AlexandrRayn

― Алло, алло, здравствуйте, мне нужен телохранитель, я туда попала?! ― противно и очень громко кричала в динамике женщина. Судя по голосу — постпенсионного возраста.

Федя лежал на боку точно выброшенный на сушу кит и тяжело дышал. Китам обычно тяжело дышать из-за надводного воздуха, Феде было тяжело дышать от килограмма пельменей, которые он съел за завтраком. Бывший телохранитель стремительно терял форму и всякое самоуважение, посвящая всё время дивану и сериалам об американских коллегах. До пенсии ему, конечно, было далеко, но клиенты хотели прятаться за спинами двадцатилетних поджарых амбалов, которые быстро бегали, высоко прыгали, мало думали, могли одной рукой поднять бетонный блок и загородить им тело клиента, а второй — метать пули прямо так, без пистолета, одной лишь своей силищей. Получить пулю, кстати, телохранителям не полагалось — они должны были поймать её зубами и подмышками. Федя мог проделать такое до сих пор и, если на словах ему верили, то дате рождения в паспорте и мешкам под глазами ― нет. Его списали как старый трактор и от безнадеги он решил выложить резюме на сайте по поиску работы.

― Алло, вы меня слышите?! Алло, меня зовут Зоя Андреевна, мне нужен телохранитель! ― повторила старушка и Федя рефлекторно протёр лицо, словно его оплевали прямо через телефон.

― Может вы имеете в виду «телохоронитель»? ― без намёка на юмор спросил мужчина, чувствуя, что такой клиент может не пережить даже этот разговор. А мёртвый клиент для телохранителя — пятно на репутации.

― Нет! Я правильно сказала: телохранитель. Это Вы? Алло!

― Да, я, ― ответил мужчина и повернулся на другой бок.

― Очень хорошо, я Вас нанимаю, приходите завтра, Ваш рабочий день начинается в пять утра.

― А почему так рано? ― Федя не видел утро уже несколько лет. Он забыл, что такое рассвет. Так его надрессировали чиновники и бизнесмены, которые любили поспать до обеда.

― У меня очень плотный график, ― серьёзно ответила женщина и, пробубнив адрес, скинула вызов.

Федя приободрился. Наклёвывалась халтурная работёнка. Пока его коллеги рискуют жизнью, спасая всяких бездушных богачей, он будет спокойно разгуливать по улицам в компании безобидной старушки, которой, судя по всему, просто одиноко. Должно быть ей оставил состояние покойный муж и ей теперь страшно жить с такими деньгами одной. Но ничего, Федя готов выслушивать скучные истории и пить чай с блинами, если понадобится, лишь бы платили.

Прибыв по указанному адресу в назначенное время, Фёдор слегка приуныл, увидев нужный номер на старом панельном доме.

«Ну ничего, возможно в квартире евроремонт и навороченная техника», ― успокаивал он себя, набирая нужную квартиру на домофоне.

В динамике очень неожиданно и грозно раздалось:

― Чего?!

Фёдор аж дернулся, за что сам себе сделал замечание: «непрофессионально».

― Это Фёдор.

― В смысле — дядя?

― В смысле — телохранитель.

― За вами был «хвост»?!

Мужчина посмотрел по сторонам.

― Вы про собак?

― Я про Любку, но Вы правы, она — та ещё сука.

― Вроде нет.

― Проходите.

Домофон пиликнул, и Фёдор, наконец, смог попасть вовнутрь.

В квартире Федя ещё больше приуныл, осознав, что самым навороченным и европейским там были только розетки. Всё остальное пахло умеренной бедностью и навязчивой педантичностью.

― А у Вас точно есть деньги? ― не скрывая скепсиса, спросил Федя.

― У меня есть трёхкомнатная квартира в центральном районе, я готова сейчас завещать её вам, главное, не дайте мне потом умереть.

― Вы же понимаете, как нелепо это звучит?

Сказав это, Федя прикусил язык.

― Ха, думаете, что если мне восемьдесят, то я выжила из ума? ― Зоя Андреевна явно была не в себе, но что-то в её словах пугало своей уверенностью.

― Мы составим договор, в котором укажем, что Вы станете владельцем квартиры только в том случае, если я доживу минимум до восьмидесяти пяти.

Федя сглотнул слюну — ставки были слишком высоки и заманчивы. С одной стороны — работа круглые сутки в паре с обезумевшей старухой, с другой ― трёшка в центральном районе города. За такую квартиру ипотеку бы он платил лет двадцать.

― Хорошо.

Договор был составлен заранее, Фёдор прочитал и поставил подпись.

Свою копию старушка передала соседке, которая, на удивление, тоже не спала.

― Ну что ж, не будем тратить драгоценное время, поедем за покупками, ― улыбалась Зоя Андреевна.

― За покупками? Так ведь время половина шестого утра, всё закрыто, ― удивился Федя такой прыти.

― Ничего страшного, ехать в другой конец города — как раз к открытию будем.

Фёдор пожал плечами и проследовал за своей работодательницей.

Когда они подошли к остановке, то мужчина удивился количеству пенсионеров на один квадратный метр. Их было целое войско, все выглядели бодро и явно куда-то спешили.

― Нужно занять место, мне нельзя долго стоять на ногах ― давление, ― дала первое указание Зоя Андреевна.

― Понял, ― ответил Федя, не понимая сложности этой операции.

Троллейбус подъехал через пять минут. Всё было спокойно и тихо до той самой минуты, пока двери его не открылись. Толпа некогда милых и тихих старичков в момент превратилась в озлобленную, вооруженную авоськами, палочками, костылями и вставными челюстями, мясорубку.

Люди толкались, кричали, дрались и в приказном тоне взывали к совести друг друга. Когда Федя попытался разнять двух срывающих друг на друга голос женщин, боровшихся за место у окна, его пристыдили так, что он почувствовал себя виновником всех бед на свете. Федя попытался занять одно из двух свободных мест, прыгнув на него, и тут же получил в висок сумкой с невероятно острыми углами.

― За что? ― спросил телохранитель миниатюрную старушку в горошковом платье, и его словарный запас мгновенно пополнился изысканной руганью на несколько десятков слов. Сумка встала на свободное место — рядом с её хозяйкой.

Зою Андреевну пришлось держать на руках — на зависть всем остальным пассажиркам. Когда Федя чувствовал, что руки его вот-вот отсохнут, он ставил клиентку на ноги и ту моментально начинало укачивать. Женщина театрально изображала обморок, и Фёдор снова поднимал её над землей. Так продолжалось полтора часа. Ни один из пассажиров не поднялся вплоть до конечной остановки.

Когда двери распахнулись, Федя почувствовал сильный запах хлеба.

Они прибыли к местному хлебокомбинату, при котором был магазин, где Зоя Андреевна взяла половинку чёрного и батон. Примерно такие же наборы были и у других стариков.

― Зачем мы ехали за хлебом через весь город? ― искренне недоумевал Федя.

― Здесь он свежий и на три рубля дешевле, ― Зоя Андреевна говорила так, словно это невероятно очевидные вещи.

― Теперь в поликлинику.

На этот раз, когда троллейбус остановился, телохранитель встал в дверях, перегородив собой вход.

― Стоять, не двигаться, иначе я вас всех тут…! ― пытался он взять ситуацию под контроль. ― Проходите по одному, пожалуйста!

Руки, ноги, плечи и мозг телохранителя начали принимать удары.

Женщины щипались и больно лягали клюшками, старики угрожали расправой и называли щенком, Федя чувствовал, что если бы не спецподготовка, он бы не выдержал и тридцати секунд, но он был профи и уже через минуту все пассажиры, включая Зою Андреевну, заняли свои места, не устроив внутри транспорта побоища.

Когда троллейбус остановился на нужной остановке, толпа быстро перетекла из салона в фойе поликлиники, где смешалась с теми, кто уже был внутри, и сконцентрировалась у одного-единственного окна регистратуры.

Очередь не имела конца, превратившись в один сплошной вибрирующий улей. Шум от неумолкающих голосов стоял такой, что штукатурка отваливалась от стен.

― Мне срочно нужно к доктору, я боюсь, что не доживу пока наша очередь настанет, ― стонала Зоя Андреевна.

