MakeALime

Главная метрика коррупции в мире, это Индекс Восприятия от ассоциации Transparency International. И вот даже самая кристально честная страна в мире из имеющихся – Дания, все равно получила оценку лишь в 90 баллов из 100 возможных. Среднемировое значение составляет всего 43 балла. А вот результат России совсем удручает – 26 баллов и 141 место рейтинга из 180 возможных, также как у Уганды или Кыргызстана. Впрочем, на 1 место лучше Мадагаскара – это победа, ящитаю!

Чтобы понять насколько коррупция распространена в современном мире, назову лишь пару цифр из глобального барометра ассоциации Transparency International:

Каждый 4й человек в Мире давал взятку в течение последнего года, эта доля колебалась от примерно каждого 10го в Европе до почти каждого 3-го в СНГ. А, например, каждый 5-й человек хотя бы раз в жизни давал взятку в медицинских учреждениях.

В итоге вообще не удивительно, что 57% опрошенных считают, что их правительство плохо справляется с коррупцией.

Вопрос анализа конкретного влияния коррупции будоражил умы экономистов уже довольно давно, но одно из первых по-настоящему фундаментальных исследований в середине 90-х провел Paolo Mauro под эгидой МВФ и статистически подтвердил вполне ожидаемый результат, что коррупция существенно препятствует экономическому развитию. Одним из самых сильных факторов, посредством которого коррупция снижает экономический рост, является сокращение частных инвестиций, на долю которых приходится по меньшей мере треть общих негативных последствий.

Также исследования показывают, что в странах, богатых природными ресурсами средний уровень коррупции почти на 20% выше, чем в странах, где их немного. Так как передел ресурсов всегда сопряжен со взятками, бандитизмом и повышенным желанием государства контролировать отрасль.

Пауло Мауро же даже рассчитал некоторые взаимосвязи, например, снижение коррупции на 20 п.п. приводит к росту инвестиций на 4 п.п. (процентных пункта), а ВВП на 0,5 п.п. Кроме того, он подтвердил и косвенное влияние коррупции на экономику: то же самое снижение на 20 п.п. обычно приводит к росту инвестиций в образование и здравоохранение примерно на 0,5% от ВВП.

И эти пол процента куда серьезнее чем кажутся. Исследование влияния различных факторов на детскую смертность в мире, показало, что коррупция оказывает куда более сильное влияние, чем такие вещи как грамотность населения, доступ к чистой воде или даже вакцинация. Ученые показали, что примерно 1,6% детских смертей в мире можно косвенно объяснить коррупцией в стране и здравоохранении в частности, а это, вообще-то, 140 000 детских жизней.

Если визуализировать результаты Мауро, то получится примерно следующий график зависимости коррупции и индекса человеческого развития (это как раз общий индекс, учитывающий ВВП, образование и продолжительность жизни):

И явная взаимосвязь параметров тут видна даже невооруженным взглядом. А вот положение России очень сильно расстраивает – по своему социально-экономическому развитию мы должны бы были страдать от коррупции гораздо меньше и быть где-то в районе Греции и Малайзии. Но конечно же экономические модели не учитывают исторические особенности, которые нас и подводят…

Мауро в своей работе учел лишь явное влияние коррупции на экономический рост, но реальное влияние коррупции конечно же гораздо сложнее. Например, завышение цены госконтракта на строительство - классический пример коррупции, который на бумаге приведет даже к росту ВВП, но, конечно же, пагубно отразиться на экономике в будущем.

В частности, ООН оценивает среднее завышение стоимости, а, следовательно, потерю денег на госконтрактах от 10 до 25% их стоимости.

Последующие глобальные исследования экономистов из МВФ в начале 2000-х подтвердили, что коррупция оказывает влияние и на снижение эффективности государственных инвестиций, и на значительное уменьшение притока прямых иностранных инвестиций, и на увеличение военных расходов в более коррумпированных странах. Рост коррупции на 10 п.п. замедляет рост доходов населения примерно на 2% п.п. в год. При этом, коррупция усугубляет расслоение общества, фактически действуя как регрессивный налог: именно бедные домохозяйства, как правило, платят большую часть своего дохода на взятках, чтобы получить доступ к государственным услугам.

С точки зрения бизнеса, коррупцию также нельзя рассматривать как просто еще один дополнительный налог, потому что коррупционные издержки непредсказуемы и в странах с высокой коррупцией компании гораздо реже рискуют и не тратят значительные деньги на инвестиции. Так, исследования Рэя Фишмана показали, что при приблизительно равных фактических расходах от налогов и от коррупционных поборов, рост выручки компаний в случае коррупции будет замедляется примерно в 2,5 раза по сравнению с заранее заданным налоговым обременением. А прошлогоднее исследование поведения мультинациональных компаний показало, что коррупция является одним из основных сдерживающих факторов для привлечения международного бизнеса в страну. Так, увеличение коррупции на 10% снижает вероятность прихода иностранных компаний на ее рынок на 4 п.п. При этом, коррупция имеет даже большее значение при принятии инвестиционных решений, чем рост емкости рынка потребления этой страны.

И все эти факторы могут не так сильно сказываться на экономике стран в моменте, но приводят к ухудшению показателей в среднесрочной перспективе. В частности, было показано, что изменение в уровнях коррупции в стране – будь то в плюс или в минус, сильнее всего отразится на реальной экономике только через 6-10 лет.

Также МВФ попытался оценить и косвенные показатели коррупции, например, как меняется доходная часть бюджета страны. Их исследования показали, что средняя доходность государственных предприятий в мало коррумпированных странах примерно на 5 п.п. выше, чем в коррумпированных. Эдак один только Газпром за последние 8 лет мог бы заработать для бюджета на 0,5 триллиона рублей больше.

Аналогично, социальные расходы отличаются примерно на треть между высоко- и низко- коррумпированными странами. Также от коррупции страдает и собираемость налогов примерно на 4% ВВП. Нецелевое же расходование государственных инвестиций различается примерно вдвое в коррумпированных странах, по сравнению с менее коррумпированными.

В конечном счете, команда из гарвардского университета в своем недавнем исследовании, которое так и называется «Taxation, corruption, and growth» оценили, что при полном искоренении коррупции общемировое благосостояние выросло бы примерно на 22%

Суммарно, по расхожим оценкам ООН и МВФ прямая коррупции, такая как взяточничество и казнокрадство оценивается примерно в $3-4 трлн ежегодно

Такие дела...

Но есть и один (не один) нюанс: по средней зарплате в стране, Ирландия не попадает даже в десятку. C 2015 года экономику страны почему-то зовут уже не Тигром, а Лепреконом, а большая часть молодежи мечтает побыстрее свалить из страны, несмотря на всю эту благодать.

Вот уж и правда – не все так однозначно!

Сегодня расскажу крайне поучительную историю взлета Ирландии, которая даже немного шокирует простотой, с которой ирландцы стали богатыми и успешными.

Для Лиги Ленивых: В конце 80-х правительство спросило у граждан, мол: «Че, хотите, что ли, богатыми быть?» И народ такой: «Хотим!» А правительство им так: «Ну ладно». И стали, черт возьми! Всем спасибо, а теперь подробно.

