Для книжных клубов, которые любят в серию : там в профиле серии, тыкайте на серию, а внутре у ней неонка. - Продавец проклятий путь во тьме.
Странно, но он почувствовал, когда в зале погасили свет. Не менее странным был вкус “Мимозы”. Горький. Слишком горький и совсем не шипучий, но после пары глотков приятно застучало в висках и шёпот Маши нисколько не раздражал. Вот нисколечко…
— ... Кирилл Арсеньев. Популярный телерадиожурналист с телеканала Империя. Занимался различными громкими криминальными преступлениями… Вид, от первого лица…Куда-то идёт. Коридор. Лестница. Дверь-решётка. Открылась. Зазвенел сигнал…
— Да я и сам слышу сигнал, — прошептал в ответ Саня. — А сказали вроде, что запись будет без звуков?
— Действительно, странно, — задумчиво согласилась девушка и через несколько мгновений продолжила комментировать. — Теперь его встречает санитар. Сопровождает… Так он, что? Снова в психиатрической клинике? Ему там мёдом что ли намазано?
— А ты во многих была? Может быть, это секретная лаборатория? — предположил он вслух.
— Нет, это точно психушка. Я этот декор, где хочешь узнаю. Журналист приехал в Лукошко. Лукояновский психоневрологический диспансер. По сравнению с отделением № 17, там настоящий ад, — неожиданно громко произнёс №6.
— Ад? — переспросил Саня.
— Попасть в Лукошко, это билет в один конец. Оттуда выходят только вперёд ногами. Ну…или в качестве запчастей и наглядных медицинских пособий. У персонала маленькая зарплата, тяжёлый быт и потому там работают исключительно энтузиасты и проходимцы. Первые - режут пациентов, а вторые - готовы продать их по кусочкам. Там всё готовы продать и всех. Место такое… Проклятое, — неразборчиво отвечал №6. Он было хотел рассказать ещё что-то, но тут начали возмущаться другие зрители и потребовали, чтобы Док прикрыл варежку.
“Какая замечательная компания! — с усмешкой подумал про себя продавец проклятий. — Голодного веником опозорили, мне руку едва не сломали, алкоголь друг у друга отбирают, доктору хамят и при этом как-то умудряются дружить и договариваться. Настоящие психи.”
Внимание зала снова сконцентрировалось на журналисте. По словам Маши, он то и дело останавливался и беседовал с пожилым врачом, носившем бородку клинышком. Журналист убеждал его, что будет делать только диктофонную запись, а после разговора с пациентом даст послушать лично ему, а врач уже сам решит, что можно оставить.
— Дался вам этот Курамонов. Лучше посмотрите на другой замечательный экземпляр: Пичужкин, 37 лет. Изнасиловал, убил и скушал собственную маму. Он у нас в левом крыле сидит. Что интересно, съел по политическим убеждениям. Она за коммунистов топила, а он обожал Явлинского. На том и поругались, с последствиями, — говорил врач.
— Меня интересует только Курамонов. Кстати, а почему он сидит в одиночном изоляторе? Согласно моим записям, он виновен только в одном убийстве. Убил собственного несовершеннолетнего сына. У вас достаточно больных, которые сидят вместе и по более тяжким статьям? — отвечал журналист.
— Он дурно влияет на других пациентов. Да, и на персонал….Да, и на всех, вообще. Не любим мы Курамонова. Вот и сидит один, — уклончиво отвечал врач.
— А может вам заплатили, чтобы он, как говорится, сидел один? — поинтересовался журналист.
— Может и заплатили. Вам-то какая разница? Будете брать Пичужкина? Всего двести долларов. А если интересует буйный, то могу предложить Слепакова. Он чемпион по метанию фекалий в мишень. Каждую пятницу мы устраиваем соревнования. Выстраиваем пациентов и делаем небольшие ставки, так к вечеру, знаете ли, все в говне…Увлекательное и полезное шоу.
— Нет, большое спасибо. Как мы и договаривались, я предлагаю вам пятьсот долларов за Курамонова.