Федя кивнул.

― Человеку плохо! Пропустите! ― телохранитель шёл вперед, словно танк, прокладывая путь через кишащую опасностями топь. Зоя Андреевна шла за его могучей спиной.

― Здесь всем плохо! ― наткнулся он на живую преграду у самого окна, вооружённую перцовым баллончиком.

― Она при смерти! ― взывал мужчина к совести.

― Я — тоже, вы что, особенные?! ― верещала женщина и уже начала надавливать на кнопку своего оружия.

― Ладно-ладно, успокойтесь, ― Федя знал, что лучше не лезть на рожон — на кону безопасность клиента и всей очереди.

― То-то же, ― хмыкнула женщина и попросила талончик к окулисту.

Как только одна «умирающая» отошла от окна, к нему подошла вторая. Зоя Андреевна поднялась на цыпочках и жалобно спросила: «Скажите, а мои анализы не готовы?».

― Спросите в кабинете терапевта, без очереди, ― ответила угрюмая женщина по ту сторону окна и повесила табличку с надписью: «технический перерыв».

Терапевт принимал тремя этажами выше, а так как лифт был сломан, Федя нёс клиентку на руках — на зависть остальным пациенткам.

На третьем этаже очередь была ещё больше.

Федя было ринулся к кабинету, но тут же получил отпор. В воздухе снова замаячил баллончик.

― Мне только спросить, ― вежливо сказал он и тут же пожалел об этом. Гвалт поднялся такой, что задрожали перекрытия.

Волнения грозились перерасти в массовые беспорядки со всеми вытекающими. Федя решил не рисковать и применить военную хитрость. Он подкупил в этих волнах людского безумия проплывающего мимо физиотерапевта, и уже через минуту у Зои Андреевны на руках были анализы и рецепт от врача.

Пришлось ехать в аптеку, которая, как и предполагалось, находилась в другой части города.

― Сначала Вы! ― протянула Зоя Андреевна таблетку телохранителю.

― Зачем?!

― Вдруг это отрава, я должна быть уверена!

― Но это же лекарство!

― По телевизору говорят, что в каждой аптеке есть небольшой процент опасного контрафакта.

Спорить было бесполезно. Федя выпил таблетку от изжоги, втёр мазь от варикоза и закапал ушные капли.

― Видите, живой.

― Такому кабану нужна двойная порция!

Федя тяжело вздохнул и повторил операцию.

Следующим пунктом был вещевой рынок. Там Зое Андреевне угрожала реальная опасность. Женщина чувствовала себя весьма уверенно в компании телохранителя и расщедрилась на комментарии. Каждый отдел с одеждой был опущен женщиной ниже плинтуса, а продавцы посланы дальше видимых границ. Число возможных Раскольниковых росло с невероятной скоростью, и если бы не суровый вид Феди, Зоя Андреевна вряд ли бы купила свою заколку и вышла с рынка такой же жизнерадостной и невредимой.

Последним испытанием была встреча с небезызвестной Любкой.

Конфликт между женщинами был древним и острым. Он уходил корнями в те времена, когда женщины были ещё студентками. Одна из них на городских танцах увела кавалера у другой. Никто не помнил, чей был кавалер изначально, да и сам он помер за границей сорок лет назад, но обиды были живы и разгорались с каждым годом всё сильней.

― Обзавелась сторожевым псом? ― раздался скрипучий старческий голос, когда Федя с клиенткой подходили к подъезду.

― Не твоё собачье дело! ― парировала Зоя Андреевна.

― А ты любишь, когда рядом с тобой чужие кобели носятся!

Федя молчал. Вся эта собачья перепалка его жутко раздражала.

Ругань набирала обороты. Мат стоял такой, что даже строители в соседнем дворе начали ровнее класть асфальт.

― Федя, пристрели её! ― скомандовала Зоя Андреевна.

― Но я безоружен!

― Тогда придуши!

― Не могу, меня посадят, ― разводил он руками.

― У меня зять в прокуратуре воду в кулере меняет, договоримся!

― Не слушай её, Феденька, зять её только за рулём сидит, прокуратуру лишь из окна видел. Давай лучше я тебя к себе устрою, у меня дача за городом есть, я её на тебя перепишу вместе с квартирой, если будешь меня охранять, ― соблазняла Любка перспективами.

― Ага! Опять за старое! Курва! ― в руке Зои Андреевной блеснула та самая заколка.

Любка выудила откуда-то вилку.

Женщины были настроены весьма решительно.

Феде пришлось применить все свои навыки, чтобы остановить кровопролитие и растащить старушек по домам.

― Ну как тебе первый день? ― поинтересовалась Зоя Андреевна, разливая чай в кружки. ― Понимаю, с нами, стариками, скучно, но зато без лишнего риска.

Федя держал кружку дрожащими руками. Горячий чай расплёскивался прямо на его ноги и жутко обжигал.

― Скажите, вот так каждый день будет?

― Нет, конечно. В выходные поедем на дачу. Там свежий воздух, ягоды, а ещё председатель — ворюга и эта падлюка Нинка, что из моей бочки постоянно воду берёт, а так тишь да гладь.

Через пять долгих лет Федя отпросился у Зои Андреевны в отпуск. Он улетел повоевать в горячую точку, расслабиться и проветрить мозги. Он хотел остаться, но война имеет свойства заканчиваться, а вот Зоя Андреевна, казалось, собиралась жить вечно.

Александр Райн

Аркадий Палыч Жидков ехал в метро стоя, держась за поручень, глубоко погружённый в собственные мысли. Внутри его невыспавшегося мозга кипел ещё не состоявшийся диалог с директором. Жидков мысленно оправдывался перед начальником за то, что не успел подготовить за выходные все договора и сам себе отвечал от лица оппонента. Диалог стремительно перерастал в ссору — это было видно по тому, как шевелятся губы у мужчины.

«Ну надо же, — думал Жидков — утро еще даже толком не наступило, а он уже орёт на меня!

— Да могу я хоть один день в неделю провести так как мне хочется?! — задавал он вопрос шефу в той интонации, которой никогда не задаст.

А шеф ему в ответ:

— Не нравится? Пиши заявление.

Лицо мужчины краснело, щеки сдувались и раздувались как меха гармони, в нём кипела целая драма, он накручивал себя словно пассажир маршрутки, которому нужно попросить водителя остановить на следующей остановке.

И тут поезд дёрнулся. Аркадий Палыч сделал шаг по инерции — так бывает, он не виноват. Нога его наступила на белую туфлю милой белокурой девушки, что всю поездку пропадала в своём телефоне. Ступни у Аркадия Палыча большие — сорок седьмой размер, а ещё грязные — третий день с неба поливает как из ведра. Взбешённый позицией директора в своем воображаемом диалоге, а ещё погодой и тем, что метро под завязку забито людьми, Жидков не стал дожидаться возмущений от хозяйки туфли и ответил на опережение: «Сама виновата, нехрен в телефон пялиться!».

Обруганная девушка с оттоптанной ногой посмотрела в кипящие ненавистью глаза мужчины. В её взгляде читалось искреннее непонимание и страх. Не проронив в ответ ни слова, она пустила слезу и втиснулась поглубже в толпу, исчезнув из вида.

Аркадий Палыч чувствовал себя победителем лишь полсекунды. Когда двери вагона открылись и кишащая, пахнущая кофе и электронными сигаретами, масса вывалилась на платформу вместе с Жидковым, он вдруг осознал, что совершил нечто ужасное: совершенно незаслуженно оскорбил, унизил, испугал человека, девушку в понедельник, да ещё и с самого утра. Что же он наделал? Человек теперь весь день будет страдать и мучиться из-за него. Этот заряд негатива, наверняка, испортил ей аппетит, он не даст настроиться на рабочий лад.

«Господи, да я же просто монстр бессердечный!» — с этими мыслями Жидков было бросился обратно в вагон, чтобы всё исправить, но двери с шипением сомкнулись, и железная змея стремительно умчалась вперёд, унося жертву Аркадия Палыча в мир боли, страданий и печали.

Жидков упал на ближайшую скамейку и закрыл лицо ладонями. Никогда ещё ему не было так паршиво. Немного успокоившись, он поспешил к выходу —опоздания на работу карались штрафом.

