lelekbolek59

В восьмидесятые, во времена социализма и дефицита, существовал в нашем провинциальном городе магазинчик, где можно было этот самый дефицит купить. Крупногабаритным товаром он не торговал, но всяких мелких и средних ништяков было полно. Правда для того, чтобы совершить покупку прежде надо было сдать в ларек вторсырья металлолом какой-нибудь или макулатуру или еще что-то подобное. Тебе платили какие-то смешные копейки и давали талончик кратный сданному в этот самый магазин. Так народ стимулировали сдавать вторсырье, поэтому и магазинчик назывался "Стимул".

Разжился я было дело трехрублевым талончиком за такую вот сдачу и пошел стимулироваться. Пришел, пооблизывался на разнообразные ништяки, но решил, что надо перед семьей показать себя крепким хозяином и купил не что-то там для себя, для души, а три литровых банки импортных белил.

Пришел домой и не откладывая в долгий ящик решил испытать качество импортного товара. Занялся покраской двери. Крашу, а краска ложится как-то совсем хреново. Я вообще-то когда раньше советскими белилами красил, то на небольшие следы от кисточки особого внимания не обращал, ну есть следочки и ладно, если сильно не приглядываться, то как бы и нет. А тут совсем хреново, вся дверь в каких-то полосах. Размазываю как могу нежно - все равно полосы. Взял другую кисточку, помягче, нет, не помогает. Думаю, что же этой краске надо, кисть из соболиного хвоста, что ли? На банке написано все по-иностранному, кто его знает, может там сказано, что в краску добавить чего надо? Продолжаю сцепив зубы мазать и матерю про себя капиталистов и буржуазию, которые похоже надули советского трудящегося. Видимо придется - думаю - на два слоя красить...

Наконец отчаялся, сдался. Сел, сигаретку в зубы вставил, чайник включил. Покурил, думаю дай-ка еще попробую. Подошел к двери, глянул - а полос-то и нет! Все идеально гладко. Краска сама как бы выгладилась, разровнялась. Ну что, извинился мысленно перед капиталистами и буржуями и продолжил малярные работы в хорошем настроении. 

Начну с того, что плавать я не умею вообще. В детстве была деревенская речка-переплюйка, где плыть было невозможно, а когда в подростковом возрасте переехали в город, то просто как-то не сложилось.

В конце восьмидесятых нашу городскую реку почистили и сразу там объявилось много рыбы. Я тоже в рыбаки подался. Рядом с облюбованным мною местом было две искусственных косы, по одной с каждого берега, а соединяла их метровая в диаметре труба длиной метров 15 - 20. Что-то когда-то по ней качали с одного берега на другой. В большую воду и косы и трубу река скрывала, а в самую малую труба выступала над водой больше чем наполовину. Однако и в самую малую течение в этом месте из-за сужения было очень сильным. Так как по этой трубе можно было быстрее всего перебраться из одного городского района в другой, то особо безбашенный люд так и делал, не желая чапать до мостов километр или около того. Изредка с трубы падали. Если упасть в особо неудачном месте, то могло и протащить под трубой. Иногда, очень редко, тонули. На моих глазах с трубы сорвался маленький сын моего хорошего знакомого, они вместе шли с берега на берег. Серега сразу за ним прыгнул, кое-как выгреб потом против течения, благо вода малая была.

И вот как-то раз сижу, рыбачу. Рабочий день, народу на реке никого. Вижу с другого берега по трубе идет мужик, вдруг покачнулся и упал, но упал в самом удачном месте, там под водой в районе середины трубы что-то вроде скалы было. Упал и стоит по грудь в воде. Вброд ему идти - не вариант, что с одной, что с другой стороны глубоко, да еще и под трубу затянуть может. Я по сторонам смотрю - нет никого, а сам-то я плавать, напомню, не умею. Минут пять прошло, мужик все стоит, а народ не появляется. Ну - думаю - значит чел такой же как и я, нифига не водоплавающий. Стало быть надо выручать как-то.

Сложил удочку-телескоп, дошел до трубы и вместе с той удочкой.уселся верхом на трубу. Вцепился в нее как клещ и пополз к бедолаге. Ссыкотно, никакого спасу нет. Ползу и думаю, сейчас доберусь до него, дам за удочку зацепиться и с божьей помощью доволоку до мели возле косы, не так уж и далеко тут.

Дополз, а он в карман куртки полез и мне какие-то доки протягивает, паспорт там, еще что-то. Я ему - мужик, я тебя спасать приполз, а не документы проверять, нафига мне они? А он мне - да меня-то спасать не надо, плавать я хорошо умею, а тут стоял только потому что документы замочить боялся, возьми их, сделай милость. Я его обматерил, но доки взял и обратно пополз. Задним, так сказать, ходом. Дополз до косы, а он уже там, меня с доками дожидается. Обматерил я его еще раз и пошел рыбачить дальше.

Осенью следующего года пацанчик пятилетний сбежал из детского сада, в последний раз его возле реки видели.А после он ниже по течению всплыл. Вывод сделали, что он пошел к бабушке в другой район и упал с той злосчастной трубы. Это было последней каплей, после которой трубу срезали нафиг.

