Эхо мёртвого серебра [11]
Рассвет занимаете медленно, чёрное небо становится тёмно-синим, а облака у горизонта розовеют. Пятернёй откинул волосы назад и облегчённо выдохнул, любуясь видом. Под сапогом извивает вампир, грызёт землю и тихонько воет. Пытается выбраться, но обрубленные конечности бессильно колотятся вокруг. Показался краешек солнца, и по земле побежала полоса света.
— Да ладно тебе, красиво ведь. — Сказал я, надавливая и проворачивая стопу. — Ты только посмотри! За делами мы как-то забываем о красоте мира. Надо хоть иногда остановиться и полностью насладиться величием природы!
За спиной тлеют дома, на пепелище кто-то плачет. Над крышами поднимается дымок и тёплый ветер разносит по улицам золу. Моё сердце бьётся размеренно, а по жилам струится счастье. Как же мне не хватало самой обычной бойни, криков и стонов умирающих. Ах, навевает воспоминания. Конечно, упыри и вампиры не совсем-то, но и до людей дело дойдёт.
Губы раздвинулись в лёгкой улыбке. Вампир издал задушенный вопль, стоило свету коснуться вытянутых обрубков. Пасть распахнута, клыки сверкают, отражая свет. От кожи поднимается зыбкая дымка, уплотняется, превращаясь в густой дым. Плоть трескается, как пересохшая глина, лопается. Под сапогом хрустнуло, и в воздух взметнулись клубы жирного пепла.
Я невольно прикрылся рукой и сошёл с опустевшей одежды, отряхнул штанины. Да, с вампирами особо не повеселишься. Но лучше так, чем никак.
Развернулся к деревне и остановился. На меня смотрят десятки мужчин, женщин и детей. Все грязные, будто катались в пепле. Глаза дикие, ничего не понимающие, шокированные. Ещё вечером их жизнь была размеренно уютная, привычная, а сейчас они пережили атаку вампиров и огромный пожар.
— Всё кончено! — Крикнул я, поднимая меч над головой и обводя толпу взглядом. — Это был последний!
Тишина. Нет ничего страшнее тишины в такие моменты, начинает казаться, что сказал глупость. Лучше бы просто промолчал,,, но я не имею права быть скромным и незаметным. О, Тьма, я обязан орать высокопарную чушь, декламировать лозунги и лезть в каждую щель!
Быть большим героем, чем сами герои.
По толпе покатился неуверенный шепоток, разросся в гул, в крик радости! Люди принялись обниматься, кричать мне хвалу и падать на колени, протягивая руки. Хорошее начало, мне нравится. Осыпаемый благодарностями, как дева цветами, прошёл сквозь них. Девушка прыгнула на грудь, жадно поцеловала в щёку и раскрасневшись скрылась в толпе.
Я громко засмеялся, поднял руку в жесте триумфатора.
Людям нужны громкие и глупые речи. Им нужна ясность, которую они дают. Им нужен символ, тот самый герой, что будет орать, надрывая горло. Они пойдут за ним с радостью, даже не задумываясь.
Остатки стражи стаскивают тела на площадь, прямо под солнце. Жреца не видать, а вот глава ходит меж мертвецов, прихрамывая на правую ногу. Голова перевязана свежим бинтом, а на лице отпечаталось изумление и ужас. Заметив меня, поспешил навстречу.
— Это... что было?
— Ну, в пещере сидел вампир. Я его убил, но увы, я не способен быть в двух местах одновременно.
— Но... но выжившие же лежали пару дней!
— Вампиризм развивается не сразу, — пояснил я. — А вот упыризация процесс почти мгновенный. Думаю, кровосос планировал устроить из деревни гнездо и распространить влияние на весь край.
— Боги... если бы не вы... я даже не хочу думать об этом!
— Да, кстати, если тебя укусили... — Сказал я, указывая на окровавленные бинты.
Глава коснулся повязки на голове, хитро улыбнулся и ответил, шёпотом:
— Это клюквенный сок.
— А?
— Ну, если люди увидят, что я целёхонек, то скоро обозлятся. Мол я гад, прятался, пока их жрали.
— А ты не прятался?
— Прятался, конечно, я же не дурак. Ой, не хотел обидеть.
— Ничего. — Ответил я, хлопая по плечу. — Главное, помни уговор.
Герои, дураки, но храбрые. Они бросаются в горящие дома не думаю о себе, спасают людей ценой собственной жизни. Глупо, но эффектно, жаль только плоды их героизма пожинают власть имущие. Они прикрываются их именами, ставят им памятники, а сами вот так. Мажутся клюквенным соком. Герой-то мёртв, он уже ничего не скажет. А начальству перепадёт кусочек славы и вот, уже будто он сам прыгал в ревущее пламя.
***
В таверне тихо, как в могиле. Даже тавернщик пропал. За столом в углу сидит Элиас и Ваюна. Девочка не поднимает взгляда, а полуэльф обнимает бутылку вина. Судя по его виду, далеко не первую. Закусывает вяленым мясом и краюхой хлеба. Девочка ковыряется ложкой в тарелке холодной каши.
— Как вам ночка? — Спросил я подходя. — Правда, было весело?
— Веселее некуда. — Булькнул Элиас, посмотрел на меня мутным взглядом. — Прямо целый мир сломался... ик... точнее... я.
— А... — Протянул я, переводя взгляд на Ваюну и вопросительно кивая на полуэльфа.
Ученицы ведьмы мотнула головой. Бывший герой хлопнул ладонью по столу и простонал:
— Какая же я тварь... хуже тебя между прочим!
— Естественно, я ведь само совершенство.
— Я не о том...
— А о чём?
Опустился на свободный стул и взял бутыль из трясущихся рук. Полуэльф не хотел отдавать, но пальцы не слушаются. Мелко трясутся. Вино кислое, но крепкое. Такое чувство, будто винокур отбирал худший виноград.
— Я... я не захотел помогать людям... я не дал Ваюне им помочь! Какой же я герой?! Я тварь... сволочь... подонок!
— Ты взрослый. — Оборвал я. — Ты ничем не мог помочь, как и она.
— Надо было попытаться... ведь... ведь они умирали!
— Если помогать всем без раздумий, то быстро сгоришь. Уж ты-то должен знать.