— Очень зря, — судя по голосу, врач явно расстроился. — У меня несколько публикаций и трудов о пользе копротерапии в профилактических целях. Жаль, что про это так мало пишут, однако я верю, что со временем общественность обратит внимание на несомненную пользу и дешевизну данной процедуры. А каков омолаживающий эффект для кожи! В сто раз лучше пресловутой синей глины, проверено на себе… Ну, конечно, если не принимать во внимание запах…
— Пожалуйста, без подробностей, для меня, ваши исследования слишком экзотичны, — попросил журналист.
— Воля ваша… Возьмите хотя бы мою монографию на память. Я вам её подпишу. Читать не обязательно… Всего сто рублей…
— Хорошо. Долго нам ещё идти? — голос Арсеньева был полон презрения.
— Мы почти пришли. Тут вы можете пообщаться, как вы и хотели, с глазу на глаз. Разрешается курить. Передача сигарет, обойдётся вам ещё в пятьдесят долларов.
— Они вошли в большую комнату. В середине стол и несколько стульев с одной ножкой. Кажется, они привинчены к полу, — прошептала Маша и добавила: Свет моргает. Неприятно смотреть.
— Дерёте, значит, с меня три шкуры, а сами никакого комфорта предложить не можете, — с недовольством в голосе оценил обстановку в комнате журналист.
— Как же вы такое можете говорить? А пепельница? — оскорбился врач. — У нас, знаете ли, строго запрещено курить. Если хотите, могу принести воды в графине, но учтите: вода из-под крана, её кипяти не кипяти, всё равно на зубах хрустит.
— Не нужно, хотя впрочем… Принесите графин и два стакана. А ещё, можно, что-то сделать со светом? — попросил журналист.
— Запускается долго. Там стартер. Разогреется лампа и светильник перестанет моргать. Не обращайте внимания. Трудности бесплатной медицины, — суетливым голосом отвечал врач.
— Я и вижу, как вам трудно. В туалет у вас - почём? А на входе сидит старушка с платной бумагой?
— Напрасно язвите. Я и так иду вам навстречу. Наш заведующий не любит, когда кто-то общается с Курамоновым, а деньги мне придётся делить с санитарами и охраной. Если всех посчитать, то выйдет, что я помогаю вам практически безвозмездно, — в голосе доктора чувствовалась притворная грусть.
— Ладно, убедили. Куплю у вас несколько книг, но взамен…
— В туалет вас выведут санитары, они будут дежурить снаружи, вам будет достаточно постучать в дверь. Дверь будет закрыта вплоть до окончания вашего разговора с пациентом. На этот счёт, извините, инструкция. Пациент не буйный, вам ничего не грозит. Дополнительная мебилировка отсутствует, во избежание членовредительства и эксцессов. Графин держите возле себя, чтобы он в вас его ненароком не швырнул, — скороговоркой произнёс доктор.
— Хм. Спасибо. А вот эти бурые пятна на столе. Это же не кровь?
Снова лязгнула дверь. Доктор собрался уходить.
Он добавил эти слова прежде, чем закрыл за собой дверь. Журналист остался один.
Некоторое время ничего интересного не происходило. Кирилл Арсеньев гулял по комнате, изучал обстановку и даже повертелся на стуле, но потом он закурил, присел прямо на стол и все услышали:
— Как же, мозги! Я прекрасно вижу, чем они тут занимались. Ещё вчера тут была студия для съёмок порнографии. Это какие же бюджетники могут себе позволить профессиональную видеоаппаратуру? Ага, значит и заведующий в доле… Понятно. Так, почему же они решили всё это убрать? Меня испугались? Ну-ка, изучим стол…
В следующее мгновение в зале раздались истошные женские крики и похотливое звериное рычание. Маша испуганно вскрикнула, инстинктивно хватая за руку Саню, сидевшего рядом. Тот сразу напрягся, а дальше всё перекрыл довольный гогот Голодного.
— Вот, это по-нашему! Ниф-Ниф, Наф-Наф и Снафф-Снафф! Яд, а ты чё побледнел? Блеванул уже? Док — выключи запись! У нас тут раненый!
— Что случилось? — послышался голос №6. — господин Яд, вам плохо? Я могу прокрутить вперёд. Это моя ошибка, забыл предупредить, что журналист может видеть объекты и события в прошедшем времени. Это одна из способностей мумий.
