Думаю сложную думу над очередной книжкой.

Вот есть такая тема: у наших религиозных/мистических переживаний есть физиологическая основа. Конкретные зоны в мозгу, которые активируются (а некоторые, наоборот, подавляются) при испытывании соответствующих штук. И это уже более-менее факт, по крайней мере, всякими зримыми и действенными экспериментами проверялось так и эдак. Ну хорошо. Такая вот данность.

И эту данность почему-то используют довольно строго определенным образом: в качестве именно и конкретно атеистической пропаганды. Третью книжку или четвертую уже читаю, где автор искренне уверен, что сам факт того, что в мозгу есть "божья зона" (фантастически неудачный термин; эти зоны работают и у тех мистиков, которые и не думали никогда ни о каком личностном Боге) - сам факт, повторюсь - уже сам собою является мощнейшим доказательством правоты атеизма.

Я не то чтоб как-то против атеизма, я частотно предпочту иного атеиста многим, хм, верующим - buuuut. Как это логически работает? Как это вообще может доказывать правоту любой из сторон в споре о вере? Естественно, что поскольку у всех наших душевных переживаний есть физиологическое отражение - так и отчего бы вере/мистике/экстатике быть исключением? Как само наличие этого вдруг делает эти переживания нереальными? У нас в мозгу есть зона восприятия зрительных образов - и реакции на зрительные образы, и зоны, строящие модель на основании этого - это как-то опровергает реальность зримых вещей?

Я вот не понимаю даже, отчего не существует обратной модели доказательства. Будь я этаким Честертоном, я б не преминул. А отчего это злобная сука эволюция, не терпящая лишнего, развила все это у нас в мозгу и поддержала отбором? А не свидетельствует ли это яснейшим образом, что духовная реальность не просто реальна, но и восприятие ее необходимо нам для выживания? Шах и мат, безбожнеги.

Ясен перец, все и тут не настолько просто, мягко говоря. Но это доказательства одного, хм, уровня доказательности. Не более и не менее.

Отсюда

Предыдущая глава: Запретный горизонт. 11. Преподобный

Дата создания файла (унифицированная): 2 апреля 2839 года. Тип передачи: зашифрованная. Источник сигнала: Солнечная система / внутренняя граница облака Оорта / Тихея-1, планета земного типа на орбите газового гиганта Тихея. Уровень доступа: высший / подтверждён. Авторизованный пользователь: Кайн Тен / агент Службы Внутренней Безопасности. Текущий статус: системный техник исследовательского судна «Магеллан». Серийный номер передатчика: соответствует оригинальному. Ошибки: не обнаружено.

Нам удалось вернуть всех, кто побывал за Барьером, не применяя мощь главного двигателя, хотя бригада Михальского работала ударными темпами и даже успела спустить основные системы на землю.

Андроид активировал поворотный механизм ещё раз, после чего из помещения были эвакуированы все остальные. Вторая группа тоже оказалась без сознания, как я и предполагал. Мы перевезли наших товарищей на «Магеллан» и уже в лазарете избавили их от неизвестных устройств, прицепившимся к портам нейронных имплантов.

Восемь человек, оказавшиеся с Хименесом на той стороне, пришли в сознание пять суток назад.

С исследователями, преодолевшими Барьер первыми, дела обстояли хуже. Из тринадцати человек очнулись только двое: инженер Отто Лоренц и геолог Зак Барнс. Остальные, скоро как неделю, находили в коме, получая питание через капельницы и назогастральные зонды.

В течение ближайших суток следовало определиться, как быть с теми, кто так и не пришёл в себя: оставить в текущем состоянии, в надежде на скорое пробуждение, либо погрузить в криогенный сон.

Все исследователи, кто пришёл в себя, практически жили в лаборатории, с утра до ночи наполняя информационное хранилище корабля потоками данных. Первопроходцы записывали все образы, мысли и переживания, что возникли на той стороне. За ними приглядывали медицинские специалисты, контролируя самочувствие коллег.