— Знаю! Но... это всё неправильно.
Я хотел ответить, но голова Элиаса упала на грудь и таверну наполнил свистящий храп. Изо рта на сорочку потекла мутная слюна. Пить вино перехотелось.
— Он хороший, — сказала Ваюна, не отрывая взгляда, — просто запутался в жизни.
— Как и все.
Сквозь храп пьяница бормочет имена, просит у них прощения. Глаза под веками лихорадочно дёргаются, будто следя за припадочной мухой. Он был всем, а стал... тем, кем стал. Однако призраки прошлого всё ещё терзают душу. Я осторожно поднял полуэльфа на руки, отнёс в телегу и уложил на расстеленный спальник.
Когда повернулся, обнаружил Ваюну, забирающуюся на козлы. Сел рядом и тронул поводья. Лошадь с готовностью двинулась с места, счастливо заржала, что покидает это странное для неё место. По дороге к воротам мне бросили букет полевых цветов, нарванный так поспешно, что наполовину состоит из травы.
— Почему мы уезжаем прямо сейчас? — Спросила Ваюна, когда ворота остались позади.
Дорога тянется к тракту, по которому понесётся весть о моём подвиге. Утреннее солнце прогревает землю, и мир наполняется красками.
— Так будет лучше.
Тем более, я не хочу быть там, когда в деревню наведаются настоящие проверяющие.
Девочка кивнула и сказала, глядя на дорогу:
— Слухи, тебе ведь они нужны? А чем меньше люди знают, тем больше слухов плодят?
— Ха, а ты умная.
— Я красивая. — Буркнула Ваюна.
Засмеявшись, широко улыбнулся и открыл ей прописную истину:
— Умная женщина всегда красивая, а если нет, то не такая уж она и умная.
Телега покачивается на неровностях дороги, Элиас стонет и кутается в тонкое одеяло. Подтягивает колени к груди. Интересно, в прошлом узнай он о такой судьбе, пошёл бы войной на меня? Ха, конечно же. Ещё бы и кричал высокопарный бред о высшем благе и добре.
— А зачем тебе всё это? — Осторожно спросила Ваюна,
— Что?
— Ну, власть через геройство. Ты ведь достаточно сильный, чтобы захватить замок какого лорда. Сразу сесть на трон и отдавать приказы.
Да, это на удивление просто провернуть. Даже думал над этим, но...
— Я хочу абсолютной власти, а страх, увы, не даёт её. Нужно завоевать умы и сердца, а образ героя идеален для этого.
— Хм... а зачем тебе власть?
***
Элиас очнулся на привале, вывалился из телеги и ползком скрылся в кустах. Лошадь, мирно обкусывающая с них листья, взглянула удивлённо. Фыркнула и перешла на другую сторону поляны. Судя по звукам, доносящимся из кустов, брезгливость лошади — это последнее чем озаботится герой.
Я присел у костерка, задумчиво прилаживая сковородку на проволочную подставку. Поднялся, упёр кулаки в бока и уставился на сковородку. Меня обучали убивать, вести за собой армию, повелевать, но не готовить. Еда всегда была чем-то, что появляется на тарелке стоит махнуть пальцем.
Благо не успел изнежиться из-за постоянных боевых походов.
Ваюна, женским чутьём поняв моё замешательство, начала нарезать кус сала и бросать на сковородку. Мелкие полоски шкворчат, исходят жиром и становятся прозрачными. Девочка палочкой перемешивает шкварки и, дождавшись, пока зарумянятся, бросила на них мелко нарезанные овощи. Перемешала и разбила десяток яиц.
Выглядит не сильно лучше солдатской еды, но аромат! Густой и вкусный, растекается по поляне, наполняет рот слюной. Желудок дёргается и громко требует поскорее отправить лакомство внутрь.
Элиас высунул голову из кустов, задёргал ноздрями. Покачиваясь, подошёл к костру и плюхнулся рядом. Обхватил голову, пробормотал:
— Извиняюсь... смалодушил... — Повернулся к Ваюне, напряжённо следящей за целостностью желтков, указал пальцем и добавил, едва двигая языком. — Малышка, никогда так не пей и... не связывайся с теми, кто так пьёт.
— Уже связалась... — Вздохнула Ваюна и начала резать яичницу.
Один желток лопнул и жидкое золото растеклось по поджаренному луку. Разложив по тарелкам, Ваюна накрыла яичницу ломтями хлеба. С удовольствием оглядела, а затем, принялась смотреть, как мы едим. Женщины получают странное удовольствие от вида того, как мужчины уплетают их стряпню.
— Я стал слабый... — Пробормотал Элиас, глядя в тарелку. — Всё время стараюсь утопить горе в вине.
— И как, удачно? — Спросил я, уплетая яичницу и промакивая лопнувший желток куском хлеба.
— Нет, оно отлично плавает. — Вздохнул бывший герой. — Что дальше делать будем?
— Да всё тоже, шаг за шагом подбираться к твоим друзьям. Размеренно, не торопясь, а не то почуют нож, поднесённый к глотке.
Эхо мёртвого серебра [10]
Темнота подбирается к выходу из шахты, сгущается и тянет ко мне чернильные нити. Мёртвая сталь отражает свет заходящего солнца, вспыхивает в покачивающейся руке. Я остановился на границе света и тьмы, взял висящий на балке фонарь и поджёг. Слабый огонёк затрепетал в стеклянной клетке. Тьмы оскорблено попятилась, сгустилась у стен и за балками.
Звук шагов умирает по мере удаления от входа. Народ любит приговаривать, что есть три типа людей: живые, мёртвые и те, кто в море. Они ошибаются, их четыре. Все забывают про спускающихся под землю.
Воздух уплотняется, полнится запахами пота и каменной пыли. Иду вдоль ржавых рельсов с замершими вагонетками. Помнится, дед хотел проложить такие на поверхности, но передумал. Слишком большие затраты и обслуживание. Да и толку нет, что по колее лошадь тянуть будет, что по дороге.
Остановившись, достал карту, выданную главой, сверился и свернул в один из боковых туннелей. На балках тлеют масляные лампы, пламя умирает на фитилях. Испускает струйки дыма, которые тут же пожирает мрак.