На выходе из метро Жидков по привычке купил кофе и булочку с джемом, захватив их с собой. Это был его завтрак в будние дни. Сев в назидание себе на сырой скамейке в парке, он сделал глоток. Перед глазами ненароком снова всплыли глаза девушки. Кофе показался ему ужасно горьким, и он решил отставить напиток в сторону. Мужчина понюхал булочку и понял, что у него совершенно нет аппетита. Рядом, на соседней лавке, сидела женщина, от которой пахло безработицей и вокзальной комнатой ожидания. Она отламывала кусочки от батона и крошила голубям. Жидков вручил ей кофе, булочку и всю мелочь, что смог собрать в кошельке, в надежде на искупление перед совестью.

Не полегчало.

Офис сегодня выглядел куда более серым, чем обычно. Всё внутри казалось мрачным и холодным как в замке Дракулы. На самом деле причина была в каких-то перебоях с электричеством. Монтажники подключали новый кондиционер, который без конца замыкал освещение, но Жидков был уверен, что холод и тьма исходят из его души.

Директор, как назло, даже не стал его ругать. Жидков ворвался в кабинет без стука, не поздоровавшись, он выложил начальнику все свои недоработки, Аркадий Палыч мечтал, чтобы шеф его линчевал на месте, утопил в своих гневных слюнях, растоптал его достоинство своими маленькими косолапыми ножками — он это заслужил. Но директор лишь махнул рукой и попросил его сегодня не трогать. Жидков сделал ещё пару попыток вызвать запланированный конфликт, но все они оказались безуспешными, отчего мужчине стало лишь хуже. Теперь его поступку не было даже малейшего оправдания.

Работа не клеилась. Это была такая шутка среди работников завода по производству клея, где Жидков и работал. Он заключал договора с фирмами на поставку их продукции, но стоило ему набрать чей-то номер, как перед глазами мелькало что-то белое и Жидков тут же начинал извиняться за всё подряд. Его прощали минимум девять раз, прежде чем положить трубку. С неуверенными людьми никто не хочет вести дела.

Ближе к обеду Жидкову вдруг стало страшно. Он внезапно осознал, что смертен и всё вокруг стремится к тому, чтобы его убить: некачественная еда, неадекватные водители, вайфай и кондиционер. Атеист до мозга костей, Аркадий Палыч вдруг испугался за вечность души и позвонил знакомому, чтобы исповедоваться.

— Аркаш, я не святой отец!

— Но ты же ходишь в церковь!

— Я хожу туда вместе с женой раз в год, чтобы освятить куличи. Я не могу отпустить тебе грехи.

— Жмот! — крикнул в трубку Жидков и сбросил вызов. Потом он ещё трижды звонил и извинялся. Что-то сломалось внутри мужчины. Он никак не мог забыть глаза той милой хрупкой беззащитной девицы. Ему казалось, что совесть сводит его с ума.

Сославшись на обострившийся метеоризм, он отпросился с работы пораньше и, взяв такси, поехал к метро. Там он накормил обедом всех бездомных, которые не смогли унести от него ноги, а после предлагал деньги охранникам, чтобы те пустили его посмотреть записи с камер наблюдений. Он безбожно врал о том, что потерял в метро зонт, за что ему становилось ещё хуже, но это была ложь во спасение. К камерам его не подпустили, зато нашли зонт, полностью подходящий по описанию. Теперь у Жидкова не было никаких надежд спасти совесть, зато был новенький зонт. Это было фиаско. Аркадий Палыч чувствовал, что мир никогда не станет прежним. Он ненавидел себя и мечтал об ударе молнии, который испепелит его на месте. Но в метро молнии, к сожалению, не бьют.

Жидков только было хотел выйти из комнаты охраны и направиться к железнодорожным путям, чтобы грустно смотреть на проезжающие мимо поезда и искать взглядом в их окнах ту самую жертву, когда она появилась на пороге. Белокурая девушка в белых туфлях стояла в дверях, промокшая с ног до головы.

— Добрый вечер, я сегодня потеряла зонт в метро, понимаю, что надежды найти нет, но…— она не закончила. Жидков молча протянул ей зонт.

— Спасибо, но это не мой.

— Простите меня, я так виноват, — упал на колени Жидков и протянул руки к своей утренней жертве.

— Да ладно Вам — это всего лишь зонт, — недоумевающе смотрела на него девушка.

— Нет, я не об этом! С утра я наступил Вам на ногу, а потом накричал! Я был так не прав! Это было мерзко и бесчеловечно, я испортил Вам весь день, а может, даже, жизнь!

Девушка явно была не готова к происходящему и смущённо попросила Аркадия встать с грязного пола.

— Вы, конечно, извините, но я Вас не помню. Мне в метро раз по двадцать на дню на ногу наступают и грубят тоже. Но не буду же я переживать из-за каждого. Так что всё в порядке, не переживайте Вы так.

— Но как же так? Я видел слёзы! Вы страдали!

— А, так это я с утра прочла грустный рассказ в интернете, пока ехала. Ничего страшного.

— То есть я Вам не испортил весь день?

— Не испортили.

— И Ваша жизнь не превратилась в полный кошмар?

— Не превратилась, но на улице дождь, у меня нет зонтика, а кошелек я оставила на работе. Я очень рассеянная. Если Вам этот не нужен, то я готова его забрать.

— Конечно! — Жидков протянул зонт девушке и, распрощавшись, побежал в сторону выхода. Он чувствовал себя освобождённым, исцелённым, просветлённым. Купив кофе, Жидков с надеждой сделал глоток и с облегчением понял, что снова радуется вкусу.

Александр Райн

Другие работы в социальных сетях:

группа в вк https://vk.com/alexrasskaz

Фейсбук https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

Дзен https://zen.yandex.ru/id/5fd331f981f2dd4b05cd8462

― А сейчас в нашем шоу талантов выступит знаменитый краснодарский жонглёр Андрей Бесстрашный. Его номер давно побил все рекорды просмотров на таких площадках как Youtube, TikTok и Яндекс-дзен. Этот человек способен жонглировать сразу тремя работающими бензопилами и одним электролобзиком с закрытыми глазами, встречайте!

― Добрый день. Всю свою жизнь я посвятил жонглированию. Пришлось даже бросить школу в третьем классе. Если бы не ежедневные тренировки и не вера в себя, я бы не смог достичь такого результата. А для того, чтобы придать номеру немного остроты, я подожгу свои ботинки.

― Ах! ― восклицает зал, чувствуя, что номер будет действительно зрелищным и опасным.

И вот Андрей поливает ботинки бензином, поджигает и начинает жонглировать.

― Великолепно! Просто потрясающе! ― кричит в микрофон ведущий, пока Андрей поражает толпу своим номером. ― Никогда ещё люди не были столь изобретательны и целеустремлены как сегодня! А всё благодаря главному призу, который, как я напоминаю, составляет один миллиард евро — просто сумасшедшая цифра, не правда ли?!

Андрей прыгал, плясал и приседал во время номера, а по завершению сделал сальто назад.

― Вау! Это невероятно! Думаю, что вы пройдёте в финал, но это моё мнение, что скажет наше многоуважаемое жюри?

― Ну что вам сказать, Андрей, Вы были великолепны, моя оценка десять из десяти, ― хлопала в ладоши бьюти-блогер из Барнаула Алина Губошлёп.

― А меня не впечатлило. Знаете, я ведь родом из Челябинска, ― протянул сквозь зевоту шоумен Виктор Лизоблюдов, ― у нас в школьную программу по физкультуре ещё десять лет назад включили жонглирование бензопилами. На табло загорелся красный минус.

― Итак, последний судья: знаменитый петербургский стример Фёдор Говорун молча отдал свой голос за Андрея, поздравляю. Андрей, поделитесь со зрителями, на что пойдут деньги в случае выигрыша?

― Вы знаете, я всегда мечтал иметь целый гараж Ferrari всех цветов радуги. Думаю, что это будет достойной тратой денег, а ещё я открою онлайн-школу по мотивации.

