Читатель негодующее возмущается – ну как так-то! Опять пенсионерке кредитов надавали! Ну что же за такое-то?!
Но спешу успокоить: все более чем менее. То есть структура долга логична, понятна и вовсе не похожа на тот диковинный случай, где человек по факту за пару месяцев кредитов набрал.
Работала Валентина Ивановна до марта прошлого года начальником одной организации. Мы даже, как оказалось, через третьих лиц друг о друге немного осведомлены. И работала бы дальше, потому как в той сфере пенсионеров на выход уже давно никто день в день не просит, ибо некому работать.
Но с начальством вышестоящим пошел разлад и поставили ее перед выбором: или под статью (уж по ТК РФ или по УК РФ – не ведаю) или сама с почетной грамотой на заслуженный отдых. Не буду оценивать/предполагать за дело иль по самодурству. Даже по итогам общения с ней. Просто констатирую как факт: собиралась еще работать, да не получилось.
Зарплата была в районе «полтинника» со всеми плюшками. Еще и пенсия.
Из имущества – на 100% принадлежавшая ей 3-комнатная квартира, где она проживала и еще одна "трешка", приватизированная ее мужем, а ныне принадлежавшая на ½ ей, и по ¼ - 2 детям. В той квартире проживала дочь.
А в пассиве была у нее еще младшая дочурка, 34 годков возрасту, но лет так 14 ума (простите, субъективно – но как есть).
Вот по душу той дочурки и брались те самые кредиты начиная с 2015 года, как доча эффектно развелась и вернулась с 3-летним ребенком под мамино крыло.
Первый кредит на ремонт квартиры, куда дочку определяли. Потом на ремонт машины. Потом на дочкино дело. Потом на перекрытие кредитов. Потом снова на ремонт машины, благополучно разбитой. Потом на какое-то опять дело. Потом-потом-потом и так по кругу.
Последний кредит «по мотивам» безупречной кредитной истории на 900 тысяч был оформлен в начале 2023 года в дополнение к уже имевшимся 400 в остатке, а все остальные долги – это «высушенная» кредитка и еще небольшой кредит на 50 тысяч, которой уже банк скинул коллекторам.
Собирались какие-то "дела делать", доча ее очередной финт ушам то ли с косметикой, то ли с какими-то БАДами замыслила. Но все как вода в сухую землю.
- Формально, основная для банкротства есть. Ну если, конечно, вы мне все рассказали и в ходе процедуры не всплывут всякие сделки за последние три года или фиктивные справки, - констатирую я, выслушав все это безобразие. – Только вот квартиру придется продавать, а с учетом ее стоимости – хватит средств на перекрытие долга.
- Какое банкротство! Я против банкротства! Мы по другим вопросам пришли! – гневно сверкнув глазами, вдруг подает командный голос Валентина Ивановна. До этого общалась тихо-тихо.
- И с какой же? – хмыкаю я. Появляется предвкушение контента.
Вот честно – ожидал что угодно. Начиная от «а как мне еще 2 млн. набрать», заканчивая «как бы так и долги списать, и юристам не платить».
- Чтобы Вы пояснили вот этому вот про его обязанности в отношении попавшего в трудную ситуацию родителя! – кивает на Артура женщина.
Артур закатывает глаза, я, не удержавшись, фыркаю.
- А какие у него обязанности? – интересуюсь я.
- Вы же юрист по семейным делам! Что там у нас должны дети нетрудоспособным родителям? – прищуривается женщина.
- М-м-м… в данном случае – ничего. По доброте душевной не препятствовать продаже квартиры, - развожу я рукам. – Артур, это шутка?
- Нет. Не шутка. Мама на полном серьезе уверена, что я ОБЯЗАН помогать ей с погашением кредитов, которые эта парочка *грубое наименование спущенных в тишину денег*, - комментирует ситуацию Артур.
- А разве нет?! Я пенсионер! Лишившийся дохода! Ты ОБЯЗАН мне помогать! – повышает голос Валентина Ивановна.
- Вы не по адресу, кажется… - с трудом сдерживаюсь я. – Вы как вообще сюда попали? Вам про меня кто сказал-то?
- Артур сказал, что мы идем заключать соглашение о добровольной помощи! – смотрит на сына женщина. – Вас *ФИО* посоветовал ему.
