Уже прошло больше двух недель с тех пор, как Люба и Сэро вместе первый раз шли в школу.
Ибрагимов сдержал обещание Любе не общаться в школьных коридорах. Не здороваясь, повеса отворачивался, едва замечал её поблизости.
Сначала Любе нравилось, что парнишка так внимательно отнёсся к её просьбе. Она радовалась шансу пообщаться с одним из самых красивых мальчиков в школе, что выпал ей последним сентябрьским утром. Гордилась, что брюнет спонтанно пришёл к её дому, хоть это и могло для школьницы закончиться плачевно. Девочке нравилось само чувство тайны, которую она хранила, и насмешки Тимона первые октябрьские дни пролетали мимо её счастливых ушей.
Раньше Поспелова не позволяла себе обращать внимание на Ибрагимовых, так как искренне считала, что у неё попросту нет шансов заинтересовать подобную категорию парней. Но после знакомства оба брата будто вышли из тени и попадались девушке на глаза практически на каждом шагу.
Вот Имир идёт с каким-то пацаном и спорит о чём-то. А вот Сэро, присев на подоконник огромного коридорного окна, смеясь, обменивается шутками с ровесниками. Выходишь с урока, заходишь за поворот и вновь видишь повесу, который, приобняв за плечи незнакомую Любе девочку, что-то нашёптывает той на ушко. А у огромного коридорного окна теперь заседает Имир да ещё несколько парней — склонились над тетрадью и совещаются.
Люба, сталкиваясь с братьями, чувствовала прилив крови к щекам, задыхалась от неловкости, стыдясь себя. Не такая интересная и яркая, как другие. Не носит джинсы и короткие юбки. Не может танцевать в «Торнадо» на выходных, как вольные ровесники. Серая, душная и никчёмная.
К концу второй недели эйфория от утренней прогулки с цыганом сошла на нет. Сэро больше не подходил и в сторону её не смотрел.
Поспелова, глядя на школьниц, отирающихся подле брюнета, страдала от приступов самобичевания. Насмешки Тимона вновь стали резать слух и больно ранить. Девочка подозревала, что красавчик из 10 «Д» подурачился. Дружить с ней не собирался. А, узнав мнение других ребят о ней, решил вообще держаться подальше, дабы свой имидж не портить.
Простая мысль, что все тревоги разом можно решить, если подойти к Сэро первой и задать вопросы, в голову к тихоне, привыкшей никому не доверять, постоянно бояться и ждать от жизни только проблемы, даже и близко не закрадывалась.
***
Люба не догадывалась, насколько ошибалась в цыгане.
Сэро умел владеть собой. Замечая Поспелову, он притворялся занятым, а сам украдкой наблюдал.
Люба была одной из многих, с кем хитрый Ибрагимов разыгрывал партию. Юноша обращал внимание на каждую деталь: как ровесница поджимает губы, когда он проходит мимо, как пугается его окружения, как холодно игнорирует его флирт с другими школьницами — и лукаво усмехался. Тихоня не ревнива. Но стыдлива и стеснительна. Заметно нервничает из-за шумных компаний —пугается сверстников. Почему, цыган пока не понимал, но и значения не придавал. Рано или поздно всё прояснится.
Во время большой перемены повеса, тусуясь с приятелями на солнечном школьном дворе, увидел Исакову Алесю — ученицу 10 «А», курившую за поворотом здания в тени клёнов. Девушка в гордом одиночестве пускала изо рта струи дыма, оглядываясь по сторонам, дабы не попасться учителям.
Алесю Сэро хорошо знал. Брюнет в прошлом году не раз сидел с ней, её старшим братом и их друзьями за самодельным столом в тёплом гараже, слушал рок-песни под гитару, пил водку, закусывая лимоном с солью. Байкеры уважали Ибрагимова, его лёгкую, компанейскую натуру, зазывали в гости. Парень соглашался из любопытства — посмотреть на круг неформалов. Но, поняв, что ни культура, ни подобный образ жизни его не прельщают, повеса дипломатично свёл общение к минимуму, успев завязать немало полезных связей. Да и хлебать водку с солёным лимоном цыган конкретно устал.
В Исаковой же Сэро признавал человека, что не разбрасывается словами.
Ибрагимов подошёл к курившей школьнице. Достав из кармана зажигалку, кивнул:
— Сигаретка будет?
Неформалка улыбнулась, протянула пачку. У Сэро в кармане имелись свои, но зачем тратить впустую, когда рядом — расположенный к общению щедрый человек?
— Задворки туалета, смотрю, не для тебя. — Подмигнул юноша.
— Да ты что, приятель, с ума сошёл?!.. За сортиром воняет дерьмом, внутри от ссанья шары слезятся! Да ну нахер! Пусть там шмалят те, у кого кишка тонка. А я здесь, под деревом, постою, воздухом свежим подышу! — выпалила Алеся и затянулась.
— Не спорю. Ты права, — едва пожал плечами повеса.
Рокерша выкинула бычок в траву, поправила ворот джинсовой куртки, собрала тёмно-фиолетовые волосы в хвост и достала новую сигарету.
— Давно, брат, у нас не был!
— Прости, родная! Работы много.
— Матери помогаешь на рынке, я видела. И бате — на ж/д.
— Не-е-е, пахану редко. — Сэро выпустил струи дыма из ноздрей. — На ж/д Имир — частый гость.
Цыган уже приготовился было перейти к разговору о предмете своего интереса, ради которого он к Исаковой и подошёл, как обнаружил, что тот самый интерес шагает мимо — от туалета в сторону главного входа.
Люба заметила Сэро и Алесю, куривших в тени, — и моментально пугливо сжалась, ещё больше ссутулилась, опустив голову, принялась изучать щербатый асфальт под ногами.
Ибрагимов усмехнулся.
Следом за Поспеловой шли девочки-восьмиклассницы. Одна, знакомая с цыганом, помахала рукой. Старшеклассник эффектно подмигнул в ответ.
— Кого-то закадрил? Впрочем, как всегда! — улыбнулась Алеся.
— Да бывает подфартит.
— Ой, скромник! Бабник ты редкостный! — расхохоталась собеседница.
Сэро, назидательно посмотрев на Исакову, насмешливо произнёс:
— Преступно быть равнодушным к красивым дамам. Порядочный парень никогда не оставит без внимания девушку, желающую пообщаться поближе.
— Ой-ой, джентельмен! — Алеся поощрительно рассмеялась.
— Это из твоего класса же пошла? С волосами по плечи которая? Идёт впереди во-о-н тех троих куриц.
Сэро настолько резко сменил тему, что Алеся растерялась. Неформалка не сразу сообразила, о ком идёт речь, пока не приметила одноклассницу.
— Аааа, эта! Поспелова.
— Что скажешь?
— Ничего особенного. Тебе зачем?
— Приятель интересуется.
— Понравилась?
— Вроде как.
— Ну у него и вкусы!
— Его вкусы — не наши заботы. Он стеснительный в плане девочек.
— Тогда понятно, что пацан в ней нашёл!
— А что так? Какая она, по-твоему? Поспелова, говоришь?
— Да, Люба. В классе ни с кем не общается. Хотя нет: болтает иногда с двумя такими же буками, как сама. С неё многие стебутся — правда, чувиха никак не реагирует. Ей похрен, за что уважаю! Кустарь-одиночка, короче. Постоянно сидит дома. Кто с ней дружил раньше, базарят, типа скучная зануда. Вроде, в большой поляне живёт, и некоторых в классе это бесит. Больше ничего не знаю. А учится ничего так: четыре-пять. Хорошистка, короче, но особо не высовывается.
— Всё?.. Скромно!
— С Поспеловой не общаюсь. Любка нелюдимая очень, рожа кирпичом... И я не замечала, чтобы бабайка хоть с кем-то стремилась найти общий язык! Больше добавить нечего. Спроси лучше кого-нибудь другого из моего класса.
— Спрашивали уже.
— И?
— Всё то же самое говорят. Ладно, счастливо! И спасибо за сигаретку! — Сэро, узнав желаемое, быстро зашагал ко главному входу.
Ибрагимов солгал. Каждый опрошенный из 10 «А» описывал зубрилку по-своему.
