Вчера Ольга притащила Машку из школы. Та шла, как будто её отправили в ссылку. Глаза потухшие, плечи опущены, шаг тяжёлый, словно портфель набили кирпичами и тремя учительскими методичками «Как убить в ребёнке радость жизни».
— Учительница сказала, что я медленно считаю… значит, буду отстающей, — выдохнула Машка так, будто ей уже назначили пенсию по инвалидности мозга.
Вот так, на ровном месте, восьмилетнему ребёнку присвоили почётное звание «жизненный неудачник».
Ольга, не будь дурой, тут же позвонила учительнице. Та в трубку стандартно затараторила про «нормы, ГОСТы, стандарты, программу» и что «так положено». Ощущение, что Оля разговаривала не с человеком, а с холодильником «Минск-15» образца 1987 года: кнопка включения есть, но тепла ноль.
Женщина представила, как они там на педсоветах сидят:
— У Петровой 6 секунд на 2+2, ставим «отстаёт».
— У Сидорова кривая буква «А», будем до конца года выравнивать, пока ребёнок не возненавидит весь алфавит.
Ольга вежливо, но очень ёмко ответила, что по её личной программе педагог может идти в свободное плавание по ближайшей луже.
А потом они с Машкой устроили свой урок математики. Считали всё подряд: сколько печенек в пачке, сколько лет до лета, сколько кота в граммах, если он не сидит на весах, а убегает.
Маша смеялась, печеньки уменьшались, кот возмущённо фыркал и ни один ГОСТ этому не мешал.
Вечером, ужиная, Машка спросила:
— Мам, а если я буду медленно считать, меня в космонавты возьмут?
— Конечно, — сказала Ольга. — Там вообще всё медленно: космос, звёзды, зарплата.
Девочка оживилась, попросила добавки макарон и пошла считать. Медленно, с чувством, с расстановкой.
«Пусть привыкают, у нас тут не цех по штамповке гениев, а жизнь...» — думала Ольга убирая со стола.