— Пу-пу-пууу... — Протянул я, просто чтобы услышать хоть что-то кроме звука собственных шагов и стука сердца.
Мёртвая сталь кажется тяжелее обычного, но это вина ослабшего тела.
Туннель идёт вниз, в пол вбиты балки, образующие подобия ступеней. Свет фонаря выхватывает то потолок, то стены, но не конец туннеля. Будто он опускается в бесконечность.
— Ладно, подумаешь, прибью парочку монстров. — Пробормотал я, покачивая клинком и внутренне проклиная принятые решения и самого себя.
В темноте время течёт иначе, смазывается и исчезает. Есть только ты, узкий луч от фонаря и неизвестность. Свернув в очередной боковой туннель, оказался на месте расправы над поисковым отрядом. Круглой «зале» на пересечении нескольких рукавов. Фонарь выхватывает из мрака лужи запёкшейся крови на полу и потолке.
Кто бы ни был напавшим, он либо любит убивать, либо не умеет. Совершенно небрежный подход к делу! Для такого требуется либо безусловная любовь к процессу, либо полное непонимание.
На холодном камне следов, как и ожидалось нет, кровь давно запеклась. Я вздохнул и крикнул, приложив ладонь рупором:
— Эй, давай облегчим друг другу жизнь. Выходи или выходите сколько есть!
Эхо крика помчалось по туннелям, сгинуло в их глубине, отскакивая от стен и потолка. Я замер, вслушиваясь до рези в ушах. Криво улыбнулся, уловив шаркающие шаги. Свет отразился от двух жёлтых точек, быстро приближающихся из бокового туннеля.
— М-м-м-м-м...
Низкий, продирающий до костей гортанный гул ввинчивается в уши. Тварь раскачивается, прячась от света, окутываясь плотными тенями.
— Мычишь? Ты что, подземная корова?
— М-м-м-мастер Элдриан? Это вы?
Оно вышло на свет, невероятно худое, одетое в обноски. Лицо укрывают жидкие, почти прозрачные волосы. Тощая, скелетообразная рука вытянута в мою сторону.
— Мастер Элдриан, это вы! Не могу поверить, это правда вы! Великая Тьма... как такое возможно?
— Ты ещё кто?
Тварь замерла, увидев направленный на неё меч. Озадаченно оглядела себя и издала нервный смешок.
— Ах, прошу прощения, мой вид нынче изменился. Годы в заточении и голоде сказались плачевно. Это я, Эонар, ваш верный друг...
Оно улыбнулось, демонстрируя длинные клыки, которыми так удобно прокусывать шеи. Изобразило лёгкий поклон.
— О, Тьма... — Выдохнул я.
— Да, она была не милосердна. Но сохранила меня, хотя проклятые оборотни и постарались на славу.
Эонар сдвинул чёрные от крови лохмотья на груди, продемонстрировал глубокую рану. Прямо над сердцем.
— Они парализовали меня, закидали камнями и бросили умирать. Год за годом, в сознании и голоде... Пока какой-то шахтёр не расчистил завал.
Поколебавшись, опустил меч, но с места не сдвинулся. Смотря на бывшего знакомого со смесью жалости и омерзения. С которой здоровые люди смотрят на прокажённых.
— Знаете, что не давало мне сойти с ума?
— Даже не могу представить. — Пробормотал я, невольно вообразив себя на его месте.
Моя «усыпальница» была спрятана и удобна, проклятье, у меня даже подушка была.
— Ох, одна маленькая, несбыточная мечта... Я так думал, но вот, получил подарок судьбы!
Вампир прыгнул на меня, с размаху полоснул когтями по горлу. Они вспороли воздух, а я отпрыгнул, стараясь держать его на свету. Черты Эонара преобразились, окончательно утратив сходство с человеком. Нижняя челюсть отвисла и длинный язык-пиявка вывалился на грудь извиваясь. Волосы откинуло с лица, на меня с ненавистью смотрят кровавые глаза.
Он двигается плавно и быстро, старается спрятаться в темноте. Но я кружу, одной рукой держа фонарь и пытаясь рубануть мечом. Пусть он и ослаб, но всё ещё высший вампир. Стоит потерять из виду, и клыки сомкнутся на шее.
Мёртвая сталь вспарывает пустоту, сверкает, разбрасывая отражённый свет по зале. Кровосос шипит, гогочет и визжит. Глаза полыхают чистейшей ненавистью, а язык тянется ко мне. Мы кружим вдоль стены, а он пытается оттеснить меня от неё. Расширить окно возможностей для внезапной атаки.
— Это всё ваша вина! Вы! Вы предали нас! В шаге от победы!
— И что? Хочешь извинений?
— Нет, о нет! Я алчу вашей крови! Крови предателя, крови принца! Я завершу, то что начал ваш дед!
— А вот это ты зря сказал. — Прорычал я, перехватив меч для нового удара. — Мне конкуренты не нужны.
***
Ваюна проснулась от странного звука. Что-то среднее между треском дерева и кости. С трудом разлепила глаза и села на кровати. Лунный свет освещает комнату через узкое окно... на освещённой полосе по полу катаются двое. Сцепившись, как дикий пёс с волком.
Не до конца проснувшись девочка подтянула колени к груди, захлопала глазами. Сознание медленно прочищается и становятся видны детали. Такие, как выбитая рама и осколки стекла на полу.
Один расцепил хватку и с силой вогнал меч в грудь оставшемуся на полу. Со стоном повалился на спину, раскинув руки и тяжело дыша. Ваюна с трудом признала Элиаса. Полуэльф жадно хватает ртом воздух, хрипит и смотрит в потолок. Зажим, державший уши под волосами, потерялся в драке, и теперь они гордо торчат в стороны.
— А... ты проснулась, ну... доброе утро. — Просипел Элиас, приподняв голову и глядя на девочку.
— Так ведь ночь... — Пробормотала Ваюна.
— Эх, дитё... когда проснулся, тогда и утро!
Человек с мечом в груди задёргался, забил ногами по полу. Руки вцепились в лезвие, по клинку побежала кровь. Тело выгнулось, точнее, попыталась, бессильно оторвав зад от досок. Грудь не сдвинулась, прибитая мечом как гвоздём к полу.
— А это кто?
— Это... я не уверен, но, кажется, это упырь.
— Кто?
