Пока я справлялся с делами обеденный зал постоялого двора заполнился путниками: в основном это были купцы со свитой решившие отобедать и продолжить путь не задерживаясь; были тут и хмурые гонцы в пыльных дорожных плащах, спешащие разнести весть об осаде, а если учитывать что какие-то там сферы были блокированы и владеющие оказались лишены привычной связи, то спрос на этих парней вырос стократ; в углу зала расположилась престарелая пара и троица хмурых ребят по соседству, которые нет-нет да и поглядывали в сторону Тэсс. Но стоило мне занять место рядом с владеющей, как интерес их поубавился.
За обедом к нам подсел постоянно извиняющийся уже лысеющий немолодой мужчина с редкими зубами и щербатым лицом. Он тараторил без умолку и с его слов стало ясно, что защита Тизы ослабла и уже несколько ядер попали в город разворотив пару домов. Я смекнул, что теперь канониры ван Аудена сменят каменные ядра на бомбы, а попадание такой штуки обязательно повлечёт за собой пожары и более серьёзные разрушения. Щербатый так же сообщил, что сегодня с утра роты жандармов сняли лагерь и выдвинулись на боевые рубежи, что было очень и очень плохо: если командующий обороной решил нанести деблокирующий удар при помощи тяжёлой кавалерии, то их ждала с высокой долей вероятности участь защитников Тилербора, где уже отличился де Кюги. Вероятно, ван Ауден применит ту же тактику, так как выставил осадный лагерь небрежно. А судя из того, что я видел тремя днями ранее с предгорий, то так оно и было и это могло соблазнить обороняющихся на контратаку. Рассказ де Мори конечно же никуда не передали, и командующий Тизы оставался в полнейшем неведении: ни о мушкетах, ни о силе «жёлтых плащей» в гарнизоне не знали, а значит атака жандармов обернётся полным разгромом лучшей конницы Соединённого Королевства. Второй раз на те же грабли. Но я надеялся, что подобного не случится.
Отобедав, мы отправились в номер. От моего внимания не укрылось, что троица парней успела заинтересоваться пожилой парой, и это не сулило последним ничего хорошего. Порой моя исключительная внимательность доставляла неудобства, но вмешиваться я не собирался. Если старики решили путешествовать в одиночку в это неспокойное время, то Создатель им судья — охочих до чужого добра всегда было в избытке.
Остаток дня и всю ночь мы отсыпались и с первыми петухами покинули трактир. Карета уже была готова, и кучер насвистывал простую мелодию в ожидании пассажиров. Утро выдалось пасмурным и судя по свинцовому горизонту — быть дождю. Не хватало ещё застрять на тракте. Извозчик разделял мои тревоги.
— Погода портится, — сообщил он.
— Если довезёшь без приключений, получишь ещё десять денье, — сказал я, залезая в карету.
— Чай и не по такой погоде возил! — Крутанул ус оживившийся извозчик. — Довезу, сударь! И глазом моргнуть не успеете.
— Не накаркай. — Я пригрозил ему пальцем и закрыл дверь.
Дождь настиг нас на полпути и скорость значительно упала. Дорога местами превратилась в глубокие лужи и кучеру приходилось лавировать между выбоинами. Через час извозчик свернул с тракта к почтовой станции чтобы сменить уставших лошадей и переждать непогоду, я спорить не стал: уж лучше потерять несколько часов на станции, чем сломать колесо посреди полей и завязнуть там.
Дождь лил ещё с час и в путь мы отправились уже за полдень. Дилижанс двигался со скоростью пешего путника и повлиять на ситуацию я не мог, благо мы сидели в закрытой карете, в отличие от продрогшего кучера: видавший виды плащ его давно вымок до нитки.
— Вези нас к северным воротам, — приказал я у развилки.
С восточной стороны Тизу тоже обнесли бастионным фронтом и уже начали насыпать гласис, да возводить равелины, но до западной стороны здешним укреплениям было далеко, впрочем, и предпосылок к атаке с востока не было уже как пару сотен лет. Вести же армию через Белые Горы то ещё испытание, в чём я сумел лично убедиться, а со стороны Этима вряд ли кто осмелился бы выступить открыто против Тизкой марки.
Кучер, не доехав до ворот каких-то шагов двести, встал, а я засиял ровным белым светом, словно раскалённый метал в горне кузнеца.