А-а-а, вон оно чего. Артур-то красавчик. Видимо, наслышан от того ФИО, что я не только могу помочь в вопросах юридических, но и мозги на место вправить, не заискивая перед клиентом в надежде на косточку. А клиента тут и близко нет – от банкротства нет смысла в принципе, а в сфере семейного права поднятый вопрос если только на поржать годится Ну или на контент, на который, как вы понимаете, визитерша и отправилась.
- Так. Давайте-ка по полочкам, - выдыхаю я.
Далее идет мой скучный монолог, состоящий из следующих тезисов:
В текущей ситуации Артур НИЧЕГО не должен. Вообще. По закону.
Валентина Ивановна нуждающейся, по критериям сложившейся практики, не является. У нее более чем приличная пенсия (почти 24 тыс., что явно более ПМ), к тому же есть ½ во второй квартире. Инвалидностей и прочих проблем нет.
Проблемы в ее случае тоже НЕТ. Продать ту квартиру сообща – как раз 50% стоимости хватит впритык на покрытие долга, если вдруг не хватит – доченька поделится, как-никак ее забота и проблема.
Валентина Ивановна порывалась пару раз перебивать со своими комментариями, но я не дал.
Договорил. Выдохнул. Вдохнул.
И квартиру она не будет продавать. И вообще Артур обязан. И что же это такое, жилья лишать людей. И почему я не рассматриваю и не рассказываю о судебном взыскании помощи с сына.
Сижу. Уху ем. Все как по нотам.
Ладно, попытаемся найти здравое решение. Копаюсь в столе.
- У меня есть хорошее решение… по «судебному взысканию». Ознакомьтесь.
Решение нашего региона районный суд + апелляция. По тому делу мать, инвалид 2-й группы с пенсией на 3 тыс. выше прожиточного минимума и с ДОКАЗАННЫМИ обязательными расходами в виде коммуналки и лекарств почти в размер пенсии не смогла взыскать даже 50 от прожиточного минимума с сына, у которого официальный доход составлял около 80 тыс. рублей.
Почему? Потому что у нее вклад на 120 тысяч лежит – «похоронные» по факту деньги и родительский домишко в деревне на 500 человек, рыночной стоимостью тысяч 300-400 на 2022 год. От винта, граждане – не нуждается человек! Вот как все спустит и проест - тогда, быть может, повезет 4-5 тысяч урвать.
- Поэтому выбросьте из головы эти глупости про то, что «сын вам что-то обязан». Уж не знаю, кто вам их вложил, - развожу руками я. – Продавайте квартиру, гасите долги и все тут. Жилье у вас есть. В любом случае ½ долю арестуют и продадут приставы, но уже за копейки.
- Не продадут, там дочь с ребенком живет и прописана! И что Вы так со мной разговариваете?! – вскидывается Валентина Ивановна. – Это не глупость, это закон!
- Глупость. Чушь. Бред. Ересь. Можно назвать по-разному – ничего не поменяется. Давайте по существу, так как мой запас терпения заканчивается, - устало смотрю на Артура. – Вы готовы на продажу?
- Ага, - кивает он. – Более того, я предлагал свою долю потратить на жилье для сестры. Да, там на «однушку» едва хватит, я бы добавил, но, разумеется, с условием регистрации на меня в той части, сколько я денег вложу.
- А потом ты ее выгонишь из квартиры, да! – взвивается мать.
- Будет себя нормально вести – не выгоню. Хотел бы – давно выгнал из «трешки», моей ¼ для этого хватит! – парирует Артур.
В ходе отрывистых перепалок я так понял, что дочь толком нигде не работает, но вроде бы что-то на дому делает из процедур. Бонусом у нее у самой еще долгов тысяч на 400. Тот еще подарочек. На ребенка отец алименты платит, но символические - если она пособие получает.
- У вас золото, а не сын, если на такое готов. Вы поймите, не продадите сейчас – продадут приставы. За копейки. То, что там кто-то прописан – не помеха. Просто купят Вашу ½ даже близко не за рыночные, скажем, 2 млн. рублей при продаже вместе, и даже не за «дисконтные» 1.2-1.3 млн., не будь там жильцов и проблемных совладельцев. А уже за тысяч так 800-900. Какие-нибудь веселые ребята, которые заедут туда семьей человек на 6 и Ваша дочь сбежит сама через неделю во благо и безопасность ребенка. А потом за 200-300 тысяч и свою ¼ продаст. Заставят.
Пытаюсь донести до этой удивительный мадам прописные истины. Долевка – это зло. И злом легко управляет тот, у кого ни чести, ни принципов. А именно таковым и будет тот, кто выкупит долю с такими «бонусами».