На самом деле, Ирландия всегда была очень бедной страной – ее даже сравнивали с другими британскими колониями из-за схожего отношения Метрополии. К моменту обретения независимости в 1922 году это была аграрная страна практически без промышленности. Ирландцы понимали, что им надо наверстывать упущенное и зачем-то обратили свой взор на Советский Союз – со стороны казалось, что эта страна успешнее всего отыгрывает свое технологическое отставание, да еще и показывать отличные темпы роста экономики. Решено - берем с них пример.

И в стране начинается протекционистская политика, ориентированная на внутренний рынок, с высокими импортными пошлинами, запретом на иностранную собственность в промышленности, ростом числа госпредприятий и т.д., все как положено.

Эта политика проводилась примерно до 1950-х годов, принося все более плачевные результаты: экономика стагнировала, эмиграция резко возросла, а внешняя торговля так и оставалась завязана лишь на Британию. Оказалось, что изоляционизм и расчет на внутренний рынок работает только в специфических условиях, а когда в твоей стране Британская правовая система, то, внезапно, это уже не самая лучшая идея.

И тут, Ирландцы такие:

И правительство на полном серьезе просто признало свои ошибки и начало все делать наоборот. Да, оказывается так можно было!

В итоге еще в 1949 году появляется Управление промышленного развития - агентство, ответственное за привлечение прямых иностранных инвестиций. Импортные пошлины начинают снижаться. А к 1956 году для новых инвесторов и вовсе обнулят ставки по налогу на прибыль c экспорта, которая потом по компромиссу с Евросоюзом и превратиться в знаменитый корпоративный налог 10%. В 1965 году было заключено соглашение о свободной торговле с Великобританией. А в 73 году Ирландия вступила в Евросоюз (в той форме, в которой он тогда существовал).

И это все начинает приносить свои плоды: IBM, станет первых крупной корпорацией, пришедшей в Ирландию еще в 1956 году.

В 1959 году в Ирландии еще и появилась первая в мире современная зона свободной торговли в аэропорту Шэннон, который активно использовался для дозаправки трансатлантических перелетов, а тут, сами понимаете, технологический прогресс и какая, нафиг, дозаправка?! Тогда начальник аэропорта придумал идею как не просто спасти аэропорт, но и привлечь туда еще больше рейсов. И правительство Ирландии такое «думаете нужно? Ну тогда давайте сделаем!» И сделали. Резидентами этой зоны стали, например, такие компании как Intel, De Beers и Lufthansa.

В 1961 году Ирландия вошла в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), а уже в 1965 году стала жертвой доклада этой организации под названием «инвестиции в образование», где Ирландию прям-таки ругали за хроническую недофинансированность.

А там не то что недофинансированность – там почти 50% учителей все еще составляли священнослужители, потому что Ирландия до сих пор жила в мире церковно-приходских школ.

И вновь правительство такое: «ну блиииин, ну как так мы хуже другииих-то!? Давайте инвестировать». И они действительно начали проводить образовательную реформу, воспитали учителей, а главное - ввели бесплатное среднее и профессиональное образование. Эти усилия приведут к тому, что к концу века по уровню людей с высшем образованием, Ирландия будет одним из мировых лидеров.

Впрочем, к концу 60х годов ситуация в экономике так и не начала особо улучшаться: аграрный сектор, как и везде в мире, резко сокращался из-за новых технологий, а рабочие места в промышленности не появлялись также быстро, что приводило к эмиграции и росту цен. В 61 году страна достигнет абсолютного минимума своего населения – всего 2,8 миллиона человек – в 1,5 раза меньше, чем на момент обретения независимости. Правительство пыталось бороться с безработицей раздувая государственные расходы и нанимая людей, что на фоне дефицита бюджета приводило лишь к росту госдолга и еще большей инфляции. Все это усугубилось после нефтяного кризиса 73 года, потому что Ирландия очень сильно зависела от импорта энергетических ресурсов.

Несколько спасало, вступление в Евросоюз, что, во-первых, открыло новые рынки местным фермерам, а во-вторых, Ирландия начала получать финансовую помощь как страна, существенно отстающая экономически - ее влияние на рост ВВП оценивают примерно в 0,5% п.п.

К 80 году инфляция превышала уже 10%, безработица 8%, госдолг приблизился к 100% от ВВП, и на его обслуживание тратились огромные деньги.

Проблема усугублялась тем, что ставка на приход в страну иностранных компаний как бы сработала, а как бы и нет – они, конечно, открывали в Ирландии свои филиалы, но практически не создавали тут рабочих мест.

К середине 1980-х годов безработица вырастает уже до 20%, а госдолг до 130% - Ирландия официально стала самой закредитованной страной на душу населения в мире - их уже открыто называли «нищими Европы». Параллельно происходят жесточайшие забастовки рабочих, плативших непосильные, как им казалось, налоги: в 1980 году был установлен рекорд в 700 тысяч бастующих единовременно.

Ну то есть задница полная, но несмотря на это все, то самое Управление промышленного развития, видимо, с глазами кота из Шрека, приходит к правительству и заявляет: «Тут такое дело, мы иностранным компаниям пообещали, что в стране будет достаточное количество технических специалистов, а их… чего-то нету... Сделайте что-нибудь, пожалуйста». И правительство в очередной раз говорит, мол: «ну если прям ооочень надо, то ладно, что ж мы, не люди что ли!» И среди всего этого экономического кризиса берет и выделяет деньги техническим колледжам, и даже строит два новых университета. В итоге уже к началу 90х доля выпускников научных и технических специальностей в Ирландии будет самой высокой среди всех членов ОЭСР.

Если примерно к этому моменту вам начало казаться, что ирландское правительство, это просто какая-то кучка терпил, которые просто соглашаются на все умные предложения, то на самом то деле, примерно так оно и есть. Но и это еще не все!

В начале 1980х телекоммуникационная система Ирландии считалась худшей в Западной Европе с посредственным качеством и конской ценой. И… ну вы, наверное, уже поняли, да? Управление промышленного развития (нет, я искренне не понимаю какого размера компромат был у них на премьер-министра) вновь пришло к правительству: «У нас тут иностранные инвесторы, вообще-то, жалуются, что все очень плохо и дорого. Нам право даже стыдно им в глаза смотреть.» И правительство как обычно говорит: «Денег, конечно, нет, но вы держите! И тратте с умом.» И они реально за 10 лет сделали самую современную телекоммуникационную инфраструктуру с самыми дешевыми тарифами в Европе!

В 85 году власти еще и наконец-то перестали регулировать стоимость авиабилетов, что примерно совпало с появлением компании Ryanair. В итоге цены на все перелеты упали, а пассажиропоток существенно вырос.

В 1987 году к власти в стране в третий раз за свою жизнь приходит Чарльз Хоги – личность для Ирландии довольно противоречивая, но именно его зачастую называют одним из главных архитекторов ирландского экономического чуда.

