В основе всех наших чувств - семь древних, еще дочеловеческих, базовых эмоций. Что-то вроде психических инстинктов, которые срабатывают помимо нашей воли. Три позитивных: радость, удивление, интерес. Три негативных: презрение, гнев, отвращение. А седьмая - страх - ни туда, ни сюда. Вроде бы негативная, но как бы и не совсем. Бояться неприятно, но мы готовы платить деньги, чтобы нас испугали. Потому что страх это не только седые волосы, трясущиеся поджилки и мокрые штаны, но и нечто очень нам дорогое.
Чего вы боитесь? Нет, не отвечайте. А то вдруг я начну смеяться, а вы обидитесь. Чужие страхи бывают совершенно уморительными. Что может быть смешнее директора компании, визжащего при виде паучка? Только врач, спящий с включенным светом. Смешнее миллионера, паникующего от мысли умереть в нищете? Таксист, который истово молится во взлетающем самолете. Нам бывает очень трудно понять чужой страх - однако мы все прекрасно понимаем, что такое страх. Способность его испытывать в прошивке каждого психически здорового человека. И вопрос “Ты что, вообще ничего боишься?” - не столько комплимент, сколько беспокойство, все ли у тебя в порядке с головой.
Страхи выглядят очень разными, но это только на поверхности. Мне нравится версия, что у всех человеческих страхов одна основа - страх небытия. Даже не страх, а экзистенциальная тревога, Самое тягостное переживание из нам доступных: невыразимое, парализующее предощущение полного исчезновения, несовместимое с нормальной жизнью. Чтобы избавиться от экзистенциальной тревоги, мы превращаем ее в страх. Страх конкретен, постигаем, он имеет границы, с ним можно торговаться и договариваться, с ним можно жить.
А сам страх живет в амигдале, или миндалине. Эта древняя постройка в височной доле хранит память о всем, чего мы боимся - и с готовностью предъявляет по первому требованию. Если разрушить или блокировать эту часть мозга, то страхи исчезнут, но вместе с ними исчезнет и радость, и чувство удовольствия, и вообще эмоции. Все это переплетено у нас в такой сложный клубок, что очень трудно отделить одно от другого. Поэтому пугать себя это как стучаться в миндалину: выйдет не только страх, но и его симпатичные соседи. Эмоциональное оживление - первая причина, почему нам нравится так делать.
Есть ли жизнь без страха? Есть. Но недолго. Например, паразит токсоплазма, чтобы поскорее попасть из своего промежуточного хозяина мышки в окончательного кошку, что-то химичит в мышином мозге - и мышь становится очень смелой. Или, например, дайверы: они могут быть старыми, могут быть бесстрашными, но старыми бесстрашными - нет. Страх это сигнализация, которая привлекает наше внимание к потенциально опасной ситуации и заставляет ее избегать. Или мобилизует все ресурсы организма на ее разрешение. Но хорошая сигнализация звучит так, что никому не придет в голову пинать машину по колесу, чтобы насладиться ее звуками. А вызвать у себя страх - это мы с радостью. Но не любой, а только некоторые его сорта.
Например. Идешь по темному коридору, и вдруг - треск, грохот. То, что испытываешь в этот момент, еще не настоящий страх, а испуг - резкая реакция на неожиданное. Нет времени выяснять, насколько это опасно, но на всякий случай мобилизуемся. Испуг за мгновение заряжает нейромедиаторами под завязку: норадреналин для силы и выносливости, эндорфины для обезболивания, дофамин для куражу. Ты готов бить и бежать, спрятаться и затаиться. Ну как минимум включить свет. Включаешь - а это лыжи. И все тут же прошло. Причем эндорфины прошли последними, как сладкое послевкусие. А если это, наоборот, землетрясение, то весь боевой коктейль идет в дело. Испуг становится страхом - реакцией на то, что мы уже осознали как опасное.
И страх, и испуг внешне похожи: вскидываются брови, распахиваются глаза, открывается рот, все лицо вытягивается, ты подаешься назад - и ничего не можешь с этим поделать. Мимика и жесты базовых эмоций возникают без контроля нашего сознания. Но если испуг проходит за секунды, то страх может оставаться на годы, а то и на всю жизнь. Это как любовь и влюбленность: вещи разные, но родственные, и вторая может вырасти из первой.
Способность переживать страх, как и все наши способности, поддается тренировке. Помните, как в детстве мы выключали свет и страшными голосами рассказывали друг другу страшные истории, да так, что сами пугались того, что только что придумали? Учебные страхи готовят нашу психику к достойной встрече с настоящими. Поэтому постучаться в миндалину и убежать любят не только люди, но и другие животные с развитой психикой. Подростки-павианы задирают матерых самцов, пока те не рявкнут и не попытаются их прибить. Вороны дергают за хвост лисиц. Мы с котом по очереди играем в “Напади из-за угла” - и я не знаю, кому из нас это нравится больше.