Вы вроде юрист! Вы же понимаете, что никто и ничего без согласия там не сделает! Остальных владельцев! – цедит Валентина Ивановна тоном, которым обычно у меня купируются остатки и без того без нужды не применяемой этики.
- А Вы вроде человек, работавший, стечением, видимо, случая, на приличной и требующей ума работе, но элементарного не понимаете или изображаете таковую, - ухмыляюсь я. – Вы по работе судились? Хоть раз? Сколько суд длится – в курсе? Вот я куплю долю Вашу, завтра сломаю дверь и буду там жить, песни петь и водку жратЪ, на дочку вашу с ее чадом «цыкая». Что Вы сделаете? В суд подадите? И что высудите? Чтобы дверь починил или песни не орал? Согласен, но… через 3-4 месяца, если повезет. А если это реально Я буду или кто-то, кто меня или кого похуже наймет – то и через год. Врубаетесь? Понимаете?
Как же бесят-то такие. «Вы же вроде юрист»…
Зато у вас, вроде, пусто кое-где. Морда, видимо, была злобная все же, да и голос изменился. Женщина опешила.
- Так она тоже может… заявить! Вообще заявить, что кто-то с ребенком что-то делает! – судорожно ищет оправдания Валентина Ивановна.
- Хорошо. Там не я, а две злобных тетки. С тремя детьми. Что она на них про «ребенка» заявлять-то будет? – я уже ржу. – Мы сейчас про что говорим?! Я Вам поясняю, что с такими долгами Вы все равно квартиры лишитесь. Но за копейки. И с долгами останетесь! А Вы мне сказки венского леса тут пересказываете.
- Мать… послушай человека. Вспомни, сколько Петрович судился с братом своей жены покойной, которому полквартиры отошло. Да они на адвокатов каждый отдали треть того, сколько все жилье стоит! Из полиции не вылезали! И что высудили? За полтора-то года?! – Артур незаметно показывает знак «ок» пальцами.
Еще минут 10 пререкаемся ни о чем. Надоело. Иначе скоро я начну немножечко изящно хамить.
- Короче. Мои полномочия тут всё. Помочь ничем не могу и не буду. Совет я дал, он у вас единственно возможный – квартиру на продажу, долг – погасить. Что делать с непутевой дочкой без кола и двора – семейным советом решите. Я бы выгнал нафиг. А сейчас, будьте так любезны, прощаться. Мне больше добавить нечего. Оплата по прейскуранту или бесплатно, но вот расписка – ситуация может быть разобрана на юридических сайтах. Конфиденциально.
Протягиваю прайс и расписку.
- За что платить? Я не за этим шла! – кривится женщина. - Меня сюда обманом, получается, заманили.
- Так я не Вас и принимал. А его, - киваю на Артура.
- Я заплачу и подпишу. Все нормально. Извините ради бога за этот цирк… - суетится Артур.
- Нет, или оплата, или ситуация на разбор. Все честно! – развожу я руками.
В итоге расходимся «по расписке». Мне же проще. Дошло ли что-то до нее? Не знаю. Но Артур доволен, на минуту задержался - говорит, что "переварит" и, по идее, должна за ум взяться. Потому как я уже третий, кто ей это говорит!
Ясно, понятно. Где там моя тарелочка?
Вот просто квинтэссенция любимого моего навара для ухи.
Тут и маменька себе-на-уме, которой постоянно кто-то вокруг должен по ее видению, только вот реально должна лишь она – и то банкам.
Тут и принципиальность в вопросах долевой собственности. Которая зло лютое, избавляться от которого непременно требующая.
Тут и странное видение обязанностей детей, которые чем нормальнее – тем более обязанные. А кто умом не вышел – тот и не должен вроде ничего.
Ну прелесть просто. И это на фоне еще одного шедевра «взыщу-алименты-с-детей», занесенного ко мне на позапрошлой неделе. Попозже оный пример пожуем.
А ведь реально тут проблемы нет.
Ну да, вляпалась в кредиты. Да, не можешь платить. Да, квартиру теряешь. Да, доченьке придется поднять одно место и чуть-чуть вложиться. Или идти жизнь свою жить.
Даже лояльное донельзя к финансовым разгильдяям банкротное законодательство проблемы тут не увидит: продаст проблемную долю за гроши, долги спишет, да статус банкрота на лоб повесит. Что на выходе будет раза в 2-3 невыгоднее, чем продать самой и все решить.
Что тут сказать? Только пожелать здравого смысла.