Впервые премьер-министром он стал в 1979, когда в стране как раз бушевали сильнейшие забастовки, что и привело его к мысли о необходимости договариваться с профсоюзами, впрочем, ни в первый ни во второй свой срок он так и не успеет это сделать, зато в 1987 году он и правда смог усадить за стол переговоров политиков, профсоюзных лидеров, фермеров и промышленников – их договоренности назовут в Ирландии «социальным партнерством», которое фактически просуществует до кризиса 2008 года.

На тот момент в Ирландии и правда накопился огромный клубок проблем, который было очень сложно распутать как-то последовательно. И, черт возьми, они просто встретились все вместе и выработали план, который был бы выгодным для всех!

Первая договоренность называлась «Программой национального восстановления»: профсоюзы согласились на снижение заработной платы в дополнение к девальвации валюты и сокращению работников госсектора, получая взамен снижение подоходного налога. Правительство же обещало справиться с инфляцией и сократить бюджетный дефицит. Также упрощался найм и увольнение сотрудников, а ставка корпоративного налога начала снижаться и вне специальных экономических зон, выровнявшись с ними в середине 00-х на уровне 12,5%.

Еще одним краеугольным детищем Хоги был международный центр финансовых услуг в Дублине. Несмотря на сопротивление со стороны Министерства финансов, обеспокоенного его влиянием на внутренние налоговые поступления, была создана специальная зона налоговых льгот со ставкой 10%, что и послужило становлением страны, как одной из главных налоговых гаваней в мире.

Тогда же началась и рекламная компания по привлечению туристов в страну… Ну там, Гиннес, день святого Патрика – все дела… и только за первые 6 лет турпоток действительно вырастет на 60 процентов, создав экономике дополнительные 25000 рабочих мест.

В 1988 году разработали и начали воплощать еще и пятилетний «План национального развития» - инвестиций в инфраструктурное строительство.

В итоге, к началу 90-х оказалось, что Ирландия, это страна с действительно компетентной, полностью англоязычной, дешевой и одной из самых молодых рабочей силой, с развитой инфраструктурой, ооочень приятной налоговой системой, британским правом, и полным доступом к европейскому рынку, где практически в центре столицы была выделена огромная площадь, которая только и ждала резидентов. А местное дружелюбное государственное агентство, отвечающее за иностранные инвестиции, еще и обещало помочь в решении любых бюрократических вопросов. Ну конечно такая страна просто обречена на успех!

И это действительно привело к совершенно феноменальному уровню инвестиций американских компаний: за последние 30 лет в Ирландию вложено больше капитала, чем в весь БРИКС. Они создали около 300 тысяч новых рабочих мест, а по количеству работников IT на душу населения Ирландия сейчас уступает только Израилю. Дополнительный импульс придало и вступление в Еврозону, что дало стране доступ к дешевым банковским кредитам в евро.

Правительство Ирландии не просто приветствовало приход IT компаний, но и продолжало сыпать щедрыми налоговыми послаблениями: например, различные вычеты для компаний, занимающимися R&D составляли примерно 37%. При этом, страна еще и упростила получение рабочих виз для квалифицированных иностранных кадров, и сейчас в Ирландии действительно функционирует множество кампусов для исследований и разработок, а годовые расходы компаний на R&D недавно перевалили уже за 3 миллиарда евро.

Впрочем, на фоне молодого населения с растущими зарплатами в стране конечно же начался и бум на рынке недвижимости, что, вместе с крайне высокой зависимостью экономики от американских корпораций, привело к тому, что по стране очень сильно ударил кризис 2008 года.

Несмотря на сравнительно низкий госдолг, по сравнению с той же Грецией – долги домохозяйств были очень существенными. Это привело к убыткам ирландских банков на уровне 100 млрд евро – примерно 50% ВВН. Безработица выросла с 4 до 14%, а дефицит бюджета достиг 32% ВВП -  самое высокое значение за всю историю еврозоны.

Тогда, экстренная финансовая помощь Евросоюза была беспрецедентной: 67,5 млрд евро – почти 30% ВВП страны. После чего экономика как будто начала восстанавливаться, а средние темпы роста ВВП Ирландии с 2011 года составили 7,5% - больше чем у Китая или Индии.

Так в чем же, черт возьми, все-таки подвох!? В бухгалтерских искажениях ВВП. Связаны они, например, с тем, что законодательство США разрешает перемещать компаниям патентные права в другие страны, чем и пользуются корпорации.

Это выглядит примерно так: американская компания Apple, производит свои телефоны в Китае. Казалось бы, при чем тут Ирландия? Да просто Apple заявляет, что бренд и заводы, это все фигня – основная стоимость айфона это патенты, которые теперь ирландские! Так что по сути и весь этот телефон… ну, считайте, что Ирландский! В итоге в Ирландию идет большая часть бухгалтерской прибыли, которая увеличивает ВВП страны, хотя эти деньги, в большинстве своем, даже не покидают американских банковских счетов Apple и практически никак не влияют на реальную экономику Ирландии. И это лишь один из примеров.

Вообще, налоговые методики, проводящие к тому, что прибыль перераспределяется между различными филиалами компании, называются «трансфертным ценообразованием». Товар или услуга фактически движется внутри одной и той же мультинациональной компании, но по бухгалтерской отчетности считается, что филиалы как бы покупают этот товар или услугу друг у друга. Сам по себе этот внутренний ценник не влияет на общую прибыль – для самой компании важна лишь полная себестоимость и конечная цена. Но жонглируя вот этими вот формальными внутренними ценами, компания может раскидать итоговую прибыль по своим филиалам так, как ей захочется. Конечно, местные налоговые органы проверяют подобные операции, требуя, чтобы цены продажи от филиала к филиалу соответствовали рыночным ценам, но огромные пространства для налоговых маневров все еще остаются.

В случае Ирландии об этой проблеме особенно активно заговорили после 2015 года, когда формальный рост ВВП составил совсем уж неприличные 25%. Тогда же нобелевский лауреат Пол Кругман и придумал термин «экономика Лепрекона» – намекая, что сказки в ней стало уже куда больше, чем реальности.

Проблему признал даже Центробанк Ирландии и сперва решил вместо ВВП использовать показатель валового национального дохода (ВНД) – по сути он отличается от ВВП тем, что учитывает доходы граждан из-за рубежа, и вычитает доходы, вывезенные из страны иностранцами. Для большинства стран разница между ВВП и ВНД невелика – на уровне 2-3%, тогда как для Ирландии разница составляет больше четверти – $140 миллиардов из $500 по итогам 22 года. Но и этого оказалось недостаточным – комитет под руководством Филипа Лейна, специально для Ирландии разработал модифицированный ВНД (ВНД*), который дополнительно убирает такие вещи как амортизация интеллектуальной собственности, амортизацию самолетов (а Ирландия, это еще и крупнейших хаб для лизинга воздушных судов), а также прибыль, полученную редомицилированными компаниями – суммарно это сокращает ВНД еще на 90 миллиардов.

В итоге, если очистить ВВП страны от всех тех денег, которые образуются лишь в бухгалтерских отчетах, а не в самой экономике Ирландии, то реальный ВВП сокращается примерно вдвое, и на самом то деле, он практически не растет с 2008 года.