Жваник, Сысоев да Картавцев за пару сигарет в сортире вывалили на Поспелову оскорбительную кучу помоев, сдав с потрохами источник — Тимофея, на которого важно ссылались. Подростки обзывали девку тормозом, грязью из-под ногтей, кладбищенской страшилой и ущербной овцой, приводя в пример слова и поступки авторитета Степанченко как показательные и логичные. Но ни один из парней, захлёбываясь гадостями, не заметил ехидный огонёк в глазах наблюдательного Сэро, который, в отличие от них, многое понял.
Потом были Виноградова, Илютина и Бутенко.
Варю Ибрагимов подманил сигаретой в курящую компанию парней и не прогадал: девочка очень любила привлекать внимание, особенно мужское. Окружённая ровесниками, Илютина вертелась как уж на сковороде и кокетничала направо и налево.
Сэро от души веселился, наблюдая за вычурно одетой Варварой, острой на язычок, когда после невинного вопроса о Любе жизнерадостная обаятельная девочка почернела в лице, взвилась и понеслась, не контролируя себя, городить насмешки и обзывать Поспелову богатенькой целкой и серой конченой амёбой. Дарья шикала на подругу, пытаясь закрыть той рот, но безуспешно. Варя взяла себя в руки и окончательно успокоилась, когда с её хохм и колкостей посмеялись все парни, что стояли рядом. Повесе захотелось добавить перцу и снова понаблюдать, как Илютина потеряет тормоза, но решил, что услышал достаточно. Особенно от Дарьи, несмело разбавлявшей дерзости блондинки своими нейтрально-положительными оценками. «Ишь какая: и компанейскую удобную подружку потерять не хочешь, и дерьмом других поливать всё-таки совестно», — подумал цыган и презрительно усмехнулся.
Камилла выставила Поспелову как редкостную зануду, скучную, неприятную, зажатую и неинтересную, обосновав свою позицию опытом канувших в прошлое приятельских отношений. У Сэро сложилось впечатление, что Виноградова недолюбливает Любу, но стремится скрыть это по каким-то только ей понятным причинам.
Оценка Алеси оказалась самой нейтральной. И именно этой оценке цыган доверился больше всего.
Сделав выводы, Ибрагимов решил, что пора игру «Я тебя не вижу и не знаю» прекращать. Чего хотел юноша несколькими неделями игнорирования, того добился: девица явно расстроилась и начала переживать. Пора познакомиться поближе.
***
Расталкивая локтями плотный поток учащихся в переполненном коридоре, десятиклассник догнал удаляющуюся девичью фигурку, чья русая голова то появлялась, то исчезала в бурлящей толпе подростков, наклонился со спины к её ушку и громко произнёс:
— Привет!
Люба резко повернулась, увидела Ибрагимова и жутко смутилась:
— Доброе утро…
— Давно тебя не видел!
Люба помрачнела. Сэро на такую реакцию и рассчитывал.
— Как поживаешь? — как между прочим, продолжил опрос парень.
— Да ничего так… А ты?
— Тоже ничего. Сходим погуляем? — расчётливый мальчик вопросы задавал быстро, чтобы обрадованная его неожиданным вниманием Люба отвечала не задумываясь.
— Да, давай! — расцвела тихоня. — А когда?
— Сегодня после уроков.
— Домой вместе пойдём?
— Нет. Встретимся после занятий и уйдём гулять до самого вечера, — прощупал почву юноша.
— Я так не могу.
— Почему? — парень знал ответ, но хотел услышать собеседницу.
— Мама дома. Ей надо объяснить, куда иду и до скольки.
— Скажи, что со мной пойдёшь. — Хитрый цыган опять закинул провокационную удочку.
— Нет, ты что?! — перепугалась Люба, но, чтобы не потерять выпавшую, наконец, возможность пообщаться с брюнетом, тут же поспешно добавила. — Я что-нибудь придумаю!
— Окей! Жду в три часа. Мост через реку на Таманской. Знаешь это место?
— Конечно, знаю! Недалеко же! — обрадовалась ровесница.
— Вот и договорились! До встречи тогда, — красавец обворожительно улыбнулся и, пройдя вперёд, сразу потерялся в плотной шумной толпе, чтобы не испортить эффект от своего появления.
Не поверив своему счастью, Поспелова, глубоко дыша и сжимая веки широко распахнутых глаз, всю перемену пыталась вернуться в чувства. А ведь она уже начала убеждать себя даже не надеяться.
***
Девушка громыхнула калиткой и шикнула на залаявшего Туза. Тот, попрыгав перед молодой хозяйкой и повиляв в приветствии хвостом, заскулил, а затем, брякая цепью, заполз в будку.
Мама на огороде рвала пожелтевший высохший бурьян, очищая землю перед вскапыванием на зиму. Копала огород Григорьевна всегда сама: быстро, грубо, по-мужицки. Отец обычно очищал землю, но делал это так, что на поверхности после него невозможно было найти даже былинки. А дальше нетерпеливая Александра брала всю работу на себя: вскапывала две сотки земли за пару-тройку дней, а потом от боли в мышцах не могла подняться с кровати. И, страдая, ругала последними словами мужа, делавшего всегда тяжёлую работу небольшими порциями, постепенно, но качественно, да дочку-лентяйку, которая, по мнению матери, пошла вся в нерасторопного медлительного тунеядца-отца.
Люба подбежала к женщине со спины, поздоровалась и торопливо приступила к делу.
— Мамулечка, я сейчас поем и быстренько уйду! В библиотеку! Надо доклад по биологии написать! Не обидишься, что я не помогу тебе сегодня?
Десятиклассница тараторила неуверенно, чувствуя стыд за враньё да вину перед согнутой пополам матерью.
Женщина отбросила вырванный куст помидоров в сторону и медленно начала распрямляться, тут же закряхтев от боли в застоявшейся пояснице.
— Я завтра прополю другой участок, хорошо?
— Ну, что поделать… А о чём ты на выходных думала вместо доклада? О большой и чистой любви? — сурово попрекнула товарный кассир.
Люба покраснела.
— Просто забыла…
— Эх, дурья голова! Иди пиши; учёба — прежде всего.
***
Ещё издалека, подходя к мосту, школьница увидела пацанячий силуэт, небрежно облокотившийся о перила, и расстроилась из-за тщетной надежды на свой ранний приход.
— Салют! — Сэро улыбнулся подошедшей девушке и кинул взгляд на тяжёлую тряпичную хозяйственную сумку у неё в руке. — Это что? Кого-то из домашней живности утопить решила?
— Нет, — насупилась Люба. — И как такое в голову пришло?!.. Ты рано пришёл, между прочим! А мне нужно кое-куда смотаться по маминому поручению. Подождёшь, пока я схожу? Это в паре кварталов от моста. Вернусь быстро, обещаю!
Ибрагимов оглядел тихоню с ног до головы. Девочка нарядилась так, словно не с парнем гулять собралась, а бегать круги по лужам стадиона. Ношеные, видавшие виды дешёвые кроссовки. Застиранный спортивный костюм. Уродливая шерстяная водолазка с глухим воротом. Волосы завязаны в хвост, чтобы на ветру не мешались. На лице — ни грамма косметики. Хотя Сэро давно заметил, что Люба вообще не красилась. Видимо, фраза «гулять с парнем» у ровесницы ассоциировалась совсем не с тем, к чему он привык.
— Не собираюсь я ждать! — отрезал юноша. — Прогуляемся вместе. Показывай, куда топать! А что у тебя, кстати, там?
— Замороженная птица. Мы недавно рубили. Курица и пара уток. Мама попросила отнести подруге.
— А-а-а-а, ясно!.. Что сказала матери?
— В смысле?
— Ну, куда идёшь и с кем?
— Ни с кем. В библиотеку, доклад писать.
— А-ха-ха-ха! Ловко!.. И она даже не просекла, что ты не взяла ни ручку, ни тетрадь?
Люба замерла на мгновение и удивлённо оглядела себя.
— Ой! Нет, не заметила…
— Да уж, внимательная мама! — фыркнул цыган. — Так что в следующий раз не трудись сочинять отмазки.
Десятиклассница смешалась.
— А мы куда вообще пойдём?
— Ну уж точно не в библиотеку! Прогуляемся в район четвёртой школы. Пахана помнишь?.. Вот будем с ним кайфовать. А ещё я тебя с другими ребятами познакомлю.