— Слуга вампира, — пояснил полуэльф со стоном поднимаясь и кряхтя, хватаясь за поясницу, — кровосос может выпить человека, а может, и вот так... Ох... сволочь какая... бока мне намял!
Ваюна спрыгнула с кровати и подошла к окну, осторожно выглянула. Ночная деревня освещена пожаром, горит дом в самом центре и храм. По улицам мечутся угловатые тени, кто-то кричит, люди бегут к огню. А за ними бегут другие, уже не похожие на людей.
— Что... что происходит?
— Вот бы я знал.
— А где Элдриан?
— У него была работка в шахте... думаю, он вернётся нескоро.
***
Вампир наседает всё ближе, подбираясь к шее. Луч фонаря мечется по всей зале, не отпуская ни на миг. Кровь гудит в висках, горячими волнами бьёт в голову. Предплечье руки с фонарём горит от боли, разорванный рукав пропитался красным. Тяжёлые капли срываются при каждом взмахе, орошают запёкшиеся лужи крови простолюдинов.
— Не голубая, — со смехом подметил Эонар. — В конце концов, ты обычный человек, не как твой отец или дед. Ты, жалкая пародия на Властителей Тьмы!
— Пародия? Нет-нет, я лучше.
— Лучшие не умирают.
Вампир играючи увернулся от очередного выпада и полоснул когтями по рёбрам. Вспышка боли на миг ослепила, я взвыл и ударился плечом о стену. Рот наполнился слюной. Эонар накинулся, я почти ощутил смрадное дыхание на шее и... ухватил его. Развернул и с силой впечатал в стену. Так что затылок хрустнул и глаза кровососа на мгновение затуманились. Локтем руки с мечом придавил горло.
— Хитро... — Прохрипел кровосос, кривя бледные губы в надменной улыбке. — Только бесполезно. Сколько так продержишь? Надо было давить другой рукой.
— Нет, я всё сделал как и хотел.
Фонарь описал короткую дугу и с хрустом разлетелся об голову Эонара. Горючее масло вспыхнуло, почти мгновенно покрывая его. Я едва успел отскочить, но пара капель попала на кожу и одежду. Последняя вспыхнула, и я отчаянно захлопал по ней ладонью.
Вампир взвыл, метнулся в темноту... и упал, с отсечённой ногой. Попытался ползти, охваченный огнём по плечи, но я опустил сапог меж лопаток. Надавил до хруста и провернул каблук.
— Эонар. Было приятно встретить знакомое лицо, но увы, нам пора прощаться. В этот раз навсегда.
Мёртвая сталь перечеркнула узкую шею, и горящая голова упала на пол. Торопливо наколол её на острие меча и поднял, освещая путь. Надо поторопиться, не думаю, что такого света хватит надолго. Тем более, если пациентов жреца покусал вампир, жителей ждёт «приятный» сюрприз.
***
На улице творится странное. Толпа, сначала бежавшая к пожару, теперь отхлынула в обратную сторону. Ваюна видит искажённые ужасом лица и угловатые фигуры, что прыгают на людей. Хватают, как псы, и тащат в темноту.
Девочка мелко задрожала, запоздалое осознание обрушилось на хрупкие плечи. Медленно протянула руку в сторону убегающих... Элиас положил ладонь на запястье, мягко опустил и покачал головой.
— Не надо, с тебя и того раза хватило.
— Но... они ведь умирают!
Лицо полуэльфа исказила гримаса страдания, но взгляд остался твёрдым. Отсветы пожара отражаются в глазах, придавая вид печальный, будто бывший герой осознал нечто горестное.
— Всех не спасти.
— Ты... ты ведь герой, — пробормотала Ваюна, в глазах заблестели слёзы. — Я слышала, что говорил Элдриан, я помню, что говорила матушка про героев!
— Да, я герой. — Горестно вздохнул полуэльф и отвёл взгляд. — Потому я знаю цену героизма.
— Я хоть попытаюсь!
Ладонь сжалась крепче, почти до боли. Элиас вновь покачал головой, не поднимая взгляда.
— Мы просто умрём. Ты справилась с несколькими разбойниками и почти два дня валялась пластом. Я едва управился с упырём. Мы ничего не изменим.
— Нет!
Ваюна рванула руку, пальцы полуэльфа показались стальными, но поддались. Кисть взлетела и направилась в сторону улицы... и застыла. Во всполохах огня, сквозь убегающих бежит Элдриан. Меч сверкает, рассекая упырей. В левой руке держит что-то чёрное, никак не разглядеть что.
Элиас шумно выдохнул и опустился на пол. Привалился лбом к стене и закрыл глаза.
— Ну а теперь-то можно помочь? — Выпалила Ваюна, от избытка эмоций притопнув.
— А смысл? Теперь он и сам управится. — Натянуто хохотнул полуэльф. — Этому гаду упыри, что мошкара.
Ваюна посмотрела на улицу. Люди, почти все, попрятались по домам. Элдриан разрубил очередного упыря и в два прыжка нагнал убегающего. Свет упал на лицо бывшего принца, и она увидела широкую улыбку.
Элдриан рассёк убегающую нежить от плеча до пупка, переступил дёргающееся тело и скрылся за домом. Ваюна опустила руку. Потёрла ладонь, разминая меж пальцев и чувствуя себя несколько глупо. Действительно, какая от неё помощь... она даже не уверена, что Тень убивала бы только чудовищ...
Эхо мёртвого серебра [9]
Жрец семенит рядом, сгорбившись и поглядывая на меня, как побитый щенок. На нас оглядываются шахтёры, идущие на смену, женщины, идущие к реке с полными тазами одежды. Мимо пробежала стайка детворы, перемазанная грязью и пылью. Я иду расправив плечи и опустив ладонь на навершие меча. Всем видом источаю властность и контроль.
Ветер касается волос, отбрасывает пряди на лицо, а на губах играет тонкая улыбка.
Дом главы в самом центре деревни, массивный, из каменных блоков и брёвен. Крышу венчает флюгер в виде шахтёра с киркой. К улице обращены огромные окна, будто кричащие о том, кто здесь хозяин.