На графике показан ВВП Ирландии, а также ВНД и модифицированный ВНД, а также факторы, которые влияют на пересчет

Масштаб искажений реальной экономики действительно ужасает.

И если аналогично уменьшить вдвое и ВВП на душу населения, то Ирландия падает примерно на 13-15 место в мире, туда же, где она располагается и в рейтинге средних зарплат. И это куда более правдоподобная оценка благосостояния страны. Что, впрочем, все еще отличный уровень жизни и не отменяет того экономического чуда, которое претерпела страна с конца 80х и до кризиса 2008.

Кстати, влияние этого кризиса до сих пор ощущается не только в экономике страны, но и на рынке недвижимости: Ирландии критически не хватает жилого фонда, а самая популярная шутка среди иностранцев, что работу в Ирландии найти гораздо проще, чем жилье. Это как раз и стало основной причиной, почему молодежь хотела бы уехать из страны, несмотря на все экономические достижения.

Вот такая занимательная история про экономику Ирландии получилась, больше историй на моем youtube канале!

Выплавка стали:

• НЛМК – 18% от выплавки в РФ (после продажи дивизиона НЛМК-Сорт)

• ММК – 17%

• Северсталь - 15%

• Мечел - 5%

Зависимость от экспорта:

• НЛМК - 53%

• Северсталь - 41%

• ММК - 32%

• Мечел - 22%

Ключевые различия компаний:

Новолипецкий комбинат (NLMK) имеет свое сырье, но практически не продает его на сторону. У компании наиболее производительное оборудование, что дает некоторое преимущество в маржинальности из-за эффекта масштаба, но, как следствие, компания сильно зависит от необходимости продавать куда-то излишки полуфабрикатов (что мы и видим по статистике экспорта). При этом, комбинат преимущественно делает рядовой прокат для стройки, благо он и территориально расположен ближе всего к главным потребляющим регионам (ЦФО и ПФО), что дает некоторое преимущество в логистике и итоговой марже. Уникальной фишкой компании является производство электротехнической стали - динамной и трансформаторной, которую больше практически никто не делает (хоте Северсталь имеет технологическую возможность).

Северсталь (CHMF) также имеет свое сырье, однако оборудование куда более старое так что себестоимость получается немного выше, но компания добирает свое более высокими технологическими переделами. Так благодаря своим широким и мощным станам, Северсталь производит листы для труб большого диаметра и машиностроения, плюс в сам холдинг входит Ижорский трубный завод, производящий ТБД для Газпрома. Также компания хорошенько приторговывает окатышами – это такая более обогащенная версия железной руды, так что в отличие от большинства других металлургических компаний в мире, Северсталь получает дополнительную прибыль, именно когда сырье дорожает.

Магнитогорский (MAGN) же меткомбинат, в отличие от других, покупает железную руду у российских и казахских компаний, так что, наоборот, имеет дополнительную маржу, когда сырье падает в цене и теряет ее, когда оно растет. Само оборудование по стоимостным характеристикам ближе к НЛМК, а вот по технологическим возможностям производства – к Северстали, причем компания имеет гораздо более новый и мощный стан 5000, для производства листов для ТБД и машиностроения, но так как Магнитка не имеет своего трубного бизнеса - это делает ее зависимой от Трубной Металлургической компании, которая после покупки ЧТПЗ стала, фактически, единственным заводом ТБД, не имеющим собственного производства листов. Фишкой компании является производство белой жести – это сталь, покрытая оловом – для консервных банок, бутылочных крышек, балончиков аэрозолей и всего такого.

В принципе – вот и вся основная разница. При этом все 3 компании имеют и дальнейшие переделы рулонного проката – такие как оцинковка, полимерное покрытие (покраска) в общем, все что нужно для наружного строительства.

Челябинский (MTLR) меткомбинат в этом смысле куда менее эффективен и тоже почти на 100% завязан лишь на строительную отрасль, но в отличие от предыдущих компаний производит преимущественно не плоский, а сортовой прокат – это арматура, балка, рельсы и т.д. ЧМК и Евраз - единственные производители рельс в России, так что являются бенефициарами растущей инвестпрограммы РЖД. Впрочем, основную прибыль компания зарабатывает на торговле коксующимся углем, так что ее не стоит в явном виде сравнивать с предыдущими тремя.

Отлично понимая возраст своей целевой аудитории, Роулинг ограничилась в книгах описанием лишь базовых экономических концепций:

• что даже в волшебном мире ничего не получится купить без денег,

• хранятся эти самые деньги, конечно же, в надежном банке

• есть бедные волшебники, а есть богатые, и первым, чтобы удовлетворять какие-то жизненные потребности проходится работать, тогда как богатым аристократам – не обязательно.

• чтобы изменить свой социальный статус нужно иметь стартовый капитал и начать собственный бизнес. Ну и так далее.

Чтобы добавить какую-то щепотку волшебства:

• хранителями денег в этом мире объявляются гоблины.

• вместо классических слуг, с которыми пришлось бы вступать в товарно-денежные отношения, аристократы заполучают в свое распоряжение бесплатных домашних эльфов.

• для сопоставления номиналов монет выбираются какие-то причудливые сочетания, вроде 493 кнута в одном галеоне и 29 в одном серпе. (Что, кстати, звучит очень жестоко для мира, в котором не преподают алгебру.)

Вообще, мне кажется, что у самой Роулинг были довольно марксистские представления об экономике. В книгах есть и материализм, и классовая борьба, и эксплуатация. Безработица, кроме добровольной, в этом мире почти отсутствует: министерство магии готово нанимать всех желающих, и не увольняет бесполезных сотрудников. Так, совершенно рассеянная, и приносящая больше вреда чем пользы Берта Джоркинс, после наложенного на нее заклятья изменения памяти, просто переходит из отдела в отдел, но не теряет работу. Даже для сквибов находят какое-то место, вместо того, чтобы просто выдать им пособие по условной инвалидности.

И на самом-то деле, что для первокурсника Хогвартс, что даже для его выпускника – это вполне достаточные знания об экономике.

При этом, на вопрос откуда вообще в мире магии может взяться бедность тоже дается довольно эффективный ответ: одной лишь силой волшебства все проблемы не решить, так как закон Трансфигурации Гэмпа запрещает создавать такие вещи как еда или деньги, да и вообще какие-то девайсы, созданные исключительно трансфигурацией, не будут служить хорошо и/или долго.

В итоге, если смотреть на мир магов комплексно, то ничего не мешает нам воспринимать их как отдельное государство, у которого есть граждане, правительство, бизнес, денежная система и все прочие атрибуты государства, а значит должны быть и все стандартные макроэкономические метрики, такие как ВВП, денежная масса, инфляция, платежный баланс и все прочее. И вот именно о классических законах экономики, проведенных через призму магического мира, я и хочу сегодня поговорить.

А мы давайте перенесемся в 1689 год, когда подписывается Международный статут «о магической тайне», который, фактически, и создает мир волшебников, как отдельную экономику. Роулинг выбрала именно эту дату не спроста: в том же самом году в Британии был принят «билль о правах», ставший одним из первых документов, юридически утвердивших права человека. Среди прочего, он содержал такие пункты как отделение судебной и налоговой системы от государства и гарантировал свободу слова. Современные историки сходятся во мнении, что именно эти изменения легли в основу капитализма в Англии. Тогда как в мире магов функции исполнительной, законодательной и судебной власти так и остались в руках правительства в лице Министерства Магии.