Отрывок из романа «Школа. Никому не говори».

Чайник вскипел. Люба подхватила его сложенным вчетверо кухонным полотенцем и стала заливать кипяток в старенький заварник с треснутым носиком.
Александра Григорьевна сидела возле обеденного стола и жадно читала местную прессу. Весьма скучную, по меркам дочери. В районной газете ничего не писали, кроме занудных отчётов администрации, описаний событий вроде посева полей да платных поздравлений какого-нибудь станичника от любящих сослуживцев и родственников.
Люба достала литровую банку мёда и домашнее клубничное варенье, порезала свежий хлеб, только что купленный в маленьком ларьке, который содержала армянская семья, переехавшая в Россию в начале 90-х. Мама и папа ругали этих предприимчивых армян на чём свет стоял, обзывали спекулянтами, ворюгами, подленькими дельцами. И отправляли всякий раз дочь покупать в треклятом ларьке провизию по мере необходимости. Армянский ларёк бранили и другие соседи, совершенно не замечавшие, что с появлением крошечной железной торговой точки нескольким жилым кварталам больше не нужно из-за каждой мелочи бежать в центр — на рынок или в кооперативные магазины.
Мама, дочитав заметку, вздохнула и отложила макулатуру в сторону.
— Что интересного нашла? — поинтересовалась Люба, разливая густой чёрный чай в высокие белые кружки с потускневшим золотым ободком.
Александра Григорьевна подняла пасмурное лицо и задумчиво уставилась на дочь.
— Что пишут? Да всё то же. Как бездельник-глава на краевом совещании сидел. Ворюга! Всю станицу распродал! Кругом хапуги. Не стыдно им ни на грош перед простыми людьми!
Люба, потупив взгляд, промолчала. Подросток тяжело переносила мрачные монологи матери и отца.
Когда-то, лет за десять до начала 90-х, мама трудилась ревизором на одной из ж/д веток и неплохо зарабатывала. Проверяющей женщина слыла принципиальной и строгой, наказывала жёстко, однако и о справедливости да сострадании не забывала. После рождения младшей дочери она решила уйти на нижестоящую должность товарного кассира, чтобы больше не ездить в командировки и чаще бывать с семьей. Но ничего не изменилось: семья видела Александру по-прежнему мало, замученной и усталой — хозяйка по привычке отдавалась труду вся, без остатка. Зарплата меньше предыдущей раза в три дала быстро о себе знать. Тем более что Василий Михайлович никогда прилично не зарабатывал.
Вскоре наступили лихие 90-е. Распад СССР. Зарплату многим не платили месяцами. Поспеловы исключением не стали. Не сумев адаптироваться к новой жизни, мысля по старым советским меркам, родители Любы вдоль да поперёк кляли сообразительных торговцев, новоявленных нуворишей и других предприимчивых людей.
Мир менялся. Кто-то выживал, кто-то жил, а кто-то наживался. Поспеловы смотрели на богатевших и с отвращением осуждали. А Люба молчала и переживала за родителей, всё глубже погружавшихся в злобное негодование.
— Мам, знаешь, в классе считают меня богатой, — подросток робко решила начать разговор на мучительную тему.
— Само собой! — гордо встрепенулась мать. — Красавец-махина! Не зря я его построила! Как будто развал нашей могучей страны предчувствовала. Зато тебе перед людьми не стыдно, доченька! Таких домов в твоём классе нет ни у кого. Ох, сколько анонимок да кляуз на меня из-за строительства в своё время злые люди понаписали! Проверяли постоянно в органах — всё сходилось по зарплате. Порядочность превыше всего! Не то, что сейчас.
— Просто, мам, меня попрекают иногда… Домом… Типа богатая. — Девочка замолкла, собираясь с силами, чтобы произнести болезненные слова: — А никому не нужная. Что замуж не выйду. Буду старой девой.
— Это кто так говорит?
— Илютина.
— Ой, мерзавка завистливая! С её-то сараем! Помалкивала бы!
— Она на дискотеки ходит, а я — нет. Там ведь мальчики…
— Подумаешь, мальчики! Не ходила и ходить не будешь! Нечего там делать! Зачем туда приличной девочке таскаться, всем соседям на смех? А если изнасилуют? Или забеременеешь от проходимца? Что люди порядочные скажут? О нас с отцом подумала?!
— Весь класс ходит, — еле слышно прошептала подросток. — И никто не забеременел.
— Тю, глупенькая! Ну это пока. Пусть шляются. Пусть родители потом за бесстыжих шалав-дочерей краснеют! А на Илютину не обращай внимания: мать замужем не была, что Варьку, что старшего олуха в подоле принесла! Мне по секрету Тоня рассказала.
— Та самая пакостливая напарница, на которую жалуешься постоянно?
— Да. Подстилка начальская. Шлюшка! Тонька разболтала, что Варьку мать зачала от убогого мужика, тьфу! С подобным гавном приличная женщина рядом бы на гектар не присела! Понимаешь, доченька? А ты из-за её слов переживаешь!
— Конечно! Неприятно, что Варя постоянно лезет! У неё много друзей и в нашей школе, и в других. Не хочу быть её врагом.
— Ну что страдаешь на пустом месте? Не обращай внимания, и всё! Пусть прошмандовка Илютина следит за своими короткими кривыми ногами! Одна культяпка короче другой, ха! Или вошь говнистая забыла, что хромает, как битая шавка? Почешет языком да забудет!
«Нет, не забудет! — подумала школьница — «Не понимаешь, мама!»
— В классе не мы самые богатые, а Лаврентьева Софья. Коренная казачка в пятом поколении! Родители порядочных кубанских кровей, знаю обоих. С отцом хорошо знакома — он меня уважает! — Александра Григорьевна гордо подбоченилась. — И бабку Соньки да деда знаю. Закоренелые домовитые казаки! Хитрые, злые.
— Соня не злая и не хитрая. Я с ней часто на уроках сижу. Правда, не общительная почти.
Мама пренебрежительно хмыкнула:
— Она не малообщительная, а высокомерная. Натура казачья такая! Уж я-то знаю. Когда после войны мы с мамой (бабушкой твоей), пять малых детей, переехали из-под Костромы на Кубань, ох от коренных хлебнули!
— Смеётся надо мной не только Илютина. Другие тоже. Почему ребята на меня злятся?
— Потому что казачьё. Большая половина класса. Коренные кубанцы. Могут балакать. На украинский речь похожа. Сколько помню, злобные гуцулы простых русских, особенно бедных, приезжих, не привечают.
— То есть Илютина — казачка?
— Да ну что ты! Тьфу! Нищета паршивая! У местных фамилии на «- ко» заканчиваются. Гончаренко — потомственная. Таран — тоже. Классрук — ещё та казачка гнилая!