Я тоже редко покидал научную комнату на четвёртой палубе, правда по другим причинам. Поскольку электронщик всё ещё не пришёл в сознание, мне поручили изучение инопланетных устройств, оказавшихся в нейронных портах наших товарищей.

Сейчас эти штуки не подавали признаков активности, но никто не забыл, что они легко смогли проникнуть сквозь шлемы, поэтому мы решили обезопасить себя. Держали механизмы Первых в специальных усиленных сейфах, способных устоять перед детонацией противопехотной гранаты. Взрывчатка такой мощности как раз и присутствовала внутри данных хранилищ, необходимая на случай гарантированного уничтожения содержимого.

Одного за другим, я вскрыл пару инопланетных «клещей». Без сомнений, в наши руки попали невероятно сложные, высокотехнологичные механизмы. Множество датчиков, способных обнаружить и опознать цель. Ряд инструментов, эффективно помогающих преодолевать препятствия. Усики-разъёмы нейронного интерфейса, чтобы подключить мозг жертвы, но вот вопрос: к чему и с какой целью?

Внутри оставалось несколько элементов и блоков, назначение которых я не понимал. Если один из них являлся беспроводным передатчиком, тогда устройства Первых можно использовать для подключения к местным информационным системам. Радиосвязь на Тихее-1 была никакой, но древняя раса вполне могла применять другие способы обмена данными. Например, с помощью гравитационных волн, или как-то иначе.

Пока я ломал голову над внутренним устройством «клещей», люди, находившиеся в лаборатории, выуживали из своей памяти новые загадки. Когда случались паузы в процессе записи, побывавшие на той стороне принимались активно обсуждать свои переживания, делились мнениями и гипотезами. Я внимательно слушал все разговоры и строил собственные теории.

Вероятнее всего, устройства, что находились сейчас на столе передо мной, являлись своеобразными мобильными точками доступа. Они были рассчитаны на взаимодействие с Первыми, но уж точно не с человеческим организмом. На самом деле «клещи» не пытались нас убить. Произошла неудачная попытка подключить гостей к местной сети связи. Последующее бессознательное состояние, было вызвано защитной реакцией нашего мозга на необычный способ загрузки огромных объёмов данных: информация лавиной обрушились в память исследователей «Магеллана», мгновенно подавляя сознание.

В заброшенной колонии на спутнике Юпитера не было обнаружено хранилищ с данными. Всю информацию о новом типе космического двигателя, инженеры получили изучая остатки кораблей Первых. Здесь же, в глубинах планеты, продолжала функционировать нейронная сеть, и внутри неё наверняка хранились данные о научных достижениях древней цивилизации. Крайне важно было найти источник к которому подключались «клещи», выяснить способ безопасного взаимодействия с ним, чтобы извлечь оттуда всё полезное.

Только вот, по какому принципу осуществляется передача данных, я понять не мог. Ясно было одно: в нестабильном геомагнитном фоне Тихеи-1, успешно функционировали не известные человечеству виды связи.

Я отодвинулся от сканирующего электронного микроскопа, в котором сейчас находился разобранный «клещ». Покрутил головой, растягивая затёкшие мышцы шеи. Бросил взгляд на светящееся табло на стене. Одиннадцать часов. Надо бы размяться.

Спуститься вниз или заглянуть в лазарет? Второе. Узнаю, как дела у наших коматозников. Вдруг, кто ещё пришёл в себя.

Я покинул лабораторию и поднялся наверх. Подошёл к дверям медицинского отсека. За стеклом виднелась одинокая женская фигура, сидящая перед мониторами. Чуть дальше располагались ряды коек, на которых лежали люди в бессознательном состоянии.

– Доброе утро, – произнёс я, переступая порог корабельного лазарета.

– Привет, Кайн, – ответила доктор Адамиди. – Ты-то мне как раз и нужен.

– Вот как?

– Есть вопросы по результатам теста, что я проводила позавчера.

