На Литрес у меня сейчас вот такая обложка

только какая-то она блеклая.

"Нарисовал" новую обложку

Как думаете, заменить обложку или оставить как есть?

Глава 8

Катя застыла у двери, как иллюстрация из книжки ужасов – хрупкая, тонкая, напуганная перед лицом неминуемой опасности. Её густые волосы собраны в пучок на затылке, лицо под макияжем сделалось мертвецки, до прозрачности бледным. Белый халат, который она надела поверх юбки-карандаша и блузки, делал её похожей на привидение. Одна нога подломилась на высоком каблуке, да так и осталась в согнутом положении, отчего Кате пришлось опереться рукой на стену.

– Ты живой!

Секунду она ещё вглядывалась в меня своими большими синими глазами, а затем бросилась через всю комнату в мои объятья. Она едва не свалила меня с ног, но я устоял и с удивлением обнаружил, что мои руки крепко сжимают её, а лицом я уткнулся в её волосы и глубоко вдыхаю.

– Они сказали, что убьют тебя, если я откажусь, – бессвязно бормотала Катя мне в футболку, оставляя на ней тёмные от слёз пятна, – сказали, ты им больше не нужен… Я потребовала, чтобы присылали отчёты каждый день… а потом ты пропал… Я думала, что сделала что-то не так, и тебя убили… Господи!

Я неуклюже похлопывал её по спине, пытаясь остановить поток откровений вперемежку со слезами, но Катя и не думала прекращать.

– Дима говорил, ты придёшь однажды, говорил, они спасут тебя, но я не верила, им не справиться с ними… Что они могут?!

Оглушённый собственным откровением, внезапным появлением Кати и её признаниями, я совершенно потерял связь с реальностью. Поэтому, когда в комнату вошли суровые на вид парни, оттащили Катю и взяли меня под руки, я почти не сопротивлялся. Катя лишь растерянно озиралась и пыталась оказаться поближе ко мне, но её постоянно отдёргивали.

Нас повели на верхний этаж, принадлежавший «BrainHouse», потом по длинному коридору, обитому мягкой, звукопоглощающей тканью (шагов почти не было слышно, зато я отчётливо услышал сопение наших конвоиров и скрежет их зубов). В конце была двустворчатая дверь, которая распахнулась при нашем приближении, а за ней – просторный кабинет со столом по центру, панорамным окном справа и диванчиком, мини-баром и столиком у левой стены.

За столом сидел молодой, черноволосый мужчина с приятным, но жёстким лицом. Его глаза были холодны как сталь, а рот больше походил на оружие, чем на средство коммуникации. Он встал, чтобы поприветствовать нас, указал на два стула, стоящие напротив него, и мы с Катей сели, взявшись за руки. Мужчину заинтересовал этот жест. Было заметно, как он удивился и слегка разочаровался в нас, будто тем самым мы доказали, что умеем чувствовать, а это неприемлемо для настоящего учёного. Следующий его взгляд, направленный на меня, означал, что он ожидал от меня большего.

– Меня зовут Денис Михайлович Ромов, – он протянул руку для пожатия, но не ждал, что я отвечу, поэтому быстро убрал её обратно. – С Катей мы знакомы лично, а вот вас мне так и не довелось увидеть. Думаю, нам есть о чём поговорить. Подождите в холле, – бросил он троим охранникам, которые нас привели. Они грузно кивнули и вышли в коридор, затворив за собой двери.

Денис Михайлович был не старше нас с Димкой, но отчего-то выглядел внушительно, одним своим видом вселял не столько уважение, сколько настороженность. Акула в деловом костюме и человеческой маске. Он не переставал быть хищником даже во сне, его невозможно было застать врасплох. Однако, мой вопрос его всё-таки удивил.

– Не боитесь остаться с нами наедине? – я обернулся на только что закрывшуюся дверь, а потом взглянул на руки, которые так и не связали.

