Серия «Люди»

После переезда нужно было понять, куда ставить машину. Район простой, быт близок к деревенскому - за всеми манёврами круглосуточно наблюдают соседи, плотно приросшие к окнам, за парковку в неуставном месте могут профилактически порезать резину. Моя вкруговую проржавевшая Демио не великий трофей, но дорога мне как средство передвижения из пункта А в пункт Б, вместе со всеми колёсами.

- Нужно к дяде Лёше идти, место просить. - сказали мне - Где выделит, там и будешь стоять, никто не тронет. Тут одна баба пыталась просто так машину ставить, скандал был, выгнали.

Дядя Лёша - местный авторитет, а не просто так. Дальнобой с многолетним стажем, гоняющий желающих занять парковку не по уставу лопатой добрым матерным словом и женой-сигнализацией о неполадках в родном дворе в комплекте.

- Ты его только обязательно дядей Лёшей зови, он тебя ещё вот такой помнит. - судя по расстоянию от пола до руки, знакомы мы были очень давно.

Моё лицо выражало почтение и искренне желание получить легитимное парковочное место без риска для колёс.

- Дядь Лёш, я к вам за советом. - дядя Лёша беззубо улыбался, он явно помнил меня безмашинной соплёй.

- Машину бы поставить, она маааленькая такая, много места не займёт. - я показывала руками совершенно не рыболовный жест, символизирующий микроскопические размеры машины.

- Да видел я твою машину. Сейчас решать будем. - он степенно подошёл к окну - Вот сюда ставь. Хотя нет, тут дети с горы съедут и ударятся. Вот, смотри, сюда влезет.

Маленький пятачок отсыпанного гравием парковочного пространства был отведён и закреплён за моим ржавым счастьем. Прицепом прилагалось круглосуточное наблюдение женой-сигнализацией и оповещение соседей в стиле "корыто своё, не трогать".

Куда там хлипким цепочкам до слова дяди Лёши, до его указующего жеста на кусочек гравия, приютившегося на стыке двух дорог. Ну, а залётным постоять - удачи в смене колёс, я тут ни при чём, если что.

Во времена работы в IT решило к нам наше американское начальство приехать. Познакомиться, а заодно и Сибирь посмотреть. Американские миллионеры - они не только люди скромные, но ещё и смышлёные. Они понимали, что русский народ не поголовно в обнимку с медведем, балалайкой и перманентно пьяный, чтобы не замёрзнуть на лютом морозе. "Сибирь, как Сибирь. Люди, как люди." - думали они и садились в самолёт. Сибирь копила силы, чтобы не осрамиться перед гостями.

Накопленных сил хватило на скромные -45 за бортом самолёта. Стюардесса ужаснулась и перепутала циферки: "За бортом самолёта -55 градусов." - сказала она. "Нам каюк." - поняли американцы и достали вязаные шапочки из экологичных чебурашек. К такому жизнь их не готовила. В забеге до автобуса, от автобуса к машине, которую грели всю ночь, отмёрзли сначала уши. Натянутые шапочки, снизу поджатые поднятыми к затылку воротниками, не грели от слова совсем. Куртки и подошвы элегантных ботинок держались дольше, лопнув только на финише. Басурмане поняли всю прелесть тулупов и шапок-ушанок любой конфигурации и степени заношенности. Жизненная необходимость водки в таких условиях проникла в каждую клеточку их тела вместе с морозами. Хорошо, пусть будет коньяк.

Они хотели шапок и валенков, тулупов и выпить. Они были согласны на медведя, только пусть будет тёплый. Их катили в магазины одежды, любезно включив попогрейку, предусмотрительно положенную на сиденья и включенную на полную мощность. Милые, воспитанные и крайне терпеливые люди, они держались сколько могли. Сначала растаяли обледенения, потом начало припекать. "Мне горячо снизу." - робко сказали они, потрясённые контрастностью дружелюбия Сибири.

Именно в этот год дороги чистили катастрофически плохо. Чистили только те, до которых хоть как-то добрались ЖКХ. Остальные не чистили совсем. Виртуозность вождения в обледеневших колеях была отточена до уровня джедаев, фарватер улиц был изучен во всех нюансах. Впереди вылетевший из колеи грузовичок лихо крутанулся и законопатился обратно в колею. "Это очень опасная дорога?" - миллионеры сидели с круглыми глазами, подпирающими свежекупленные шапки-ушанки. "Ну что вы, это как раз ничего так." - утешили их.

Они писали блоги для друзей, рассказывая о жизни в Сибири. "Сегодня я шёл до работы пешком." - на фото круглые глаза смотрели из намёрзшего на бороде и усов сугроба. Два частокола ресниц обрамляли глаза. Американские друзья замирали в восторге. "Никогда не ходите по улицам, засунув руки в карманы. Когда вы упадёте, вы не успеете их достать." - на другом берегу океана зрители прижимались друг к другу и искали поддержки. "Вы не представляете, насколько это безопасная страна. Они оставляют своих детей играть под присмотром незнакомых людей и не боятся, что их украдут." - в ответ летел вздох удивления.