От города дом огорожен каменным забором высотой до пояса напротив входа и в два человеческих роста вдоль других стен. Двое стражников у входа ощутимо занервничали при виде меня, сжали древки копий. Один шагнул навстречу, сказал наигранно спокойным голосом:
— Здравствуйте, мастер, а кто это с вами?
Жрец повернулся ко мне, натянуто улыбаясь, дёрнулся и протараторил:
— Это ревизор Его Святости!
Стражник окостенел, с трудом поклонился и почти услышал, как хрустит скованный ужасом хребет. Второй торопливо распахнул дверь и отступил. Мы вошли внутрь и подошвы сапог погрузились в роскошный ковёр. Нос защекотало тончайшими ароматами благовоний. Я по-хозяйски оглядел картины на стенах, грубоватые статуи из дикого камня и... Самородок мёртвого серебра размером с монету, лежащий под стеклянным колпаком на постаменте.
Прошёл за жрецом, но опустился в кресло у камина и небрежно дёрнул пальцами.
— Зови главу.
— Он наверняка в кабинете...
— Я не спрашивал, где он. Я сказал, зови.
Жрец поклонился и посеменил к лестнице на второй этаж, оставив меня в мрачном одиночестве. Впрочем, не в таком уж и одиночестве. Одна дверь приоткрылась и на меня взглянуло бледное девичье лицо. Служанка жмётся к двери и старается не дышать, лишь бы не привлечь внимания.
Подыгрывая, не поворачиваюсь в её сторону и продолжаю рассматривать самородок. Тёмный металл загадочно блестит в свете из окна. Зовёт взять в руку и поднести к глазам. Говорят, если долго смотреть в мёртвое серебро, увидишь звёзды. Может оно и так, не пробовал, но в ночи оно сияет как луна. Холодным, неживым светом, который так люб нечисти всех мастей и романтичным особам.
Служанка осмелела, больше приоткрыла дверь. Молоденькая, с волнистыми рыжеватыми волосами и веснушчатым лицом. Страх в серых глазах медленно сменяется любопытством и лёгкой влюблённостью. Женщины просто обожают мужчин, облачённых властью. Подыгрывая, откинулся в кресле в позе загадочной и властной, которую часто принимал, позируя для лучших художников.
Девушка тихо охнула и прижала кулачки к груди, глаза заблестели. Пальцем помани, и она с радостью прыгнет на колени.
На лестнице загудели шаги, появился мужчина в двубортном жилете и белой сорочке. Увидев меня вздрогнул и наклеил на лицо самую неумелую и лживую улыбку, на которую вообще способен человек. Начал спускаться, разводя руки в приветствии. Я лениво повернулся к нему.
— Полагаю, вы и есть глава?
— Да, господи, Маркус Велерд, приятно познакомиться господин...
— Элдриан.
Черты лица на миг окаменели, Велерд сбился с шага, но быстро взял себя в руки. Невзначай коснулся перил и пробормотал:
— Приятно познакомиться, господин Элдриан.
— Хотел бы я сказать так же.
— Ч-что вы имеете в виду? — Пробормотал глава, неуверенно шагая ко мне по ковру и стреляя глазами по сторонам. — Мария, принеси гостю вина!
Рыжая служанка пискнула и скрылась из виду, к моему неудовольствию. Велерд протянул руку для рукопожатия, но я посмотрел на неё так, будто он держит дохлую крысу. Глава торопливо сунул в карман, дёрнулся, сложил руки на груди, быстро бледнея. Дёрнулся вновь и вытянул вдоль туловища, продолжая улыбаться.
— Серьёзно? — Спросил я, делая вид, что не замечаю ужимок. — Ну, раз вы настаиваете, я могу провести подробное расследование и добавить в дело новые пункты.
— Не нужно, у нас всё под контролем! Поставки скоро возобновятся в прежнем объёме! Я уже писал об этом Его Святости!
— Ох, милый мой Велерд, вы же знаете, какой характер у Его Святости.
На лбу главы выступил бисер пота, он торопливо утёрся платком и кивнул. Я едва сдержал смех. Главная комната будто стала безразмерной, и по лицу Велерда видно, как он желает затеряться в этой бесконечности. Исчезнуть, лишь бы не говорить со мной. Увы, я уже перед ним, бежать и прятаться бесполезно.
— Мы уже почти со всем разобрались, господин Элдриан. Признаться мы вообще не ждали никого из Святых Земель. Особенно так тайно... обычно ведь сообщают за месяц! Мы даже не подготовили встречу!
— Да, а заодно не успели затереть улики. — Ответил я улыбаясь.
— Уверяю вас!
Я остановил взмахом руки, изображая уставшего от оправданий чиновника. Глава умолк и даже прикусил губу для верности. Ну, раз уж начал спектакль, то буду вести его до конца.
— Буду честен с вами Маркус. Его Святость крайне недоволен. Вы и сами понимаете, какая обстановка вокруг и какие потребности в металле.
Глава кивнул, не решаясь раскрыть рот. Я медленно поднялся из кресла, навис над ним, подавляя авторитетом. Велерд ниже на полторы головы, уже в плечах, даже учитывая мою худобу.
— Более того, он в ярости. А вы ведь знаете, чем это грозит?
Туманные намёки с умным видом, мне даже не надо придумывать наказания. Страх Велерда прекрасно справляется сам. Кем бы ни был этот Его Святость, явно не отличается добрым нравом.
— Он настолько недоволен вами, что попросил меня проверить всё. Оторвав от привычных дел. — Я сделал многозначительную паузу, гадая, как скоро потемнеют штаны главы. — Дошло до того, что до нас дошли слухи, очень плохие слухи.
— Это просто слухи... — Пролепетал Велерд, бледнея и трясясь.
— В этом я и хочу убедиться. Так что расскажите вашу версию. А я послушаю и сверю с нашими данными.
***
Вино кислое и будто разбавленное, так что по местным меркам может считаться достойным императора. Я сижу в кабинете главы, потягиваю из высокого бокала и слушаю. Велерд часто запинается, умолкает, подбирая слова, и возвращается, стремясь добавить вспомнившиеся детали.
Он уже взял себя в руки и ведёт собственную игру. Чтобы облегчить ему дело, я даже намекнул, что местный, связь с Его Святостью держу через письма. В конце концов, это выгодно и мне, не хочу быть просто служкой высшего начальства.