– Не говорите глупостей. Не ожидал от вас такого вопроса, – его щека чуть дёрнулась, будто он хотел брезгливо скривиться, но передумал. – Ваш преобразователь оказался полезным приобретением, спасибо.

Мои руки сами собой сжались в кулаки.

– Не за что, – процедил я сквозь зубы. – Можете и дальше ремонтировать извращенные мозги ваших клиентов.

Ромов ухмыльнулся, забавляясь моей реакцией.

– А что же вы собирались делать с преобразователем? Неужели лечить бедных и обездоленных? – он подавил смешок. – Да, помню, «оформить патент и рассылать по больницам», так, кажется, вы заявляли на одном из допросов с применением вашего же изобретения. Планировали сделать людей счастливее?

– Умнее, – твёрдо ответил я, глядя Ромову прямо в глаза. – Но тебе этого не понять.

– Почему же! Я способен понять ваше желание сдвинуть человечество с насиженного места, расшевелить этот муравейник, впавший в кататонический ступор при виде современных технологий. Только вот ничего у вас не получится. Знаете, почему?

Мне было плевать, что думает этот напыщенный, холёный, наглый…

– Да потому, что вы не спросили то самое человечество, которое собрались менять, – не дал мне закончить мысль Ромов. – Мы лучше знаем, чего хочет человек. Он сам нам сказал. Наши аналитические программы оценили активность сотен миллионов аккаунтов в социальных сетях, интернет-магазинах и приложениях. И знаете, все они хотят одного – синюю таблетку. И мы даём им это успокоительное.

Ромов наклонился к нам.

– Мы даже отложили на будущее идею вышек-излучателей. Потенциал у них огромный, – он неприятно сощурился. – Правда, пока так и не нашли чертежи, которые вы успели сделать втайне ото всех. Поэтому вы до сих пор живы, и поэтому мы позволили прийти к нам.

Ромов с минуту молчал, наслаждаясь нашей реакцией.

– Правда, была одна недоработка с дронами, – продолжил он буднично, – но, виновные за этот инцидент уже наказаны. Сработала автоматика и дроны отправились выполнять единственную заложенную в них задачу – уничтожить объект.

Катя теперь не отводила взгляда от своего босса. Слезы высохли, она собрала растрепавшиеся волосы, поправила халат и стала похожа на ту Катю, которую я всегда знал – сильную, волевую, готовую к любым неожиданностям.

– Катерина бы нам не простила, если бы с вами что-то случилось. У нас, как бы это сказать, договорённость с Катей. Наши операторы оказались совершенно никчёмными в плане освоения вашей технологии, поэтому пришлось привлечь человека со стороны. Катя пошла на многое ради вас, – губы Ромова растянулись в механической ухмылке. – Чтобы сохранить вам жизнь, она согласилась обучить наших людей работе с преобразователем и даже сама проводила операции высокопоставленным особам. Её вклад трудно переоценить.

Он сделал паузу и едва заметно вздохнул, пытаясь скрыть разочарование.

– Однако она, видимо, решила, что может у нас под носом провести разблокировку памяти своего бывшего. Это была большая ошибка, Катя, – он холодно посмотрел на неё, и этого взгляда было достаточно, чтобы её воля пошатнулась.

– И всё-таки вы зря отослали охрану, – я понимал, что это смешные угрозы, крик отчаявшегося мальчишки, попавшего в безвыходную ситуацию, но ничего не мог с собой поделать. Мне хотелось, чтобы этот самодовольный пижон испугался.

Ромов наградил меня долгим взглядом. В его глазах читалась безостановочная умственная деятельность. Наконец, он отвёл взгляд, открыл ящик стола, достал оттуда серебряный портсигар, вынул сигарету, на конце которой вспыхнул огонёк, как только фильтр коснулся губ.