― Великолепно! Дамы и господа, все наши участники ― настоящие профессионалы. Просим не пытаться повторять увиденное дома. А мы продолжаем. На сцене Ираида Альбертовна Хвастунова ― шпалоглотательница. Ираида, добрый вечер! Неужели это не ошибка и вы действительно шпало-, а не шпагоглотательница?

― Всё так, Владислав, я глотаю шпалы!

― Но как вы добились таких результатов? Должно быть тренировались с самого детского сада?

― Нет, вы знаете, я — домохозяйка, мне просто нужно было чем-то занять свободное время. Я увидела в сети видео, где мужчина проглатывал гриф от штанги и решила, что смогу лучше. И вот я здесь.

― Невероятно, давайте посмотрим!

Шпалу подцепляют специально пригнанным для такого случая погрузчиком и подают прямо в открытый рот Ираиды.

― Это просто сумасшествие какое-то! ― аплодирует ведущий вместе со всем залом. Господа судьи, ваши комментарии.

― Мне понравилось! ― взял слово Лизоблюдов, ― я бы хотел встретиться с Ираидой после шоу и лично обсудить её невероятный талант, а также напроситься поприсутствовать на одной из тренировок.

Фёдор Говорун поставил двойной плюс и воздержался от комментариев, издав лишь несколько гортанных звуков и вытерев испарину со лба. А вот роль «злого» судьи на этот раз взяла на себя госпожа Губошлёп.

― Алина, объясните зрителям свой отказ в проходе в финал Ираиде.

― Вы знаете, у нас тут шоу талантов, а это, ну я даже не знаю, как назвать ― показуха. Вам, Ираида, должно быть стыдно за подобное бахвальство. Сейчас этим никого не удивить. Я и мои подписчики не будут голосовать за то, чему женщины учатся, сидя на шее у мужа, пока тот работает. Уж извините.

― Итак, у нас всего один минус от Алины Губошлёп, бьюти-блогерши из Барнаула. Ираида, вы проходите в финал, на что потратите призовые деньги в случае победы?

― Ой, вы знаете, мне столько всего нужно купить: телефон, шубу, новые сапожки, подвесное кресло для моей собаки, а там посмотрим, может, в Турцию на недельку смотаюсь.

― Вот это накал! А у нас уже новый участник: Олег Звездун ― певец из Читы. Олег поёт задом наперед, стоя на голове.

Прошло десять участников с невероятными номерами, прежде чем на сцену выкатилась обычная больничная каталка.

― А сейчас, дамы и господа, наш новый участник — кардиохирург из столицы Владимир Петров.

― Вы знаете, я не из столицы, я из области, почти с окраины, ― немного неразборчиво пробубнил в микрофон седовласый мужчина в медицинской маске.

― Не имеет значения! Владимир, вы не стали посвящать нас в детали номера, но обещали, что он будет смертельным! Мы заинтригованы!

― Всё так, Владислав. Мне только нужно пять минут на подготовку. Вы обещали, что любые мои требования по оборудованию сцены будут выполнены.

― И мы не соврали! Я попрошу наших сотрудников вкатить на сцену оборудование, которое нам предоставила одна из частных клиник. Все расходы на аренду аппаратуры оплачивает Владимир и семья таинственного Марка, кстати, где он?

― А вот, ― срывает простыню с каталки Владимир и под шумное аханье зала всеми миру предстаёт полуголый подросток с торчащими изо рта и тела шлангами и проводами.

― Простите, что у вас за номер?!

― Операция на сердце, ― холодно ответил Владимир и взмахом руки пригласил на сцену своих ассистентов и помощников.

― Но это же не операционная! ― крикнул с места жюри Лизоблюдов.

Слово взяла помощница врача:

― Дело в том, что в нашей больнице нет необходимого оборудования, оно пришло в негодность, а Владимир Иванович — один из самых талантливых врачей страны, который согласился сделать операцию бесплатно. Мы всей больницей скинулись с семьей Марка, которая получила большой кредит, чтобы взять оборудование в аренду. Мы надеемся, что Владимир Иванович сможет победить на шоу талантов и кредиты семьи Марка будут закрыты, а больница сможет купить новое оборудование.

― Ох, что за прекрасные мотивы, не правда ли? ― расплылся в улыбке ведущий, глядя в недоумевающий зал. — Давайте дадим шанс Владимиру? Он театрально сложил ладони и посмотрел в сторону жюри.

Говорун фыркнул и отвернулся.

― Ну что ж, давайте посмотрим, ― мне всё равно, главное, что нам заплатят в конце шоу, так ведь? ― поинтересовался Лизоблюдов.

Губошлёп тем временем листала ленту своего Instagram-канала, даже не поднимая глаз. Ей было дурно от вида крови, и она старалась заглушить стресс, отвечая на комментарии подписчиков:

― Главное, ― начала блеять девушка так противно, что у половины зрителей в зале свело зубы, ― чтобы остальным участникам шоу хватило времени на выступление. Я ― за справедливость.

— Значит единогласно, Владимир, приступайте! У вас не больше часа!

― Но мне нужно два!

― Охотно верю, но вы же слышали Алину, нужно дать время и другим участникам, нельзя же быть таким бес-сер-деч-ным, ― пошутил ведущий и зал взорвался хохотом.

Врач кивнул и махнул своим ассистентам. Больничным светом зажглись софиты, звякнули хирургические инструменты, зал наполнился запахом бинтов и антисептика. Впервые вся страна наблюдала за тем, как ведётся операция на сердце.

Врачи передвигались только бегом. Всё, что требовало исключительной точности и внимательности, делалось непозволительно быстро. Поначалу было очень интересно, особенно, когда пациент одной ногой шагал в обрыв, но зрителю быстро наскучила трудовая рутина. Динамики не было, пришлось включить звуковое сопровождение. Заиграла популярная музыка, свет мигал разными оттенками, мешая хирургам работать.

Ведущий без конца лез со своими вопросами и отпускал в ответ колкости, от которых заскучавший зал и жюри лениво хихикали.

― Время! ― скомандовал Владислав, когда Владимир Иванович заканчивал операцию.

― Зашейте в фойе, ― дрожащим от усталости голосом скомандовал врач своим коллегам и рухнул на стул посреди сцены.

― Владимир Иванович, ― протянул своим хорошо поставленным голосом ведущий, ― вы — талантище! Это несомненно! Скажите, клиент, скорее, жив?

Врач устало кивнул и вытер пот, который скопился возле глаз.

― Уважаемое жюри, вам слово!

― Было… хм… интересно, ― наконец подал голос Говорун.

― Алина, а Вы что думаете?

― А? А что, уже всё? ― девушка вынула из ушей беспроводные наушники.

― Господин Лизоблюдов, а Вы что думаете? Достоин Владимир финала?

― Вы знаете, Владислав, мне понравилось, честно. Но есть вопрос к Владимиру. Скажите, сможете в финале показать что-то поинтереснее? Поживее? Ну не знаю, операцию на мозге, например? Или пришивание ноги?

― Но это не моя специфика! ― поднял голову врач.

― Хм, но чем же вы будете нас удивлять?

Врач развел руками.

― У вас есть еще тяжёлые пациенты?

― Полно, но все с операциями на сердце.

― Нет, вы знаете, мы видели достаточно, второй раз, я боюсь, мы уснём.

― Но нам очень нужно это оборудование! Поймите, людям требуются опер…

Доктора перебили, на этот раз Губошлёп:

― Достаточно! Это ― шоу талантов! Люди годами тренируются, чтобы удивить нас своими умениями, они не давят на жалость ― они просто берут и делают! Вам нужно бы поучиться у них!

― Но у меня сорок лет стажа, ― доктор смотрел в зал, пытаясь найти взглядом хоть одно сочувствующее лицо, но видел лишь скуку в глазах людей.

― Что ж, надеюсь, что следующий год Вы потратите на приобретение новых навыков. Нужно же учиться, нельзя останавливаться на достигнутом, должна же быть мотивация — пусть это оборудование будет ей! А мы продолжаем, на сцене надуватель мыльных пузырей, который…

Владимир не дослушал до конца объявление и вышел в фойе, где его коллеги мыли инструмент и подготавливали оборудование для транспортировки.

― Ну как, Владимир Иванович, мы победили?

Выжатый как лимон персонал смотрел на своего выдвиженца с уверенностью, что иначе и быть не может.

