Когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, женщина окликнула мальчика: 
— Аргус, не переживай так сильно! Я уверена, сова прилетит в следующем году. Просто твой день рождения — в самом конце лета! 

Ребёнок шмыгнул носом, медленно побрёл в свою комнату и, как только дверь захлопнулась за ним, беззвучно разрыдался. 

На грани сна он услышал громкий спор родителей: 
— Исида! Мальчишка — сквиб! Ты же сама знаешь: если до начала учебного года ребёнку исполняется одиннадцать, письмо приходит за месяц! И здесь нет ошибки! Самопишущие перья — не люди, чтобы ошибаться! 

— А я тебе говорю, Финеас, я видела, как он проявлял магию! И точка! Ты что, думаешь, я вру? Или сошла с ума?! 
— Чтобы сойти с ума, надо сначала на нём стоять, — рявкнул мужчина. — А вот этого о тебе не скажешь! 

Раздались сердитые шаги, хлопок входной дверью… и тихие всхлипывания матери. 

В ту ночь Аргус так и не решился выйти из комнаты, чтобы утешить мать.

Оставшиеся часы до рассвета были наполнены кошмарами: то родители выгоняли его на улицу с криками "Сквиб!", то заточали в Азкабан за "мошенничество и притворство магом". Проснувшись, он долго лежал, уставившись в потолок, пока первые лучи солнца не начали ползти по стене. 

Ручка двери казалась раскалённой. Он трижды подносил к ней руку и отдергивал пальцы, прежде чем услышал мягкий стук: 
— Арри? Завтрак готов.
Голос матери звучал... обыденно. Будто вчерашнего разговора не было. 

На кухне дымилась яичница с беконом, но каждый кусок вставал в горле комом. Он ковырял вилкой в тарелке, боясь поднять глаза. 

— Можешь пойти в сад, если хочешь, — наконец сказала Исида, и он чуть не выронил стакан с соком от облегчения. 

— С-спасибо... — пробормотал он и выскочил за дверь, как ошпаренный. 

Его убежище под ракитовым кустом пахло землёй и детством. Здесь хранились "волшебные" палочки (обычные ветки), "зелья" (баночки с грязной водой) и прочие сокровища. Внезапная ярость сжала горло — он схватил свою любимую "палочку" и с треском переломил её о колено. 

Скрип калитки.

Отец входил в сопровождении невзрачного человека в мантии, где потускневшие серебряные звёзды больше походили на пятна плесени. 

— Аргус! В дом!— голос Финеаса звучал... странно. Не зло. Не добро. Просто "окончательно".
Мужчина в сером осмотрел его так, как смотрят на бракованный товар: 

— Аргус Филч. Министерство магии подтверждает ваш статус сквиба. Хогвартс не может принять вас. Однако мы предлагаем... 

Дальше - только белый шум. Отец тряс его за плечи, но Аргус видел лишь одно: 
На каминной полке стояли школьные колдографии родителей - молодых, счастливых, в мантиях с гербами своих факультетов. Места для третьего снимка там никогда не было.

Глава 2

"Сквиб" — всего одно слово перечеркнуло всю его жизнь.

До — белый домик с потемневшими ставнями, раскидистый ракитовый куст, под которым он прятал свои "волшебные" сокровища, и семья, которая ещё верила в чудо.

После — крохотная квартирка на Косом переулке, пропахшая плесенью и кошачьей мочой, и мать, которая словно разучилась его видеть. Отец присылал деньги — ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Но большую часть Исида тратила на бездомных кошек, которые плодились в их жилище, как грибы после дождя.

За пять лет она постарела на десять. Теперь она редко спускалась с верхнего этажа, будто боялась столкнуться с реальностью лицом к лицу. Аргус научился готовить — еды хватало, если не считать жадных кошачьих глаз, следивших за каждым куском.

Магловская программа адаптации сорвалась — в мире «без палочников» началась какая-то война, и переселяться туда стало смертельно опасно. Вместо школы он теперь выполнял мелкие поручения обитателей Косого переулка: то зелье доставить, то мусор вынести, то за ядовитыми грибами сбегать. А вечером те же самые «благодетели», пропустив пару стаканов огненного виски, тыкали в него пальцами и хохотали:

— Ну что, Филч-свинтус? Как поживает наш любимый безмаговый ублюдок?

Сначала он злился. Потом просто пил вместе с ними.

А через полгода и вовсе перестал замечать, как бутылка стала его единственным другом. Удивительно, но мать даже не ругала его — просто молча протягивала несколько монет, словно оплачивала его исчезновение из её жизни.

