В истории философской мысли советский диалектический материализм представляет собой уникальный парадокс. Позиционируя себя как радикальный разрыв с "буржуазной" философской традицией и особенно с идеалистической метафизикой, он стремился создать подлинно научное мировоззрение, свободное от догматизма. Однако результат оказался прямо противоположным заявленным целям.
Метафизика в широком смысле – это не просто учение о первоосновах бытия, а определенный тип мышления, характеризующийся поиском абсолютных истин, неизменных принципов и окончательных оснований. Именно такой тип мышления марксистская диалектика стремилась преодолеть, подчеркивая изменчивость, противоречивость и процессуальность реальности.
В своих истоках диалектический метод Маркса и Энгельса представлял собой инструмент критического анализа конкретных исторических и социальных процессов. Принципы диалектики – единство и борьба противоположностей, переход количества в качество, отрицание отрицания – были направлены на понимание динамики развития, а не на создание новой догматической системы.
Однако в советской философии произошла трансформация. Диалектика из метода критического анализа превратилась в набор "законов", имеющих статус абсолютных истин о структуре реальности. Первоначальная антиметафизическая направленность марксизма уступила место новой метафизике, обладающей всеми чертами того, что она намеревалась преодолеть.
Эта метафизация проявилась в нескольких ключевых аспектах. Во-первых, диалектика была кодифицирована в виде универсальных "законов", применимых ко всем сферам реальности. Во-вторых, она превратилась в инструмент идеологического обоснования власти. В-третьих, появились новые трансцендентные означаемые – "объективные законы общественного развития", "историческая необходимость", "диалектическая истина".Особенно ярко догматизм проявился в подходе к науке и общественному развитию. История лысенковщины, критика теории относительности и квантовой механики как "идеалистических" теорий – все это примеры подчинения научного знания идеологическим критериям. В области социальной теории схема общественно-экономических формаций из исторической гипотезы превратилась в непреложный закон, а любые отклонения рассматривались как временные аномалии.
Советский университет функционировал как институт, воспроизводящий эту метафизическую систему. Он представлял "объективную картину мира", основанную на диалектическом материализме, и формировал определенный тип субъективности, характеризующийся некритическим отношением к авторитетам и догматическим способом мышления.
Внутренние противоречия советской диалектики проявлялись во многих аспектах. Утверждая исторический характер всякого знания, сам исторический материализм претендовал на внеисторический статус. Объявляя практику критерием истины, теоретические положения диалектического материализма априори считались истинными. Разоблачая идеологический характер "буржуазной" философии, советская мысль отказывалась признавать собственный идеологический характер.
Вместо свободного творческого мышления, направленного на производство различия и новизны, советская диалектика предлагала догматическое повторение одних и тех же схем и формул, которые механически применялись к разнообразным явлениям.
Этот исторический парадокс показывает, что простое отрицание метафизики не гарантирует выхода за ее пределы. Напротив, само это отрицание может воспроизводить метафизическую структуру мышления, особенно когда философия превращается в государственную идеологию. Советская диалектика как форма ложного сознания маскировала реальные отношения власти, представляя исторически обусловленные формы социальной организации как необходимые и естественные.
Этот урок истории философии напоминает нам о необходимости постоянной критической рефлексии над собственными философскими предпосылками и о том, что подлинный выход за пределы метафизического мышления требует не новой догматической системы, а непрерывного критического усилия.