— Дейла пресвятая! — ахнула Тэсс.
— Прикажи ему разворачиваться. И не дай ему заглянуть внутрь!
Я запахнул шторы от греха подальше и запер двери на щеколды, хотя решение это было запоздалым: если кто-то следил за каретой, то не заметить яркой белой вспышки внутри было сложно. Где-то поблизости излучал силу служитель церкви Создателя и я должен был предвидеть нечто подобное. Как нелепо-то вышло.
Тэсс забралась с ногами на сиденье и чуть ли не с головой высунулась в окошко.
— Что случилось? — спросила она у кучера.
— В город видимо не пускают, — ответил тот. — Сходите здесь.
— Разворачивай! — крикнул я. — Да пошустрее. Я передумал.
— Не испытывай моё терпение, иначе ни денье не получишь!
Извозчик выругался, и стал сыпать бранью на окружающих, которые мешали ему развернуть дилижанс, но карета двинулась. Клирик видимо использовал силу волнами, потому как свечение на какое-то мгновение исчезло, и вскоре вернулось вновь.
— Ты можешь что-то с этим сделать? — спросил я Тэсс.
— Я не знаю, думаю нет. — Она закусила губу. — Это сложно, я не понимаю, как он это делает.
— Тогда готовься к худшему.
Тэсс напряглась и, раскрыв поясные сумки, положила руки на сферы Дейлы. Я же выждал спад очередной волны и быстро высунулся из окна: вроде всё было спокойно за исключением костерящего на всех и вся кучера. Неужели пронесло?
— Что там? — спросила Тэсс.
— Пока тихо, — выдохнул я и откинулся на спинку сиденья.
«Непростительная оплошность. Я бы мог догадаться, что на въезды в город поставят заслоны. Бесов праздник!»
Минут десять кучер лавировал между повозок и карет, но наконец выбрался из затора и пустил карету в противоположном от города направлении. Волны святой силы отступили, и я позволил себе расслабиться. Открыл окошко и приказал кучеру:
— Давай к ближайшему трактиру.
Сошли мы на окраине северного предместья у точной копии Приюта Троих. Расплатившись с извозчиком, как и было обещано, я отпустил его на все четыре стороны. Тэсс при виде ветхого строения передёрнула плечами.
— Я не буду тут останавливаться. Даже не пытайся меня уговорить.
Я на это лишь улыбнулся и предложил ей локоть, она обвила его руками, и мы направились к торговым домам, слава Создателю здесь заслонов не было, так что путь в пригород был открыт.
— Тебе нужно сменить одежду, чтобы не вызывать лишних вопросов.
— Это всегда пожалуйста, — лукаво улыбнулась владеющая.
— Тебя могут опознать в Тизе?
— Не думаю. По крайней мере не служители клира уж точно. Возможно, кто-то из Горного полка, но вряд ли они добрались бы сюда быстрее нас. Разве что в Белых Горах есть ещё порталы о которых мы не знаем.
Я улыбнулся гвардейцам, которые оценивали нас цепкими взглядами, заслужил недовольную гримасу старшего и только. Патруль прошёл мимо, а мы свернули в проулок подальше от центральных улиц.
— Ситуация накаляется, — нахмурился я. — Нам придётся разделиться. Ты давно была в Тизе?
— Тогда выбери заведение.
— На твоё усмотрение, главное, чтобы там не было ненужных глаз и ушей.
— Гостинца Белая Роза то, что надо. Там обычно останавливаются алианские купцы средней руки. Это возле Парка святого Луиция, Жилые кварталы, сразу за площадью перед Театром Теней.
Солнце уже скрылось за горизонтом, но лавки всё ещё работали. Я отправил Тэсс к торговцам, а сам снял комнату в небольшой гостинице, где практически не было постояльцев. Метрдотель посетовал на войну и сообщил, что закрывает заведение до лучших времён уже завтра, меня это вполне устраивало, так что сошлись мы за полцены.
Спустя час я и Тэсс ужинали в тихом заведении напротив гостиницы. Посетителей было мало, а из музыкантов играл что-то грустное лишь скрипач, но вскоре ресторан покинул и он. Официант сообщил, что с сегодняшнего дня в предместье вводят комендантский час, поэтому заведение скоро закроется. Извинился, и принёс бутылку алианской лозы в качестве презента.
Я окинул зал беглым взглядом — подозрительные личности отсутствовали, и лишь молодая пара ворковала в дальнем углу.
