Стоит отписать пол страницы говна, чтобы, наконец, сформулировать нужную мысль. Современного человека очень сложно рассмешить. Далеко не достаточно поговорить о чьем-то приключении. Дескать, там кто-то не вовремя пёрнул или вместо телки трахнул козу. В наши дни такое не прокатит. Все это осталось в далеком прошлом, и сейчас в лучшем случае вызовет кислую улыбку.
Но если разобраться, взглянуть, так сказать, в глубину проблемы, то оказывается, что те, над кем мы смеемся, глубоко несчастные люди. Опять же ну пёрнул человек наедине с дамой. И что? Прощай минет? А потом на следующее утро человек становится знаменитым на всю округу – о нем говорят в каждом дворе. И что он пердун, каких свет не видывал, и что импотент, да еще до кучи член у него маленький. Спрашивается, почему сразу импотент? Ну не встал у человека, с кем не бывает? Так ежели приперло посрать, какая тут на хер любовь? А теперь все, кабздец. Один маленький пук, и жизнь у человека сломана по самый корень.
Вы никогда не попробовали вбзднуть в общественном транспорте? Это, знаете ли, еще хуже. Во-первых, опять же вонь страшная. Что ни говори, а от простой советской пищи, хуй знает кем изготовляемой, запашок, порой, глаза режет как тополиный пух в яркий солнечный день. Но главное, все у нас теперь интеллигенты сплошь и рядом, ничего тебе не скажут, только посмотрят на тебя, нос скукожат, губы подожмут, и будут всем своим видом показывать, что им пришел пиздец. Зеленеют, суки. И оказывается тогда человек среди зелени, готовой в любую минуту сблевать тебе на ботинки.
Поэтому я усвоил для себя одно неопровержимое правило: делай что хочешь, выходи на улицу либо жопу затыкай, но ни в коем случае не перди. Потому что ежели начал, то в следующий раз наложишь в портки. А чтобы такого не случилось, перед поездкой пойди лучше и просрись хорошенько. И не ешь всякую херь, что тебе в качестве закуски подсовывают.
Знаю, что говорю. Все на себе испытал. А приключилось со мной вот какая оказия.
Ездил я как-то на масленицу к будущей теще на блины. Все прошло как положено: водочка, блины с икоркой. Настало время возвращаться. Одевшись, уже на пороге квартиры я почувствовал легкое волнение в области кишечно-желудочного тракта. Не придав этому значения, я с легкой душой сел в электричку и решил было немного покемарить, как подсаживается ко мне один товарищ по цеху, черт его принес за ногу. Разговаривать мне совсем не хотелось, ибо в животе пошло какое-то странное бурямглоюнебокроет. С закрытыми глазами было немного полегче.
Поэтому отвечал я вяло, от предложенного пива отказался. Жалко, конечно, мог бы еще сверху блинчики пивком отполировать, но мысль о надвигающейся коричневой волне неприятно холодила копчик. Товарищ вскоре отстал, так как на очередной станции к нему подсел какой-то знакомый хуй с горы, и они принялись хамячить двухлитровку светлого.
А я сижу, ерзаю по сиденью, чую, пиздец подкрадывается. Причем изнутри и прямиком к жопе. Живот, сука, урчит как сношающаяся котяра – соседи оглядываются. Один пень взял и пересел за соседнюю скамейку. Обидно мне стало – ничего не сделал, даже и не пёрнул еще, а он уже нос воротит. Я и одет прилично, не бомж какой-нибудь, и вроде не падаю. Короче, не вытерпел я, встал и подваливаю к нему бочком.
- Гражданин, - говорю, - ваш билетик!
Он насупился, отвернулся и начал усердно разглядывать что-то в окне. Я тоже посмотрел туда, но кроме черноты мелькающих деревьев и своего отражения на стекле ничего не увидел. Он же уперся так, как будто там порнуху прокручивали.
И тут я подумал, что он просто пудрит мне мозги. В пузе булькнуло в очередной раз и немного утихло. Я сел напротив этого безбилетника и решил переменить тактику. Где-то я читал про психологию говнюков – надо усыпить их бдительность отвлеченной темой.
Короче, начал я калякать про жизнь, про свадьбу свою скорую, будущую жену и тёщу, мать ее, в смысле жены будущей мать. И что любовь у нас, и что вот поженимся и заживем, как люди. И я, дескать, настоящим хозяином стану. В общем, сам уже чувствую, загнался, ересь плету, но остановить не получается – поговорить захотелось, мочи нет. Моча, конечно, есть и в избытке, а сил не осталось. И несет, и уносит меня русская тройка: водка, икра и блины. А тот ничего, сидит себе в уголочек, слушает, глазенками только хлопает. Мутными и странными своими глазенками. Хлоп, хлоп.