– Спрашивай, конечно, – я подошёл ближе и уселся на соседний стул.

– Сколько раз ты менял свою специализацию?

Я ненадолго задумался. Что-то заставило Эйрин выбрать именно этот вопрос. Было не трудно догадаться, какие последуют дальше. Буду придерживаться своей давней легенды. Коктейль «Убедительный» – смешать ложь и правду в нужных пропорциях и никогда впоследствии не менять состав, не добавлять новых ингредиентов.

– Более десяти.

– Так много? – удивилась моя собеседница. – Ты выкинул сумасшедшие деньги на ветер.

– Наоборот, я неплохо на этом заработал.

– Шутишь? Разве за нейронное обучение платят?

– Да, и очень приличные деньги. Есть такая редкая профессия – испытатель новых комплексов знаний. Материалы сперва должны пройти адаптацию в головах нескольких тестировщиков, а потом уже следует внедрение в массовое обучение, – пояснил я.

– Странно, что эта информация отсутствует в твоём досье.

– Неужели?

– Ага. Я проверяла.

– Видимо, таковы условия контракта, – пожал я плечами.

– Говоришь так, словно не читал его.

– Ты угадала. Все документы согласовал и подписал мой работодатель. Родная корпорация фактически сдала меня в аренду на эту миссию к Тихее. Понадобился корабельный техник, обладающий всеми наиболее актуальными знаниями и навыками? Вот пожалуйста, у нас такой есть.

– Вот почему ты не переживаешь насчёт премиальных! – воскликнула Эйрин.

Я усмехнулся.

– Мне этих денег не видать, поскольку у меня фиксированная ставка. Всё, что свыше, уйдёт на счета моей корпорации.

– Теперь понятно, – кивнула Адамиди. – К тебе вопросов больше нет. Займусь Хименесом и Вебером, интересно, как они объяснят свои странности.

Её слова меня заинтриговали.

– Могу я узнать, в чём дело? Если, конечно, это не врачебная тайна.

– Смотри сюда, Кайн.

Доктор Адамиди вывела на экран перед собой один из тестов, который недавно проводила среди команды. Подобное, чуть ли не детское, задание по штриховке пустых фигур я выполнял на Земле в «Брихаспати».

– Вот твой результат, – сказала она.

Рядом появился ещё один рисунок.

– Этот выполнил капитан, – Эйрин увеличила изображение. – Сравни и скажи, что думаешь.

Я внимательно изучил две картинки.

– Мои художественные способности лучше, чем у Робертса.

– Они идеальные. Ты произвёл штриховку, словно принтер. Как будто в тебя встроили графический редактор, Кайн. Все линии практически на одинаковом расстоянии друг от друга, идеально стартуют и заканчиваются на границах фигуры, не выходят за её пределы.

– Даже не подозревал, что обладаю подобными талантами, – хмыкнул я. – В чём тут фокус?

– Ты же тестировщик. Неужели никогда не слышал об исследованиях Карнада-Ньюмана?

– Я выполнял подобные задания, но об их смысле мне ничего не известно.

– На момент нашего отбытия к Тихее, эта методика только начала свой путь в научной среде. Нейропсихологи начали активно работать с ней в девяносто шестом.

– Так и в чём её суть?

– Первичная диагностика психических отклонений.

– Значит, это вовсе не талант, а симптом? Я болен?

– В некотором роде. Выяснилось, что люди, загружающие в свою память огромные объёмы информации и чужих навыков, со временем уподобляются машинам. Их реакции становятся невероятно точными, неестественно выверенными. Тело словно превращается в автоматический инструмент. Если на рисунках людей, получивших специальность всего один раз, вроде Робертса, отклонения от нормы практически незаметны, то ты – ходячее подтверждение правоты новой методики.

– Но в команде я такой не один.