– Когда мы подключили вас к нашей гарнитуре, – он взмахнул рукой, в которой держал сигарету, – то есть, к вашему преобразователю, мы не просто блокировали воспоминания, мы подавляли вашу волю. Я лично дал слово Катерине, что вы будете жить, но о состоянии вашего мозга не было речи. План был прост. К тому времени, когда вас попытаются освободить, а мы понимали, что эта попытка непременно будет предпринята, вы должны забыть обо всём, что касается преобразователя и вашей работы в «Заре». Благодаря гарнитуре мы создали психологическую карту вашей личности, – он встал и медленно обошёл стол, держа в руке сигарету, – и знаем, на какие рычаги нажать, чтобы подавить даже малейшие всплески сопротивления.

Он оказался очень быстрым. Я лишь заметил, как он дёрнулся, а он уже держал меня за запястье одной рукой, а второй вдавливал дымящийся уголёк сигареты в сгиб между большим и указательным пальцами. Первое мгновение я не чувствовал боли, а когда она пронзила иглами мою кожу, я вздрогнул, но так и не убрал свою руку.

Я в изумлении уставился в торжествующее лицо Ромова. На мгновение он сбросил маску, снова стал зверем, не менее опасным, чем человек, в обличии которого он предстал перед нами сначала. Однако в следующее мгновение торжество сменилось растерянностью, глаза налились кровью, и «акула» пошла ко дну.

Там, где только что стоял глава регионального отделения «BrainHouse», застыла Катя с тяжёлыми старинными часами в руках.

– Болтливый недоносок, – она бросила на него взгляд, полный презрения, а следом полетели часы. – А это ты предвидел?

Катя заметила меня, поражённо уставившегося на неё, опустилась на одно колено и оглядела руку с ожогом, а потом сказала, что нам пора бежать.

Глава 9

Мы выскочили из кабинета Ромова, я кинулся к лифтам, но Катя меня остановила. Она повернула направо и открыла ключом-картой одну из дверей.

– Давай за мной, – скомандовала она, и я подчинился. Катя, тем временем, уже подскочила к компьютеру и заколотила по клавишам. – Помнишь, какую защиту вы с Димой поставили на свой софт?

– «Тухлое яйцо»?

– Да!

Когда мне было четырнадцать, двоюродный брат рассказал историю, как они строили дом для одного бизнесмена. В какой-то момент тот перестал платить, а когда всё было готово, решил прогнать бригаду без денег. Он привёл охрану и приказал им вышвырнуть строителей за ограду. Но мой братишка подготовился к этому. Он спрятал в разных частях дома обычные куриные яйца. Положил их в перекрытиях между этажами, запихнул в стены, в мебель и т.д. Через пару месяцев тот бизнесмен позвонил ему и брызгая слюной обматерил последними словами. Ещё через месяц он позвонил снова и согласился заплатить, только бы избавиться от запаха тухлых яиц. Мой брат взял предоплату, и только потом вытащил свои мины-вонючки.

Я рассказал об этом Димке, и он смекнул, что можно написать программный код и заложить его в софт ИМП на случай, если конкуренты или другие недоброжелатели решат слямзить нашу разработку. Мы назвали этот софт «Тухлое яйцо». Достаточно активировать его, и проснётся вирус, который сожрёт всё, что хранится на серверах воров.

– Дима скинул мне ключ активации, – у Кати горели глаза, пока она бегала пальцами по клавиатуре. – Сейчас я поджарю им мозги, давно хотела! Будут знать, как с ребятами из «Зари» связываться!

На меня накатила такая волна радости, что я захохотал в голос. Катя бросила удивлённый взгляд, а потом вернулась к компьютеру. Закончив, она подскочила ко мне, горячо поцеловала и потянула за собой.

Мы пронесись по коридорам, словно ветер, выбежали на улицу на глазах у изумлённых охранников, добежали до парковки и прыгнули в машину, где нас уже ждал Димка. Во втором авто сидел хмурый дядя Саша для подстраховки. Он отвез Макса в больницу и связался со своими друзьями, чтобы те забрали раненого к себе.