— Понимаете, тут настоящая гора под землёй. Скальная порода, залежи металла обильные, но его сложно добыть... а тут ещё и шахтёры пропадать начали. Туннели древние, им больше столетия, я думал они заблудились. Дело-то не хитрое, порой даже опытные плутают.
— Думали?
— Да, пока не нашли тела. Пока чудовище не напало на группу из семи человек.
— И что же это за чудовище?
— Мы не знаем. Выжившие ещё не пришли в сознание, а мёртвые... потому что от них осталось ничего не определить.
— Вы уже посылали за помощью?
— Конечно! Но ответа ещё нет, я надеялся, что это вы привели... но вы приехали тайно и в компании некой семьи, как мне доложили.
— В одиночку всегда быстрее, а меня просили поторопиться.
В дверь кабинета постучали и вошла рыжая служанка, поклонилась несколько глубже нужного. Как раз, чтобы я лучше рассмотрел декольте, которое она углубила. Из вежливости подыграл ей. Она поставила на стол между нами поднос с мёдом и сыром на фарфоровых тарелках. Поклонилась и выпорхнула наружу, осчастливленная моим вниманием.
— Да, конечно... но.
— Никаких «но», в святых землях тоже не особо спокойно, интриги и прочие причуды двора. — Отмахнулся я, и глава с пониманием кивнул. — Его Святость не хочет, чтобы слухи о чудовище в деревне, названной в честь Геора, расползлись. Некрасиво получится, для начала его надо убить.
— Мы пытались, но... не очень получилось.
— Вот поэтому я тут.
— Поясните?
— Скажем так, если в шахтах Георовой деревни прячется монстр, это одна история, а вот если его убьёт другой герой, то это совершенно другая история. Которую Его Святость может использовать. Вы меня понимаете?
— Кажется, да, но не сильно...
— Всё просто мой дорогой друг. Я убиваю монстра, а вы всем говорите, что я обычный путник. Новый герой, если так угодно. При этом даже не заикаетесь о моей связи со Святыми Землями. Таким образом, вы спасаете свою шкуру, а Его Святость получает красивую историю. Ну знаете, славный оплот света подвергся нападению, но Сам Свет послал героя, который спас простой люд.
— А если вы не справитесь?
— Придёт другой, — с хитрой улыбкой ответил я и добавил зловеще, — а может... вам лучше не думать об этом. Так что, донесите до своих людей, что никакого ревизора к вам не прибывало.
Велерд торопливо кивнул, на лице отразилось безмерное облегчение. Я подцепил кусочек сыра, обмакнул в мёд и отправил в рот. Улыбнулся и добавил с зловещим шёпотом:
— Но позаботьтесь, чтобы когда ревизор прибудет, ему ни пришлось вас повесить.
— С-с-спасибо...
***
Вход в шахту похож на дыру в земле, над которой построили навес. Стены укреплены промасленными балками, проложены дорожки для тележек. В стороне от входа навалена куча породы, которую просеивают и промывают. Работники собирают сияющие крупицы, ссыпают в кожаные мешочки.
Солнце клонится к закату и к шахте подтягивается стража с копьями. В жаровни засыпают уголь и пучки трав, кто-то громко шепчет молитвы, и все смотрят на меня. Я стою у входа с мечом в руке и смотрю во тьму, гадая, что же ждёт внутри. Велерд со жрецом стоят поодаль, что-то обсуждают.
Отсюда видно, как с полей ведут скот. Лента реки сияет, как жидкое золото, отражая свет умирающего солнца. Прохладный ветер толкает войти в шахту, запутывается в волосах.
Я глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул в темноту.
Темное фэнтези с привкусом мыльной оперы. Обзор романа Брайана Стейвли «Присягнувшая черепу»
Роман предворяет события другой более успешной книги автора «На руинах империи» В нем мы вновь попадаем в город вечно бунтующих любителей человеческих жертвоприношений. Служительница культа смерти, кровожадные боги и все в великолепном гримдарковом сеттинге. Казалось бы, что может подкачать в таком сюжете? Ответ: персонажи.
О сюжете
Служительница местного бога смерти Пирр отправляется с двумя жрецами в город Домбанг для последнего Испытания. Главная героиня должна совершить серию ритуальных убийств, а последним принести в жертву свою давнюю любовь — капитана домбангской стражи.
Домбанг — это когда-то независимый город, захваченный могущественной Аннурской империей. С прибытием наших героев в городе начинают происходить мятежи и волнения. Коренные жители ждут возвращения своих богов, которые согласно пророчеству должны покарать захватчиков. Жуткие и загадочные убийства свидетельствуют о том, что ожидания жителей не напрасны. Жрецы оказываются в эпицентре этих тревожных событий.
Впечатления
Автору неплохо удалось вести повествование от лица женского персонажа в романе «На руинах империи» Там мы видели личностный рост безответственной и инфантильной героини через набивание шишек и довольно жёсткие жизненные уроки. Наблюдать за этим процессом было увлекательно.
В «Присягнувшей черепу» же развития персонажа как такового почти нет. Да, есть какая-то туманная экзистенциальная миссия «познать смерть и любовь», но выполняя основные и побочные квесты, Пирр мало меняется. Томно вздыхающая девица, мучимая вселенским вопросом «любит, не любит» изредка вспоминает, что она грозный ассасин и начинает доказывать всем и каждому, что она машина для убийства, которая не боится смерти. Эффект достигается, увы, трагикомический, что вряд ли задумывал автор.
Герои в свои попытках пошутить напоминают школьников гыгыкающих над камасутрой. Очень странно, что прирождённые убийцы разговаривают как не очень умные подростки. Юмористичкие вставки сильно бьют по атмосфере произведения.
Пожалуй, лучше всего автору удалась вторая половина книги. Брайан Стейвли прекрасно описывает всякую смертельно-опасную экзотическую живность. Когда герои отправляются на поиски загадочных богов все местная фауна открывает на них охоту. Но и здесь увы не обошлось без томных взглядов и нелепых выяснений отношений.
Подводя итоги, можно сказать, что книга скорее разочаровала, чем обрадовала. Интересный и талантливый автор не сумел выдержать баланс сюжета и свёл фабулу к дешёвой мелодраме.
