lelekbolek59

Довелось мне работать в стародавние времена с мужичком одним, Герой звали. И был тот Гера ну очень удобен для цехового начальства потому что во-первых был мастером на все руки и специалистом ну очень широкого профиля, а во-вторых позволял себе иногда приходить по утрам с похмелья. Начальство этот факт фиксировало, но мер никаких сразу не принимало. Только вот когда надо было Геру отправить на прорыв, а он не проявлял должного энтузиазма, напоминало, что вот пооомнишь, ты тогда-то и тогда-то с бодуна был, а мы тебя поняли и простили, вот и ты нас сейчас пойми и иди поработай там-то и там-то. Гера вздыхал, бросал основную работу и шел затыкать собой прорыв. А потом в курилке нам жаловался, что все бы ничего и по деньгам не обижают и разнообразие он любит, но вот работать в штамповке для него нож острый. Где угодно - пожалуйста, но только не там. Я - говорил - работу на прессах этих терпеть ненавижу! А деваться некуда - приходится.

И вот в один не очень прекрасный день, когда он готовил к работе рихтовочный пресс, как-то очень одновременно крякнули все четыре болта, которыми была закреплена верхняя плита и эта весьма тяжелая хреновина рухнула туда, где несколько секунд назад находились Герины пальчики. Сбежалось разнообразное начальство, да и прочий народ собрался. Охали да ахали, представляя какая могла бы быть травма и какой мог бы быть из-за нее скандал. Потом братва расползлась по рабочим местам, а мы с Герой вышли на улицу покурить. Стоим, обсуждаем происшествие. Герка мне и говорит - вот не зря я штамповку эту всегда ненавидел, не зря!

И тут меня осенило! Гера - говорю - а ведь ты сегодня в последний раз в штамповке гребаной работал. Это как? - спрашивает. А вот так - когда они тебя в следующий раз на пресса пошлют, ты им скажи, что теперь работать на них попросту боишься. Что у тебя навязчивая идея - все время кажется, что у пресса что-нибудь сейчас отвалится и в этот раз прилетит точно по рукам. Герман в следующий раз так и сделал. Начальство попыхтело с недовольным видом, но Геру в штамповку посылать перестало.

Что и требовалось.

Вспомнилась одна забавная история про умного и упитанного.

Жил-был в XVIII веке, в английском городе Брайтон блестящий аристократ Бэрримор. Не тот, что дворецкий в "Шерлоке Холмсе", а граф. Были такие ирландские графья.

Граф Бэрримор был блестящим спортсменом: бегал, прыгал, стрелял, охотился. И уж конечно, никакой особой упитанности в нем не наблюдалось, он отличался Аполлоновой стройностью и прекрасностью. Имел граф Бэрримор одно опасное качество характера: спортивный азарт.

А упитанным в том городе был мясник Буллок. Настолько упитанным, что считался главным толстяком Брайтона.

Вот однажды граф Бэрримор с товарищами прогуливался по городу, проходил мимо мясной лавки, и увидел возле нее огромного человека. Уж не знаю, чего графа с компанией занесло к мясной лавке.

- Обратите внимание, джентльмены, - сказал граф друзьям, - Такая упитанность весьма вредна для здоровья. Этот джентльмен явно не джентльмен, раз не следит за своей фигурой. Ему необходимо сесть на правильное питание, заменить хлеб рукколой, заняться фитнесом, ходить в тренажерный зал, и вообще, обратиться к диетологу. Иначе он не то что бегать, ходить не сможет.

- Да подумаешь, бля, - нагло и не по-джентльменски ответил мясник. - Еще неизвестно, кто из нас быстрее бегает. Точно говорю: я лучший спортсмен, чем вы.

Граф расхохотался от такого заявления, а мясник продолжил:

- Спорим, я вас обгоню на стометровке? То есть, тьфу, на стоярдовке. Только чур, место, где бежать стоярдовку, сам выберу.

Все пришли в восторг, а граф со смехом сказал:

- Я вам даже дам фору тридцать пять ярдов. Почти половину.

- Ну отлично, - говорит Буллок.

- Так на что спорим?

- Ставлю свою лавку. А если выиграю - вы мне заплатите бабла на ее стоимость.

Все охуели, конечно, от такого суицидального пари. Но граф согласился. Пошел домой, и долго тренировался. Ну так, на всякий случай.

А мясник продолжил жрать бифштексы и ростбифы.

В день соревнований граф Бэрримор явился в назначенное мясником место, подозревая, что Буллок напиздел, и просто не придет. Но тот уже ждал соперника. Встали они на старт, Буллок на 35 ярдов впереди, у него же фора. Толпа болельщиков скандирует, фанаты дерутся, народ пьет пиво, поклонницы футболки задирают - все, как обычно, короче.

Ну и побежали. Граф легко нагнал мясника, несмотря на фору. Тот уж совсем неторопливо шел.

Но граф пришел к финишу вторым. И честно выплатил проигрыш. Много ржал.