Увидел эту картинку в ЖЖ и вспомнил детские годы и бабушкиного рыжего кота Марсика, который по причине хронической ленивости и предельного добродушия терпел от нас с братом всё!

Вообще не обижался и даже приходил помуркать на ночь.

Когда в последний раз в больнице, в хирургии лежал, то с соседями по палате мне везло. Народ к нам ложился лечиться солидный, самостоятельный.  В другие палаты то бомжа положат, у одного из таких и надеть на себя нечего было, в туалет простыней задрапированный ходил, ночью поди кто и пугался, когда из тубзика выходила фигура в простыне и с трубками, торчащими из носа. Еще в другие палаты случалось наркоманов подкладывали, но те как-то долго не лежали, или умирали быстро или сбегали, как-то так выходило. А в нашей палате только немой один невнятный лежал. Если остальной народ в промежутках между лечобой радио слушал, беседы разные вел, книжки читал, кино по ноуту вечером смотрел, то он только лежал и глазами лупал. Поест, покурит и снова лежит без всякого иного занятия.

Мы с мужиками в разговорах не раз судьбу благодарили, что минует нас покамест чаша сия с бомжами-наркоманами. Но вот в одно прекрасное утро заводит сестрица в палату нового постояльца и мы понимаем, что теперь и наша компания будет разбавлена. Лохматый-волосатый, одет в какие-то рямки, сумка в руках из семидесятых годов - словом бомж-бомжом.Поздоровался, на койку сел, в суме своей допотопной покопался и достал оттуда большую пластиковую коробку, поставил на стол, открыл, а там полная коробка яиц. Это - говорит - я утром свежие яйца собрал, сварил и вот с собой прихватил сюда. Тут куриные и перепелиные. Угощайтесь!

Тут версия с бомжом как-то сама собой отпала, несмотря на весь непрезентабельный вид нового пациента. А он потихоньку стал про себя рассказывать - живет где-то в пригороде, участок у него довольно большой и разводит он на том участке разнообразную птицу. Перепела, несколько пород каких-то особенных куриц и уток, цесарки и как жемчужина коллекции - павлины. Павлинами он особенно гордился, у него даже фотка была - стоит он, весь лохматый-волосатый, а на руках - павлин.

В выходные пришли ко мне дочь с мужем проведать. Зять мужика этого увидел и говорит - о, я его знаю, он у нас в автошколе учился, Рено Логан у него. Так-то нормальный вроде чел, но весь какой-то запущенный и пахло от него странно. Я про себя и думаю - это наверно павлинами от мужика пахло, не иначе.

Читал совсем недавно книгу про Союз, семидесятые - восьмидесятые. Там друга главгера, комсомольца, старшие товарищи жучили за то, что тот часто поминает Господа всуе. И вспомнилась связанная с богом и религией своя история  из тех времен.

Я тогда состоял в клубе книголюбов, подобных мне было человек около сотни, правда приходило обычно поменьше. Главной фишкой клуба была возможность обменяться книгами. На фоне жуткого дефицита нормальных книг в книжных магазах это было как луч света в темном царстве. Народ выкладывал на столы свои богатства и после этого ходил, рассматривая что у кого есть. Свои потные ручонки на этом грели и магазинщики, бо обмен совершался так - мы оба два как бы сдавали книги в буккнигу, с нас брали какой-то процент, а потом мы покупали книгу, что была нужна.Терялись на этом какие-то сущие копейки, поэтому выходить из схемы и обмениваться нелегально смысла не было.

Курировалось это действо, как и почти все тогда, вездесущей КПСС. Кроме книгообмена, нужного книжникам и букинистам, партии необходима была культмассовая работа, поэтому периодически читались всякие лекции на смежные темы. А однажды с партийной подачи был организован конкурс эрудитов. Начался он с того, что желающим, а их было больше половины от присутствующих, было предложено вспомнить Ильфа - Петрова. Ведущий начинал цитату из Бендериады, а мы должны были на листочках записать окончание. Ну этот этап я проскочил со свистом, поскольку "Стулья" знал чуть ли не наизусть, а "Теленка" лишь чуть похуже. Потом выжившие соревновались во что-то вроде "Что, Где, Когда", отвечая на разнообразные вопросы на эрудицию и общую сообразительность. В последний тур вышли двое, ваш покорный слуга, юный в те времена пролетарий, и одна тетенька, молодой препод из пединститута. На закуску нам было предложено прочитать на память любимое короткое стихотворение. Преподша зачитала что-то сильно советское-патриотическое-коммунистическое, а я решил сыграть конем и вытащил из загашников антисоветчика и эмигранта Бунина.

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,

И лазурь, и полуденный зной…

Срок настанет — господь сына блудного спросит:

"Был ли счастлив ты в жизни земной?"

И забуду я все — вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав -

И от сладостных слез не успею ответить,

К милосердным коленям припав.

Возможно, что если бы вопрос о победителе решался бы партийно-кулуарно, то тетенька была бы вне конкуренции, но все определялось голосованием и народ высказался за меня, так что немалую стопку сильно дефицитных книжек домой уносил именно я. Тетенькина стопка была сильно поменьше.