Спустя почти ровно 300 лет от этих событий Роберт Солоу получит нобелевскую премию по экономике, доказав, что за экономический рост в первую очередь отвечает ни демография и инвестиции, а технологический прогресс. В последствии, другой нобелевский лауреат Пол Ромер доуточнит идеи Солоу, добавив в них рост человеческого капитала как причину повышения продуктивности труда, независящую от глобального технологического прогресса.

И в этом смысле, мы видим, что в мире магов все до сих пор пишут перьями по пергаментам, пользуются повозками, отправляют письма через совиную почту, черпают новости из газет и так далее. Единственное, где показан прогресс – это индустрия волшебных метел. Также, новаторами показаны братья Уизли, создающие различные шуточные вещи. Примечательно, что их магазин –первое новое заведение на Косом переулке за последние несколько сотен лет, настолько у них там все тухло с инновациями.

Аналогичные вопросики есть и к процессу обучения: учебник по заклинаниям написан более полувека назад, учебник по травологии – 600 лет назад, а по зельеварению – 800 лет назад. Так что академические знания Гарри и его друзей практически не отличаются от знаний людей, подписывавших тот статут о магической тайне. Так что роста человеческого капитала также ждать не приходится.

Кроме того, численность магов, скорее всего, не изменяется сильно, так как не существует ни одного упоминания, о переборе или недоборе студентов в Хогвартс в какие-то периоды времени.

Все это позволяет утверждать, что магическая экономика не растет, потому что нет ни роста рабочей силы, ни инвестиционной активности ни даже института кредитования, нет накопления физического или человеческого капитала и нет свидетельств какого-либо технического прогресса, за исключением индустрии развлечений.

Гораздо более сложным для меня стал вопрос инфляции в мире магов. Анализируя тексты Роулинг наличие инфляции как будто видно даже невооруженным взглядом:

- если в первой книге Гарри тратит 2/3 галеона на целую тележку сладостей и 7 галеонов на волшебную палочку, а во 2 книге все содержимое банковской ячейки семейства Уизли не превосходило 2 галеонов, и все это намекает, что даже 1 галеон это прям что-то солидное, то уже к 4 книге Людо Бэгман покупает шуточную палочку близнецов Уизли за 5 галеонов, стоимость в целом бесполезных омнимоноклей составляла 10 галеонов. К концу серии Слизнорт оценивает стоимость 1 волоса единорога, из которого еще недавно делали палочки за 7 галеонов с учетом прибыли Оливандера – в 10 галеонов, а все те же близнецы Уизли просят у Рона 5 галеонов за какую-то коробку конфет, и это без учета братской скидки +100%. То есть покупательская способность галеонов летит в пропасть быстрее чем рубли. В Принце-Полукровке профессор Слизнорт и вовсе прямым текстом жалуется, что из-за войны трудно достать даже самые элементарные продукты, а цены стали заоблачные.

И все бы ничего, инфляция, это совершенно нормальное явление для любой экономики, но вы только представьте как бы вели себя богатые аристократы, зная что их куча монет в ячейке Гринготтс ежегодно пытается привратиться в ничто, а главное – ей это отлично удается! Так что я не верю в мир, где с одной стороны есть инфляция и обесценение денег, с другой стороны банк, который также берет деньги за хранение капитала, а возможность для инвестиций и хоть какого-то сохранения накоплений от инфляции отсутствует. Даже вон в СССР, где официально не было ни секса, ни инфляции, сберкассы и то начисляли проценты по вкладам.

И тут я должен выразить огромную благодарность Роулинг, которая на вопрос о стоимости галеона и его покупательской способности в каком-то интервью прям прямым текстом сказала, что у нее довольно фигово с числами, так что не стоит вообще брать их во внимание. Спасибо тебе Джоан, я по-прежнему могу считать, что в мире магов нет инфляции, потому что иначе банковская система должна выглядеть принципиально по-другому.

Отсутствие инфляции означает и отсутствие существенного роста денежной массы – особенно, ликвидной ее части. А так как почти все волшебное население получает зарплату, и денежная масса как будто бы должна расти, то, думаю, что все эти деньги, либо тут же возвращаются обратно в Министерство через покупку его товаров, либо оседают в банковских ячейках, не попадая в реальную экономику. А в мире Гарри Поттера, то что законсервировано в банковских ячейках магов и правда язык не повернется назвать денежной массой.

С учетом самодостаточности магии для закрытия огромного спектра потребностей – от решения проблем с недвижимостью (когда шикарный дом может быть хоть внутри туристической палатке) до решения бытовых вопросов (когда Молли магически автоматизировала почти всю домашнюю утварь), то основные затраты волшебников идут разве что на покупку еды, ну и учебников для детей. И давайте смотреть правда в лицо – маглы с их удобрениями, тракторами, и генной инженерией наверняка ускакали далеко вперед в вопросах оптимизации выращивания продуктов питания, так что все логично – всю свою зарплату, полученную от министерства магии, они тут же отдают обратно министерству, которое централизовано закупает провизию и еще какие-то необходимые товары, которые маглы производят с гораздо меньшей себестоимостью, выводя таким образом эти деньги из экономики и уменьшая платежный баланс.

Чуть позже мы разберемся за чей счет этот банкет, а пока немного подытожу:

Экономика магов представляет собой небольшую экономику с доминированием монополий, так как большинство магазинов представлено в единственном экземпляре, с большим коррумпированным государственным сектором, в котором работает большая часть экономически активного населения, при зачаточном банковском секторе и отсутствующим рынком кредитования. Из-за не случившегося в мире магов разделения властей Министерство Магии зачастую злоупотребляет своими регулирующими полномочиями во многих сферах жизни, что приводит к низкому обороту бизнеса, ограниченному разнообразию товаров и услуг, отсутствию роста благосостояния и неэффективным результатам экономики.

Монополия на информацию еще больше ухудшает положение дел, поскольку волшебники не имеют доступа к полезной информации, которая могла бы помочь им улучшить свою жизнь. А газета «Ежедневный пророк» хоть и выполняет информационные функции, но во многих ситуациях используется скорее, как рычаг пропаганды.

Капитализм в этом обществе представлен почти исключительно мелким семейным бизнесом, и не является социально поощряемым. Так Молли Уизли не одобряет бизнес-устремления своих детей, считая, что работа в государственном секторе дает гораздо лучшую репутацию в обществе.

В конечном счете, мы возвращаемся к тому с чего мы начинали – все это и правда потрясающе напоминает советский союз времен застоя. И если большинство госрасходов компартии финансировалось за счет нефтяной иглы, то логично было бы предположить, что и у магического сообщества тоже есть какой-то околобесконечный источник финансов, потому что общество, где реальные блага производит столь ничтожное количество магов, тогда как большинство занимаются в основном бесполезными регулирующими или управленческими функциями не сможет себя прокормить без какого-то запредельного научно-технического прогресса. А теперь еще добавьте, что Министерство полностью содержит Хогвартс, так как обучение в нем бесплатное, и, скорее всего, больницу святого Мунго, а возможно и еще какие-то социальные учреждения.