— А Степанченко?
— Да чёрт поймёт! Фамилия породистая, а выходки у семейки — холопские. Помню, как мамашка ко мне в подружки в начальных классах мылилась. Просила, чтобы ты вместе с её сынком в школу ходила. Я наотрез отказала. Стыд и позор, а не семья! Мать с отцом постоянно дерутся. Сослуживица — их соседка — ого-го рассказывает! Пьянки, драки, матерщина! Орут, говорит, клянут друг друга, как напьются. Вся округа слышит. Держись от пацана подальше! Не нужен нам этот Тимофей. Жених курам на смех!
— Да он ко мне любви и не питает…
— Слава Богу! Можно лишь радоваться!
«Ага, мам, можно! Жених, блин! Только мечтать… Если ещё б меня ненавидеть перестал! Я единственная девочка в классе, которую Степанченко удушить голыми руками за здрасьте готов!»
— Виноградова тоже коренная.
— Так у неё ж фамилия не на «-ко» заканчивается…
— Ай, подумаешь, фамилия русская обыкновенная! Казачка она, говорю, Фома неверующая! Знаю родителей и деда с бабкой — кубанцы матёрые!
Люба не стала спорить, лишь растерянно замолчала, обескураженная противоречивыми доводами.
— Выйдешь замуж! У тебя репутация приличная. И Софья выйдет, потому что, как ты, с приданым большим. А на свиристелках вроде Илютиной и Рашель… С такими развлекаются, но никто не женится.
— Почему?
— Потому что все парни будут знать, что они таскались.
— Но Аня не таскается ни с кем!
— Ага! Рассказывай! Прям! А кто с армянскими пацанами шляется? Забыла?!
— Мам, в школе много армян. Девочек и мальчиков. — Люба замолкла на секунду. — И цыган. Все ребята между собой дружат, вместе гуляют!
— И ты?! — лицо матери мгновенно сделалось злым, подозрительным, брови угрожающе сдвинулись к переносице, челюсть презрительно сжалась.
— Нет-нет!!! — поспешила разуверить опасно напрягшуюся женщину не на шутку перепугавшаяся Люба. Маму злить нельзя.
Александра выдохнула.
— Ты у меня красивая, хоть и голову вбок держишь. Что поделать! Все мы неидеальные, конечно. Но в твоём изъяне врачи виноваты!
Люба интуитивно вжала шею в плечи и руками загребла волосы вперёд, на лицо, пытаясь спрятать физический недостаток.
Мама глубоко вздохнула и замолкла на несколько минут. Глаза женщины заволокло тоской и болью.
— Вот Леночка была красавица! Идеальная моя! Представляешь, Люба, у Лены уже в годик обозначилась изумительная талия! А личико кукольное! Гости изумлялись: «До чего прекрасна! Ангел Божий!»
Десятиклассница знала о жизни и смерти старшей сестрёнки практически всё. С детства Александра Поспелова постоянно рассказывала младшей дочери об усопшей. Сестра родилась на семь лет раньше Любы, а через два года умерла от злокачественной опухоли, изуродовавшей несчастному ребёнку, измученному адскими болями, всё личико. Не было и недели, чтобы о почившей крохе не вспоминала скорбившая мать.
Школьница с грустью слушала родительницу. Она полностью разделяла материнские страдания, испытывала тоску по почившей, а то и, бывало, скорбела, что сестру Бог забрал. Ведь теперь тихоня совсем одна. Нет у Любы родственной души на всём белом свете. И поддержать некому. Иногда девочку посещала невольная мысль, что лучше бы она не родилась, а вот старшая сестра, наоборот, осталась бы жить! Тогда мама была бы счастлива. Мама бы тогда никогда не грустила.
— Сестрёнка-то не по годам развивалась: умная, смышлёная! Жива бы осталась куколка, если б врачи не уронили. Как она мучалась, как болела! Сколько (если б ты, Люба, знала!) я её по врачам повозила! И в Краснодар, и в Москву. Без толку!
Хозяйка печально, едва сдерживая слёзы, покачала головой и, прикрыв ладонью подёрнувшиеся влагой глаза, отвернулась.
В гробовой тишине Александра Григорьевна и младшая дочь просидели около двадцати минут. Чай остыл. Бутерброды, намазанные сливочным маслом и домашним клубничным вареньем, которое Люба старательно варила прошлым летом, уныло лежали на щербатых тарелках, нетронутые и одинокие.
Товарный кассир очнулась, убрала ладонь с глаз, повернулась к школьнице.
— Самое страшное — похоронить своё дитя. Не должны дети умирать раньше родителей. Не положено так!
— Мама, ты сделала всё, что могла…
Несогласная, Александра затряслась, шумно, прерывисто втянув воздух.
— Как я пыталась её спасти, ты бы знала! Мы с отцом всё продали в доме, вывезли врачам. Голые стены остались в хате. И не спасли! Я на похоронах от горя и плакать не могла. Все слёзы выплакала, пока Леночка жива была…
Люба тоскливо сжалась. Каждый раз, когда поднималась тема смерти старшей сестрёнки, мир будто тускнел, краски природы меркли и превращались в сплошной серо-чёрный оттенок. За всю Любину жизнь этот оттенок скорби и горя так и не исчез из её родного дома. Везде, в каждом родовом закоулке, были его следы.
— Я долго горевала. Пять лет страданий. Каждый день ходила на кладбище, сидела у могилки, — женщина прикрыла рукой скорбящий рот. — Но после страшного сна перестала. Приснилось, что, притворившись доченькой, злой дух захотел меня на тот свет забрать. Тогда я поняла, что пора жить дальше. Нужно снова родить. Люди отговаривали, осуждали! Одна коллега высмеивала возраст мой, приводила в пример свою невестку. Мол, она молодая, всё детям даст, а ты?!.. А я что?.. Родила тебя, а невестка та на машине разбилась. Двое деток сиротами остались. Так иногда, Люба, жизнь распоряжается!
— Ты говорила, что врачи пророчили кусок мяса родить. Потому что выкидышей и абортов много было. Да и возраст за сорок… Ты такая сильная, мама! — Люба в порыве нежности и сочувствия рванула к матери и прижалась со всей своей детской пылкостью.
Александра Григорьевна приобняла расчувствовавшегося подростка.
— А папа твой в это время повадился ходить к моей подруге. Та тоже хороша: видя меня на сносях, не выкисающую с сохранения, постоянно клеилась — то крышу ей почини, то забор… Дочерей посылала. Они приходили, Василия с работы ждали, чтоб помогать позвать. Отец всегда всё поперёк делал! Всю молодость, пока Шурик ребёнком был, пропил! Сейчас капли в рот не возьмёт! А тогда постоянно пьяного вусмерть в канавах люди находили! Я всё помню!
— А потом я появилась?
— Да, доченька! Я тебя очень ждала. Нет моей Лены, зато хоть Люба есть. Спасибо Господу Богу и за это.