– Да. Похожие результаты показали Хименес и Вебер. Я ведь сперва и не думала проверять каждого члена экипажа. Только тех, кто побывал за Барьером. Эти двое неожиданно отличились. Пришлось увеличить выборку, чтобы найти корень проблемы. Вдруг подобным образом у пострадавших вылезли побочки после интенсивной нагрузки на мозг? Всё-таки через их головы прошли невероятные объёмы информации…

Вот оно! Я наконец напал на след шпиона «Свободной воли»! Сомнений в этом у меня не было. Сепаратисты также, как и СВБ, переучивали одних и тех же агентов под разные задачи.

– Личные дела Хименеса и Вебера не содержат упоминаний о повторных инъекциях больших массивов данных, – продолжала Эйрин. – Но если истории их найма похожи на твою, это объясняет почему информация неполная.

У меня в голове имелось чуть больше сведений о команде корабля, чем содержал официальный архив с которым работала Эйрин.

На самом деле, в полном досье Хименеса было отражено, что док проходил обучение неоднократно, получая разнообразные врачебные знания и навыки. Именно за столь обширный опыт его и назначили начальником медслужбы «Магеллана». Эту информацию почему-то сжали до упоминания одного факта медицинского образования, опустив подробности.

Передо мной остался только один подозреваемый, настоящее личное дело которого кто-то тщательно почистил.

– Тебе стоит поговорить с Вебером в первую очередь.

– Да, я тоже так думаю, – кивнула доктор Адамиди. – Рауль мне интересен ещё и в другом плане. Вчера я добралась до его записей о случившемся за Барьером. Сумбурная мешанина, причём довольно странная.

Я приподнял бровь.

– Странная? Так можно сказать о видениях любого первопроходца. Их сознание захлестнуло фантастическими картинами из жизни чужой цивилизации.

– Отчёты Рауля лишены индивидуальности, Кайн. Как будто слеплены из частей воспоминаний других исследователей. Если бы мы не нашли его в бессознательном состоянии в подземном зале, я бы утверждала, что наш геофизик не был за Барьером. Словно он подсмотрел чужие мысли, а потом записал их в новом порядке.

– Думаю, этому найдётся объяснение.

– Рауль пришёл в себя с симптомами частичной амнезии, как некоторые из пострадавших. Однако, он не мог ничего толком ни рассказать, ни вспомнить дольше всех.

Ещё немного и Эйрин раскроет ложь Вебера. С таким складом ума, ей можно было работать аналитиком в СВБ. Пожалуй, напишу рекомендацию по возвращению.

– Да, я в курсе. Софи Гершель предположила, что это чисто физиологическая особенность. Чрезмерная нагрузка на мозг сказывается индивидуально.

– Настолько индивидуально, что некоторые до сих пор не очнулись, – вздохнула Эйрин и бросила короткий взгляд на ряды коек с коматозниками. – Скорее всего, Софи права. Всё дело в незаметной разнице наших организмов. Я зря трачу время на поиски иных причин.

– Ты просто выполняешь свою работу.

Вебер. Шпионом был Вебер.

Я поднялся со стула.

– Уже уходишь?

– Работы море. Я и забегал-то ненадолго. Хотел взглянуть на ребят, как они тут. Вдруг кто ещё приходит в сознание.

Эйрин указала на экраны перед собой.

– Их состояние на мониторах перед тобой. Хотя, проверь сам, если тебе это так важно.

Я направился в конец комнаты. Медленно пошёл по коридору, образованному двумя рядами коек, вглядываясь в спокойные лица товарищей.

Сколько всего людей застряло в подземном зале вместе с Хименесом? Я был уверен, что девять человек, Рауль в том числе.

Михальский пообещал управиться с демонтажем двигателя в кратчайшие сроки, но попросил в помощь больше людей. Робертс выбрал тех, кто выглядел покрепче и увёз с собой. Шпион прекрасно понимал: такую возможность упускать нельзя. Он некоторое время делал вид, что принимает участие в поисках, но затем тайно покинул подземный зал и незаметно вернулся к «Магеллану».