― Победили! Поздравляю!

― Ура! Ура Владимиру Ивановичу! ― кричали коллеги, кричали родители Марка.

― Сколько у нас операций на это оборудование запланировано? ― прервал он ликование.

― Семь!

― Записывай всех на завтра в плотный поток: один за другим, не будем медлить!

― К чему такая спешка? Может возьмете выходной?

― Некогда, главное, что я сегодня понял — это мотивация, а у нас она есть ― наши пациенты. Подкатывайте машину к чёрному ходу да поживей, ― скомандовал кардиохирург и перевязал двери фойе своим ремнем.

Александр Райн

Другие работы в социальных сетях:

группа в вк https://vk.com/alexrasskaz

Фейсбук https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

Дзен https://zen.yandex.ru/id/5fd331f981f2dd4b05cd8462

В половине третьего ночи, когда последние автобусы уже видели третий сон на конечных станциях, а продавцы круглосуточных магазинов пробивали по тройному ценнику алкоголь, в аварийную службу позвонили.

― Диспетчерская, ― отозвалась сонным голосом Лидия и выпила залпом половину кружки остывшего чая, который так сильно заварился, что от его горечи желудок жалобно застонал, а голос осип.

― Вы не могли бы кого-нибудь прислать? ― практически шёпотом раздалось в трубке.

― Что у вас случилось?

― Я не могу уснуть, кажется, у меня пропала надежда…

― Кажется или пропала? ― надеясь избежать ночной заявки, переспросила диспетчер.

― Пропала, точно пропала…

― Надежда — это имя?

― Нет, надежда — это моя вера в будущее.

― Так надежда или вера?

― Перестаньте издеваться, я же тут совсем одна, мне страшно…

― Адрес назовите, ― громко зевнула в трубку Лидия и щёлкнула пару раз автоматической ручкой

― Улица Весёлая, дом один, квартира семь.

― Опять, ёпрст, Весёлая! ― выругалась диспетчер, ― рассадник депрессии и вечно пьяных поэтов. Вы, случайно, не родственница Дубова из двадцатой?

― Н-н-нет, ― словно сомневаясь, ответила девушка.

― А то этот каждую неделю нам звонит и говорит, что у него цель в жизни пропала. Мы не частное бюро, а муниципальная служба, Вы понимаете?

― Понимаю, но мне очень нужна помощь.

― Вы точно всё проверили? Это только у Вас или у соседей тоже случилось?

― Кажется, что только у меня, я не уверена.

― Может, у вас короткое замыкание? Вы случайно в проводку своей нервной системы не лазили? Если слишком много плюсов соединить в одном направлении, то может коротнуть на радостях и появится испуг, что всё рухнет. Очень легко перепутать с потерей надежды. Тогда просто нужно поменять предохранитель.

― Нет, у меня как у всех: чёрная полоса, белая, потом пятница, а с понедельника всё по новой.

― Ясно, ― без интереса произнесла Лидия и налила в разбухшую заварку ещё воды.

― Возраст?

― Двадцать три года.

― Профессиональная деятельность?

― А это зачем?

― Мастеру нужны будут данные для ремонта вашей надежды.

― Я ― дизайнер интерьеров.

Звонившая слышала, как Лидия царапает ручкой бланк.

― Муж, дети?

― Я одна, есть молодой человек, но мы недавно познакомились, пока ничего серьёзного.

Диспетчер долго записывала, а потом щёлкнула ручкой, что означало: заявка оформлена.

― Мастер будет у вас через два часа. Приготовьте триста пятьдесят рублей за вызов, если будет просить больше — не давайте, а то он тот ещё жук.

― Через два часа? А раньше никак?! ― жалобно прозвучало в трубке.

― Никак, он же не метеор.

― Ну… ну, может, Вы со мной тогда поговорите?

― Я? О чём нам с тобой говорить? О надежде? Хах, ты живёшь в новостройке, судя по плану дома: в двухкомнатной квартире. Тебе двадцать три года, у тебя профессия: дизайнер интерьеров!

― И что? ― удивилась девушка.

― А то, что я сижу в предбаннике два на три метра — почти под землёй, а в соседней комнате храпят мастера. Мне пятьдесят два года, муж ушёл пять лет назад к такой же вот дизайнерше туалетов, дети звонят только когда деньги нужны, а белые полосы у меня только на экране мобильного, который упал на асфальт на прошлой неделе. О чём мы с тобой можем поговорить? В чём твоя проблема?

Девушка растерялась. Слова застряли где-то в горле и в трубку врывалось лишь её сбивчивое дыхание.

― Я боюсь, что меня переводят в новый офис, а там я не смогу найти общий язык с коллективом, а ещё у меня сломалась… ― она хотела сказать про свою недавно купленную «ауди», но замолчала.

Ей вдруг стало так неудобно, что первой пришлось заговорить Лидии.

― Чего замолчала-то? Что сломалось? Нога?

― Ага…― стыдливо пробубнила трубка.

― Сожалею, ― впервые с сочувствием в голосе произнесла Лидия. ― Ноги ломать неприятно. Я в том году сломала, а кости как-то неправильно срослись и теперь хром…

― Стойте! ― закричала в трубку девушка.

― Чего это?

― Я… я просто… просто я только что поняла, что зря вам позвонила…

― Что значит — зря? Аварийная ситуация же!

― Наверно, я всё-таки в проводку залезла случайно и предохранитель перегорел, сейчас проверю, подождёте?

― Ага, ― отхлебнула Лидия из кружки.

Прошло секунд десять.

― Да, так и есть — это предохранитель.

― Мастера нужно выслать для замены?

― Нет, он нормально подошёл на место перегоревшего, я снова полна сил.

― Так что же, я заявку отменяю?

― Да, отмените пожалуйста, у меня всё хорошо, я… Я Вам так благодарна, простите меня, пожалуйста!

― За что? ― удивилась диспетчер.

― Просто… Просто понимаете, я сейчас осознала, что у меня столько всего впереди, и я могу сделать что угодно, построить жизнь так, чтобы…

― Чтобы не стать как я?

В трубке снова замолчали.

― Ладно, не переживай, всё нормально ― это же аварийная служба, мы для этого и существуем, чтобы помогать. Всего хорошего, звони, если снова будут проблемы.

― Спасибо огромное!

Вызов сбросили.

Лидия вылила в раковину подкрашенную заваркой воду и вывалила жмых в мусорное ведро, а затем прочистила горло. Голос её снова стал молодым и звонким. Она подошла к стеклянной стене своего офиса и взглянула в монокуляр.

Свет в квартире номер 7 в доме 1 по улице Весёлая погас. Значит девушка легла спать. С тридцать второго этажа хорошо просматривалась вверенная их аварийной службе территория. Окна отражали юное лицо Лидии и просторный комфортабельный офис, в котором она вела приём в одиночестве. За всё время существования их службы не было нанято ни одного мастера — она справлялась со всеми вызовами самостоятельно. Заварив новую кружку чая, она легла спать.

Ближе к утру раздался вызов. Лидия выпила противный, но необходимый для работы напиток — голос её осип, стал противным и приобрёл нотки старости.

― Диспетчерская, ― пробубнила она в трубку.

― Здравствуйте, прошу прощения, что так рано, не могли бы Вы кого-нибудь прислать? Кажется, что я потерял своё счастье.

Другие работы в социальных сетях:

группа в вк https://vk.com/alexrasskaz

Фейсбук https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

Дзен https://zen.yandex.ru/id/5fd331f981f2dd4b05cd8462

Павел Андреевич спал сегодня плохо. Постоянно его кто-то кусал за хвост. «Блохи», ― думал мужчина и менял позицию, не открывая глаз, словно и не просыпался. Лишь с пятого раза до него дошло, что если блохи ― дело привычное, то вот хвост ― что-то новое.

Павел Андреевич открыл глаза, зевнул и повернул голову в сторону хвоста. Тот был на месте.
― Что за чёрт?! ― крикнул он, наконец, поняв, что случилось что-то очень прискорбное, но из рта его вырвалось лишь незамысловатое: гав-гав.