— Сегодня ночью я ухожу, — сказал я.
— Уверен? — Тэсс повела пальцем, и звуки окружения пропали.
— Убери, — попросил я. — Будет глупо, если кто-то увидит, что мы открываем рты, а голосов не слышно.
— Извини, — смутилась она и барьер исчез. — Не подумала.
— Сколько у тебя осталось монет?
— Сто двадцать ливр, но есть ещё счёт банке.
— Не глупи, — улыбнулся я. — Личные накопления к делу отношения не имеют.
Отужинав, мы вернулись в гостиницу. На этаже кроме нас постояльцев не было, но я всё же попросил владеющую создать барьер. Для Тэсс это было первое серьёзное задание, поэтому мне приходилось много говорить: предыдущая работа на братство видимо опыта ей принесла мало. Мы, конечно, могли вести ментальные беседы, но со слов владеющей сил на это у неё уходило больше, так что простой защиты от чутких ушей, которые, как известно, есть даже у стен, было достаточно.
— Я всё время хочу сказать дело заключается в следующем, — улыбнулся я. — Очень ёмкое выражение.
— Да, мастер Ригго держался весьма уверенно, — согласилась Тэсс. — Думаешь он выбрался?
Я пожал плечами. Тэсс скинула сапоги, сняла пояс со сферами и стянув пыльные брюки, забралась в кровать.
— У нас не будет проблем? Выходит, что мы его бросили, — спросила она.
— Нет. — Я откупорил презентованную лозу и, наполнил бокалы. — Чистый не один из нас, и спящим он, как выяснилось, тоже быть не может по природе своей. Скорее всего это тёмные делишки его ордена, и не наша проблема, что так вышло.
Я протянул Тэсс бокал, а сам сел в глубокое кресло.
— К тому же это ты вела дело и о мастере Ригго знаешь больше меня, — я повёл бровью.
— Ничего я не знаю, — отмахнулась она. — Было сказано, что он приведёт исполнителя в Дубовый Щит. И всё.
— Тогда выкинь его из головы, — посоветовал я.
Тэсс задумалась на миг и, кивнув, улыбнулась.
— Ну хорошо. Тогда вот что. Я всё думаю. — Она сделала маленький глоток. — Если ван Ауден так хорошо подготовился, и вся затея с епископом-коадъютором Арманом де Битроль дело рук рёсинарского короля, то почему колдуны в жёлтом напали на нас?
— Ну тут нет ничего сложного. Во-первых, мы не отчитываемся перед заказчиком о планах и не посвящаем в детали выполнения заказа, так что ван Ауден или те, кто делает это для него, не могли знать, что в Лесах Эльхо проворачивается хитрый план с изменёнными, ну и так далее. Во-вторых, первый колдун охотился на жандармов, и мы там оказались совершенно случайно, встреться он нам на пути один на один и, быть может, мы могли разойтись с миром. Второй же колдун, вероятно, преследовал какие-то свои цели. Он знал про древний город и шёл туда целенаправленно.
— Не думаю, что это важно сейчас.
— Для меня важно. Эти руины — настоящее открытие!
— Ну ты можешь сообщить братству. Уверен там заинтересуются.
— Думаешь Добрых Людей интересуют знания?
— Ну не знаю, сложно представить, что наёмные убийцы заинтересуются таким.
— Тэсс, если кому-то понадобились вдруг наёмные убийцы, то этот человек обычно обращается к цеховым мастерам Южной Алии, на худой конец, нанимает ренегата из Мантикор или Драконов. Изгнанные мастера меча порой за круглую сумму ливров готовы на любое сомнительное дело, потому как ничего кроме уничтожения себе подобных делать не умеют. Далеко ходить за примером не нужно, вспомни долговязого рёсинарца с татуировками на лице. А Добрые Люди — это нечто иное, если старейшины посчитают заказ нецелесообразным, то в нём откажут. Ну и цена вопроса, ведь не каждый готов раскошелиться.
— Тогда кто такие Добрые Люди по-твоему?
— Раньше я считал, что мы — регуляторы в этом мире. Соблюдаем некий баланс.
— Теперь не знаю, — грустно улыбнулся я и осушил бокал.
— Почему добрые люди? Ну, такое название откуда?
— Не знаю, — честно признался я и даже не соврал, потому как задавать подобные вопросы у нас было не принято. — Братство появилось давно, задолго до возведения Храма Создателя.