Пока охранники звонили шефу, пока до них дошло, что надо делать, мы уже мчались по улицам города, распугивая водителей и автотакси. Спустя полчаса мы с визгом затормозили в условленном месте, где нас поджидал Павел Сергеевич.

Погони не было. Не было совсем ничего. Видимо, в «BrainHouse» пытались разобраться с последствиями «Тухлого яйца».

Все их филиалы временно прекратили оказывать услугу «Пластика мозга». Затем начались громкие судебные разбирательства, в которых «Заря» доказала кражу собственной технологии благодаря моим показаниям.

Меня, Димку и Павла Сергеевича проверили, и когда служба безопасности убедилась, что мы им не враги, нас допустили к работе. С Катей было сложнее. Она больше года работала на «BrainHouse» и окончательно подорвала доверие руководства. Однако мы за неё похлопотали, пригрозив, что начнем бойкотировать любую деятельность по восстановлению проекта ИМП. В тот момент мы уже могли ставить условия. Освободилась ниша, ранее занимаемая «BrainHouse», и мы поспешили её занять. Буквально за неделю наш отдел стал самым важным среди всех новых отделов компании.

Блокировку с моей памяти сняли. Я вспомнил всё, что со мной делали в застенках «BrainHouse», и эти воспоминания помогли следствию. Как оказалось, я был не единственным пленником компании. Спустя год после нашего побега большую часть их офисов на территории РФ закрыли.

Правда, я умолчал о вышках. Придя домой, я вскрыл тайник и сжёг все наработки без сожаления. Всю дорогу я трясся при мысли, что их уже кто-то нашёл. Что тогда будет? Ещё один «BrainHouse»? Массовый контроль сознания? Хотя… кому это нужно, если люди и так готовы отдать последнее личное пространство ради избавления от ощущения пустоты в собственной жизни.

Мы набрали в отдел новые молодые кадры, обучили их и те начали фонтанировать идеями. Это помогло улучшить преобразователь и сделать его в разы эффективнее. Через пару лет я устранился от активной работы и больше консультировал. У меня созрел новый проект.

Если Ромов прав, человечество не станет шевелить мозгами, как бы его ни пинали всяческие смутьяны от мира науки. Но оно охотно пойдет за такими смутьянами, готовыми положить жизнь ради открытий, способных изменить мир. Нужно только направить его, показать, что это единственный путь, который не приведёт к вымиранию вида. И тогда, возможно…

Хватит мечтать! Время грёз прошло, настало время их воплощения.

В свою команду я набирал не простых ребят из колледжей и институтов. Мне нужны были люди с огоньком, с внутренним стремлением к великому. Во время испытаний я составлял карты их личностей и готовил софт для поиска таких же, как они. Когда я их найду, когда мы вместе устраним при помощи ИМП биологические и культурные препятствия, мешающие идти к вершинам, тогда начнётся новая эпоха для человечества, тогда появится Человек новой эры!

Отступление. Отрывок из ток-шоу Джека Мэлоуна.

