I Эпиграф.
Над старым замком тлеет тишина
Среди домов, ободренных восходом,
И темная ночная пелена
Развеялась пред будущим приходом.
Так пробуждается неспешно сонный мир
С людьми готовыми к своей тяжелой ноше,
Что каждому из них себя дороже, -
Служить короне из последних сил.
Гончар с утра в прекрасном танце с глиной,
В руках изящно вьётся ремесло,
То аккуратно, то с не дюжей силой
Шедевр лепит! Эво колдовство!
В пекарне вместе с пламенем и жаром
В печи ютится пряный аромат,
Хлеба с хрустящим, манящим загаром
К обеденному времени стоят.
На пашне с солнцем утренним крестьяне
Закладывают сытости исток.
Так замок трудиться, так замок ожидает
Обеденный спасительный звонок...
Тут и пастух, и поп, и лекарь,
Трактирщик, каменщик, купец,
Начальник стражи, мельник, пекарь,
Ткачиха, винодел, кузнец,
- Все собрались. Перед обедом
Явилась в замок суета,
И вместе с ароматным хлебом
Минута отдыха дана.
Лишь стены пусты не остались,
То тут, то там блестит металл –
Мечи сверкают, сталью славясь,
Кузнец их подолгу ковал!
В поту усердия с клинками
И дни, и ночи напролет,
Своими сильными руками
Мечи острейшие кует.
В доспехах прочности изрядной,
С плащами алыми на них,
Язык меча угрозой ясной
Преступность истребляет вмиг.
Они сильны, и справедливы,
И беспощадны к подлой лжи,
Лишь к женской ласке уязвимы,
И только к ней они нежны.
Так проходили будни стражи,
Часами служба и стена,
Нет в замке буйств, разбоев, кражи, -
Спокойствие и тишина...

II Трактир.
Собрался люд в трактире душном,
Тут безработные, воры,
С надеждой трепетной на ужин,
Уселись грузно за столы.
Но среди сброда негодяев,
Среди преступников, убийц,
Беспутных пьяниц и лентяев,
Есть лишь один из сотен лиц,
Кто не позволил сердцу мести,
Не пачкал душу воровством,
Он к справедливости и чести
Приучен был своим отцом.
Теперь же он Геревард Совнетт,
Носитель титула, герба.
Его навряд ли кто-то помнит,
Забылась для людей война.
А стены помнят, земли помнят
Тот звон и лязг стальных мечей,
И души помнят, руки помнят,
Как брали роли палачей...
Как лезвие входило в тело,
И раненый валился с ног,
Как во врага втыкали смело
В крови измазанный клинок.
Как разрывали плоть на части,
Как пробивались вмиг щиты,
И на клыки военной пасти
Ложились новые сыны...
Прошла война. Времен рекою
Смывает кровь военных дней,
Унесшие с собою горе,
Иссякли слезы матерей.
Забылись падшие герои,
О жертвах принято молчать.
Так и сидит в трактире воин
Без надобности воевать.
К нему не обращают взоры,
Доспех не привлекает глаз,
Он хмель лишь добавляет снова
В свой еже сумрачный заказ.
Но в суете, в тот вечер шумный
Вдруг кельнерши раздался крик:
"Да отпусти же! Полоумный!"
- К ней спьяну приставал мужик.
Срывает с девушки одежду,
Руками изъедает плоть,
Ополоумевший невежда
Не останавливался вплоть
До скрипа жалобного пола
От тяжести железных лат,
Но, наплевав, продолжил снова
Игру своих дрожащих лап.
Не в том трактире выбрал деву,
Не в этот вечер возжелал.
Спокойствие поддалось гневу,
И суета спустилась в зал.
Спустя мгновение в трактире
Лязг обнаженного меча,
И не хватает правды в мире,
И праведного палача.
На счастье всех, хмельную драку
Остановила старца речь:
-Прошу, не троньте бедолагу!
И уберите в ножны меч!
Геревард кинул взгляд суровый,
Трактир застлал немой вопрос.
И лишь бедняга охмеленный
Не повернул к нему свой нос.
И меч улез обратно в ножны,
На свое место рыцарь сел.
В трактире стали все тревожны,
А старец снова подоспел:
-Позвольте вас позвать наружу,
Я объясню мои слова.
И воин, не закончив ужин,
За старцем встал из-за стола.
-Вы по походам пропадая,
В военном деле преуспев,
Но многого теперь не зная,
Лишаете дохода дев.
Она актриса, мы актеры.
Бессчетное число ролей
Играем для трактирной своры:
Служанок, воинов, королей.
Она не даром перед пьянью
Ходила рядом взад-вперед,
Ведь на вечернее свидание
Такой мужик всегда клюет!
Поддатый окунь взял наживку,
И хищник в жертву обращен,
Но свою глупую ошибку
Не разглядеть он обречен.
А как поймет, так будет поздно,
Крючок успел он проглотить.
И кельнерше теперь угодно
За ночь оплату получить.
А коль отказываться станет,
С ней в доле стражники, пади,
Меч к горлу пьяницы приставят:
" Жить хочешь? Ну тогда плати!"
- И что же, люди это терпят?
- Так точно, терпят, господин.
Преступность ничему не внемлет.
Вы, верно, здесь такой один.
- Не может быть, неужто власти
Уже не хватит и моей?
- О, Совнетт, этакой напасти
Подвластна сила королей.
Никто о Вас уже не помнит,
Вы лишь герой прошедших дней
Они не знают себе ровни,
И вряд ли думают о ней.
- Так я напомню, мне-то силы,
Чего, чего, не занимать.
- Я понимаю, но на вилах
Вам будет некем управлять.
- И что же мне, на Божью милость,
В своем же замке, в мирный год,
За нашу с Вами справедливость
Лечь прямиком на эшафот?
- Да что же, Вы, ну в самом деле,
Никто не просит Вас восстать.
Для этой благородной цели
Совсем не нужно умирать...
Вы постарайтесь прежде смерти
Взыметь доверие людей.
В своей же силе их уверьте,
Не прибегая толком к ней.
На том закончилась беседа,
Повисли думы в голове.
Советы, сказанные дедом
Геревард сохранил в себе.
Он думал денно, думал ночно,
О том, что делать, что свершить,
Но вот беда ответы, точно,
Не собирались приходить.
Неделя за другой неделей,
Советы стал он забывать.
Он снова падок стал до эля -
Продолжил память заливать.
Но вот в один обычный вечер
Ввалился человек в трактир.
Огромный и широкоплечий,
Каких давно не видел мир.
Он был в простой льняной рубахе,
С секирой за своей спиной...
Как будто побывавший в драке
Или прошедший через бой.
К нему все взоры поднимали
И, вопросительно молча,
Ответа жадно ожидали
И он ответил сгоряча.
- На что уставились, кретины?
Ни разу не видали кровь?
- Да наши, знаешь ли, седины
Не рады её видеть вновь!
- Войну припомнили? Ну что же.
А на дорогах за стеной
Бывали ли? Да что вы, Боже.
Туда решили ни ногой?
А я там, чёрт возьми, шныряю
Среди купеческих мешков!
Да, да, обозы охраняю
От незатейливых воров!
Геревард тоже обернулся:
- Сегодня, я смотрю, побит.
- Да я единственный вернулся,
Купец, наверное, убит.
- Ты, что же, бросил там торговца?
А как же выполнить заказ?
- Да как-то с демоном бороться
Не захотелось в этот раз!
- Ты что несешь? Неужто пьяный!
Какая нечесть, не лукавь!
Обычный трус, ну трус же явный!
Ты это, знаешь ли, оставь!
- Я зуб даю, что этой ночью
На наш обоз напал вервольф.
Он растерзал там лошадь в клочья,
И мне рассек ударом бровь.
- Какие волки, быть не может.
Их в Армалоне не сыскать!
Иди проспись, пусть сон поможет
Все это трезво описать!
...