Отрывок из романа «Школа. Никому не говори»

Напишите, пожалуйста, в комментариях, каким образом благодаря профилизации образования были сэкономлены деньги на репетиторах. Или вы считаете, что было бы лучше, чтобы почти все дети учились в общеобразовательных школах, а в вузы поступали без ЕГЭ? Предлагаю вашему вниманию газетную статью:

Репетитор не нужен, если в школе введут профильное образование ("Труд" № 5, 14 января 2003)

Источник: https://www.trud.ru/article/14-01-2003/51654_repetitor_ne_nuzhen.html

С каждым годом поступить в высшее учебное заведение становится все сложнее. Зачастую знаний, полученных в школе, недостаточно, чтобы сдать вступительные экзамены. Вот и вынуждены родители абитуриента тратить огромные деньги на подготовительные курсы и репетиторов, не гарантирующих, кстати, поступления.

Чтобы решить проблему, в обычной московской школе Южного округа № 982 ввели в виде эксперимента профильные классы. И результаты налицо: за последние 3 года практически все выпускники поступали в желаемый вуз. О своем видении профилизации образования "Труду" рассказал заместитель директора по профильному обучению школы № 982 Николай Горбачев:

- Учитывая пожелания ребят и их родителей, мы выбрали вузы, которые были готовы сотрудничать с нами, и заключили с ними договор о совместной деятельности. Теперь в школе работают три профиля: правовой, физико-математический и экономико-математический.

- Ребята и так сильно загружены, а тут еще спецкурсы.

- Спустя год после введения профильного образования мы начали понимать, что наши ученики колоссально перегружены. Тогда перешли на 6-дневную неделю, сделали часовой перерыв между основными занятиями и спецкурсами. И "ослабили" расписание. Например, в физмат-классе можно сократить количество часов истории, литературы, но, естественно, в рамках государственных стандартов. Часть материала из спецкурсов ввели в основную программу обучения. Жалоб на перегрузку ни от родителей, ни от детей мы не слышим. Скорее всего, потому, что они объединены одной целью: поступить в вуз.

- И сколько ребят поступало в прошлом году?

- Мы не навязываем им наши базовые вузы, поэтому каждый идет куда хочет. Несмотря на это, поступили все. Хороший уровень подготовки дает возможность учащимся выбирать тот вуз, который больше нравится, а не тот, куда проще попасть.

- Согласны ли учителя работать за ту же зарплату в профильных классах?

- Доплата преподавателям осуществляется из тех благотворительных взносов, что делают родители. Но эта сумма намного меньше той, что они выложили бы за репетиторство или подготовительные курсы в вуз.