— Как всё сложно, — хмыкнула Тэсс и сняла блузку.
В полночь я покинул гостиницу, выбравшись через окно. С Тэсс мы условились встретиться в Белой Розе два-три дня спустя, не позднее. Я попросил её раздобыть информацию о следующих личностях из списка Карпа: магистре артиллерии графе де Варде и суперинтенданте финансов Тизы Улиссе де Бродо. Если с казначеем всё было более-менее ясно и особых сложностей я не видел, то де Вард мог оказаться крепким орешком и к такому так просто не подберёшься: заказы на исчезновение всегда сопровождались риском, они требовали исключительной подготовки, а значит и времени, которого у меня не было.
Официант не соврал: северный пригород с наступление ночи опустел и на улицы вышли усиленные патрули гвардейцев. Можно было ненароком нарваться. Я решил дурака не валять, поджёг поток, выскочил на центральную улицу и вихрем вылетел прочь, оставив предместье далеко позади.
Бастионный фронт и северные ворота Тизы виднелись вдали: на стене мерцал огонь факелов, а арочный створ ворот, кажется, был закрыт, но путь мой лежал не туда, следовало проскочить в город тихо и незаметно. Значок первых в этой ситуации мне помочь не мог, так как любой клирик сходу определит подделку, да я даже подойти ко входу не смогу, так как в ночи лунный человек — так порой нас называли в народе — будет виден за сотню шагов.
Дорога соединяющая Тизу с пригородом пустовала — мало кому хотелось выходить в ночь, — поэтому я без труда добрался к воображаемой границе действия силы клирика и замер. В том, что служители клира будут охранять ворота круглосуточно, я не сомневался — у этих с дисциплиной всё в порядке. А вот охватить всю стену они не могли: не так многочисленные были ряды церковнослужителей в Тизе, к тому же основные силы обороняющихся сейчас размещалась у западной стороны.
Расстояние между северными и восточными воротами составляло около полутора лиг, поэтому следовало искать брешь в этом районе. Я решил использовать поток с максимальным замедлением времени, так, чтобы при малейшем намёке на проявление предательского свечения, смог бы вовремя среагировать и отступить назад. Такой эксперимент я проводил впервые, поэтому выставил руку перед собой в надежде, что сила клирика не была способна охватить всё тело разом и это дало результат: как только пальцы начали сиять, я напряг сухожилия и отскочил назад. Упал ничком в траву. Замер. Со стен никто не пытался меня подстрелить, а из ворот не выскакивали всадники. Уже что-то.
Целый час я бился о невидимую преграду, прежде чем нащупал брешь. Кто-то грамотно расставил клириков, так что те покрывали все подступы, а силу использовали пульсирующими потоками — волна могла объявиться там, где мгновением ранее её не было и это заставило меня изрядно попотеть. Ещё час я пробирался к стене лавируя между невидимыми волнами святой силы, уставший и с опустошённым поток на две трети. У куртины пульсации ослабли, видимо клирики излучали силу в направлении от стены, экономя поток, что мне казалось логичным. Правда я не совсем понимал против кого они выставили подобный заслон, нашего брата с такими почестями никогда не встречали: церкви было плевать, по большому счёту, на разборки между благородными, себя же они всегда считали неприкосновенными для Добрых Людей и не без основания. Жаль, что затея с изменёнными провалилась: очень хотелось утереть нос напыщенным епископам и прочей церковной братии.
«Уж я бы показал им, где раки зимуют!»
Я начинал ворчать и ругаться с внутренним голосом, а это верный признак усталости. Следовало поберечь поток. Собравшись с силами, я совершил последний рывок и взлетел на куртину, благо она была не очень высокой. Не задерживаясь на стене, соскочил вниз и приземлился в кустарник. Прислушался. Где-то правее вели разговор, но слов мне разобрать не удалось. Пригнувшись, я осторожно выбрался из зарослей, обогнул хозяйственные постройки и вышел ко рву, который примыкал к старой городской стене, поросшей мхом и лозой. Подъёмный мост убрали, так что иного пути как через стену у меня не было. Я отдышался, прикинул высоту преграды, сопоставил остатки потока и пришёл к выводу, что должен справиться. Присел и прыгнул, взмыв над древней каменной кладкой, но слегка переусердствовал, а потому перелетел через защитное сооружение и рухнул вниз. Приземлился на чей-то балкон, разметав цветочные горшки и тут же прыгнул снова, уцепился за край крыши, закинул ногу и выкатился на покатую кровлю. Замер. Снизу раздалась ругань, и зажегся свет в окне.