Если понравился обзор подписывайтесь на наш канал в ТГ https://t.me/k0nTeXt
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Эхо мёртвого серебра [8]
Деревня встречает нас останками древнего фундамента и стен. Потрескавшиеся камни взирают на дорогу с безразличием вечности. Они были тут, когда даже эльфов не существовало, даже самой жизни не было. Они будут тут до тех пор, пока мир не сгинет в Извечной Тьме.
Возле дороги, под огрызком стены, расположилась будка стражи. Двое мужчин в потёртых кирасах сидят за раскладным столом и играют в карты. Завидев повозку подняли головы, прижав карты к груди, как дамочки вееры. На лицах мелькнуло странное выражение, затерявшиеся в обмене взглядами.
Один нехотя поднялся и пошёл навстречу, почёсывая затылок. Я стиснул челюсти душа желание заорать на него. Заставить упасть на колени и целовать носки сапог, пока я пинками загоняю их в глотку.
Опустил глаза, стиснул повод. Я больше не принц, никто, кроме Вивиан и Элиаса, не знает в точности КТО Я. Надо просто потерпеть, немного.
— Вы кто такие? — Прогудел стражник, поднимая руку в повелительном жесте, остановиться.
В движениях сквозит тревога, будто двое мужчин на телеге могут быть опасными разбойниками. Стражник силится определить кто мы и стоит ли беспокоиться на полную силу.
Лошадь послушно замерла, скрипнула телега. Второй стражник смотрит на нас и, склонившись над столом, достаёт карты из отбоя. Прячет в руку, а свои убирает в низ колоды. На лице играет гаденькая улыбка. Дальше по дороге в грязи валяется свинья, выдувает жирные пузыри с обоих концов.
— Просто путники. — Сказал Элиас, прижал ладонь к груди и легонько поклонился, продолжая сидеть на козлах. — Я, моя дочь и мой... друг.
— Дочь? — В глазах стражника зажглись огоньки интереса, он даже привстал на цыпочки, стараясь разглядеть, что в телеге.
— Она ещё маленькая, господин. Вот только словила женскую хворь... очень тяжёлую.
— Чего?
— Ну... — пробормотал Элиас, задвигал бровями, подыскивая слова. — Тот самый недуг, из-за которого женщины раз в месяц злее демонов.
— Раз в месяц? Да они завсегда хуже любого зла!
— У вас тут есть постоялый двор?
— Есть таверна, там шахтёры отдыхают после смены. Дальше по дороге, не пропустите.
— Спасибо...
Стражник развернулся и пошёл обратно, помахивая рукой, мол отстаньте. Сел за стол и с подозрением уставился на товарища. Лошадь послушно потянул телегу в указанном направлении, а я повернулся к товарищу и одними прошептал:
— Дочь?
— А что я ещё должен был сказать? Что я полуэльф, которого разыскивает САМ Геор, а со мной персонаж страшных сказок?
— Не... погоди, чего?! Каких ещё сказок?!
— А вот таких! — Элиас откашлялся и продекламировал страшным голосом. — Элдрин Кровавый придёт и во Тьму унесёт!
— С чего бы мне это делать? Кто вообще будет охотиться за детьми простолюдинов?!
— Такова молва, мой юный друг.
***
Таверна грубо сколоченное здание. Будто жуткий сросшийся близнец, жмётся и прорастает в древнее каменное здание. Внутри сумрачно, на стенах развешены сети, кирки и лопаты. Пахнет земляной пылью, потом и скисшими носками. Тавернщик со скучающим видом развалился в кресле, сложив руки на внушительном пузе.
На нас взглянул с некоторой озадаченностью, сощурился и начал подниматься. Элиас несёт Ваюну на руках, прижав к груди, я шагаю с мрачным видом.
— Добрый день, незнакомцы. Чего вам?
— Комнату. Еду и бадью для мытья. — Сказал я, бросая ему монету, оглянулся на Ваюну и добавил. — Две комнаты и лекаря.
— А что с ней?
— Я похож на лекаря?
— Не особо... ладно.
Тавернщик повернулся к кухне и протяжно свистнул, сунув мизинцы в уголки рта. Загремела посуда и в дверях появилась рыжая, лохматая голова.
— Винко, дуй к жрецу, для него работёнка.
Мальчишка исчез, оставив быстро затухающий перестук шагов. Толстяк повернулся к нам и сделал приглашающий жест.
— Милости прошу за мной.
Поднялись на второй этаж, где таверна вросла в древнее здание. Пошли по каменному коридору с низким потолком. Тяжёлые двери провожают меня угрюмыми взглядами пустых глазков-прорезей. На толстых досках заметны глубокие царапины.
— Во времена империи тут всем заправляли оборотни. — Пояснил тавернщик, заметив мой взгляд. — Слава богам их давно всех вывели!
— Всех ли? — Спросил я, глядя на особо глубокую борозду.
— Под корень. Сам Геор постарался, лично! С тех пор наша деревня и зовётся Георовой! Мы же поставляем Его Святости самый лучший металл!
— А зачем ему сейчас металл? Империи-то нет.
— Да, некроманты сгинули, да нечисти полно. Вампиры, перевёртыши, сборщики налогов. Да и всякие смутьяны, месяца не пройдёт, как какой лорд объявит себя королём. Жаль, что Светоносный далеко, он бы их всех к ногтю!
— Неспокойно нынче, — вздохнул я, едва сдерживая улыбку.
— Увы, молодой господин.
Война длилась столетие, не меньше. То затухая, то вспыхивая лесным пожаром. Даже моё рождение вынужденная мера, отцу нужен был генерал для удалённых компаний. Вот только, когда империя пала, стремительнее валуна в пропасть, тысячи вояк остались не у дел. Тысячи и тысячи ожесточённых, способных только воевать мужчин.
Воистину, это самый страшный удар, который я нанёс силам света. Так и тянет засмеяться в голос.
За столетие всё немного утряслось, но и поныне бывшие земли империи разодраны на мелкие королевства и княжества. Новое поколение управленцев и в подмётки не годится далёким предкам. Шаткий мир балансирует на лезвии моего клинка. Одно движение и обозлённые толпы хлынут на бывших героев.