В скафандрах мы все выглядим одинаково, только медики выделяются своей оранжевой бронёй. Светофильтр скрывает лицо. Если налепить чужие нашивки, можно спрятать настоящее имя. Голос легко исказить динамиками и микрофонами до неузнаваемости. Никто и не подумает запоминать человека, помогающего демонтировать двигатель.

Шпион планировал вернуться под землю, словно не покидал место проведения спасательной операции. Он и не думал, что кто-то успеет за это время вскрыть нейронный замок. Я нечаянно разрушил первоначальный план Рауля. Мы провели перекличку без него. Имя геофизика записали в список тех, кто застрял вместе с Хименесом на той стороне.

Видимо, он вернулся в тот самый момент, когда мы эвакуировали из зала первых пострадавших. Вебер подслушал наши разговоры и выяснил, что его потеряли со второй группой. Внезапное появление члена команды, считающегося пропавшим, могло привлечь к шпиону ненужное внимание.

Поэтому Рауль продолжил притворяться другим человеком. Агент сепаратистов ознакомился с состоянием впавших в кому и понял, как можно скрыть своё возвращение.

Люди находятся без сознания, в их нейронных портах стоят «заглушки» – уже знакомые шпиону устройства. Точно такую же штуку он вынул из разъёма Альфы, но не утилизировал, а оставил и, видимо, носил с собой. В какой-то момент, в голове Вебера родился план, способный гарантировать ему железное алиби.

Он проник в зал, когда Бета повернул помещение второй раз. Прицепил к своему порту дохлого «клеща», послал команду нейронному импланту, чтобы тот отключил сознание на денёк-другой. Притворился, что всё это время лежал без чувств.

Очнулся шпион уже на борту «Магеллана». Сделал вид, что потерял память. Когда некоторые исследователи пришли в себя, и стали записывать отчёты, Рауль ознакомился с их видениями, после чего создал уже свои, вторичные и поддельные, воспоминания.

Так всё и было.

Оставалось подтвердить мои догадки, и я знал способ это сделать.

Одна из заглушек принадлежала Альфе. На ней не должно быть частиц брони скафандра, так как андроиды не нуждались на Тихее-1 в дополнительной защите. На шлеме Вебера отсутствует и характерная вмятина – область через которую инопланетный «клещ» пробился внутрь.

Нужно выбрать эффективный способ устранения шпиона.

Я добрался до последних коек и развернулся.

Двери в лазарет зашипели, открываясь. В комнату вошёл Рауль Вебер. Что он здесь забыл? Геофизик должен сейчас дежурить внизу, у грузового лифта.

Шпион выхватил из кобуры пистолет и направил ствол в голову Эйрин.

– Сидишь молча, – сказал он ей. – Иначе пристрелю.

Я сделал шаг вперёд, но прицел мгновенно переместился на мою грудь.

– Как ты догадался? – вырвалось у меня.

– Внутреннее видеонаблюдение, – пояснил Вебер. – Всё это время было крайне интересно следить за тем, как работает безопасник.

Судя по удивлённому лицу Эйрин, она ничего и не понимала, в отличие от меня.

Вебер с самого начала знал, кто я такой. Он наблюдал за каждым шагом своего противника через камеры на борту корабля. Шпион подслушал наш с психологом недавний разговор, проанализировал последствия и вступил в открытую игру. Сделал первый ход.

– Ну и что дальше?

– Тебе известен ответ на этот вопрос, Кайн.

– Да, но два трупа невозможно будет объяснить.

– Вот именно. Поэтому, мы с тобой попробуем договориться.

– Слушаю.

Свободной рукой Рауль вытащил из кармана шприц-тюбик.

– Данный препарат способен отключить сознание на несколько недель, – объяснил он, – вводит человека в состояние похожее на кому. Совсем как у наших коллег. Тебя погрузят в анабиоз вместе с ними. Проснёшься на Земле, меня рядом уже не будет.