— Нет! — завопил Голодный. — Так нечестно! Надо всё смотреть. Вдруг мы что-то важное пропустим.
— А я против! Это всё мерзко. Там калечат молоденьких девочек, — возмутилась Маша и обратилась к продавцу. — Саша, поддержи меня.
— Так, я ничего не вижу… — начал было тот и тут же спохватился. — Да, да… давайте прокрутим…Там должен пациент появиться.
— Я в порядке, — послышался задыхающийся голос господина Яда. — Просто, всё так внезапно… И меня не тошнит, простите меня, пожалуйста. Каково? Одновременно и прошлое, и настоящее…Очень ценная, тьфу, информация.
— Полстакана на меня выплюнул. Я требую статис…этой…компенсации. Начните с того места, где титьку выкручивают! — не сдавался Голодный.
— Док! Если вы его послушаетесь, я его лично убью и это будет на вашей совести! — тоном не терпящим возражений произнесла Маша. Все сразу затихли и только Саня непонимающе крутил головой.
— А что случилось? — спрашивал он — Кажется, змеи шипят? Откуда тут змеи? Или мне чудится?
— Тебе послышалось, — пискнул Мешочек и взмолился. — Док, ну ты или свет включи, или запись прокрути: ты же чуешь, чем дело пахнет!
— Чё ты бздишь, они сначала Саньку сожрут, успеем дать дёру, — послышался шёпот Голодного.
— А чё ты за меня цепляешься? Струсил?
— Да я машинально… Темно же. Вдруг они рядом? Док, я пошутил, давайте прокрутим, — дрожащим голосом говорил Голодный.
Саня услышал, как рядом презрительно фыркнула Маша и сообщила №6, что все согласны немножко прокрутить запись до того момента, когда появится Курамонов.
— А как же змеи? — тихо спросил её Саня, когда все успокоились, и внимание присутствующих было обращено на экран.
— Какие змеи? Тебе послышалось, — повторила девушка слова Мешочка, и чуть погодя предложила:
— Налить тебе ещё мимозы?
Теперь уже Сане казалось, будто бы он слышал змеиное шипение только у себя в голове. Странно. Наверное, побочное от пилюлек. Он решил не придавать этому значения, ведь рядом с ним была Маша, которая уже вовсю описывала ему происходящее на экране.
По её словам, в комнату втолкнули пожилого мужчину в старой застиранной пижаме с жёлтыми пятнами и что у этого мужчины было измождённое лицо, а глаза впалые, похожие на тёмные пятна. И что он - плешивый. Волосы двумя седыми венчиками на голове. Журналист предложил ему сесть напротив.
— Что вам нужно? — глухо спросил мужчина. По словам Маши он щурился и потирал запястья.
— Курамонов Степан Андреевич? Меня зовут Кирилл. Кирилл Арсеньев, журналист телеканала Империя, будем знакомы?
Журналист протянул ему руку, но пациент отпрянул и пожимать руку не стал.
— Напрасно, — пробормотал он зачем-то.
— Я не люблю, когда ко мне прикасаются, — хмурым голосом отвечал Курамонов.
— Ладно. Может перейдём сразу к делу? — предложил журналист и указал на стол. — Присаживайтесь. Будете курить?
— Мне… Нам разрешили. У меня при себе…
Журналист покопался в карманах и положил на стол две пачки дорогих сигарет в жёлтой упаковке с верблюдом.
— … Две пачки. Одну можем выкурить прямо тут, а вторую я подарю вам по окончанию нашего разговора и…
— Отберут, — перебил его Курамонов.
— … И обязуюсь проследить, чтобы у вас её не отобрали. Я им заплачу за каждую сигарету, — не смутившись, продолжал журналист.
Курамонов посмотрел на сигареты, на пепельницу и согласно качнул головой.
— Хорошо. Спрашивайте о чём хотите.
Они закурили. Прошло наверное больше минуты, прежде чем журналист приступил к расспросам.
— Вы здесь с 2007 года, — начал он. — Фактически - одиннадцать лет. Не скучаете по родным и близким? Вас кто-нибудь навещает?