― Ой! ― вскрикнула проходящая мимо девушка и замахнулась единственным, что было у неё под рукой — мусорным пакетом.
― Постойте! Вы не так пон…! ― Павел Андреевич не закончил — пакет уже опустился на его голову. Дело было возле нового спортзала, и, судя по весу пакета и слезам отчаянья на глазах девушки, она шла выбрасывать гантели.
― За что?! Что я вам сделал?! ― закричал в сердцах мужчина, но вместо слов досады снова раздался бестолковый грозный лай. Девушка пятилась назад, стараясь на смотреть в глаза псу: она знала, что это провоцирует агрессию. Но, не сдержавшись, посмотрела. Судя по взгляду, пёс был глубоко оскорблён и, кажется, осуждал её.
Пакет лежал на земле, из него наружу показались две огромные палки колбасы. Девушка остановилась, из её груди вырвался стон отчаянья. Она собиралась выбросить колбасу и начать новую жизнь ― спортивную, но колебалась. Павел Андреевич оскалился, чувствуя, что его хотят добить.

― Значит, судьба! ― бросила обречённо девушка и, утерев слёзы, побежала покупать абонемент в зал.
Запах брошенной на землю колбасы привлек новоиспеченных сородичей Павла. Два огромных лохматых пса вырулили из-за мусорных баков и, не поздоровавшись, принялись дербанить пакет.

Павел Андреевич не знал, как правильно начать диалог, и произнёс то, что ему казалось наиболее логичным: гав-гав.

― Ты что, отсталый? ― спросил в ответ рыжий одноухий кобель.
― Нет, ― обиженно ответил пёс, ― я просто новенький, осваиваюсь.
― А, ясно, ну раз новенький, то шуруй отсюда, лишний рот ― хуже пистолета.
Так говорил только один человек на памяти Павла.
― Постойте, быть не может, дядя Вася, ты, что ли?!
― Мы знакомы?! ― удивился рыжий.
― Это же я, Паша, из седьмого дома.
― Какие люди, вернее, псы, не ожидал тебя здесь увидеть!
― А я-то как не ожидал, ты же умер в прошлом году!
― Это, Паша, называется реинкастрация, привыкай, раз ты пёс, значит, тоже, того… ― с этими словами Вася вгрызся в колбасу и начал громко чавкать обёрткой.
― Что значит «привыкай»?! Какого ещё «того»?! Да я в самом расцвете сил, мне Наташка на днях сказала, что я всех переживу — как советский пылесос.
― Почему как пылесос? ― удивился старый знакомый и принялся облизывать пустой пакет.
― Говорит, шуму много, место занимаю, а что в нашем браке происходит — ни фига не всасываю, ― немного пристыженно заявил пёс.
― Я тоже был хоть куда, но разве ж оголённому проводу на земле объяснишь, что ты здоров?
Соратник Василия между тем начал бросаться на проезжающие машины, пытаясь укусить их за колесо.

― Что это с ним? ― удивленно смотрел на него Павел.
― Психологическая травма. Он в прошлой жизни на шиномонтаже работал. Как увидит, что колесо не отбалансировано, сразу голову срывает.

― И что же мне теперь делать?!
― Радоваться, что ж ещё! Я в жизни себя лучше не чувствовал! На работу ходить не нужно, живёшь где хочешь, любая еда в радость, никто тебя не поучает, на мозги не капает ― сказка.
― А как же Наташка?
― А что Наташка? Сегодня Наташка, завтра Жучка, а послезавтра и вовсе Джинджер. Хочешь — овчарка, хочешь — лабрадор, главное, с бойцовскими не связываться, там, как правило, бывшие стервы.
― Нет, я так не могу, я ― однолюб.
― Ничего не поделаешь — ты не породистый, да и не щенок уже, таких как мы никто не возьмёт домой.
― А почему, кстати, я не щенок, а сразу взрослый пёс?
― Ты ещё спроси у меня: почему мы зад друг другу нюхаем. Умники будут говорить, что это мы так знакомимся, но на самом деле никто не знает, просто так заведено и не нам об этом задумываться.

Колбаса закончилась, а новых «спортсменов» на горизонте было не видать.

― Ну мы пошли, ты с нами? ― спросил, облизываясь, одноухий.
― Не могу, надо попробовать домой вернуться.
― Ну дело твоё, если что, ищи нас возле молокозавода, ― с этими словами псы исчезли в кустах.

Павел Андреевич никогда не был в этой части города и никак не мог понять, в каком направлении ему двигаться.

― Извините, не подскажете, как мне до Василисина добраться? ― бежал он сначала за мужиком, который кричал на всю улицу, что его пытается загрызть бешеный алабай.
Павел плохо разбирался в породах, но, судя по отражению в луже, его порода ― это итог странного любовного треугольника, в который входили: доберман, пекинес и, возможно, чау-чау.
― Простите, не подскажете, какой это район? ― обратился он к сорвавшемуся с поводка хаски, но тот лишь бегал вокруг него, без конца радостно повторяя: гав-гав.

«Идиот!» ― подумал Павел Андреевич и, увидев надпись «Метро», помчал туда.

Там он попытался занять денег на проезд у местных псов, но безуспешно. Один из них бегал за собственным хвостом, без конца приговаривая: «Не может быть, я же директор авторынка, откуда ты взялся?!» А второй протяжно и нудно скулил. Хозяйка привязала его к скамейке и ушла за кофе. Павел Андреевич взывал к его гражданской сознательности и помощи ближнему, но бедолага совсем потерял связь с реальностью и лишь повторял как загипнотизированный: «Принеси мне американо-о-о, без молока-а-а, без са-ха-ра-а-а-а».

В метро пёс прошмыгнул в итоге так: слегка прикусив контролёра, который схватил его за хвост. Найдя нужную ветку, он уселся в уголке, рядом с кокер-спаниелем, чья хозяйка спала.
― Простите, нам необходимо понюхать друг друга, ― обратился к нему породистый тип.
― Это ещё зачем? ― удивился Павел Андреевич.
― Не знаю, но мы обязаны.
― Только попробуй, я тебе нос откушу.
― Ладно-ладно, не горячитесь. Кстати, вы были на новой выставке современного искусства в центре? Один сплошной декаданс, меня до сих пор никак тоска не отпустит, хочется скулить от безнадёги. Хорошо, что есть сахарные косточки — ими и спасаюсь.
Павел Андреевич не знал, что ответить, потому был краток: гав-гав.
― Хамло, ― отвернулся кокер-спаниель и сделал вид, что спит.

На нужной станции Павел Андреевич вылетел как пуля. Он понял, что нет смысла быть вежливым, поэтому просто рычал на всех, кто вставал у него на пути — люди и собаки тотчас отступали. Но были и те, кого он напугать не смог: полицейские, бойцовские-стервы, излишне любвеобильные дети — каждый пытался оторвать от бедного Павла кусочек, и когда он добрался до места, был уже на грани.

Последним оплотом сопротивления оказался домофон — против него Павел Андреевич не смог противопоставить ни зубы, ни лай, ни даже хвост. Силы были на исходе, издав гортанный вопль полный печали: «Наташа-а-а-а!» ― он рухнул на землю и приготовился к очередной смерти. Кем он теперь будет? Котом? Попугаем? Хомяком? Баобабом? Что приготовила ему жестокая реинкастрация?

― Паша! Паша, твою дивизию! ― раздалось откуда-то.
― Что? Что такое? Гав?! ― вокруг была лишь темнота.
― Да ты достал лаять! Я из-за тебя уже третий раз просыпаюсь! ― голос был знаком.
― Наташа, ты ли это?
― Я, кто же ещё?!
― Ты меня понимаешь?! ― с тревогой в голосе произнёс Павел Андреевич.
― Нет, Паша, не понимаю, тебя только мама твоя понимает или вид делает! Мне вставать рано, а ты тут гавкаешь во сне, иди и спи на диване!

Тут Наташу лизнули прямо в ухо.