А ехать-то мне долго. Этот хрен постепенно совсем затих. И даже глазами уже не хлопает. Станции только успевают мелькать. Люди заходят, но садиться рядом не желают. Думаю, вид что ли у меня как у забулдыги или воняет шибко. Спрошу, думаю, у своего нового знакомого:
- Слышь, - спрашиваю так вежливо, - безбилетник, - я часом не воняю плохо?
- Ты русский-то язык понимаешь или нет? – у меня стали закрадываться подозрения.
И тут этот хмырь начинает мне улыбаться всеми своими двумя золотыми зубами, достает откуда-то здоровенную морковку и принимается ее хрумать. Я немного приторчал от его такого вида. Так только психи себя ведут или припадочные. Тоже мне, блять, заяц, думаю, в прямом и переносном смысле.
И не успел я подумать, как у него из башки начали расти мохнатые, широкие уши. Тут срака моя, самым естественным образом, начала юлить. Епть, не каждый день из человека кролик вырастает. Я на всякий случай глаза протер – натурально, сидит ушастый. Наверное, дачник шальной забыл впопыхах. А я видать, спьяну его за человека принял. Дела, думаю. нехорошо животному одному, без сопровождения ехать.
Встаю и говорю тогда на весь вагон:
- Граждане! Чей кролик? Заберите, а не то пропадет скотина!
И тут граждане поворачиваются ко мне лицом и вижу я добрую сотню золотых двухзубых улыбок и в два раза больше длинных ушей.
Мать честная! Караул! Неужто зайцы!? А этот, рядом со мной который, закаркал, закудахтал и морковь мне протягивает. Чувствую, коленки мои затряслись, а по штанам побежала теплая струйка. И не то, чтобы от страха – не такие уж они и страшные были, а от одиночества в каком-то непонятном ебаном заячьем мире, где я совсем не такой, без этих сраных мохнатых ушей и розового носа. Получалось как-то, что убогий что ли и никому не нужный сумасшедший распиздяй. Чтобы вы сделали на моем месте? Не знаете? Я вот обоссался. И если бы только это.
По проходу ко мне приближался одетый в форму контроллера козел с длинной бородой и кривыми рогами. Подошел ко мне и говорит:
- Г-гражд-данин, в-ваш б-билетик!
Я на него, конечно, залупился, креститься начал, пятиться.
- Что это за зоопарк, - завизжал я.
- Г-гражданин, успок-койтесь, не в т-туалете, - прохрюкала козлина и подмигнул своим маленьким и почему-то поросячьим глазом.
- Ах ты козел, - пробормотал я вслух. – Ты не можешь говорить, тем более заикаться.
- Гражданин, не выражайтесь, предъявите билет или гоните капусту.
- Да, капусту, капусту, - хором подхватили зайцы.
- А вот хуй тебе, - сказал я вдруг и, показывая средний палец, начал отступать к выходу. – Хуй вам всем, зайцы ебаные! Что за сраный вагон! Блять, куда я попал! – я схватился за голову…
И почувствовал длинные мягкие уши. Не веря своим рукам, я выбежал в тамбур за глотком свежего воздуха. В нос тут же ударил запах лошадиного навоза – там стояла коняга и невозмутимо справляла большую нужду.
От нервного перенапряжения я к ней присоединился, наложив за компанию себе в штаны. Но когда лошадь, точнее конь, высунул свою елду и стал ко мне пристраиваться с сзади, я крикнул «мама» и выбросился из вагона. Да по всей видимости, еще и проблевался на ходу, так как утром штаны были испорчены, как с изнанки, так и снаружи.
Очнулся я, кстати, в кустах недалеко от своей станции. Весь в дерьме и блевотине, но главное живой, с нормальными человеческими ушами и целым очком.
Кое как отмылся в луже и поплелся домой. Возле подъезда встретил своего вчерашнего коллегу с работы. Он как-то странно на меня посмотрел и сказал:
- Ну ты вчера и концерт устроил, Санек, я чуть со смеху не обоссался!
- Значит, тебе повезло больше, - сказал я и толкнул дверь.
Потом решил сказать что-то умное вслед весельчаку, обернулся и не смог и слова вымолвить. Мой коллега шел по тротуару, весело помахивая маленьким хвостиком, торчащим где-то в районе жопы.
А вы говорите, пёрнул человек. Значит, была причина.