Гипотетически, это можно было бы решить суперэффективным и бесплатным трудом домовых эльфов, но не забываем, что в у магов все еще есть бедность, и судя по количеству мутных личностей в Лютном переулке – на самая маленькая, так что можно с уверенностью говорит, что в мире магов источника бесплатного или почти бесплатного продовольствия, или каких-то других материалов, которые потом уже магией можно было бы превращать в конечную продукцию по тем или иным причинам не существует, и я считаю, что предположение, что все это закупается у маглов – наиболее логичное.

Этак же гипотеза мира отлично объясняет не только крайнюю бедность, но и крайнее богатство старейших магических семей Британии: до статута о разделении двух миров, когда орудия труда в мире маглов были еще весьма жалкими, магическая помощь в большинстве повседневных вопросах наверняка была крайне востребована и хорошо оплачивалась, что позволило тем же Малфоям, Блэкам или Лестрейджам сколотить огромные состояния на маглах, тогда как после ухода в тень и по мере роста технологического прогресса маглов этот источник дохода приносил все меньше и меньше денег, даже если и оставался легальным, а начиная с какого-то момента маги и вовсе перестали быть экспортерами повседневных товаров и услуг и стали импортерами, из-за чего появление новых богатых магов сопряжено лишь с перераспределением денег внутри их сообщества, и ни с чем более.

На чем же тогда зарабатывает министерство магии, чтобы обеспечивать содержание волшебного мира?

Здесь есть 2 очевидных кандидата на правильный ответ: либо, по договоренности с премьер министром Великобритании, маги оказывают разовые, очень дорогие услуги миру людей – то же сращивание конечностей, или зелье удачи перед важными дипломатическими переговорами. Или же банальная добыча того самого золота, серебра и бронзы из которого сделаны все магические монеты – в противном случае, объективно, довольно глупо было бы покупать у маглов дорогие материалы для изготовления монет. Так что предположить, что маги сидят на золотой игле, было бы крайне логично, и как будто это выглядит точкой в описании экономической составляющей мира волшебников…. Но фигушки! Я же обещал вам безумную теорию.

Когда я все это обдумывал, меня не отпускала мысль, что ну нет, не похоже-таки мироустройство магов ни на Советский Союз, ни на какие-то карликовые нефтяные страны вроде Катара или Кувейта – слишком уж непропорционально низкая доля сферы услуг в ВВП по сравнению с государственным сектором, чтобы это могло быть хоть сколько-нибудь жизнеспособным в реальном мире… и я таки вспомнил одну страну которая функционирует именно по тем же принципам!

Дам вам немного времени чтобы угадать самим, а пока подумайте еще вот о чем: по различным оценкам число волшебников в Британии не превышает 10 тысяч штук, или 2-3 тысячи семей. Эту оценку можно сделать, прикинув число учеников Хогвартса – примерно по 25 на факультет ежегодно (сама Роулинг, в интервью говорила об около тысячи учащихся). Если рождаемость у магов принципиально не изменялась, а живут они лет по 100-120, то как раз и получим оценку в +-10 тысяч.

Итого, эти 2-3 тысячи семей мало того, что отдали такую примитивную вещь как чеканка монет на откуп гоблинам, хотя с этим легко справлялись даже маглы, жившие 2,5 тысячи лет назад, но и вообще – содержание всего Гринготтса, всех его работников, поддержание работоспособности тележек и подземелий, еда дракону – все это, видимо, оплачивается комиссиями с магов, хранящих там деньги.

Напомню – Гринготтс не классический банк, он не зарабатывает на кредитах, не использует средства вкладчиков для покупки ценных бумаг, и, разве что, возможно получает небольшую комиссию конвертируя деньги маглорожденных волшебников.

То есть все эти максимум 3 тысячи волшебных семей, большинство из которых не сказать, что живет как-то очень богато, добровольно взвалили на себя содержание огромного сообщества Гоблинов, выполняющего услуги, в которых маги, объективно, не то что бы даже нуждаются.

Не верю!!!

Нет, у магов, конечно, все очень плохо с финансовой грамотностью, но что-то в альтернативных издержках они таки понимают. И это наталкивает на теорию, которая уже объясняет вообще все: именно гоблины и являются той самой нефтяной иглой, на которую подсел магический мир, более того, возможно именно они являются теневыми хозяевами этого мира.

Потому что, зачем магам нужны гоблины мне не очень понятно, а вот зачем гоблинам нужны волшебники очень даже. Лично у меня сложилось ощущение, что по технологической оснащенности Гринготтс опережает Министерство Магии. И, скорее всего, именно у гоблинов есть те самые рудники, где они добывают золото, серебро и медь для чеканки монет, а так как в отличие от волшебников, которые до сих пор переплачивают за традиции, гоблины таки умеют считать себестоимость, то уж точно не отказались бы от передовых технологий добычи полезных ископаемых.

Видимо, так как видовые различия слишком велики, то гоблины используют магов для доступа через них к современным магловским технологиям, продуктам, материалам и всему тому, что им проще купить, чем произвести самим. Тогда как без посредничества магов, любые контакты с маглами наверняка закончились бы геноцидом их как вида – именно поэтому они и готовы содержать волшебный мир, а главное выделять так много средств на сохранение магической тайны как таковой.

Так какое же государство в реальном мире имеет такие же проблемы с постоянным дефицитом бюджета, который исправно покрывается кем-то со стороны, кто просто заинтересован в существовании этого государства? При этом, почти все рабочие места создает правительство, которое больше интересуется сохранением и контролем своего локального мира и его традиций, чем развитием предпринимательства, сферы услуг, образования, банковской системы и всего-всего что ассоциируется у нас с развитием и экономическим ростом… то Ватикан, который живет преимущественно на пожертвования католиков со всего мира. Вот что сильнее всего напоминает волшебный мир лично мне – обязательно напишите в комментах согласны вы или нет, или поделитесь своей альтернативой.

Если интересуетесь не только Поттерианой, но и экономикой как таковой, то приглашаю на свой youtube канал

Давайте пока покинем 21 век с его благами цивилизации, и мысленно перенесемся на 100 с лишним лет назад.

Возвращение евреев на историческую родину, ну или как это называется на Иврите – Алия, началось еще в конце 19 века, после погромов в царской России, и активно продолжалось в начале 20 века, после кишиневского погрома и революции 1905г. В итоге на территорию современного Израиля, а на тот момент еще Османской Империи, начали попадать евреи в том числе пропитанные социалистическим мировоззрением, которое они успели почерпнуть, за время жизни в России. В частности, одним из видных философов-эмигрантов того времени был Ааро́н Го́рдон, который сформулировал идею, что продуктивный, в первую очередь, сельскохозяйственный труд станет залогом возрождения еврейского народа.