[Студия. Яркий свет софитов. В уютных креслах напротив известного ведущего, Джека Мэлоуна, сидит его гость - Азазель «Аз» Ван Хорн, один из известнейших и сильнейших иллюзионистов северной Америки. Его алая кожа и изящные рога контрастируют с безупречно сидящим темно-серым костюмом. Алые глаза с вертикальными зрачками внимательно и с насмешкой смотрят на зрителей, а на лице, обрамлённом аккуратной, острой, "дьявольской" бородкой играла ироничная улыбка. Между рогами то и дело вспыхивает и гаснет маленький, почти декоративный язычок пламени.]
Джек: Аз, спасибо, что снова с нами. Всегда приятно видеть самого стильного джентльмена в Нью-Йорке. Надо сказать, твой образ... он безупречен. Ни одной лишней детали.
Азазель: (рассмеявшись, низкий, бархатный смех) Спасибо, Джек. Да, пришлось поработать с портным. Хорошо, что у меня нет хвоста, а то сидеть было бы не только чертовски неудобно, прости за каламбур, но и с подбором брюк и нижнего белья возникли бы... сложности.
[Студия взрывается смехом. Аз лукаво подмигивает.]
Джек: (улыбаясь) Это приводит нас к вопросу от наших зрителей. Аз, твоя внешность... она, скажем так, запоминающаяся. Как отреагировали твои близкие? Родители? Когда изменения только начались?
[Улыбка застывает на лице Азазеля, становясь неестественной. Он откидывается на спинку кресла, его алые глаза теряют веселый блеск. В студии воцаряется настороженная тишина.]
Азазель: (после паузы, с горькой, слабой улыбкой) Родители [вздыхает]... Это была старшая школа. Глупость, бравада... Молодость. Поспорил с друзьями, что переночую в Зачарованном леске, на окраине нашего городка. Место было огорожено, предупреждающие знаки висели, да и из каждого тостера вещали, что не нужно туда ходить... Но разве это останавливало гиперактивного идиота?
[Он замолкает, глядя в никуда.]
Азазель: План был простой: зайти, посидеть пару часов, выйти героем. А вышел я оттуда через шесть дней. У ограды меня ждали полиция и поисковая группа из Ковена. Как же я получил от родителей, когда меня наконец отпустили домой...
[Он ностальгически улыбается, но в глазах пустота.]
Но это было только начало.Через пару недель всё началось. Сначала кожа стала... сухой, красноватой. Потом полезли волосы, а на их месте начали зудеть и чесаться два небольших бугорка на лбу. Глаза... они стали будто налитыми кровью. Мы с родителями, естественно, перепугались. Побежали в местное отделение Ковена.
[Аз говорит монотонно, словно зачитывая протокол.]
Азазель: Там меня посмотрели. Сказали: «С энергетикой всё в порядке, даже лучше некуда. Внешние изменения - признак сильного дара, так что ничего страшного. Предрасположенность - иллюзии, более менее безопасно для окружающих. Освойте базовый контроль на курсах, когда будет время. И всё. На этом их участие закончилось.
[Он делает долгую паузу, как будто снова переживает прошедшее. Пламя между его рогами вспыхивает ярче и становится темнее, почти багровым.]
Азазель: А мои изменения... они продолжались. Кожа окончательно стала красной, как будто обожженной. Рога отросли. Глаза... ну, вы видите. А родители мои... они очень религиозные люди. Смириться с тем, что у их сына есть «особый дар» - это одно. Но видеть, как твой ребенок постепенно превращается в... в того, кого тебе с детства описывали как воплощение зла...
[Его голос срывается. Он до хруста сжимает подлокотники кресла так, что костяшки пальцев белеют на алой коже. Ведущий, Джек, замер, не решаясь нарушить тишину.]
Азазель: (тихо, с ледяной злобой) Они... они практически утопили меня в "святой воде" [в голосе явственно слышится злая язвительность]. В нашей же ванной. Я захлебывался, задыхался... а они держали. Я вырвался. Выбежал из дома в чём был. А в след мне неслись проклятия... голосом женщины, которая когда-то была моей матерью.
[Словно ошпаренный, Азазель резко вскакивает с кресла. С рывком срывает с лацкана пиджака микрофон. Он не смотрит ни на ведущего, ни на замершую в шоке студию. Его плечи напряжены, пламя между рогами бушует коротким, яростным факелом.]
Азазель: (в микрофон, почти шепотом) Вам всё ещё интересно, как мои близкие отреагировали на мою внешность?
[Он бросает микрофон на кресло и быстрыми, решительными шагами покидает студию. Громкая, герметичная тишина повисает в эфире. Камера выхватывает потерянное лицо Джека Мэлоуна.]