Так было всегда, почти на каждом английском
— Дай списать! Люба?.. Ау!.. Что, не слышишь?!
Поспелова очнулась от толчка. Бывшая подруга Лыткина Катя и её соседка по парте Селиверстова Вика, сидевшие напротив, смотрели на тихоню преданными щенячьими глазами.
Так было всегда, почти на каждом английском. С пятого класса. Лыткина с Поспеловой тогда ещё дружили.
Обе девочки — Катя и Вика — перешли в «А» после окончания начальной школы. Их мамы работали здесь же: Катина — секретарём, а Викина — завхозом. Новенькая Лыткина сразу сдружилась с Поспеловой: обе были тихими и скромными, что их сближало.
Вика — красивая стройная высокая блондинка, с большими голубыми как небо глазами, сразу нашла своё место в классе. Оно было весьма почётным и уважаемым. Рыжей и конопатой Катерине пришлось тяжелее. Неуклюжей толстушке безумно хотелось быть в круге крутых мальчиков и девочек, с которыми тусила Селиверстова. И чтобы попасть в этот круг, Кате одного общения с Викой было недостаточно.
Поспелова была для тщеславной Лыткиной подружкой со скамейки запасных. На людях Катерина сторонилась тихони. Чудная Поспелова, дальше библиотеки никуда не ходившая, являлась совсем не той компанией мечты, в которой хотела блистать рыженькая девочка. Поэтому наедине с Любой Катерина была милой и открытой, а в присутствии других уже стремилась изо всех сил показать, что у неё с Поспеловой мало общего.
Когда в «А» перевелись яркая Юлиана Близнюк и общительная Света Тарасова, дружбу с Любой Катя окончательно прекратила. А вот списывать клянчить не перестала. Училась Лыткина слабо, перебивалась с тройки на тройку, как и её подружка Вика. В их группе сильных хорошисток Близнюк и Тарасовой не было — не спишешь у товарок по выпивке и танцполу. Зато была Поспелова с круглой пятёркой по инглишу. И Катерина, напоминая честными щенячьими глазами наивной Любе о былой дружбе, клянчила и домашние, и переводы, и готовые диалоги. А тихоня, всё ещё надеясь, что рыжая одноклассница снова будет дружить, каждый раз велась и давала списывать.
Поспелова, когда позволяла Катюхе скатывать, конечно, понимала, что её используют, но, устав быть в классе гонимой одиночкой, всё надеялась, что Лыткина снова будет общаться с ней как раньше.
— Любонька! Миленькая! — шептала Катерина, с опаской озираясь в сторону англичанки, сначала ласково, потом требовательно: — У тебя же есть домашняя, знаю! Поделишься?
Люба, полностью погружённая в думы о Сэро и предстоящей прогулке до дома, не слышала заискиваний бывшей подруги. Поспелова зыркнула невидящим взглядом на лопотавшую Лыткину, неопределённо пожала плечами и отвернулась.
Катя недоумённо посмотрела на Вику. Та лишь непонимающе приподняла брови. Тихушница никогда не отказывала, и ровесницы использовали её всякий раз, когда требовалось. Нельзя позволить распоясаться замечательной безотказной кормушке.
— Эй, Люба! — сменила Лыткина заискивающий тон на раздражение. — Я могу очень сильно обидеться! Этого хочешь?
Ноль реакции в ответ.
— Эй!!! — Катя грубо тыкнула Поспелову ручкой в бок.
— Да что тебе надо?! — довольно громко буркнула Люба, резко повернувшись на неприятный укол.
— Что у вас происходит?! — учительница, среагировав на шум, посмотрела на пригнувших головы и покрасневших Селиверстову и Лыткину. — Готовы обе? Повторили? Слушаю.
Отрывок из «Школа. Никому не говори»