Печалит лишь одно, для этого движения мне нужен статус и общественный вес. Вернувшийся ужас из детских сказок не сможет провести восстание. А вот воспетый герой, ха, ведь не зря короли боятся героев и стремятся избавиться при первой возможности. Герои хороши, когда на войне и когда мертвы.
Тавернщик распахнул дверь, и мы очутились в широкой келье с двумя койками и столом с парой табуреток. Элиас торопливо положил Ваюну на кровать, коснулся лба и с тревогой покачал головой.
— А вторая комната вам для чего? — Спросил толстяк, перебирая связку ключей и с опаской косясь на девочку.
Вдруг болеет чем заразным.
— Для меня. — Ответил я, выходя в коридор. — Не хочу смущать отца и дочь своим присутствием.
— А... то-то я смотрю девка с ним одно лицо... как, кстати, вас зовут?
— Элс, — ответил Элиас, указал на девочку, — и Ваюна.
— Хорошее имя, а меня звать Миксас. А вас, господин?
— Элдриан.
Лицо толстяка дрогнуло, как от пощёчины. Поросячьи глазки выпучились, а руки замерли, стискивая связку ключей. Замер и полуэльф, только девочка осталась безучастная слишком занятая болезнью.
— Эл... дриан?
— Да, какие-то проблемы?
— Нет... нет, что вы... просто это имя... редкое. По известным причинам.
— А по мне хорошее. Ничуть не хуже других.
В голосе лязгнул холодный и острый металл, толстяк торопливо поклонился. Насколько позволило пузо.
— Да, конечно, простите меня. Ваша комната напротив, вот ключи, а еда будет готова через час. Увы, быстрее никак. Вам принести?
— Нет, мы спустимся.
Когда он поспешно удалился, Элиас выпучил глаза и прошипел:
— Ты чего творишь?!
— Проявлю вежливость. Ведь это вежливо, представиться?
— Настоящим именем?! Ты дурак?! Да им же детей с колыбели пугают!
— Тем лучше, быстрее будет на слуху.
— Ага и Геор прискачет быстрее!
— Ещё лучше.
— Ещё как лучше, особенно когда он твою голову насадит на копьё и увезёт в Святые Земли!
Я оскалился для резкого ответа и шумно выдохнул. В словах старого врага есть толика истины. Тело не успело восстановиться и открытый бой с героем могу проиграть. Геор и раньше был противником высшего порядка, а сейчас... Если он и правда стал только сильнее, будет очень тяжко.
— Не бойся, для него это будут просто слухи про героя со странным именем.
— Если нам повезёт.
***
Жрец уставился на Ваюну, как пропитый моряк на пробоину в борту. С ужасом и удивлением. Лицо у него круглое, почти женственное, если женщина может быть настолько некрасивой. Над верхней губой темнеют жидкие усики, а щёки золотятся пушком. Одежда сидит до нелепости криво, будто снята с чужого плеча. Не будь красного пояса врачевателя, я бы принял его за бездомного.
— Это женщина!
— Девочка. — Поправил я холодно. — Твой бог запрещает лечить не мужчин?
— Нет... но... я просто не силён в этом.
— В лечении?
— В женском лечении! Это шахтёрская деревня! Тут из женщины только в борделе, а там свой лекарь... специфичный.
— Не думаю, что у неё болезнь такого рода. — Сухо сказал Элиас, сверля жреца взглядом. — И пожалуйста, следи за языком. Ты говоришь о моей дочери.
Для пущей убедительности сдвинул брови к переносице и положил ладонь на рукоять меча. Потешное зрелище, опухший от пьянства мужчина, с набрякшим пузом и таким взглядом. Жрец сглотнул и торопливо кивнул.
— Простите, просто я действительно удивился. Мне сказали, что в таверну принесли больного. Я и подумать не мог...
— Хватит. — Перебил я. — Лечи уже.
Жрец осторожно, будто змеи, коснулся лба девочки. Повёл ладонью над телом. Меж пальцев брызнул мягкий свет.
— Так... — пробормотал он, прикусив губу. — Ничего страшного не вижу, ни переломов, ни внутренних кровотечений. Хм...
Ладонь замерла над животом и одежда под волнами света медленно разглаживается.
— Кажется, она сильно утомилась, будь это мальчик, я бы сказал, что перенапряглась. Но с женщиной...
— Девочкой.
— Девочкой, я не уверен. Но на всякий случай не давайте пока твёрдой пищи. Бульоны, максимум творог. А теперь, попрошу простить, мне нужно вернуться к пациентам.
Нечто в интонации насторожило, я подошёл и положил ладонь на плечо. Слегка сдавил и заглянул в глаза.
— У тебя их много?
— Пять человек... — Нехотя ответил жрец, щека дёрнулась, а глаза стрельнули на дверь.
— А что с ними?
— Ничего... — Начал он и скривился от усилившейся хватки.
Страх, я, наконец, распознал эмоцию в глазах. Не за пациентов, за себя и не направленный на меня. Он боится чего-то другого, чего-то покалечившего пять мужчин. Я вспомнил пустые улицы деревни, хотя тут должны вести бойкую торговлю. Странный интерес ленивого стражника. Будь всё хорошо, они бы даже не заметили нас.
Страх. Они все чего-то боятся.
Не сильно, но достаточно, чтобы тревожиться.
— А теперь, мальчик, ты мне расскажешь, что у вас приключилось. Ты ведь не будешь врать мне?
— В-в-вы ревизор?
— А сам то, как думаешь? — Ответил я с хищной улыбкой, которой изо всех сил старался придать дружелюбности.
Жрец побледнел. Губы мелко затряслись, а в уголках глаз заблестели слёзы.
— Господин, мы не виноваты!
— А кто виноват?
— Не знаю... может, глава уже узнал... но я ничего не знаю! Клянусь Светом! Пощадите...
Становится очень интересно. Страх и тревога мешают рационально мыслить и часто выдают подозрения за факт. Люди видят фигуры в темноте, слышат шёпот в ветре и шаги за спиной. Ну, или принимают внезапного гостя за вестника рока.
— Ну, раз ты уже закончил с девочкой. — Сказал я, большим пальцем давя на тонкую кость. — Будь так добр и отведи меня к этому главе.
— Вы... вы ведь меня пощадите?
— Для начала выслушаю всех.
Как давно у меня не просили пощады, ах, успел позабыть это сладкое чувство власти.