Вебер указал на Эйрин.

– Доктор Адамиди сообщит всем следующее: ты пришёл сюда и поделился новостью о том, что из научного интереса пробовал включить инопланетную технику в свой нейронный разъём. Вы ещё немного пообщались, а затем ты внезапно потерял сознание ни с того, ни с сего. Обо всём остальном наш психолог будет помалкивать.

– Это почему же? – храбро возмутилась Эйрин.

– Если скажешь кому-нибудь хоть одно лишнее слово, «Магеллан» никогда не вернётся на Землю. Я внедрил в центральный компьютер кое-что. При определённых условиях мои программы способны перегрузить главную энергосистему, если не заблокировать их выполнение. Сдашь меня и вскоре от корабля останется только щепотка радиоактивной пыли! Бум!

Рауль сжал и резко раскрыл кулак свободной руки.

– Блефуешь, – мрачно заявил я, – но даже если ты сказал правду, код можно вычистить, имея соответствующие навыки и знания.

Рауль поджал губы.

– Моё предложение вы слышали, – заявил он. – Торговаться не стану. Лови.

Шпион бросил мне шприц-тюбик.

Поймать его я не успел, Эйрин в этот момент что-то сделала. Рука её скользнула над клавиатурой. Экраны погасли, а вместе с ними отключились и лампы по всей комнате.

Я пригнулся, стараясь быть ниже зелёных огоньков на медицинских приборах, окружавших. Тень Вебера стремительно покинула квадрата света, падающего из обзорного окошка на входной двери.

– Идиотка, – раздался в темноте приглушённый голос шпиона. – Я хотел сохранить жизни всем нам.

Шаг за шагом, я бесшумно продвигался к тому месту, где последний раз слышал Рауля. В какой-то момент мне показалось, что кто-то проскользнул в темноте совсем рядом. Наверняка то была Эйрин, решившая спрятаться в глубине лазарета. Хватать её за руку я не стал из опасения, что она вскрикнет от неожиданности и раскроет наше местоположение.

Я практически подобрался ко входу и теперь пытался понять в каком углу затаился Вебер, чтобы напасть на него. Заметил движение в пятне света возле двери, приготовился к прыжку, но то был женский силуэт. Эйрин Адамиди тянулась рукой к электронному замку.

– Стоп, не делайте глупостей, – неожиданно раздался голос Вебера с другого конца лазарета.

Вот кто недавно прокрался мимо меня в темноте!

– Отсюда я хорошо вижу ваши тени. Попытаетесь сбежать и я открою огонь. Мне терять нечего… Раз уж программная бомба вас не впечатлила, слушайте дальше. Прямо за мной находится комната с криогенными капсулами. Код от замка мне известен. Понятно, на что намекаю? «Магеллан» не сможет поддерживать жизни бодрствующей команды на протяжении всех сорока лет полёта к Земле. Предлагаю последний раз: мы действуем по моему плану, либо переговоры я продолжу уже с Робертсом, а ваши трупы превратятся в дополнительные аргументы.

– Эйрин, верни освещение, – попросил я, делая вид, что признаю своё поражение. – Нас переиграли.

В темноте рядом со мной раздался вздох полный разочарования.

На самом деле, я и не думал сдаваться. Лихорадочно прокручивал в голове варианты, которые помогут мне нейтрализовать террориста.

Не прошло и минуты, как лампы снова вспыхнули, заставляя зажмуриться. Когда световые зайчики перестали прыгать в глазах, я шагнул вперёд.

– Стой, Кайн. Куда собрался?

– Ты выиграл. Я готов вколоть себе этот препарат. Вот, иду шприц поднять.

– Разумный выбор. Теперь не спеши. Делай всё очень медленно, чтобы я видел.

У каждого агента на случай серьёзного отравления кое-что имелось в запасе. Я не собирался впадать в кому. Шпиона ждал неприятный сюрприз.

– Смотрите! – воскликнула Эйрин, стоявшая у столика с компьютерным терминалом. – Ким очнулся!

