к огню моя не проходила. В кармане шерстяной курточки всегда был коробок со спичками, словно домик для маленьких братиков-огоньков он согревал мне душу когда одноклассники смеялись над моей замкнутостью и чудаковатостью. Заставлял без крика терпеть розги, получаемые от учителей за плохие оценки.

Я жёг. Жёг собранный дворником накануне мусор, успевая оказаться на улице раньше него, жёг сухую траву на пустыре, наблюдая как линия огня словно образцовый полк солдат в строю слаженно, быстро двигается вперёд, а однажды поджёг старую деревянную халупу на окраине из которой совсем недавно выселили жителей.

Кто ж знал, что безобидный поджог обернётся бедствием и огонь с лопающейся черепицы из-за озорника ветра перекинется на соседние дома. Только чудом никто не погиб. Зато без крыши над головой остались пара дюжин семей.

Мне было стыдно. Стыдно и одновременно нет, потому что я был счастлив. Такого пламени я не видел никогда. Огонь снова со мной разговаривал, и я почти начал понимать его. Воспоминания будоражили меня так, что я не мог спать.

Конечно матушка моя обо всё догадалась, конечно я не стал упрямиться и честно выложил ей всё и даже согласился пойти к одному старому немецкому врачу, который долго задавал мне разные странные вопросы, поил меня сладким какао с твёрдыми почти каменным печеньем, а потом протерев очки с толстыми линзами, потерявшим цвет носовым платком, сказал обращаясь к матери:

- Дело ясное, госпожа Андерссон. Ваш сын пироман. Такое нередко бывает у детей рождённых женщинами в возрасте.

ПИ-РО-МАН! – какое слово то. Это означает, что я чокнутый. У меня редкое психическое расстройство, выражающееся в неодолимом болезненном влечении к поджогам, а также в сильной увлечённости наблюдением за огнём.

В этот же день мама крепко взяла мою руку в свою узкую, тёплую ладошку и отвела на место пожарища устроенного её сыном. Показала нуждающихся в помощи людей, оставшихся без необходимых вещей, детей без одёжки и учебников. Я смотрел на них понимая, что они ни в чём не виноваты. Не виноваты в том, что рядом с ними живёт чокнутый мальчик обожающий огонь. Мы помогли им чем смогли. Ваш покорный слуга знал каждого беднягу по имени.

И я дал матушке ещё одно слова. Никогда, никогда больше не устраивать пожары.

Я выполнил обещание, держался подальше от любимого мною пламени и профессию выбрал такую, чтобы развивала во мне дисциплину и волю. Какую? Я стал военным. Офицером Королевской пограничной стражи.

Что с моей пироманией спросите вы? О, она осталась со мной. Ночью мне часто снился горящий огонь, огонь, что я держал в ладонях не обжигаясь. Пламя не обжигало меня, а грело нашёптывая мне что-то на ухо.

Дабы укротить своё желание я изучал огонь теоретически. Узнал всё о его природе, о материалах что могут быть взрывоопасны и вызвать нешуточный пожар. Видя на улице доходягу с металлической ёмкостью удерживаемой на спине ремнями, заправлявшего фонари ламповым маслом, я представлял себе как оно может вспыхнуть окажись внутри искра огня. Бочонок с порохом для новомодных пистолетов и тяжёлых мушкетов всегда вызывал неизменную улыбку на моих губах. Чокнутый, право слово.

Кхм… что-то я отвлёкся. Вернёмся к пожару на другом берегу реки и копью торчащему из моей груди.

Враг решил воспользоваться рыночной неделей и напасть на нас через мост Пивоваров по которому в королевство ехали на ярмарку торговцы со всех окрестных земель.

Наша III-я застава приняла бой. Ряды пикинёров перегородили мост и ударили по противнику. Жидкий строй мушкетёров позади дал залп по скопившемуся на другом берегу врагу, но этого было слишком мало. Рано или поздно нас обязательно сметут и оставалось только молиться чтобы загоняющий скакуна гонец успел доскакать до столицы и предупредить короля о нападении.

Мы сражались, поливая собственной кровью доски моста, тянули время как могли. Каждая минута, секунда падала в копилочку надежды, что оставалась в наших руках пока был жив последний защитник III-й заставы. В какой-то момент орудуя тяжёлыми прикладами в рукопашную пошли даже немногие имевшиеся у нас мушкетёры. И тогда, получив пару-тройку лёгких ранений, я понял, что мне придётся нарушить обещание матери. Матери, которой всё ещё была жива и ждала своего сына в столице. Как и матери погибших сегодня тут пограничников.

