«Спустя годы горечь и гнев не утихают. Особенно сегодня, когда чума нацизма обрела последователей среди наемников, предателей и преступников и вплотную подобралась к нашим границам. У белорусов для них был и остается один ответ — дух всенародного сопротивления. Его символ — непокоренный человек, который, восстав живым из огня, с телом мертвого сына на руках сквозь время несет вечное проклятие фашизму».
...Мы только что возложили цветы у скорбных обелисков Хатыни. Звучала печальная музыка, тысячи людей медленно шли по плиточным тротуарам, которые, должно быть, повторяли улочки логойской деревушки. Непокоренный Иосиф Каминский с умершим от ран сыном на руках… Он и еще несколько жителей Хатыни тогда, 80 лет назад, каким-то чудом спаслись от фашистских пуль и всепожирающего огня. А вот и он — огонь, только не занимающийся с крыши и стен сельского сарая, в котором, запертые карателями, уже начали задыхаться люди, а Вечный, мирный, скорбящий, зажженный здесь раз и навсегда в память о тех, кто никогда не вернется в свои дома. А чуть поодаль то, что осталось от хат, вернее, то, что соорудили наши гениальные архитекторы, — первый венец, остов печной трубы и открытая калитка. Соорудили точно там, где дома стояли и мирно дымили печами до рокового 22 марта 1943 года. Ровно столько, сколько их было — 26.
Это в самой Хатыни. А по всей Беларуси десятки тысяч! Десятки тысяч сожженных дотла белорусских хат — в больших и маленьких деревнях, поселках и хуторах. Вместе с нажитым скарбом, другими постройками — начисто, до фундаментов и гор пепла. Вместе с их хозяевами — трудоспособными и стариками, женщинами, включая беременных, и детками — от грудничков до школьного возраста. Кого не сожгли — тех застрелили. Кого не застрелили — тех все равно зверски убили: ударили головой о бетонную стену, закололи штыком, живьем бросили в колодцы. (Совсем недавно стоял у такого колодца в родных Борках на Кировщине и, содрогаясь от ужаса, боли и скорби, слушал крики, стоны и проклятия идущих тогда, 15 июня 1942-го, на смерть моих земляков. Эти голоса и звуки вырывались прямо оттуда, из колодца, спокон веку поившего сельчан студеной вкусной водой и ставшего по звериной воле оккупантов их могилой... Уникальный мемориал, как известно, возвели в Борках, самой большой белорусской деревне, уничтоженной фашистами и их пособниками, — сестре Хатыни. Так же, как и в других сожженных и возродившихся селах Беларуси.)
И вот оно — кладбище огненных белорусских деревень: с названием, горькими цифрами жертв, горсткой родной земли. Таких могил здесь 185, не считая Хатыни. Я нашел в застывших в камне скорбных рядах родные адреса. И сюда — цветы...
Звонят колокола Хатыни. И колокола звонницы храма.
Немного сбоку, у самого леса (скорее всего, вырос уже в послевоенное время, после сожжения деревни, хотя и она считалась лесной), церквушка — скромная, величественная, в черных тонах. Как известно, она обрела первозданный вид по поручению Президента. Святыню построили в конце XVIII века, а в ноябре 1794-го освятили. У церкви Рождества Пресвятой Богородицы находилась колокольня с тремя колоколами и старинное кладбище. Колокольню также бережно воссоздали согласно историческому описанию.
Тогда, в трагическом 1943-м, сельчан Хатыни не смог защитить от людоедов-карателей даже Всевышний. Храм тоже пал жертвой человеконенавистнической политики гитлеровцев. Они, нацисты-выкормыши фюрера, и прислужники из Украины, Прибалтики, другие коллаборационисты уничтожали по всей Беларуси и церкви, костелы, более того — зачастую испепеляли их вместе с непокоренными местными жителями, священниками. Ничего святого для пришедших на нашу землю нелюдей...
Мы это знаем. И всё помним. Отлично видим, как возрождается фашизм. И не где-то там, далеко-далеко от нашей многострадальной земли, а совсем рядом, у наших границ — западных, северных и южных. И разогревают это варварство западные политики, многие из которых прямые наследники нацистов. Однозначно, затаившись до поры до времени, они ждали своего часа. И он, к сожалению, пробил. Изо всех нор высунули свои ядовитые жала неонацисты, уже откровенно, с помощью информационных и реальных войн навязывая гнусную идеологию. И — свое же трактование норм демократии, прав человека: мол, так называемым избранным на планете позволено все, остальным — ничего. С помощью нескрываемой расовой сегрегации позволяют себе бесцеремонно разделять людей и народы.
Им, убогим, невдомек пока, что плюрализм возможен и допустим не по команде из Вашингтона или Брюсселя, а только строго в рамках законодательства каждой страны. Исключительно! И вмешиваться на основании своих пещерных представлений о демократии в чужие пространства — не просто международный моветон, а самое настоящее преступление.
Есть простое правило: хочешь что-то изменить в своей стране в лучшую сторону — приходи на выборы и голосуй. Такую демократию мы приветствуем. У нас на плечах своя голова, которая позволяет выбирать правильный путь. И нацизм на белорусской территории никогда не пройдет — разобьется о каменные монументы нашей живой памяти. Такие, как в Хатыни и в тысячах других деревень.
…Мы только что возложили цветы у скорбных обелисков Хатыни. И возвращались назад, к музею… Шаг — тротуарная плитка, еще шаг — другая. Когда-то по этим сельским проселкам ходили мирные люди... Шаг — плитка. Траурная мелодия. Звон колоколов. Мы словно вели обратный отсчет: «кладбище деревень», Вечный огонь, Иосиф Каминский с умершим от ран сыном на обгоревших руках.
Нам навстречу двигался людской поток — с цветами, венками, государственными флагами любимой страны. И… бежали, струясь между плитками, весенние ручьи. У музея встретили молодого человека с дочуркой. Она, малышка, даже не могла порой переступить всю ширину тротуарной плитки. В ее крепко сжатой ручке — весенние тюльпаны.
— Она же еще совсем маленькая, вряд ли запомнит, — негромко сказал мне коллега.
— Увидит и запомнит! На генетическом уровне. И потом, когда подрастет, снова будет сюда приходить. Она же белоруска! — прокомментировал отец.
Посещая мемориальный комплекс 22 марта, наш Президент призвал нас, белорусов, особенно молодежь: «Эта трагедия, как и тысячи таких же чудовищных преступлений, совершенных в годы Великой Отечественной войны, навечно выбита в камне и сердце белорусского народа. Поэтому мы обязаны и сделаем все, чтобы Хатынь стала местом силы белорусского народа. Это наш с вами долг… Еще раз хочу повторить всем вам и тем, кто меня услышит: приходите сюда чаще, приводите с собой детей. Если забудем дорогу в Хатынь — все повторится. Нам надо этого избежать. Жизнь дороже всего».