Наш вирусолог со стонами крутился на кровати сдирая с себя кислородную маску и вытаскивая зонд из носа. Если его пробуждение сопровождалось амнезией, Хёгай вряд ли осознавал кто он такой и что происходит. Как тощему азиату после недели, проведённой в состоянии «овоща», удалось вырваться из фиксирующих ремней, я понять не мог. Остатки привязи болтались на его запястьях. Наверное, какой-то брак креплений.

Ствол пистолета Вебера рыскал, словно тот сомневался в кого надо целиться в первую очередь. Шпион прижался спиной к двери ведущей в криогенный отсек, готовый открыть её в любой момент и спрятаться внутри.

– Дай нам помочь Киму. Он так покалечит себя! – воскликнула Эйрин.

– Нет. Всем оставаться на местах. Хёгай сам успокоится. Эй, прекрати!

Неужели Вебер всерьёз опасался нападения со стороны вирусолога? Я не верил в то, что Ким очнулся, услышал наш разговор в темноте и быстро разобрался, кто тут враг.

– Больше повторять не стану, хватит! – прикрикнул шпион, наводя пистолет на Хёгая.

– Рауль, нет! – закричала Эйрин.

Ким тем временем окончательно освободился, последним выдернул диагностический кабель из своего нейронного разъёма. Затем он поднялся на кровати, встав на четвереньки. Обернулся к нам с Эйрин. Из носа сочилось красное, видимо что-то повредил, вытаскивая зонд. С руки, где ещё недавно стоял катетер, стекала кровь. Безумный взгляд корейца был ужасен.

– Не вздумай рыпаться! – раздался окрик Вебера. – Медленно отойди к остальным.

Хёгай резко повернул голову в его сторону.

Выражение на лице Рауля поменялось, отчётливо проступил страх. Прогремел выстрел, но пуля не остановила азиата. Неестественно длинным прыжком, словно гигантский паук, Ким преодолел расстояние в несколько метров, повалил шпиона на пол и вцепился ему в горло.

Во все стороны брызнули фонтанчики крови.

Рядом со мной раздавались странные звуки – Эйрин выворачивало от увиденного.

Тем временем, на остальных койках началось движение. Коматозники один за другим приходили в себя. Делая совершенно необъяснимые усилия, они выдёргивали из креплений фиксирующие ремни, сдирали маски и обрывали капельницы.

– Бежим! – воскликнул я, хватая бледную Эйрин.

Я вытащил психолога в коридор, закрыл двери и заблокировал замок. Доктор Адамиди рухнула на колени и продолжила избавлять свой желудок от содержимого. Я же приник к стеклу обзорного окна и с отвращением наблюдал за происходящим внутри лазарета.

Позади меня, по лестнице раздался топот множества ног. Похоже, весь экипаж корабля спешил на звук выстрела.

– Что, чёрт побери, тут случилось? – прозвучал властный голос Робертса.

Не успел я ответить ему, как в глубине медицинского блока раздался страшный звук. Глухой тоскливый вой, к которому вскоре присоединились новые голоса, мало напоминающие человеческие.

Предыдущие главы:

Глава 1. Коллеги Запретный горизонт. 1. Коллеги

Глава 2. Пациент Запретный горизонт. 2. Пациент

Глава 3. Советник Запретный горизонт. 3. Советник

Глава 4. Прибытие Запретный горизонт. 4. Прибытие

Глава 5. Теории Запретный горизонт. 5. Теории

Глава 6. Сатору Запретный горизонт. 6. Сатору

Глава 7. Подготовка Запретный горизонт. 7. Подготовка

Глава 8. Инцидент Запретный горизонт. 8. Инцидент

Глава 9. Реверс Запретный горизонт. 9. Реверс

Глава 10. Крушение Запретный горизонт. 10. Крушение

Глава 11. Преподобный Запретный горизонт. 11. Преподобный

#comment_197500339