Реализация же этих идей, очевидным образом, натолкнулась на отсутствие пригодных для сельского хозяйства земельных участков, климатические трудности и скудость средств самих переселенцев, а также враждебность местного арабского населения. В итоге, евреям пришлось изобретать новый образ жизни, и коренным образом менять структуру экономической деятельности. Так появились сперва Мошавы – сельскохозяйственные общины на корпоративных началах, а затем и Кибуцы - основанных уже на принципе коллективного владения любым имуществом и равенстве в работе и потреблении, а также отказе от наёмного труда – ну, то есть коммунизм в чистом виде, или социалистический сионизм, как это будет называть сами евреи.

В итоге первые 30 лет существования Израиля полностью пройдут под крылом именно социалистических партий.

Кстати, ставка на сельское хозяйство полностью оправдалась, и когда после окончания 2-й мировой сотни тысяч евреев потянулись на историческую родину – именно кибуцы и мошавы стали оплотом какой-никакой продовольственной стабильности страны в то время.

Впрочем, сразу же после провозглашения государства Израиль 14 мая 1948 года, начинается война за независимость – которую объявила коалиция из 7 соседних арабских стран, несогласных с решением ООН о разделе земель между евреями и палестинцами. Это означало, что для выживания Израилю было критически необходимо выделять огромные бюджетные средства на оборону, например, в 52м году расходы дойдут до абсолютного рекорда в 37% всего бюджета. Параллельно, огромные средства выделялись также и на поддержку пребывающих в страну репатриантов со всего мира. Тогда, Израиль впервые оказался на грани банкротства из-за огромной безработицы, нехватки продовольствия, ресурсов и иностранной валюты. Это вылилось в политику жесткой экономии и карточную систему распределения продуктов питания и прочих товаров, пик которой был с 49 по 51 годы.

Однако, снизить дефицит бюджета не получилось, а активное печатание денег для латания дыр привело к существенному росту инфляции. По некоторым оценкам того времени, импорт в страну достигал уровней в 25% от ВВП, тогда как экспорт не превышал 5%, что приводило к огромному дефициту платежного баланса и все сильнее разгоняло инфляцию.

В 51 году Министр финансов Израиля объявил о новой экономической политике, основными пунктами которой было постепенное сворачивание карточной системы, повышение налогов, девальвация национальной валюты, ограничение импорта, выпуск государственных облигаций, а также договоренности с правительством США о финансовой помощи в размере примерно 55 млн в год на 5 лет.

Эта программа частично преуспела в увеличении валютных резервов, однако безработица в стране за счет притока новых мигрантов лишь увеличивалась, а инфляция выросла до рекордных на тот момент 66% в 1952 году. Израилю даже пришлось ненадолго приостановить прием новых репатриантов.

Спасением для страны стало достижение соглашений с Германией о репарациях, в качестве компенсации за преступления нацистов. Хотя Германия платила преимущественно не живыми деньгами, а промышленными товарами, станками и оборудованием, Израилю удалось выправить платежный баланс и стабилизировать ситуацию. Суммарные выплаты Германии тогда составили примерно 845 миллионов долларов за 12 лет.

По оценкам экономистов, эффект от немецких товаров обеспечил ~15% от общего роста ВВП страны и повлиял на создание примерно 45 тысяч новых рабочих мест. Это все вылилось в активный рост экономики Израиля средними темпами примерно 10% в год, во многом, за счет различных глобальных инфраструктурных проектов.

Однако вместе с завершением выплат в Израиле завершились и все важные стройки тех лет, такие как порт в Ашдоде, или национальная водопроводная система, что привело к сокращению государственных расходов и снижению спроса на рабочую силу, и как следствие – экономика вновь начала входить в глубокую рецессию, вплоть до того, что впервые с момента образования Израиля, начался отток евреев из страны. Рецессия достигла пика в период подготовки к шестидневной войне, когда множество мужчин трудоспособного возраста пополнили армейский резерв.

Впрочем, по итогам 6-дневной войны Израиль прирос существенными территориями, которые надо было осваивать, что вновь вызвало потребность в рабочих руках и рост госрасходов. Ситуация в экономике Израиля, как будто бы, стабилизировалась, а экономический рост возобновился. Однако, как мы помним, правительство тогда было социалистическое, да еще и при крайне сильном профсоюзе рабочих, что выливалось в значительные субсидии для компенсации гражданам роста цен на основные продукты. Что на открытом рынке незамедлительно, вызывало лишь еще больший рост цен на них, и так далее, по кругу. Фактически, правительство Израиля очень быстро затащило себя в настоящую инфляционную спираль.

Более того, из-за продолжающейся с 67 года войны на истощение между Израилем и Египтом, параллельно с вот этим ростом бюджетных расходов на социалку, очевидно, активно росли и военные расходы. В итоге, к началу 70-х годов, инфляция достигала примерно 15% и продолжала расти.

Министр обороны тех лет - Моше Даян комментировал это так: «невозможно поднять два флага одновременно: флаг безопасности и флаг социальной справедливости».

Окончательно же экономический кризис оформился в 73 году, после войны судного дня, когда во время религиозного праздника Йом-Кипур, что как раз дословно и означает судный день, армии Египта и Сирии нанесли неожиданный удар по позициям израильтян.

Ну а дальше все по отработанной годами схеме: рост военных расходов и вынужденный рост социалки, тогда как отток мужчин на фронт приводит к сокращению промышленного производства и налогов, уменьшая поступления в бюджет страны. Это заставляет правительство печатать деньги и разгонять и без того солидную инфляцию.

Как будто бы ничего нового для Израиля – так случалось во время каждой из войн, но не в этот раз, потому что следом появляется еще один фактор: ОПЕК начинает давление на США, как главного партнера Израиля и сокращает добычу нефти примерно на 5%. Этого оказывается достаточно, чтобы цены на нефть незамедлительно взлетели на 70%, и еще почти на 150% в следующем году.

Этот нефтяной кризис очень сильно ударяет даже по США, приводя к 2-летней рецессии, стагфляции и на выходе почти к 10-летнему кризису в экономике. А что уж тогда говорить про страну, где вообще не было своих энергоресурсов, и она на 100% зависела от импорта углеводородов.

В итоге, за следующие 3 года средние темпы роста инфляции превышают уже 35%, расходы на социалку взлетают в 4 раза - до почти 30% бюджета и примерно также растут и расходы на оборону. Ни на что другое денег вообще не остается, а госдолг Израиля увеличивается примерно на 10 процентных пунктов ежегодно, но этого, конечно же, не хватает чтобы хоть как-то прокормить бюджет, из-за чего правительство инициирует очередной рост налогов.

Все это приводит к идеологическому слому в стране и тотальному разочарованию в социалистических идеалах. На выборах 77 года, впервые в истории Израиля, побеждает правая партия Ликуд.

От полного коллапса экономику Израиля тогда спасли США: за 10 лет после войны судного дня, Израиль получит более $6 миллиардов грантов на развитие экономики, а также почти 16 миллиардов долларов на военные нужды. На тот момент, это были огромные деньги для страны – ежегодно около 7% ВВП.