Страхи бывают врожденные и приобретенные. Первые - наследство наших дочеловеческих предков, они предупреждают об универсальных опасностях. Нас от рождения пугает резкий звук, надвигающаяся тень, резкая смена положения тела в пространстве, ушедшая из-под ног земля. Есть мнение, что все приматы рождаются с боязнью пауков и змей. Что приматы - по этой же причине некоторые особо чувствительные котики пугаются огурцов.
Кстати, хорошая новость для тех, кто боится темноты. На самом деле вы не боитесь темноты. Вы боитесь В темноте. Чувствуете разницу? А все из-за того, что когда-то приматы разделились на дневных и ночных. И люди произошли от дневной группы. Наши предки замечательно чувствовали себя при свете дня, но с наступлением темноты на сцену выходили ночные хищники, перед которыми они были совершенно бессильны. Бояться темноты было полезно: только те, кто вскакивал ночью от любого шороха, смогли передать свои гены в светлое будущее. И с тех пор темнота - идеальный соус для любителей острых ощущений. Она усиливает вкус любого страха.
Врожденные страхи - самый надежный поставщик кайфа. Сидят глубоко, проявляются мощно, но деликатно: к психическим срывам обычно не приводят и нейромедиаторной поддержкой обеспечены лучше всех. После хороших американских горок земля приятно пружинит под ногами - это эндорфины, а лицо само растягивается в улыбку - это дофамин. Выжил - молодец, на тебе конфету, чтобы всегда так делал. Погуглите “Топ 10 самых страшных аттракционов мира” и узнаете, кто наживается на наших врожденных страхах. А мы и рады.
А вот из страхов приобретенных веселого аттракциона не сделаешь, так что зарабатывают на них главным образом психотерапевты, специалисты по массовым коммуникациям, маркетологи и политики.
Как мы вообще приобретаем страхи? Был такой печально знаменитый бихевиористический эксперимент “Маленький Альберт”: младенцу показывали белую крысу, и когда он радостно тянул к ней руки, раздавался громкий звук. Младенец пугался и начинал плакать. Через несколько повторов он стал пугаться и плакать просто при виде крысы. Во второй части эксперимента ученые собирались вернуть все как было, но родители испытуемого спохватились и забрали его от греха подальше.
Этот эксперимент считается одним из самых жестоких в истории психологии - но на самом деле жизнь проделывает такое практически с каждым. Когда нам много раз скажут про что-то, что это очень, очень страшно, мы начинаем верить. Верить и бояться. Многие наши страхи передаются по наследству - но не через гены, а через родительские шаблоны. Если ваша мама панически боится тараканов, скорее всего она передаст этих тараканов и вам. В одном выпуске Всё как у зверей показано чудо избавления человека от этого страха. Ничего сложного: нужно только немного любви, терпения и тараканов.
Или вот: психотерапевты говорят, что один из самых популярных страхов их клиентов - страх нищеты. Откуда это “Боюсь умереть под забором” у достаточно состоятельного - другие к психотерапевтам обычно не ходят - человека? Как правило, вынес из родного дома.
Или навеяло обществом. Мы гиперсоциальный вид, мнение окружающих для нас очень важно. Если все чего-то боятся, то и мне надо. Смысл в этом, конечно, есть, но если подойти со знанием дела, его легко превратить в бессмыслицу. Страх делает группу управляемой, это знает любая овчарка - и уж конечно это знают пастухи рангом повыше. Чем сильнее боишься, тем сильнее хочется сгрудиться потеснее, вместе вроде не так страшно. Поэтому первое правило манипуляции массами - пугайте, все время пугайте. Неважно чем, главное, чтобы боялись. Страх это общественный клей, без него все рассыпятся и разбредутся по своим собственным жизням - и плакали тогда ваши цели. Так что рассыпаться не дают. Посмотрите на заголовки новостей - куда тем дурным американским горкам.
Итак, первая главная причина любить страх - биохимическая. Страх заставляет организм готовиться к худшему. Испугались, значит есть какая-то опасность. А если есть опасность, будут и повреждения. А если будут повреждения, лучше быть готовым заранее. В биохимические меры защиты входит выброс гормонов и нейромедиаторов, в том числе и наших главных проводников удовольствия. И если все сделано правильно, то страх проходит, а кайф остается.
Вторая - социальная. Совместный страх объединяет, а мы это очень любим. Настолько, что нам в целом все равно, что именно нас объединяет. Так что хотите стать ближе - сходите вместе на фильм ужасов, хотите сплотить коллектив - пугайте его почаще.
В общем, страх штука сложная: при неправильном подходе чреватая, а при правильном - нужная и полезная. Но тем не менее самые популярные запросы по этой теме - “Как бороться со страхом”, “Как победить страх” и т.д. И ни одного - как со страхом сотрудничать. В современной культуре страх патологизирован, это уже не нормальный психический сигнал, а проблема. И может быть наша тайная любовь к страху - просто способ сопротивляться этой противоестественной патологизации. Если что-то неизбежно, ищите способ получить от этого удовольствие. Когда надо идти одному ночью через лес и заброшенное кладбище, лучше это любить, чем не любить.