Максим Мотин

См. также:

Семь причин, по которым следует сократить количество уроков и объем домашнего задания по отдельным предметам https://pikabu.ru/story/sem_prichin_po_kotoryim_sleduet_sokratit_kolichestvo_urokov_i_obem_domashnego_zadaniya_po_otdelnyim_predmetam_11564093

Семь рекомендаций, как сократить количество уроков и объем домашнего задания для успешной подготовки в институт https://pikabu.ru/story/sem_rekomendatsiy_kak_sokratit_kolichestvo_urokov_i_obem_domashnego_zadaniya_dlya_uspeshnoy_podgotovki_v_institut_11567351

Как паразитировали на детях через "принеси в школу чебурашку" https://pikabu.ru/story/kak_parazitirovali_na_detyakh_cherez_prinesi_v_shkolu_cheburashku_11555152

Как паразитируют на детях через "пойди в библиотеку" https://pikabu.ru/story/kak_parazitiruyut_na_detyakh_cherez_poydi_v_biblioteku_11552589

Воспоминания о советском образовании нуждаются в уточнениях https://pikabu.ru/story/vospominaniya_o_sovetskom_obrazovanii_nuzhdayutsya_v_utochneniyakh_11423035

Савватеев должен ответить, по какой методике он пришёл к выводу о низком уровне выпускников российских школ https://pikabu.ru/story/savvateev_dolzhen_otvetit_po_kakoy_metodike_on_prishyol_k_vyivodu_o_nizkom_urovne_vyipusknikov_rossiyskikh_shkol_11419435

Проект декларации прав людей, которым мешали учиться https://pikabu.ru/story/proekt_deklaratsii_prav_lyudey_kotoryim_meshali_uchitsya_11509251