― Тьфу, с ума сошел!
― Прости, родная! Я… я просто ещё не освоился.
Павел Андреевич вскочил с кровати и побежал к холодильнику. Он что-то набирал оттуда в пакет.
― Ты куда собрался? ― остановила его жена у порога.
― К молокозаводу, там дядя Вася голодный бегает.
Наташино лицо отражало целую гамму чувств: тревогу, смех, злость, она хотела уложить болезного спать, но тот был слишком возбуждён.
― Ты только будь аккуратней, хорошо?
― Гав-гав! ― бросил напоследок Павел и пустился в ночь.
Александр Райн

Поезд дернулся шесть раз, прежде чем сделал окончательную остановку. Славка считал, загибая пальцы: один, два, три…
Он всегда так делал, когда они приезжали погостить в свой родной город.
― Мам, шесть раз! Как и год назад! ― радовался мальчуган, когда поезд сделал самый последний рывок и намертво встал, словно упёрся в бетонную стену.
― Да, Слав, как и в прошлом, и в позапрошлом, и поза-поза-поза-прошлом, ― последнюю фразу они произнесли вместе, нараспев, весело хихикая при этом. Поезд всегда делал ровно шесть рывков.

Отец, как обычно, сидел за столом и читал любимую книгу своего детства: «Таинственный остров» Жюля Верна. Ложка в его пустом стакане звонко дребезжала, раздражая всех вокруг, но только не его. Книга была такой интересной, что даже вещи, попадавшие с верхних полок, не могли отвлечь мужчину от чтения.

Двери с шипением распахнулись, и суетливые пассажиры, позабыв об усталости от дороги, толкаясь и отдавливая друг другу ноги, повалили наружу, как повидло из черезчур сильно сдавленного пирога.

Славка тоже порывался втиснуться в эту кишащую массу — он знал, что Баскер его уже ждёт. Но крепкая рука матери удержала неугомонного ребёнка на месте. В голосе бывшего преподавателя слышались нотки профессионального занудства: никогда не спеши, а то можно успеть.
Наконец, последний колченогий старик спустился с трапа и семейство Васильевых засеменило к выходу.

Не успел Славик ступить на платформу, как Баскер уже лизнул его в руку. Этот пёс уже несколько лет жил с бабушкой, хотя должен был остаться у неё всего на пар месяцев, когда Славик с семьёй переезжали, но так сложилось, что в итоге остался с ней навсегда. Как ни старалась старушка держать его на привязи, но каждый раз, когда Славка приезжал в гости, пёс срывался с цепи и мчался на вокзал.

― Дружок, ты что-то постарел! ― печально заявил Славик. Сам-то он мало изменился за год.
― Мам, почему собаки так быстро стареют?
― У них другой обмен веществ, ― как-то отстраненно заявила женщина и потрепала сына по сильно взъерошенным волосам.
― Ну что, я пошёл навестить ребят? ― спросил отец в образовавшемся семейном кругу.
― Ага, а я тогда к сестре. Славик, ты со мной?
― Можно, я к Кате с Вадиком?
― Думаешь, они о тебе ещё не забыли?
― Пф-ф, да ты что — эти не смогут. Вот Димка ― да, тот ещё дружбан, но я не в обиде, он теперь важным стал, ему не до старых приятелей.
― Хорошо, тогда встречаемся в девять у бабушки! ― как обычно подвела итог собрания мама, хотя отца уже не было — он незаметно исчез, оставив после себя лишь билет на пустой скамейке.

Так было каждый год. Семейство разбредалось по своим друзьям, близким и знакомым, чтобы вечером собраться у бабушки, которая всегда по случаю их приезда готовила целую гору блинов с мёдом. Славка не очень-то любил мёд, ему бы хотелось, чтобы блины были с нутеллой, ну или, на крайний случай, с джемом, но бабушка упорно ставила на стол мёд, а спорить с ней не было смысла.

Славка и Баскер покидали вокзал наперегонки. Пёс был неимоверно счастлив этой встрече и, несмотря на свой уже преклонный по собачьим меркам возраст, радостно скакал и пугал прохожих хриплым лаем. За ними уже не бегали охранники как несколько лет назад. Баскера давно здесь все знали, он приходил и уходил всегда в одно и то же время раз в году, и это уже стало традицией, которую никто не смел нарушать.

Катя с Вадиком жили на самом северном проспекте города. Они поженились в прошлом году, что стало новостью для Славки, пускай и не такой неожиданной. Но всё равно, ему было не по себе от мысли, что друзья могут влюбиться и жить вместе.

В этот день, когда Славка заявился в гости к друзьям, все разговоры были только о нём. Молодожены постоянно спрашивали: «Ну как там у тебя дела?» А Слава без интереса рассказывал, но почему-то создавалось ощущение, что его не слушают и к тому же перебивают своими какими-то бытовыми вопросами ― семья, что тут скажешь. Потом были долгие моменты ностальгии, воспоминания, Катя лила слёзы ― девчонка, что с неё взять. То ли дело Вадик и Славка — им все эти сопли чужды, они могут просто помолчать, думая каждый о своём, но при этом чувствовать, как их связывает целое детство, и невольно улыбаться известным только им мальчишечьим воспоминаниям и дурачествам.

― Жалко, Димка не пришёл, ― как всегда произнёс в никуда Вадик, разглядывая старые фотографии в альбоме, которые он всегда доставал по случаю приезда Славы.
― Жалко… ― согласился Слава. Можно было бы его навестить, но Катя обмолвилась, что он сменил телефон и никому даже об этом не сообщил, а, значит, нет смысла.
Баскер всё это время послушно ждал на улице. Катя последнее время боялась Славиного пса, и паренёк не хотел её лишний раз доводить до истерики, но вот Вадик всегда выходил поздороваться с четырёхлапым, каждый раз почему-то искренне удивляясь его приходу.

― Прости, что мы к тебе так редко приезжаем, ― как всегда сказала в конце Катя, а Вадик кивнул в знак согласия, видимо, стесняясь подтвердить вслух.
― Да ладно, чего уж, главное, что мы не забываемся! Да и мне не сложно самому заезжать, ― с этими словами Славка собрался на выход. Время почти девять, а ему еще топать и топать.
― Баскер, домой! ― скомандовал Славка и они помчались через оживлённые после рабочего дня улицы, раскидывая в стороны жухлую листву и расталкивая прохожих, которые двигались слишком медленно. Им нужно было обязательно успеть увидится с бабушкой.
― Ах ты бестолковый кобель! ― кричала бабушка на пса, замахиваясь полотенцем. ― А если бы тебя машина сбила?! Я что, одна тут должна куковать?!

Баскер лишь глупо смотрел на неё, высунув от усталости язык и тяжело дыша.
― Да ладно тебе, бабуль, он же нас встречал! ― успокаивал Славка бабушку, пока та привязывала пса.

Родители уже были на месте и сидели за столом, рассказывая друг другу новости, которые узнали за день. Остывшие блины и компот из сухофруктов стояли на столе, по телевизору шли новости — что-то о катастрофах прошлых лет, а после должен был начаться фильм: французская комедия, которые так любила мама, но, посмотреть его они, конечно же, не успеют. Поезд прибудет через час, значит, нужно провести как можно больше времени с бабушкой.

Бабушка не очень разговорчива в последнее время. Чаще смотрит в окно и слушает. Славка рассказывает ей о новом доме, мама уверяет, что у них всё хорошо, а папа... папа наворачивает круги по комнате, иногда что-то задевая, отчего бабушка всякий раз вздрагивает, а после улыбается. Он всегда был неуклюжим. «Приятно иногда возвращаться туда, где ремонт не делается десятилетиями, чай наливается из чайника с облупившейся эмалью, а в серванте стоят старые пожелтевшие фотографии» ― подумал Славка перед уходом.

Бабушка не сможет проводить их — она плохо ходит последние пару лет, да и не замечает, когда они уходят, а вот Баскер ― легко.

Слава помог ему отвязаться. Бабушка будет ругаться, но лучше уж так, чем пёс будет самостоятельно рвать цепь. На вокзал неслись бегом. Засиделись, как обычно. Уходить жутко не хотелось, но остаться нельзя. Со всего города к железной дороге неслись опоздуны, что тоже засиделись у родных. Поезд отходил через пятнадцать минут, чтобы вернуться сюда лишь через год.

― Мам, а мы точно не можем взять Баскера с собой? Он же уже старый! ― спросит Славка, прощаясь не перроне со старым другом.
― Нет, Слав, нельзя, разве ты забыл, что я тебе с утра сказала? Не спеши…
― А то успеешь, ― закончил за ней сын, закатив глаза.