— Смешной вопрос, — фыркнул Степан Андреевич. — У меня - нет родных. У меня - нет близких.
— Вы разрешите, я воспользуюсь диктофоном?
Дальше послышались шорох и щелчки: это журналист настраивал диктофон. Кажется, сначала он удалял какую-то запись.
— Вот. Всё готово. Можем начинать, но сначала, мне бы хотелось узнать: почему вас держат в одиночном изоляторе? Доктор Фукин сказал, будто вы неуживчивый и всем рядом с вами становится плохо.
— Хм. Никогда об этом не думал… — проворчал пациент. — Может, потому что их мучает совесть? А? В тягучем гнойном безумии всегда есть место для крупиц совести. Они, как уколы от ржавых игл. Знаете…игл от шприцов. Уколется, а потом чешется. Зудит невыносимо так, до расчёсов. И ничем не вынуть, хотя некоторые, помню, пытались — выцарапывали из себя. Семеро пациентов, три санитара и один аспирант-насильник. Глаза себе выдавил. Так ему было стыдно…
— Но ведь это не пришили к вашему делу?
— Разумеется. Кто в такое поверит? Меня же посадили сюда вовсе не за убийство родного сына, а за кое-что другое. Я дурно влиял на представителей государственной власти, а государство не любит, когда где-то рядом просыпается совесть и некоторые начинают вешаться и выпрыгивать из окон. Такая уж у нас страна. Впрочем, любая другая страна - такая же. Политиков и чиновников нужно беречь, кормить лобстерами и икрой, возить по тропическим курортам, развлекать, а мы уж потерпим. Всё же слуги народные, всё для народа, так и народ должен всё для своих верных слуг. Или у вас на этот счёт своё мнение?
Возникла небольшая заминка. По словам Маши: журналист достал смартфон и показал Курамонову какой-то список, а тот согласно кивнул.
— Хм…Значит, череда самоубийств и несчастных случаев произошедших с 2001 по 2007 год, это… вы приложили к этому свою руку? — задумчиво спросил журналист, убирая смартфон обратно.
— Это была моя месть. Я не должен был позволить распространиться заразе, — объяснил Курамонов. — Я убил, в общей сложности, более тысячи заражённых. Это всё, что мне было позволено сделать.
— Так, любопытно, а вам знакомо такое имя: “Мессир?”
— Но почему вы тогда здесь, а не в “Чёрном попугае?” — спросил журналист.
— А потому что мне никто не верит. Я же псих. Кто может поверить в убийство, совершённое при помощи совести? — Курамонов развёл руками.
— Вам можно. Вы журналист. Вам положено во всякую срань верить.
— Хм, спасибо. Тогда давайте вернёмся непосредственно к этой заразе. Это болезнь? Можете рассказать поподробнее?
Курамонов ненадолго задумался, затем медленно произнёс.
— Болезнь, и в тоже время не болезнь… Эту заразу зовут — Великий Урри. Он…или оно появилось в 90-х в одном маленьком городе на севере нашей страны. Город этот называется - Шепелев. Именно там я потерял своего несчастного мальчика. Моего Алёшу.
— Семнадцать. На момент гибели ему исполнилось ровно восемнадцать лет.
— А это не я придумал, такая была у Шепелевцев народная забава, как в “Детях картошки”. Смотрели такое кино?
— А мы его взорвали, — равнодушно ответил Курамонов. — Рухнул этот город в тартарары.
— Тогда давайте по порядку. Расскажите про себя, про сына, а потом перейдём непосредственно к У… — Саня отчётливо услышал, как журналист поперхнулся.
— Тяжело? — в голосе Курамонова была усмешка. — Не тянет сказать: “Славься — Великий Урри?”
— Не понимаю вас, — вежливым голосом отвечал Кирилл.
— Зато я прекрасно понимаю: вы всё-таки выжили! Развились. Я вижу их. Вижу красную проволоку, вижу ваши щупы, протянувшиеся повсюду. Эх, не добили мы вас! Взгляни мне в глаза! Взгляни в глаза и спроси себя, кто ты на самом деле? Ты помнишь, кем ты был? Ты помнишь, из кого тебя сделали? Вспомни лицо своей матери!