Выпив стакан молока на скорую руку, она с любовью расчесала волосы, блестевшие после вчерашнего купания в бане, оделась-обулась и выскочила в прохладное утро последнего сентябрьского денька.
До окончания четверти — три недели. Три недели потерпеть, и целых семь прекрасных дней она не увидит противные рожи одноклассников. В библиотеку, слава Богу, ребята не ходят, а она не бывает там, где тусуются они.
Времени этим утром у девочки было с запасом. Можно не торопиться, шагать в школу, погрязнув в думах. Жаль, утренний туман скоро начнёт оседать — примета ясной солнечной погоды, жаркого сухого дня. Солнце Люба уже давно не любила. Ей нравился дождь и снег. Последнего на Кубани вжизнь не дождёшься.
Тихоня постаралась закрыть калитку без шума, но эта железная гадость всегда скрипела так, будто с момента создания специально, из вредности, записалась в ряды стукачей. Хотя благодаря её натужному скрипу Поспеловы всегда знали, что кто-то зашёл во двор.
«Когда вырасту, сбегу отсюда. Обязательно уеду. Буду жить там, где много дождя и снега. Одна. Никого не пущу! Поселюсь в маленьком доме на горе, как в сказочных фильмах про эльфов и гномов. Буду сидеть у окна с кружкой горячего чая, укрывшись вязаным пледом, и читать. Или смотреть на дождь. И никто не будет меня трогать. Здорово-то как!»
— С добрым утречком, сестрёнка!
Из покрытых туманной ватой садовых зарослей выплыл цыган. Парень полчаса ждал выхода Любы, прислонившись к стволу огромной тенистой алычи, и уже стал подозревать, что Имир специально подшутил над ним, дав описания не того дома.
Люба, обомлев, уставилась на повесу выпученными от ужаса глазами. Она инстинктивно обернулась — вдруг кто из родителей наблюдает за занавеской. А может, соседи смотрят?
— Твою мать! — выругалась десятиклассница, напрочь забыв о культуре поведения. — Ненормальный?!.. Специально подкараулил в который раз?!
— В смысле?! — возмутился обескураженный Сэро. — Я не караулил! Просто ждал. Скучно одному в школу топать. Решил, раз ты неподалёку живёшь – значит, компанию составишь. Мы вроде с пятницы официально знакомы. Эй, чего такая злая?
Люба проигнорировала его шутливый тон и опять нервно уставилась на окна. Надо уходить.
— Валим! Быстро!
Сэро повиновался, удивившись поведению девчонки снова. Пугливая зубрилка превратилась в неотёсанную командиршу. Юноша попытался дать себе внятный отчёт, что его на Солнечный 27 занесло, но не смог. Он поправил высокую горловину свитера на быстром ходу, чтобы стыдливо прикрыть синяки на шее.
Брюнет сегодня не ночевал дома. Вторую ночь подряд ему было не до сна. На выходных с четырёх часов утра парень на рынке помогал маме с тяжёлыми сумками, ставил палатки, развешивал да раскладывал товар. Руслана не смогла подменить Лалу: сестра подрабатывала, практиковалась в кафешке соседнего городка, готовила торты и выпечку. С субботы на воскресенье Сэро проспал всего час.
Когда рынок зашевелился, Лала дала сыну денег на конфеты для семьи. Особенно для младших: Розочки, Соны и Яноша. В кондитерском ряду цыган столкнулся с Натальей — несостоявшейся интрижкой Коробкина. Её рубиновые волосы были собраны в хвост, лицо без косметики выглядело милым и детским. Кокетка подошла к ровеснику поздороваться и спросила, помнит ли он её.
— Что за тупой вопрос! Это вчера было. Такое не забудешь! Как тебе с Деном обломалось, — съехидничал брюнет.
— Грубиян! — девушка оскорбилась и отвернулась.
— Ну да! Тебя побили ни за что, а грубиян я!
Сэро знал, за что зацепить и как подкатить. Вот подростки уже сидят на лавочке в парке, щёлкают семечки. Через час — во всю целуются. Повеса обещал прийти вечером, взял адрес и пошёл назад, на рынок, помочь Лале убрать палатки и товар.
Наташа училась в одиннадцатом классе школы № 1. Жила в покосившемся домике вместе с сестрой и одинокой матерью. Сестра ушла к парню, мама — к новому хахалю. Всю ночь Сэро и Наталья резвились на её старенькой односпальной кровати, потом смотрели телек — и так по кругу. Им было горячо и хорошо. Наташа любила без стеснения, от всей души, да и Сэро не церемонился.
Ибрагимов вернулся в отчий дом на рассвете, чтобы переодеться и взять рюкзак. Парнишка перелез через забор и осторожно постучался в окно своей комнаты. Рядом была спальня младших, очень не хотелось разбудить чутко спавшую детвору.
Из-за занавески вынырнул сонный Имир.
— Открой! — шёпотом попросил Сэро.
— Что говоришь? — притворился непонимающим близнец. — Не слышу!
— Всё ты слышишь, брехун! Впусти меня!
Имир, хитро прищурившись, показал на свою шею:
— Что у тебя здесь?
— Что у меня здесь?! — испугался Сэро и начал ощупывать себя.
— Фу-у-у! — Имир притворно скривился. — Знаешь, топай-ка через дверь! Вдруг ты заразный!
И резко закрыл занавеску, довольно усмехнувшись.
— Блин, какого хрена?! — психанув, Сэро пошёл к веранде, молясь, чтобы отец не запер вход на ночь. Объясняться с родителями повесе не хотелось, но ему повезло — дверь была открыта. Дадо уже встал покормить животину да птиц.
Мальчик сразу направился в ванную смыть чужие запахи и пот ночи. Зеркало испортило настроение, показав хозяину засосы на шее — жёлто-синие, с фиолетовым отливом.
«Чёртова Наташа! И успела же! Почему я не заметил? Как попался? Лохудра за это обязательно ответит!»
Когда Сэро, помывшись, вышел, Имир подтягивался на штанге, врезанной отцом в стены под потолком. Из своей комнаты выскочила Руслана, поцеловала близнецов по очереди. Посмеялась с синяков на шее повесы:
— Как тебя замечательно комары покусали, родной! Сладко-то было?
Красавец состроил удручённую гримасу. Придётся добрую неделю ходить в водолазке или свитере под горло да злиться, что умудрился опростоволоситься.
Подростки уже выходили из переулка. Сэро хотел было поравняться с Любой, но заметил, что тихушница мигом сбегает на несколько шагов вперёд. Ровесника это поначалу задело. Цыган, злясь, придирчиво оглядел со спины спешившую Любу и понял, что странная деваха своим поведением опять его забавляет.
— Куда летишь, грубая? Где твоё «доброе утро»? — подколол молчунью Ибрагимов, не желая играть по чужим правилам. — Не нравится приятная мужская компания с утра пораньше? Ааа, понял! Поела чеснока и боишься меня дыханием убить, нет?.. Я люблю чеснок, если что.
— Помолчи, пожалуйста! — коротко буркнула Поспелова, не оценив иронии.
— Ну знаешь, это невежливо, — с досадой отозвался попутчик.
— Сэро, прошу! — пискнула школьница на ходу срывающимся голосом. — Объясню позже, обещаю! Иди, будь добр, подальше от меня... Пожалуйста!
Старшеклассники молча вышли из переулка, пересекли Таманскую и повернули за угол. Поспелова резко остановилась.
— За тобой следит ревнивый жених? — недоверчиво предположил брюнет.
— Нет, конечно! Фу-у-у!
— Ну да, на тебя не похоже, — насмешливо согласился цыган. — Хотя всё может быть.
Люба боязливо осмотрелась по сторонам, потом, выдохнув, стыдливо подняла взгляд на Сэро, ждавшего объяснений.
— Прости, пожалуйста, мне очень неудобно! — Девочка, робко поджав губы, ещё раз заглянула в лицо парню, решая, стоит ли ему доверять. — Я скажу, но ты не смейся! Не станешь же смеяться? Тебе, кстати, не будет жарко в закрытой тёплой кофте? Погодка обещает быть весьма солнечной…
— Вот уж нет, не будет! Переживу как-нибудь! — оборвал тихоню Сэро, попытавшись глубже спрятать шею в ворот зимнего свитера. Чёртова Наташа! — Ты хотела объяснить своё некрасивое поведение. Я, между прочим, оскорбился!
— Не надо обижаться, пожалуйста! — начала оправдываться Люба, восприняв всерьёз насмешливый тон собеседника. — Просто больше ко мне домой не приходи.
— Это ещё почему? Вот сейчас уже я конкретно оскорбился, знаешь ли! — опять попутал от неожиданности Ибрагимов.
Десятиклассница обречённо вздохнула.
— Мои родители очень строгие. Очень, понимаешь?.. Мне запрещено ходить в гости к ровесникам без разрешения. Меня не пускают на дискотеки, в том числе школьные. Круг общения строго контролируется мамой. А если, не дай Бог, увидят с мальчиком…
— Так я ж знакомый мальчик! Твои предки знают моих!
— Ну и что?! Меня накажут! — выкрикнула Люба, отчаявшись донести яркому заметному пацану всю катастрофу своего положения. Сказать популярному школьному красавцу, что он цыган и это главное его преступление, тихоня не решилась бы даже под дулом пистолета. — Не хочу быть наказанной! Совсем! Тебе можно доверять?
Ибрагимов изумлённо слушал объятую страхом Любу и давался диву. Парень не мог представить, чтобы в его семье или круге общения, даже просто среди знакомых были настолько жёсткие рамки. Он, Руслана и Имир ходили куда хотели, общались с теми, к кому душа лежала, и со своими ошибками разбирались самостоятельно. Родители практически ни в чём их не ограничивали. И так же было у друзей. А тут хрень какая-то! Цыган решил, что зубрилка нагло привирает, дабы от него избавиться, и закусил удила.