В особенно «удачные» ночи он даже не доползал до дома — засыпал в переулке, прижавшись спиной к холодной стене, а утром просыпался от криков торговцев, выгонявших его из чужих дверей.

После одной из таких ночей Аргус проснулся от пронзительного собачьего лая. Голова раскалывалась так, будто в черепе били в колокола, а во рту стоял вкус прогорклой золы. Он с трудом приподнялся, и в тот же момент где-то рядом раздался жалобный писк.

Пинком отогнав ощетинившегося пса, он увидел крошечный комочек шерсти, прижавшийся к стене. Котёнок был настолько грязным, что определить его окрас было невозможно — только огромные янтарные глаза выделялись на фоне серой мостовой, словно два крошечных светлячка в тумане.

Филч уже сделал шаг мимо, но что-то дрогнуло внутри — может, собственная тошнотворная пустота, а может, просто нежелание возвращаться в квартиру, где его никто не ждал.

— Чёртов нахлебник... — прошипел он, но руки сами потянулись к дрожащему созданию.

Он не помнил, когда в последний раз поднимался на второй этаж. Лестница скрипела под ногами, будто протестуя против его присутствия. После третьего стука дверь распахнулась — перед ним стояла Исида, но это была не его мать, а какая-то иссохшая тень с потухшим взглядом.

— Вот... нашёл по пути, — буркнул он, протягивая котёнка.

То, что произошло дальше, ударило сильнее любого пинка:

— Сам притащил дармоеда — сам и корми!— её голос звенел, как разбитое стекло. — У меня своих паразитов хватает! Ни сикля на этого я тебе не дам!

Дверь захлопнулась так резко, что котёнок взвизгнул от страха. Аргус застыл, чувствуя, как что-то горячее и горькое подкатывает к горлу.

На рынке его появление вызвало пересуды. Торговцы перешёптывались, тыча пальцами в сторону Филча: — Смотри-ка, Свинтус трезвый! И в руках не бутылка… — Чёрт побери, да это же котёнок!

Даже молочница, обычно бросавшая ему бутылки молока без лишних слов, прищурилась: — Кошечка, — буркнула она, разглядывая дрожащий комочек. — Хлопотная штука. Мыть, лечить, молоко покупать… Тебе ли, парень, с таким возиться?

Аргус стиснул зубы. Предатель. Всё, к чему он прикасался, превращалось в обман — даже этот жалкий зверёныш оказался не тем, кем казался. Но когда кошечка, наконец дотянувшись до блюдца, жадно прильнула к молоку всем тельцем, что-то в нём дрогнуло.

— Разберёмся, — процедил он, подбирая треснувшую посудину.

Теперь ему нужна была работа. Настоящая. Та, что не позволит этому крошечному «предателю» умереть.

В мире магии сквибу найти работу было непросто — а та, что находилась, оказывалась одинаково паршивой.

После недели мытарств Аргус устроился в лавку Пепина , торгующую зельями. Платили неплохо — 2 галеона в месяц, но работёнка была откровенным дерьмом: он должен был тестировать каждую новую партию зелий на себе.

Будь он магом — получал бы вдвое больше. Но сквибам платили ровно столько, сколько стоила их боль.

День за днём зелья взрывались в горле кислотой, выкручивали суставы, оставляли ожоги на коже. К

вечеру ему выдавали лечебный эликсир — но боль всё равно оставалась, глухая, нудная, как дождь над Лондоном. 
Но это стоило того.

Потому что теперь его ждала Кошка — уже не та жалкая замухрышка, а стройная полосатая красавица с серо-коричневой шубкой и янтарными глазами. Она встречала его у двери, терлась об ноги, мурлыкала так громко, будто пыталась заглушить его боль.

В таком ритме у него просто не оставалось сил пить. Он вставал на рассвете, работал до темноты, а вечером засыпал под её мурлыканье. 

В редкие выходные они ходили на рынок — брали свежего мяса, и Аргус впервые за годы готовил не "чтобы не умереть", а "чтобы было вкусно".
Даже его комната постепенно оживала: незаметно для себя он отмыл её от многолетней грязи, и однажды утром солнечный луч — первый за долгие годы — упал прямо на подушку.

По просьбам выкладываю обзор. Кому интересно больше добро пожаловать в мой канал на Ютуб

http://www.youtube.com/@Кузьминых77

окончание обзора, что не влезло в первое видео.