Журналист явно испугался.
— Я пришёл поговорить! У меня нет враждебных намерений! Мы разумные существа - стой!
Но кажется Курамонов был в ярости.
— Предатель! Суррогатная душонка, променявшая семью на сиюминутную слабость! — гремел он. — Тяжесть твоих грехов несомненна, только последний трус способен согласиться на дары Урри. Боишься его, обожаешь, славишь его, наслаждаешься. Всё отдал ради бессмертия и всех предал, а бессмертия то и нет, есть только страх потерять бессмертие! Загляни в себя, открой свой разум! Я дам тебе веру в настоящего Бога. Бог есть — твоя совес…
— Что случилось? — спросил Саня у Маши.
— Он ему голову раздавил. Ладонями. По ушам хлопнул - голова лопнула, — прошептала Маша и вздохнула. — Как же так вышло, что Мессир упустил такого важного человека?
— А журналист, что делает? Наверное, руки вытирает? — предположил Саня.
— Вот теперь, стол действительно в мозгах, — хихикнул откуда-то сзади Мешочек.
— Он что-то ищет. Роется в останках Курамонова. Мерзавец, — прошептала Маша. — Так. Нашёл. Какой-то металлический предмет. Не пойму, что это? Всё в крови.
В этот момент находкой заинтересовался №6 и остановил запись.
— Секундочку, — произнёс он, — Да, всё верно, это органчик.
— А зачем он? — глупым голосом спросил Саня.
— Спросите, чего попроще. У журналиста внутри, при разборке, было обнаружено похожее устройство. Смею предположить, что он его проглотил после того, как извлёк из Курамонова, но это не точно. Надо сравнивать. Может продолжим? — нетерпеливым голосом отвечал №6.
— Не возражаю, — пробурчал продавец недовольный таким ответом. Маша, словно извиняясь за поведение своего товарища, подсунула ему новый коктейль. Саня сделал пару глотков. Снова горькое.
“Допью, чисто из вежливости, а потом спать пойду, — решил он. — Всё равно ничего интересного я так и не услышал. Да и в голове шумит. Музыка какая-то. Трень-брень. Дурацкая музыка…”
— Он крутит органчик, — прошептала Маша.
— Кто? — пьяно удивился Саня.
— Журналист. Сидит на полу, плачет и крутит органчик…Такая маленькая музыкальная шкатулка. Сидит рядом с телом Курамонова, а тот дергается в судорогах. Так странно…
— А можно музыку погромче? — неожиданно громко крикнул Мешочек.
— Ну, если хотите. Но это не совсем музыка, это музыкальная монограмма…Я практически уверен, что...Мы можем расшифровать монограмму...Без сомнения она имеет важное значение...Вы видите тоже что и я? Удивительный оптический эффект... — голос №6 звучал, будто издалека, хотя этого никак не могло быть, ведь Саня чувствовал, он стоит всего лишь в пяти метрах. Почему голоса сидящих в зале вдруг стали такими тихими и далёкими? Словно бы они разговаривали за стеной. Он слышал смех Голодного, визгливые выкрики Мешочка, рассудительное бормотание №6 и шёпот Маши. Лёгкий, словно дуновение ветерка. Странное, навязчивое треньканье постепенно заглушало остальные звуки. Он словно бы куда-то летел и в тоже время чувствовал, что музыка доносится откуда-то снаружи. И наконец ему почудилось, что он внутри музыкальной шкатулки. Лязг шестерёнок, скрипы, молоточки, пружинки, зубцы, всё вокруг двигается, стучит, а он внутри всего этого. Трень-трень. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Колёса стучат. Он в поезде. Плацкарт, боковушка, верхняя полка, голову лучше не поворачивать. Напротив, с соседней полки на него уставились чьи-то ноги в чёрных дырявых носках. Можно представить, что их нет, но они же пахнут! Етитская сила - ну не может так характерно пахнуть галлюцинация!
Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом
@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.
@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.
@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.
@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна
@Mefodii - почасовые новости и не только.
@bobr22 - морские рассказы
@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля
@PyirnPG - оружейная лига
@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.
@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!