Просто Буллок выбрал для соревнований самую узкую улицу города. И занял ее всю своей упитанностью. Бедный Бэрримор так и не сумел протиснуться мимо толстяка, чтобы его обогнать.

Вот поэтому я люблю упитанных умных мужчин. Не интеллектом задавят - так поди мимо них еще протиснись. )))

Среди моих детских воспоминаний есть одно гастрономическое. А именно - то что во времена, когда мы жили в офицерском городке при воинской части, говяжий вареный язык какое-то время был у нас почти повседневным блюдом. Особенно зимой. Много позже, когда я уже подрос и мы переехали в город, я столкнулся с тем что язык этот неожиданно является жутким дефицитом. Стал спрашивать у мамы, а откуда брались тогда, в детстве, эти самые языки? А она мне сообщила, что у деревенских язык человечьей едой не считался, его скармливали кошечкам-собачкам. Поэтому ей отдавали его бесплатно или за сущие копейки.А закончилось все после того, как на одном из праздников деревенскому завклуба подсунули приготовленный по всем правилам язык. После этого халявные и полухалявнные языки как-то постепенно кончились...

Тогда это объяснение меня удовлетворило, но потом, уже в наше время, я что-то засомневался. Ну не может же быть так, чтобы вкуснейшую часть говяжьей тушки скармливали всякой животине! Ну и спросил в соцсетях у знакомых и из военного городка и из деревни. Да, говорят, какое-то время так и было. Язык в пищу употреблять было не принято.

И еще в процессе общения со знакомыми из старых времен мне одну историю рассказали. В одном из прошлых своих постов я упоминал, что деревенские всегда подвозили тех, кто шел из города в деревню, без разницы, знакомых или нет.И сильно матерились, когда им за это предлагали деньги. Так вот, одна женщина рассказала, что как-то, опоздав на рейсовый автобус, пошла пешком. Идти предстояло 18 километров, но я - говорит - как-то не подумала, что 18 на машине и 18 пешком в тесных туфлях это совсем разные вещи. Прошла примерно полдороги и совсем уже отчаялась, потому что попутных машин не было. Дело шло к ночи и тут мимо навстречу проехал мотоциклист. Проехал и проехал... И вдруг через пару минут догоняет. Садитесь, говорит, а то вы дотемна идти будете. Села и поехала, до дома довез, а потом уж по своим делам поехал.

Когда-то, на излете социализма, нам с первой моей женой из-за шума удалось провернуть аферу с квартирообменом. Получили мы от родного завода двухкомнатку старую в так себе районе. Так уж сошлось, что жена была молодым специалистом, а я передовиком производства, вот и дали с царского плеча. Сама же квартира была квинтэссенцией всех хрущевок. Санузел типа Гаванна, прихожая два метра на полтора и полное отсутствие коридоров - ход в кухню прямо из комнаты, даже дверей не было, практически одно помещение. Пожили мы в квартире этой несколько лет и в один прекрасный день тетка моя мне говорит, что есть возможность обменять это убожище на приличную двухкомнатную в центре города.

А там была такая ситуация - в квартире той жила чета пожилых татар. Часть дома занимала серьезная какая-то контора и поставили они в каком-то своем помещении сильно шумящую установку неизвестного мне назначения. Установка та располагалась как раз за стеной квартиры и шумела она начиная с девяти утра до конца рабочего дня, а если в той конторе зашивались, то и по вечерам тоже. Самому мне услышать не довелось, но кто слышал говорили, что гудела ну очень здорово. Деду, как я понял, на установку было начхать, он глухой был, а вот бабусе шум действовал на нервы. Послушала она послушала и стала писать во все инстанции, что конторские ее хотят сгубить. Через какое-то время пришла комиссия, послушали и дали конторе распоряжение установку ту переместить. Переместили, но бабка продолжила писать свои заявы, потому что ей мерещилось, что гул продолжается. Комиссии приходили, слушали, ну есть какой-то шум на грани восприятия, не более. Конторские сказали, что им установку убирать еще дальше от бабки просто некуда. А бабка на этой почве загремела в психушку. Слуховые галлюцинации, знаете ли. Контора та была как-то связана со строительством и решили они во избежание дальнейшего распада бабушкиной психики квартиру эту у деда с бабкой забрать, а им дать новую в новом доме.

Тут-то тетка моя и подсуетилась, она тоже какое-то отношение к гражданскому строительству имела и была в курсе всех этих перипетий. Конторе все равно было какую квартиру получать от бабки, ту самую где она жила или другую. Поэтому мы быстренько со стариками поменялись, они уехали в новый дом, контора получила наше убожище, а мы въехали в приличную квартиру. Квартира была хороша, даже немедленный ремонт не требовался, за исключением одного помещения - туалета. Дед как оказалось все годы пока там жил курил только в туалете и курил зверски. Туалет никотином насквозь пропитался, пришлось сдирать все до штукатурки.