— Не хочешь со мной общаться, так?
Люба не ответила, засмотревшись на собеседника. Смуглолицый. Вороные волнистые густые волосы с бело-жёлтыми крашеными прядями. Аккуратные, чуть оттопыренные уши. Угольно-чёрные брови, лукавые глаза цвета смолы с длинными закрученными ресницами. Правильный нос и фигурный насмешливый рот с белыми ровными зубами. Красив до неприличия, гад! А ещё не требовалось особых умственных способностей, чтобы понять, насколько Сэро хитер и опасен. Если она сейчас скажет «нет», где гарантия, что цыган не станет мстить?
— Хочу. Конечно, хочу! — поспешила доказать обратное девочка, и тут же прибавила: — Только вот отлупленной быть не желаю.
Брюнет хмыкнул.
— Понял. Так и быть, договорились — я могила! Больше к тебе домой не приду. Довольна?
Люба облегчённо улыбнулась. Ибрагимов плутовато — в ответ. Ровесник протянул тихоне руку в знак примирения, а та, сначала запутавшись в выборе нужной для пожатия ладони и насмешив цыгана, ответила взаимностью.
Большую часть дороги подростки молчали. Им, таким разным, не о чем было толком говорить. Сэро вспомнил, как легко Люба болтала с Имиром, и позавидовал брату. Поспелова совсем не задавала вопросов, только приветливо отвечала на его. А школьнику практически не о чем было спросить: ни общих интересов, ни общих знакомых. Ибрагимов ощущал себя на редкость некомфортно и недоумевал, какого лешего ему вообще сдалась стрёмная девка, хотя для себя уже давно всё решил.
Дома мальчик выяснил, что, оказывается, не раз слышал об отце Любы от родителей. Алмаз уважал коллегу, часто упоминал, приносил с работы взятые у Поспелова газеты и книги — литературу дяди Васи читала вся цыганская семья. Несколько лет назад предки Любы через свои связи помогли Алмазу устроиться на ж/д, что было для Ибрагимовых колоссальным подспорьем. Больше цыганского мужчину с высшим образованием и приличной трудовой книжкой никуда в 90-е годы, к сожалению, не брали.
Чуть позже Лала стала ездить в Турцию за товаром на продажу, но поначалу цыганской семье, переехавшей из холодной суровой Сибири на тёплый юг, пришлось крайне тяжело. Поспеловы помогли Ибрагимовым продуктами и вещами, чем немало облегчили жизнь. И Сэро, слушая уважительные слова о Василии и Александре во время семейных посиделок, даже не догадывался, что вот эта зажатая сутулая стрёмная девка — их дочь.
Парнишка понимал, что чувствует по отношению к Любе благодарность за прошлую помощь своим. Попутно сумасбродная дурёха веселила ровесника умением сбить с толку и поставить в тупик. Объевшийся девичьим вниманием, Ибрагимов от души забавлялся и неосознанно тянулся к ученице 10 «А» за новой порцией чудачеств, списывая своё праздное любопытство на зачатки спортивного интереса. Зубрёжница оказалась крепким орешком, и проницательный Сэро, чуткий на мотивы других людей, так и не перестал удивляться с её прошлых выходок по отношению к себе.
На повороте дороги, шедшей прямиком к школе, Люба неожиданно остановилась, замолчала и опять начала пугливо озираться по сторонам.
Сэро заинтересованно стал ждать. Скептично приняв объяснения тихони насчёт строгих родителей, цыган подозревал, что, возможно, Поспелова — любитель блефа и очковтирательства — специально вводит в заблуждение, чтобы он плясал по её правилам. Юноша решил дождаться, когда школьница расслабится и станет играть свою роль хуже.
— Сэро, можно попросить тебя пойти ещё раз навстречу и выполнить несколько просьб? — робко молвила старшеклассница и покраснела как варёный рак.
— Смотря какие просьбы. Сначала озвучь, а я уже решу, как поступить, — резонно ответил брюнет.
— Хорошо. Ты сказал, что собираешься ходить со мной в школу…
— Когда получится, то да.
— Тогда, когда мы будем ходить вместе… Если я вдруг подам знак… — Любе тяжело было подобрать нужные слова. Она понимала, насколько бредово её просьба будет выглядеть в глазах общительного, уверенного мальчишки. — Ты отходишь и держишься подальше. Ну-у-у, типа раздельно идём.
— Зачем?! — возмутился старшеклассник, ожидавший чего угодно, только не этого. — Бред какой!
— У папы и мамы много знакомых… Могут увидеть… — промямлила Поспелова, сгорая от стыда пуще прежнего.
— И?! Просто идёшь с человеком, приятно беседуешь. Что криминального?!
— Ты же мальчик…
— Я в курсе. С рождения им являюсь.
— А меня дома будут ждать расспросы и неприятный разговор!
— И какой же разговор?!.. Дочь, тебя видели идущей с парнем! Значит, шла в кусты, гаражи, в чужой дом заниматься странными делишками? Колешься, куришь, бухаешь, подрабатываешь проституцией? — высмеял ровесницу Ибрагимов. — Ересь полная! Перебарщиваешь, детка! Выставляешь родаков насквозь отмороженными! Зачем тебе это надо? Выдумай что-нибудь попроще и правдивее!
Расстроенная Люба с горечью посмотрела на красавчика и, чувствуя подступающие слёзы, опустила голову.
— Знаешь, Сэро, я подозревала, что ты будешь смеяться… Попробую объяснить. В позапрошлом году выпало много снега, помнишь? Он не таял где-то недели две, может, больше. Мороз, сугробы огромные, тротуары завалены, дороги узнавались только благодаря бороздам от колес машин. Я едва вышла из дома. Гребла по Таманской, проваливаясь в снег. Рядом остановился близкий друг брата, взрослый мужик. Он меня пожалел и подвёз до школы. А когда я вернулась вечером, то получила взбучку от родителей на целый вечер. От стыда и подозрений мне некуда было деться…
Люба с ужасом осознавала, что опрометчиво доверяет одно из неприятнейших воспоминаний едва знакомому человеку, причём парню, да ещё и школьному заводиле с кучей друзей. Но глупый рот не слушался её и совсем не хотел закрываться.
— Предки решили, что друг братана тебя поимел? — договорил за растерявшуюся сверстницу Ибрагимов. — Типа сама напросилась, потому что в машину села?
Люба не моргая смотрела в умные чёрные глаза, не в состоянии произнести позорное «да». Если Сэро расскажет эту историю шутки ради кому-нибудь из приятелей, в школе её просто загноят. Позволив себе так разоткровенничаться, девочка теперь мечтала разбить голову о бетонные плиты под ногами, только б всё изменить и забрать сказанное назад. Но было уже поздно.
Насмешливое лицо брюнета, ранее смотревшего на школьницу с недоверием, посерьёзнело. В обсидиановых пушистых глазах исчезли смешинки.
— Извини, — хмуро произнёс Ибрагимов, пытаясь избавиться от мерзкого послевкусия чужой личной истории. — Конечно, пойду навстречу. Не хотел тебя обидеть.
— Я не обиделась! Всё хорошо, — поспешила заверить его обрадовавшаяся Люба. — Мои родители не злые, не подумай! За пять лет до моего рождения у мамы на руках от опухоли умерла в мучениях старшая сестра. Мама тяжело это пережила, и теперь боится меня потерять, потому что я поздний ребёнок. Понимаю их и стараюсь не расстраивать. Всё, что мама делает, — для моего же блага.
— Я тебя услышал. Хорошо. Будет по-твоему, — мягко поддержал тихоню парень. — Пойдём?
— Ещё кое-что…
— Опять?! — насторожился цыган, не успев расслабиться, и принялся мысленно бранить себя за праздную любознательность и страсть к авантюрам.
— Возле школы мы расходимся и в школе не общаемся.
— А там-то почему?!
Девочка по-щенячьи умоляюще на него воззрилась.
— Божечка укуренный! Ладно! В школе притворяемся незнакомыми! Хорошо-хорошо! — без боя сдался цыган и закатил к небу очи. — Чума, блин, на мою пустую черепушку!
Азартная натура Ибрагимова наконец проснулась и взяла своё. «Чем дальше в лес, тем больше забавы, однако!» — усмехнулся школьник, предчувствуя, что взбалмошная зубрилка в будущем его интересно и необычно развлечёт.
За квартал до школы Сэро заметил одноклассников и присоединился к ним. Парень вёл непринуждённую беседу, не забывая невзначай поглядывать на отставшую Любу. Тихоня брела одна, глубоко задумавшись.
«Даже не смотрит, глянь-ка! Идёт мечтает!» — ухмыльнулся десятиклассник. — «Любопытная особа. Что-то здесь нечисто! Запрещено общаться с пацанами до такой степени, что к воротам на пушечный выстрел не подойдёшь? Пещерный домострой! Впервые такое вижу! Либо дешёвая брехня, либо вся семейка чокнутая! А если коза решила надурить? Но нафига? Или не обманула? Нет, не верю, чтобы папин товарищ был так жесток с дочерью!»
Сэро решил, что время расставит всё на места. Старшеклассник раздал приветствия, затем примкнул к галдевшим приятелям, собравшимся под школьными тополями. Обернувшись, юноша напоследок проводил взглядом стройную девичью фигурку, скрывшуюся за массивной входной дверью с потоком других школьников, и непременно решил поболтать с ровесниками из 10 «А» да разузнать у них, что за птица эта Люба Поспелова.

Отрывок из романа «Школа. Никому не говори».