Потрепав пса по голове, Слава зашагал вверх и немного вбок по сильно деформированной лестнице. Двери не смогут закрыться, они лежат на перроне, усыпанном битым стеклом. Смятая как консервная банка кабина машиниста даст задний ход и вытащит поезд из разлома в стене вокзала. Стена соберётся обратно, и на месте столкновения вырастет мемориальная доска, на которой будет выбита фамилия Васильевых и ещё несколько десятков фамилий тех, кто погиб в железнодорожной катастрофе семь лет назад, когда машинисту резко стало плохо на подъезде к конечной остановке.

Александр Райн

Другие работы в социальных сетях:
группа в вк https://vk.com/alexrasskaz
Фейсбук https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz
Дзен https://zen.yandex.ru/id/5fd331f981f2dd4b05cd8462

Сегодня Гоша пришёл на работу, неприлично опоздав на три часа. Честно говоря, всем было плевать на то, что он задержался, даже директору, ведь Гоша занимал самую бесполезную должность в Сбербанке: оператор службы поддержки.

В день Гоша принимал обычно не больше двух заявок, остальное время до него просто не могли дозвониться. Как правило, он уделял клиентам не больше десяти секунд и переключал их на других специалистов, а сам до конца рабочего дня рубился в «косынку» или «минёра». Зарплату он получал бонусами «Спасибо», на них питался в Бургер Кинге, на них же заправлял свой старенький мопед, ими расплачивался в онлайн-кинотеатре, куда водил свою возлюбленную Дашу. Коммуналку Гоша не платил, так как жил у Даши, а та, в свою очередь, жила у директора и была его дочерью. Собственно, так Гоша и попал в Сбербанк.

Никого не интересовало, почему парень так сильно задержался, но он почему-то решил, что обязан поделиться своей историей с каждым и, взяв очередной талон в электронной очереди, Гоша подходил к одному из своих коллег и затягивал свой рассказ на полчаса.

— Не поверишь, вчера ко мне приходил самый главный, — вальяжно развалившись на неудобном кресле затягивал Гоша.

— Андреич, что ли? Так вы с ним в одной квартире живёте, я бы ещё поспорила: кто к кому приходил, — смеялась менеджер Екатерина.

— Да какой Андреич! — не разделил юмора Гоша. — Я же говорю, самый главный! — он благоговейно поднял палец к верху.

— Что, сам Греф?! Он к вам в гости заезжал?! — изобразила искреннее удивление уставшая за утро девушка.

— А это кто?

— Ну ты даешь, — девушка закатила глаза, и показала на фамилию, которая значилась в конце всех указов.

— А…этот. Да не-е-е. Я про самого-самого главного!

Катя смотрела на Гошу совершенно бессмысленным взглядом. В зале уже начала скапливаться небольшая очередь из ворчащих пенсионеров. Нужно было как можно скорее избавиться от назойливого коллеги.

— Ну кто же это? — нервно спросила девушка.

— Даю подсказку, — Гоша как будто смаковал момент, — его имя Владимир и он — самый главный! — голос его дрожал от трепета, а лицо сияло гордостью.

— Что, сам Путин к тебе приходил? — хихикнула Катя и хотела пальцем у виска покрутить, но вспомнила о деловой этике и камерах по углам.

— Да какой Путин, я тебе уже битый час про Ульянова-Ленина говорю, а ты мне всё каких-то малоизвестных личностей называешь — совсем, что ли? — Гоша камер не стеснялся и постучал себе по голове, от чего по всему филиалу разлетелось глухое эхо.

— Кукурузин, ты не тот талон взял, у меня тут оплата ЖКХ и банковские переводы, а тебе талон к психиатру нужен.

— Это вам всем к психиатру нужно. Владимир Ильич мне так и сказал: «Весь мир сошел с ума! Погряз в капитализме!» А банк наш — голова это гниющей рыбы.

— Ну-ну, — устало промычала Катя, — давай, закругляйся, мне пора работать.

— Да ты только послушай, он назначил меня спасителем этого тонущего корабля, так и сказал: «Ты, Кукурузин, начнёшь революцию!»

— И как же ты её, интересно, начнёшь?

— А я уже начал! Сегодня вот — опоздал, пошёл против системы! Теперь агитирую рабочий класс! Скоро пойдём монарха свергать!

— Андреича?

— Да какого Андреича, я про этого, как его, Грефа!

— А жена твоя знает?

— Про Грефа?

— Про то, что к тебе Ленин приходил.

— Нет, она на стороне врага, ей знать о революциях нельзя. Мы даже спим теперь на разных кроватях: она — в спальне, а я — у своих родителей.

— Так вы поругались, что ли?! — глаза у Кати загорелись, в воздухе запахло свежими сплетнями.

— Нет, я всего лишь обвинил её в неправильном распределении бюджета. Ей бы всё шмотки покупать, да маникюры с ресницами наводить, а это непростительное расточительство.

— Так ведь она свои же деньги тратит! — чувствуя обиду за всех жён мира, заявила Катя.

— Своих денег быть не может! Деньги принадлежат социализму! А так как я — единственный теперь, кто понимает всю тяжесть мировой деградации, то весь капитал должен храниться у меня — до момента наступления коммунистического рая на земле.

— Это тебе Ленин сказал?

— Нет, это я сам уже додумал. Но он бы точно оценил. Короче, завтра в обед я собираюсь провести митинг в зоне банкоматов, там народу для массовки всегда много, приглашаются все желающие.

— И много желающих набралось?

— Уверен, что придёт бóльшая часть. Я уже в кредитный отдел сходил, раскрыл им глаза: сказал, что им одобрено светлое будущее, ну это, конечно, пока только на словах, я ещё подумаю насчёт их будущего: одобрять или нет. Затем в страховой зашёл: пристыдил и пообещал, что в новом мире мы им найдём более достойное занятие, например, прокладывать железнодорожные пути. Остались только вы — операционистки. И те, что с юрлицами занимаются. Но последних сложно убедить: я как к ним ни приду, то мне обязательно расчетный счет открывают — так, на всякий случай. В итоге я всегда забываю, с каким вопросом пришёл.

— Ну и ну, Кукурузин, да ты сам на себя не похож! Столько энтузиазма, инициативны, если бы ты так работу свою делал, то начал бы настоящую зарплату получать, а не бонусы, а там, глядишь, тебе бы и карту кредитную одобрили, человеком бы, наконец, стал! — искренне хвалила Катя своего коллегу.

— Ты думаешь?! Хотя нет. Ильич мне так и сказал, что соблазнять перспективами начнут — не поддавайся.

— Ну не знаю, далась тебе эта революция, лучше бы техподдержку налаживал, людям реальную помощь оказывал, а то твои коллеги из «мест заключений» всю клиентуру к себе переманивают, уже целый колл-центр открыли.

Кукурузин задумался, что для него было совершенно несвойственно.

Катя тем временем дожимала «клиента»: «По секрету скажу, ходит слух, что директор на твоё место хочет робота подключить, а сейчас время такое, сам знаешь, сначала робот тебя на работе заменит, потом — и в пустой кровати!»

Лицо у мужчины стало вдруг похоже на кредитный договор: вроде бы нормальное, но мелким почерком тревога какая-то пробивается.

— А ты откуда знаешь?

— У автомата с кофе узнать можно больше, чем из секретных архивов ФСБ!

— Что же мне делать? — заёрзал на стуле Кукурузин, чувствуя, что империя его рушится, так и не успев построиться.

— Забудь про то, что к тебе Ленин приходил и больше никому об этом не сообщай.

— А как же светлое будущее?

— Его в пенсионном отделе организовывают: сходи туда, открой счёт, я тебе талончик перенаправлю.

— А как же Ленин? Что я ему скажу?

— Скажи, то что умеешь лучше всего: «ваш запрос обрабатывается». И включи музыку, а сам занимайся своими делами. Через пять минут он сам отстанет.

Александр Райн

Другие работы в социальных сетях:

группа в вк https://vk.com/alexrasskaz

Фейсбук https://www.facebook.com/AlexandrRasskaz

Дзен https://zen.yandex.ru/id/5fd331f981f2dd4b05cd8462