Получив пару стрел в спину, я сумел перебраться на другой берег и выпустить птицу-феникс из своих ладоней. Я поджог металлические ёмкости с ламповым маслом, получаемым из чёрной крови земли. Пары скопившиеся внутри баков взорвались повредив дубовые бочки с ворванью. Китовый жир же хоть и не взрывался, но, если начинал гореть потушить его было делом очень сложным. Мне ли было этого не знать.

Наступление противника было остановлено, враг сгорал заживо словно краб оставляя от себя только панцири да бесполезное оружие.

Ещё раз взглянув на торчащий из груди наконечник копья, я сумев подняться на ноги и почему-то подумал, что пламя не только уничтожает, но и согревает.

Огонь за лентой реки гудел и сквозь это гудение я вдруг стал различать слова. Слова, которые сказали мне, что я не умру. Наконечник не задел ничего важного, обойдётся. Стрелы же запутались в поддоспешнике. Я вернусь домой, обниму похудевшую от старости, седую мать и расскажу ей о случившемся, чтобы ещё раз навсегда пообещать ей никогда не разговаривать с огнём. Почему? Потому что всё что он мог, он мне уже сказал.

Мдааа… всё-таки я чокнутый…

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

На более земном уровне, "Пивные святые" были монахами и монахинями, развивавшими технологию пивоварения. Но откуда взялось там так много покровителей пива и таких пивных профессий, как сборщик хмеля, пивовар, бармен и трактирщик? Христианство и пиво достигли такого крепкого союза, который другие религии достичь не могут.

Бенедиктинский устав предписывал монастырям выполнять функцию постоялых дворов, где усталые путники могли скромно вкусить и отпить "что Бог послал". По мере роста монастырей пивоварни становились всё известнее и популярнее. Это, а также стремление к самоокупаемости, подтолкнуло монахов в сторону малого предпринимательства. Они начали продавать свои высококачественные сорта пива. Оно стало всё известнее и вдруг, повсюду появились "пивные святые".

Некоторые из них, такие как Августин Блаженный (353-430), стали покровителями пива просто из-за огромного количества употреблённого напитка. В юности Августин испробовал "вина, женщин и песни" , а также всякие философские и релизиозные "измы" того времени. И остановился на католицизме. Именно ему принадлежат слова "Боже, дай мне целомудрие и воздержание, но не прямо сейчас."

Пивные чудеса

Другие святые показывали большую умеренность в выпивке, но больший энтузиазм в производстве. Ирландская святая, Бригитта (457-525), основала аббатство в Килдэр и была хорошо известна своими щедростью и состраданием. Но больше она известна чудесами производства пива.

Это произошло перед Пасхой: «Что нам делать? — спросила Бригита у своих девушек. — У нас есть мешок солода. Нам надо поставить его бродить, ибо не можем мы остаться без пива на Пасху. В Маг Талах есть восемнадцать церквей. Как дать пива им на Пасху, праздник в честь Господа, чтоб это было питьем, а не едой? К тому же у нас нет сосудов».

Это было правдой. В доме были только одна кадка и две бадьи. «Хорошо. Давайте готовить». Вот что было сделано: в одной бадье было приготовлено сусло, в другую его поместили бродить; и то, что было положено во вторую бадью бродить, и из него наполняли кадку и относили в каждую церковь по очереди и возвращались обратно, но, хотя они возвращались быстро, кадка успевала наполняться пивом. Восемнадцать полных бадей было вычерпано из кадки и этого хватило на Пасху. И ни в одной церкви не было недостатка на праздниках от Пасхи до Фомина воскресенья, благодаря трудам Бригитты.

Превращение воды в эль было для неё в порядке вещей. Однажды, она работала в лепрозории. Сжалившись над жаждой прокаженных, она усердно молилась и превратила грязную воду из ванной в прохладный, освежающий эль.

Но не только святые женщины практиковали пивные чудеса. Три Арнольда - Арнольд Меца (580-640), Арнольд Суассон (1040-1087) и Арнольд Ауденарде (умер c.1100) кормили страждующих не хлебами и рыбами, не манной небесной, и даже не вином-из-воды.

На протяжении всей своей жизни, Арнольд, епископ Меца, читал лекции крестьянам о преимуществах пива. "Не пейте воду", говорил он - "Пейте пиво!". Так сильна была его вера в силу пива, что в разгар чумы он вонзил распятие в сусловаренный котёл и убедили местных жителей пить только из этого «священного» судна. Его действия прекратили распространение болезни.

И даже смерть его не остановила. Когда на город Мец напала невыносимая жара и засуха, жители решили, что поможет возвращение в Мец мощей Арнольда из монастыря в котором он умер. На обратном пути измождённые носильщики остановились в трактире, но пива там оставалось только на донышке одной кружки. Но, о чудо! Кружка наполнилась до краёв. И каждый раз наполнялась для следующего жаждующего.