Я вскочил на ноги и понёсся вглубь города, перескакивая с крыши на крышу. Когда цифра потока дошла до девяноста пяти, я соскочил вниз, оказавшись в мрачном дворике со старым колодцем, ворот которого давно отгнил. Прислонившись спиной к влажным камням, я затаился. Никто не свистел, не бил в колокол, и лишь отдалённая канонада напоминала, что Тиза в осаде.
Единственный ход из дворика вёл на освещённую улицу. Я отряхнул одежду, приколол значок законника к отвороту камзола и вышел на свет. Ни души. В Тизе я не был пятнадцать лет и уже успел позабыть местные ориентиры. Город несколько изменился, это я успел заметить пока нёсся по крышам, но местный храм переносить бы никто не стал, а значит он мог послужить неплохим ориентиром. Я напряг память и пришёл к выводу: храм остался севернее, а значит мне стоило забирать левее, чтобы выбраться к Купеческим кварталам и поискать там одноухого Милида. Судя по облагороженным фасадам местных строений, я находился в Центральном районе, путь же в Купеческий пролегал через Жилой, который занимал чуть ли не половину города. С опустошённым потоком подобное путешествие в ночь могло стать роковым. Следовало где-то укрыться до утра и восстановить силы.
Улица вывела меня к небольшой площади, даже не площади, так — маленький парк с фонтаном, вокруг которого местные насадили голубые ели и кусты можжевельника. Красиво, ничего не скажешь. Я запомнил Тизу с каменными мостовыми и редкими насаждениями в двориках зажиточных бюргеров. Этого парка я не помнил, поэтому продолжал двигаться на юг, благо отсутствием чувства направления я не страдал, к тому же к полуночи распогодилось и я отчётливо различал вдали снежные шапки вершин Белых Гор.
Проскочив ещё парочку кварталов, я вышел к Торговой площади не узнать которую было сложно, побывав тут единожды: разнообразные вывески крупных лавок на любой вкус кольцом опоясали внушительных размеров открытое пространство, где просматривались торговые ряды, усеянные гнилыми фруктами и прочим мусором, оставшимся от деятельности лавочников мелкой руки; в центре возвышалась статуя Дейлы и памятник Этьену де Риголю, де Талю, маркизу де Вильбо запечатлённого верхом на коне. На освещение площади бургомистр не поскупился, и теперь десятки масляных фонарей разгоняли тьму и подсвечивали статуи. В дальнем конце площади шумел фонтан, возле которого я приметил пятёрку людей с ручными фонарями — патруль гвардейцев, не иначе. Клирика с ними не было — этого можно было опознать по характерной белой сутане, благо среди патрульных человека в светлом не наблюдалось. Впрочем, гвардейцев мне тоже следовало держаться стороной: лучше лишний раз стражам на глаза не попадаться и не плодить слухи о блуждающих ночной Тизой одиноких законниках, слухи эти естественно дойдут до толковых людей, а те в свою очередь быстренько определят, что законник-то липовый.
Я вернулся на улочку и спрятался в тёмном проулке. Подождал пока патруль скроется и только после этого выбрался на площадь. Если память меня не обманывала, то в паре кварталов западнее размещались городские бани — одни из великого множества купален Тизы. Хозяина я когда-то знал. Конечно, у меня не было уверенности, что долговязый Шон всё ещё заправляет в банях, но старые связи — дело крепкое, на крайний случай придать веса словам можно пригоршней денье или, на худой конец, полновесным ливром.
К баням я добрался без приключений, разминувшись пару раз с гвардейцами. Обычно возле купален ночью крутился всякий сброд и нечистый на руку народец, охочий до чужого добра, но сегодня здесь было пустынно, впрочем, так теперь должно быть во всей Тизе — комендантский час, как никак. С жуликами церемонится не станут, если изловят сразу определят в «чёрную роту» да отправят к дальнему равелину, и делу конец, или того хуже — сожгут для острастки на Храмовой площади.