Они улетали довольные и понявшие все прелести ушанок, балалаек и водки. Проникшиеся духом Сибири, и обещали прилететь снова. На всякий случай летом.

Знаете, что самое смешное? Они прилетели. Конечно же летом, чтобы не было этих морозов и экстрима. Именно в это лето к нам приехал цирк-шапито с медведями. Это были очень мелкие медведи и их выгуливали на поводках невдалеке от скрытого за кустами шатра. Познавшие морозы и колеи американцы, считавшие что знают всё о России и водке, затихли, глядя на гуляющих на поводках невдалеке от дороги медведей.

Надеюсь, мы оправдали их ожидания.

В выходные после двух дней девичников в секс-шопе впадаешь в состояние комы. Из разумных действий доступны остаются опции "есть" и "спать". Даже во сне вокруг тебя плещутся океаны смазок, а мимо проплывают вибраторы, весело жужжа в разных тональностях.

Ввалившись в гараж и замаскировавшись под местного жителя в рабочем тулупе и резиновых галошах, я хотела творить прекрасное - наконец-то сколотить стеллаж по любимой технологии из говна и палок и наподдать мышам по толстым попам. Проснулась на диване под спальником, нежно обнимая электролобзик.

Где-то в тумане выходных покрасила кусок трубы, вышла из комы в окружении уже почти родных фаллоимитаторов, снова в секс-шопе. Под жужжание телефона. В телефоне было только одно фото от мамы. Моя мама - очень ответственный человек, она не могла подвести безалаберную дочь, павшую в сражениях с жидкими вибраторами и проспавшую все полезные выходные. Она героически покоряла вершины кулинарии.

Люди писали, искали  старые тетради с рецептами от бабушки, а мы бездарно их подводим, думала она. Закупившись "всем, что есть под рукой", она творила, колдовала и выкладывала. "Пусть будет с яблоками и пахнет началом зимы." - яблоки были припудрены корицей. Борьба с тестом достигла апогея на магической фразе "муки сколько возьмёт". Оно брало от души, всасывая муку как заправский пылесос и издевательски хихикая. Малодушно свернуть в сторону заливной шарлотки на полпути не позволяла ответственность. Мама, пропахшая корицей и решимостью, высыпала второй грузовик муки в миску. Тесто сыто икнуло и сказало, что хватит.

Мама дулась на пирог и грозилась выкинуть его в мусорку, я экстренно неслась со спасательной операцией, чтобы отобрать и съесть. Мама уверяла, что из таких пирогов можно построить второй гараж, используя их вместо кирпичей, а отдельными кусками метко пулять в мышей, чтобы не наглели. Я волокла пакет с пирогом к двери, нежно прижимая к себе. Мыши замерли в ожидании развязки.

В сухом остатке - пирог удался, но с нюансами. Количество муки уменьшить на грузовик, маргарин попробовать размять вилкой, а не растапливать в жизнерадостную жижу. По вкусу и впечатлениям - это оно, то самое "тесто как у бабушки, из того, что есть под рукой. Не сдобное, не песочное и не слоёное".

От души спасибо @urusskih за рецепт, он был первым в очереди на покорение кулинарного эвереста пирогов в поисках тот самого теста. Это правда было вкусно, а нюансы уже решаемы. Спасибо маме за героический настрой, стремление не подвести коллектив и классный пирог, нежно пахнущий корицей и яблоками.

Спросила про тесто "как у бабушки" и в сочетании с началом зимы, рассказами про бабушкины пироги в комментариях, словила мощный флешбэк.

Подарки на праздники ждут все, особенно в детстве. На Новый Год и день рождения, ждут подарки-сюрпризы и то, что заранее просили подарить. Бабушкин подарок, одинаковый всегда и для всех, мы ждали особенно.

Она, привыкшая экономить на всём, перед праздниками ехала на рынок и покупала семечки. Дешёвых мелких побольше, а дорогих крупных - совсем немного. Небольшой пакетик арахиса и недорогие карамельки, по чуть-чуть разных. Торговалась яростно с каждым, стараясь сбить цену. Приехав домой, она смешивала семечки - крупные с мелкими, высыпала на противень, обжаривала до звонкого щёлканья, до равномерной золотистости внутри. И все по запаху, разносящемуся по дому, узнавали что готовится подарок. Но конечно же, делали вид, что ничего не заметили.

А потом она собирала каждому тот самый, особенный мешочек. Мы получали его на праздник, развязывали, и тёплый запах жареных семечек щекотал нос. Сначала выбирался облетающий красной ломкой шелухой арахис и разноцветные карамельки. Обычные, на которые не бросишь взгляд проходя мимо, в подарке они казались самыми вкусными конфетами в мире. "Морские камешки" или барбариски, дюшес или мятные, конфеты прятались в россыпи семечек, иногда проглядывая яркими боками через полиэтилен. Семечки насыпались на газету постепенно, мелкими горсточками, чтобы не выбрать сразу крупные.