По второй версии легенды, он всего-лишь послал дождь из пива. Как будто этого всего было недостаточно, чтобы расположить к себе всех любителей пива во всем мире, епископ Меца также запомнился словами:"от пота человека и Божьей любви, пиво пришло в мир."

Арнольд Суассона - покровитель сборщиков хмеля (поэтому и с вилами). Вероятно, потому, что он призывал к выращиванию хмеля в области Брабант - там, где сейчас Бельгия. После того, как рухнула крыша монастыря во Фландрии, оказались уничтожены все запасы монастырского пива, кроме пары бочек. Арнольд попросил Бога о помощи и тут-же вокруг разросся хмель. Монахи и жители города радовались, и Арнольд был тут же канонизирован. А ещё он изобрёл новый способ фильтрации пива.

Арнольд номер три был, скорее, боевым магом. Прежде чем стать монахом бенедиктинцем, он принадлежал к военному ордену, где был известен как "Арнульф Сильный из Ауденарде." Во время битв на его стороне были Бог и пиво. Однажды, перед сражением во Фландрии, он наколдовал холодное пиво из воздуха в пустые кружки, что очень воодушевило солдат, которые, конечно, победили. Позже он основал Аббатство Святого Петра в Ауденбурге, где он научился искусству обычного пивоварения.

Оба последних Арнольда жили в 11-м веке, проповедовали во Фландрии, творили многочисленные чудеса, способствовали употреблению пива и стали покровителями бельгийских пивоваров. Эти сходства, возможно, объясняют, почему их истории и чудеса иногда приписывают то одному, то другому.

Святость через науку

Сотворение пивных чудес было не единственным способом стать пивным святым. Бенедиктинская монахиня Хильдегарда фон Бинген (1098-1179) в перерывах между сочинением музыки, написанием стихов, советами Папе и анализом Писания, нашла время написать два научных исследования по медицине и природе. В одном из них, Physica Sacra, она описывает ценность хмеля и его использование в пивоварении - "Использование хмеля в пиве замедляет его порчу и увеличивает его срок годности " .

Несмотря на то, что Хильдегарда была первой, написавшей о использовании хмеля в пивоварении, другие источники указывают на то, что монастыри Брабанта ароматизировали свое пиво хмелем ещё в 9-м веке.

Возможно, вы знаете бары или пабы, названные в честь ещё одного святого покровителя пива - "Гамбринус"? Гамбринус, король Брабанта, провозгласил сам себя изобретателем и "королем пива", заявив: "Я, Гамбринус, король Фландрии и Брабанта. Я сделал солод из ячменя и первый задумал варку пива. Следовательно, пивовары могут сказать, что у них есть король в качестве главного пивовара."

Хмель снова упоминается в Чехии 10-го века, где святой Вацлав проповедовал христианство. Менее известен его вклад в дело выращивания хмеля. Богемский хмель был так знаменит, что став королем, Вацлав издал указ о смертной казни для любого кто будет экспортировать семена хмеля.

Бескомпромисная позиция Вацлава сделала его любимцем местных пивоваров. А уж когда он убедил Папу Римского разрешить пивоварение в промышленных масштабах, а не только дома, то его вообще назвали Добрым Королём Вацлавом.

Пивное крещение

Некоторые святые использовали пиво, чтобы одержать победу над язычниками. Когда с тобою Бог и пиво, то невозможное возможно. Святой Колумбанус (с. 543-615), ирландский миссионер, отправленный в Германию, одним прекрасным днём шел по лесу, где натолкнулся на язычников, поклоняющихся Водану.

Когда те задумали совершить жуткое святотатство - отдать в жертву Водану бочонок эля, отобранный у Колумбануса, тот так сильно дунул, что разбил бочонок своим дыханием. А затем объяснил воданитам, что христианский бог любит пиво, но только когда оно выпито в его честь. Язычники согласились, что лучше выпить в честь правильного бога, чем пожертвовать продукт ради неправильного.

Большинство пивных святых либо доказывали целебную и духовную пользу пива, либо были специалистами и новаторами пивоварения, или творили пивные чудеса. Другие же стали покровителями пива по не очень ясным причинам.

Святой Лоренс (умер 258), архидиакон Рима, был прикован к железной решетке и заживо зажарен валерианами. Однако по свидетельствам очевидцев, в процессе мучения он излучал спокойствие и безмятежность.

По слухам, он даже сказал своему палачу "Похоже, меня пора перевернуть! Та сторона уже готова."

Неудивительно, что он стал покровителем поваров, пекарей, комиков и пожарных. Удивительно, что он стал ещё и покровителем пивоваров.

Наверное потому что под пивко сойдёт). Но сами пивовары говорят, что процесс обжарки Лоренса напоминает им обжарку солода. (Цы)

Я чот уверовал!