Бани за пятнадцать лет практически не изменились, разве что обновили фасад, да пристроили дом, из окон которого сейчас лучился свет, правда сквозь плотные портьеры разглядеть, что происходит внутри у меня не вышло. Впрочем, я не сильно огорчился, так как готов был поставь полновесный ливр, что за стенами этого домика в данный момент кто-то проигрывает целое состояния — уж что-что, а развлекаться в Тизе умели и никакая осада не могла разрушить вековые устои.
Нужная мне дверь с маленьким окошком всё ещё стояла на прежнем месте — левее парадного входа. Я попытался вспомнить, как следовало стучать в эти двери ночью:
«Два длинных, три коротких и снова длинный».
Я убрал жетон первого во внутренний карман и постучал.
Минуту спустя окошко открылось и на меня уставилось радостное лицо мужчины средних лет с копной курчавых седых волос. Он явно ожидал увидеть кого-то другого, а потому мигом помрачнел, стоило ему разглядеть меня.
— Чьих будешь? — спросил седой.
— Проваливай, — насупился он. — Нет тут таких.
Дверца захлопнулась. А раньше этих слов хватало. Видимо всё-таки владелец сменился. Но я не сдавался. Снова постучал, но теперь иначе — когда-то подобный шифр мог вызвать у охраны приступ поноса. Дверца снова распахнулась и, судя по выражению лица седого, комбинация всё ещё работала.
— Ты кто, мать твою, такой?! — выдал он.
— Передай старшему, что к Шону пришёл Вальдо из Браситора, — вежливо сообщил я.
— Нет тут никакого Шона. — Седой гневался, но окошко более не закрывал.
— Это не важно. Просто передай. А лучше впусти меня внутрь, ночи нынче слишком яркие.
Привратник опасливо приблизился к окошку и зыркнув по сторонам, скривился, но провернул ключ в дверном замке.
— Заваливай, — бросил он, приоткрыв дверь. — Бугай, покарауль.
Бугай — лысый детина в плечах поперёк себя шире — оторвался от поедания куриного окорока и, отерев жирные руки о рубаху, схватил со стола заряженный арбалет.
— Садись, — кивнул он на стул у входа.
Я сел. Седой скрылся за внутренней дверью, а Бугай, закинув ноги на столешницу, положил арбалет на пояс, так, что болт смотрел прямо на меня. Дешёвый трюк, способный возыметь эффект разве что у желторотого юнца, только ступившего на воровской путь. Мне даже не требовался поток, чтобы справиться со здоровяком: резкий рывок в сторону и ноги лысого, которые тот задрал чуть ли не под потолок, помешают тому прицельно выстрелить, а дальше дело за малым. Бугай видимо смекнул это или что-то прочитал на моём лице, но ноги опустил и сел ровно. Я на это лишь хмыкнул.
Вскоре вернулся седой в компании долговязого уроженца Нортима. Мужчина носил аккуратную бородку в форме корабельного якоря, так любимую заморскими купцами, но презираемую в западном герцогстве, что наводило на мысль — долговязый не был в Нортиме уже давно.
— Вальдо, прошу простить моих подчинённых за это недоразумение, — голос его звучал тихо. — Я Улис, хозяин этих бань.
Нортимец протянул руку, и я ответил рукопожатием.
— Прошу за мной, — сказал он.
Из маленькой коморки мы попали в длинный коридор, в конце которого виднелась лестница. Улис провёл меня на второй этаж, где, как и ранее, располагался кабинет управляющего. Со времён Шона тут мало что изменилось: всё та же старая дубовая мебель, обитый кожей диван и массивный дубовый стол, столешница которого была выполнена из тикового дерева.
— Выпьете? — предложил Улис.
— Вы по личному делу? — Он занял место за столом, а мне предложил диван.
— Мне бы койку, вымыться и почистить одежду. — Я принял предложение, кожа дивана, как и прежде, отозвалась скрипом.
— Понимаю, — улыбнулся Улис. — Для вас за счёт заведения.
— Право не стоит. У меня есть наличные.
Я вытянул ливр и положил его на стол — старая традиция, а нарушать их я не любил. Улис ловко смахнул золотой в ящик.
— Шона нет больше с нами, но старые традиции сильны, — сказал нортимец. — Для вас двери всегда открыты.
— Прискорбно слышать. Искренне соболезную.
Улис слегка склонил голову в знак одобрения.
— Вы на полный пансион, может девочки? — спросил он.
— Не стоит, — отмахнулся я. — Завтра к обеду я вас покину.