Новое правительство провело ряд либеральных реформ, знаменующих разворот в сторону капитализма. В первую очередь было отменено большинство субсидий, а для сдерживания инфляции значительно подняли НДС. Также важной вехой было снятие большинства ограничений на использование иностранной валюты. В частности, гражданам разрешили открывать счета в валюте и вывозить ее за рубеж, а сам обменный курс устанавливался центробанком, под действием реального спроса и предложения.

И эти реформы чуть не похоронили Израильскую экономику во второй раз за 30 лет.

Главной причиной провала реформ стала необходимость соблюдать некоторый компромисс между получившими формальную власть политиками из Ликуда и Гистадрутом – профсоюзом рабочих Израиля, имевшем в своих членах более 80% экономически активного населения, и представляющего реальную силу в обществе.

Так что в первую очередь реформы старались просто никому не навредить: никаких реальных сокращений бюджета, снижения заработной платы или резкого повышения процентных ставок не произошло. Во многом, они лишь создали иллюзию реального экономического плана, который, как надеялись его проектировщики, убедит общественность в их серьезности и сработает как самосбывающееся пророчество: если люди не будут ожидать постоянного повышения цен, то замедлят свои покупки, что и охладит инфляцию.

Сюрприз! Неожиданно подтвердилось, что евреи далеко неглупые люди. Зачем покупаться на какие-то планы правительства, если можно просто купить доллары ну и продолжать обчищать полки магазинов, ожидая, что на следующий день цены опять вырастут. В итоге, число долларовых депозитов по некоторым оценкам превышало на тот момент 95%. Ну а правительство, само собой, печатало все больше и больше денег, доводя госдолг до неприличных даже для современной Греции уровней.

В итоге, в начале 80-х годов инфляция в стране превышала уже 100%.

В 82 году началась еще и Ливанская война, с понятным влиянием на экономику Израиля. А в 83 году разразился сильнейший банковский кризис, когда выяснилось, что почти все банки страны нещадно манипулировали со своими акциями, производя бесконечные доп эмиссии акций и по кругу выкупая их друг у друга, что создавало для клиентов иллюзию постоянного роста котировок. Ну а когда это вскрылось произошел еще и мощнейший обвал фондового рынка.

К 84 году инфляция разогналась уже до 450%, а госдолг составлял 220% ВВП страны. В принципе, единственное отличие от того, что происходило в России в 90-е это то, что в Израиле так и не случится дефолт, ну и то, что точкой старта кризиса стал не обвал нефтяных цен, как это было у СССР в 1985, а, напротив, их скачок в 73-м.

В итоге, в 1985 году министр финансов Шимон Перес совместно с госсекретарем США Джорджем Шульцем и экономистом МВФ Стэнли Фишером разработали план стабилизации, направленный на сокращение государственного долга, ограничение государственных расходов и начало приватизации государственных компаний.

И по сравнению с предыдущим планом, здесь уже не было никаких компромиссов. Основными пунктами реформ были:

• Значительное сокращение государственных расходов, в том числе расходов на оборону, а также сокращение субсидий населению и увольнение раздутых госслужащих.

• В очередной раз увеличились налоги. А вот заработная плата наоборот сократилась в среднем примерно на 13%. Профсоюз попыталась остановить экономику в знак протеста, но быстро капитулировал, так как в обществе не было поддержки настолько радикальных мер.

• Также был объявлен государственный контроль над ценами на множество товаров и услуг.

• Была произведена девальвация шекеля и фиксация его обменного курса, с последующим переходом на новый израильский шекель, который и существует до сих пор.

• Запрещалась покупка валюты на банковских счетах

• Существенной частью программы была экстренная помощь от США дополнительно на 1,5 млрд долларов к обычной на тот момент ежегодной помощи Израилю в районе 3 млрд на развитие экономики и вооружения.

• Также началась программа приватизации государственных активов: за 15 лет в частную собственность перейдет 83 предприятия, что принесет бюджету почти 9 миллиардов долларов.

• Еще одной критически важной вехой стало отделение ЦБ Израиля от государства. Более того, ему было запрещено печатать деньги для финансирования долгов бюджета, а реальная ключевая ставка была повышена до 80%.

И это начало работать: буквально за несколько месяцев инфляция опустилась до уровня 20% и продолжала падать, а дефицит бюджета сократился практически до 0. Впрочем, Израилю повезло, что параллельно в мире стали обваливаться и нефтяные котировки – это обвал как раз чуть позже и похоронит экономику Советского Союза.

Однако высокие кредитные ставки банков, которые действовали в период гиперинфляции, были фиксированными, а не плавающими, что привело к череде банкротств как в частном, так и в деловом секторе, и надолго подорвали доверие к кредитованию в стране.

В итоге, Израиль в очередной раз избежал коллапса, а сама эта реформа 85 года до сих пор считается одним из образцов эффективного антикризисного менеджмента в масштабах целого государства.  

Впрочем, экономика Израиля все еще оставалась слабой, а экономический рост, начавшийся-таки в конце 80-х был чисто механическим – из-за притока новых репатриантов из постсоветского пространства.

Ну а что было дальше, я уже писал в прошлом посте)

Для тех кому не терпится сразу перейти к сути, то выводы примерно следующие:
Во-многом, Израилю просто повезло, хотя вряд ли агрессивных соседей, неплодородную почву и воспоминания о гонениях можно назвать везением. В итоге, израильтяне были вынуждены реагировать на возникающие вызовы.

Так, после войны судного, огромное финансирование получила разведка, а вместе с ней и все, кто стоял у разработки телекоммуникационных технологий. В итоге, то что когда-то было вопросом выживания, сейчас приносит стране более $10 млрд на экспорте вооружения и технологий кибербезопасности.

Аналогично, развитие IT инкубаторов началось с притока в страну огромного количества инженеров с постсоветского пространства, которых надо было занять работой. в идеале - хоть немного по специальности. В итоге, когда в середине 90-х начался надуваться пузырь Доткомов, Израиль, волею судеб, был охрененно к нему готов! Так, за последние 20 лет Израиль продал более 800 статапов, и еще 125 компаний прошли через IPO на Nasdaq.

В видео - подробнее про всевозможные нюансы этих процессов, и про простые, но гениальные реформы, которые провел Израиль, чтобы сейчас стать мировым лидером по привлечению венчурных инвестиций на душу населения.

На самом же деле (подробнее в видео), правительству просто выгодно, чтобы граждане так считали, тогда как в реальности последние 20 лет идет активная консолидация нефтегазовых активов под крылом у двух государственных гигантов - Роснефти и Газпрома. Все началось с присоединения активов Юкоса и выкупа крупных игроков, вроде ТНК-BP и Сибнефти и Башнефти, а продолжается прямо сейчас – после бегства иностранных инвесторов из страны.

В итоге, под государственным контролем сейчас находится более 80% добычи газа и примерно 63% добычи нефти.

В деньгах же, картина выглядит еще более однозначно: с учетом НДПИ, различных пошлин и дивидендов, реальный кусок государства от нефтегазового пирога достигает примерно 80%.

Так что отнять и поделить недра, как многие мечтают, не изменит вообще ничего, пока само государство не начнет как-то по-другому распоряжаться бюджетом России.