Бабушки давно уже нет, но стоит уловить тот самый запах - жареных до золотистости в духовке семечек, как память тут же переносит в те вечера. С чаем и яблочным пирогом, с метелью за окнами и тем самым подарком, с семечками. Мелкими, крупными, немного арахиса, немного карамелек. Сердце делится на две половины - немного взрослый, немного ребёнок. Детство, бабушка, вечер, семья.

У него было две половины жизни и две женщины в них, с одной он прожил сорок лет, с другой пятнадцать. Высокий моряк, под два мера роста и с белозубой улыбкой, он женился на редкой красавице с пылким характером. Они родили сына и дочку, ездили на рыбалку, ходили за грибами. Ссорились и мирились, за сорок лет жизни хватает всякого, хоть черпай ложкой. Они прощали друг друга, она не простила только одного - когда он однажды ушёл к другой. Оставив всё, начав жизнь заново. Юная и ветреная, она прожила с ним пятнадцать лет. Они ссорились и он уходил, через время начинал беспокоиться: "Как она там без меня?" И всегда возвращался.

- Зачем она тебе? Живи спокойно. - говорили ему. А он возвращался туда, в их съёмную квартиру, он оставил всё в своей первой половине жизни. Во второй была только она. Их ссоры и примирения, её слова: "А я и не знала, что такие мужчины бывают."

Первая жена ждала, что он пожалеет. Вторая - просто жила. Они встретились на похоронах. Родственники и друзья стояли под хмурым небом, ёжась от зябкого октябрьского ветра, провожая его в последний путь. "Кремируем, она была против. Но кто её будет спрашивать, мы его семья" - говорили они. У неё всё равно не было денег. Она продала то, что было - машину, срочно, за бесценок. Но всё уже решили без неё, всё было сделано, просто гадали - придёт, не придёт.

Она пришла. Она шла, не глядя по сторонам и все расступались перед ней, отходя в сторону. "Вон она, ты её ещё не видела?" - взгляды искоса, шёпот в полунаклоне. Она прощалась с ним по-своему, трогая за руки, поправляя покрывало. "Хочет что бы всё было по её." - передавали друг другу на улице. Ушла молча, не сказав никому не слова, растворилась в октябрьской хмари навсегда. "Хотела показать какая гордая." - говорили ей вслед. А я стояла и думала - господи, сколько же ей нужно было сил, чтобы прийти сюда.

Что мы знаем о любви? О двух половинах жизни, любивших и ненавидевших, ссорившихся и мирившихся? О детях, заступающихся за мать, об одинокой женщине, проходящей перед нами? У каждого здесь своя правда, правдивее которой не может быть ничего. Свои половинки жизни.

За окном был по-летнему жаркий весенний день и мы с ещё мелким тогда сыном выбрались на прогулку. В будний день и так не особенно оживлённая улица была пустынна. Вдоль тротуара цвели ранетки, летали птички, вокруг был покой и тишина. Мы разглядывали цветы и неторопливо фланировали. Навстречу шёл мужчина, разглядывая один из домов. Ну, идёт и идёт, мало ли что.

Метрах в десяти от мужика я кинула на него мимолётный взгляд, он слегка повернулся. Охтыжблин! В руке он держал автомат и выглядел очень нервным. Взгляд на дом, напряжённый взгляд на нас. Сотовые телефоны в те давние времена были только у небольшой части населения, и это была не я. Так, не рассматривать, ничем не выдавать, что автомат замечен. "Смотри, вон белочка бежит!" - я показывала пальцем куда-то вдаль и жизнерадостно чирикала максимально спокойным голосом. "Белочка?" - сын хотел идти её искать. Отлично.

Мужик выглядел не просто нервным, а очень нервным. Мы медленно двигались по-прежнему встречными курсами. Ребёнка в охапку и махнуть куда-нибудь? Он нервничает, расстояние мизерное, если с психа пальнёт на резкое движение - шансов нет.  Развернуться? Будем идти в одном направлении и тоже палевно. Замереть на месте? Привлечёт внимание, кто его знает. Пока что мы просто гуляем, мы безобидны и вообще ничего не видели. Даже взять сына на руки казалось плохой идеей, мало ли что у мужика в голове, он разглядывал нас уже пристальнее. Я немного ускорила шаг, чтобы быть на линии теоретического огня, между ним и ребёнком. Какие интересные птички сидели на ветках в этот момент, какие самые красивые цветы цвели на газонах. Я рассказывала о жизни белочек и предлагала купить мороженое. Точно, пойдём за мороженым, ребёнок немного ускорился, в рамках "мы не бежим и вообще не при делах". Я краем глаза мониторила обстановку, находясь между ним и автоматом и умиротворяюще щебетала.

Мы разошлись встречными курсами, каждый пошёл своей дорогой. Этот кусочек прогулки длился несколько минут, но запомнился надолго. Из дома я быстро позвонила куда надо, но времени до возвращения домой уже прошло немало. В новостях ничего не промелькнуло, что это было - загадка до сих пор.