Даже у них есть выходной, а у тебя нет.

Ikarus – хорошо известная, в прошлом, автобусная марка. В любом городе бывшего СССР старшее поколение хорошо помнит эти комфортные (по тем временам, естественно) красные междугородники и желтые городские автобусы, в крупных городах были еще и «гармошки».

Так вот, те автобусы предназначены для городских дорог и трасс с хорошим твёрдым покрытием. Икарус, пригодный для бездорожья как-то сложно себе представить. Тем не менее, он был. Так и хочется сказать, перефразируя одно известную поговорку – чего только не придумают венгры, лишь бы свои машины продавать в страны Латинской Америки и Африки. Поставки таких версий в СССР, судя по всему, не предполагались.

Для создания комфортабельного автобуса – внедорожника мало было оснастить Икарус еще одним ведущим мостом и раздаточной коробкой. Техника для сложных условий эксплуатации стоится, как правило, на раме, здесь же сам кузов автобуса был несущим, сваренным из труб квадратного сечения. Его усиление стало основной проблемой. Первый ходовой образец построили в 1976 году, назывался он Ikarus 259.00 K1. Выглядел он нетипично для автобусов из Будапешта, но сама конструкция была во многом унифицирована с серийными версиями.

Ikarus 259.00 K1

Испытания выявили массу недостатков, самым серьёзным из них стал значительный перевес передней оси. Дело в том, что двигатель переехал с кормы, где он традиционно находился, вперед, его разместили в переднем свесе, а коробку передач прямо над мостом. Испытания кузова на прочность проводились на стандартной агрегатной базе, без переднего ведущего моста.

Из-за перегрузок выходили из строя приводы моста, быстро изнашивались планетарные колёсные редукторы, шины стирались прямо на глазах, а на песке автобус вообще частенько зарывался передком и мог двигаться только задним ходом. Годом позже появился второй опытный образец, уже с привычной нам внешностью, только высоту боковых окон урезали, в пользу жесткости кузова. Среднемоторная (как на «гармошках») компоновка улучшила развесовку по осям, очень внушительный клиренс (380мм) позволял автобусу покорять пригорки даже с учётом его длинных свесов.

Ikarus 259.50 с колёсной формулой 4Х4

Полтора года продлились испытания и доводка прототипа, с учётом всех исправлений и модернизаций появился Ikarus 259.50.

Ikarus 259.50 с колёсной формулой 4Х4

Двигатель MAN D2156, известный «горизонтальный раба-ман», мощностью 220 л.с., он устанавливался на серийные Икарусы.

Коробка передач механическая, ZF, шестиступенчатая, по раздатке, к сожалению, ничего не известно.

В серийное производство Икарус 4Х4 так и не пошел, сколько сделали опытных образцов точно не известно, по разным данным от двух до четырёх экземпляров, все они, увы, утеряны.

источник

Когда включаю ноутбук постоянно вылазает, что автовосстановление компьютера не успешно. Тогда я через командную строку посмотрел журнал запуска ноутбука и там вот такая вот ерунда. Что мне делать, подскажите пожалуйста. Очень надеюсь на вашу помощь.

Часто в сети натыкаюсь на пренебрежение к этому городу, с которым лично познакомилась лишь весной, приехав из Москвы. Наверное, как следует из заголовка поста, не последнюю роль в моём восприятии Саратова играет состояние души, но я просто хочу показать и местным жителям, и тем, кто ни разу не был в Сарике, насколько эти места могут быть прекрасными.