Про рыбалку на море и другие события. Глава 26 из романа "Одинокая звезда"
Благодаря связям Отара их с Юлькой быстро зарегистрировали, и стали они, наконец, законными мужем и женой. По этому поводу сыграли грандиозную свадьбу.
Сразу после свадьбы молодые крупно поссорились. Приближалось первое сентября, и Юлька, не говоря Отару ни слова, пошла устраиваться на работу в школу. Там ее охотно взяли. Еще бы — выпускница ленинградского вуза да с хорошим стажем.
Узнав об этом, Отар рассвирепел.
— Кто тебе разрешил это делать? — кричал он на перепуганную Юльку. — Я тебе разрешил это делать? Ты теперь моя жена и должна со мной советоваться! Тебе надо к дому привыкать, к хозяйству. А ты будешь в школу бегать да над тетрадками сидеть? Никакой работы! Сиди дома, а семью я буду обеспечивать.
— Но, Отарик, как же я без школы? — лепетала несчастная Юлька. — Первое сентября, а я в школу не пойду — это просто невозможно представить! Я же математик, я потеряю квалификацию. И потом, я без детей не могу.
— Своих будешь воспитывать! А пока их нет, учись быть моей женой. Все, никакой школы! Я сказал!
Кажется, повторяется ленинградская история, расстроилась Ольга, узнав от плачущей Юльки о случившемся. Кто бы мог подумать, что Отар так себя поведет. Но с другой стороны — а чего Юлька ожидала? Тут тебе не Ленинград, тут свои обычаи. Хотя, ведь работают же грузинские женщины и учителями, и врачами. Надо с ним поговорить.
— Отарик, — осторожно начала она, когда они вдвоем сидели на пляже, наблюдая за плавающей наперегонки ребятней, — мне кажется, что с Юлей ты не совсем прав. Нельзя так сразу лишать ее любимого дела. Пойми, она все эти годы жила школой. Ее прежний муж попробовал ее этого лишить — и что вышло?
Отар с недовольным видом слушал ее, но не перебивал.
— Отарик, — продолжила она, вдохновленная его вниманием, — появятся дети — один, другой, — она сама бросит работу. Но пока... ну дай ей возможность хоть четыре часа в неделю иметь. Это всего один класс. Только на полгода. После новогодних праздников она сама его оставит, вот увидишь.
— Почему так думаешь?
— А ты дай мне слово, что ей не скажешь, если я выдам ее секрет. А то она потом со мной делиться не будет.
— Что еще за секреты? Детство какое-то. Ну, хорошо, даю.
— У нее задержка.
— Правда? — Он вскочил и обнял Ольгу так, что она даже вскрикнула. — Правду говоришь? И тут же нахмурился: — Но почему я об этом от тебя узнаю? Почему она сама мне не сказала?
— Она не уверена — слишком мало времени прошло. Скажет еще. Не сердись. За такую новость обещай мне разрешить ей один класс взять, а, Отарик?
— А если с ней что случится? Дети баловаться будут, а ей плохо станет? Я с ума тогда сойду!
— Да ничего с ней не случится! С какой стати ей должно стать плохо? Она совершенно здорова. Посмотри на нее — кровь с молоком. Разреши, Отарик. Она так будет рада! Ты же не хочешь, чтобы на первое сентября она проревела весь день? Вот тогда точно случится.
— Ладно, подумаю, — смягчился он. — Но только до Нового года. А потом пусть готовится матерью стать и никакой школы. Скажи ей, что один класс пусть берет.
— Сам скажи.
— Получится, что я, мужчина, женщине уступаю? У нас так не принято.
— А почему женщине нельзя уступить? Если любишь ее. Скажи: — Юлечка, из любви к тебе я согласен, чтобы ты вела один класс. Чтобы чувствовала себя как дома. — Знаешь, как она обрадуется!
— Хорошо, скажу.
И то ладно, подумала довольная Ольга. Вот и стал он свой характер показывать, как обещал. Еще тот характер! Покруче Юлькиного будет.
— Как сыночка назовете? — замирая, спросила она. — Вот если бы... — успела подумать.
— Конечно, Серго! — угадал он ее мысли. — Только так! А если будет девочка — Олей. Мы с Юлей это уже решили. Она согласна. Ведь Серго был моим лучшим другом. А ты ее любимая подруга. Ты рада?
— Ой, Отарик! — кинулась она ему на шею. — Ой, спасибо! Господи, какое это будет для меня счастье — сказать твоему сыночку: “Здравствуй, Серго!” Непременно родите сына.
— Пока не родится сын, не остановимся, клянусь. Хоть десять дочек будет, — засмеялся он. — Но я уверен: первенец будет Серго.
— Чем Юлька занимается? — спросила Ольга. — Почему на море не пошла?
— Родителей развлекает. Мама за ней хвостом ходит, все ей рассказывает да показывает. Дома прохладно, а у Юли с утра что-то голова побаливала. Вот я и решил, пусть дома посидит, а как жара спадет, сходим с ней на море. Завтра я обещал ребят на рыбалку свозить, если море будет спокойным. Сейчас самое время черноморских акул — катранов — ловить, на голые крючки бросаются. Только вот не знаю, как с Леночкой быть. Жестокое это зрелище. У них на спине острый шип — его надо еще в воде выломать, чтобы не уколоться. А они рыбины здоровенные и шершавые, как наждак. В лодке так прыгают — еще испугают девочку или поранят.
— Ничего, она со мной останется. Пойдем с ней и Юлей за ежевикой. А вернетесь, рыбы нажарим. Если поймаете. Не бойтесь, мы без вас скучать не будем.
Рыбалка удалась на славу. Гена с горящими глазами, захлебываясь словами, опережавшими его мысли, и отчаянно жестикулируя, рассказывал Леночке, как они сначала ловили на удочку с множеством голых крючков маленьких блестящих рыбок, с жадностью глотавших эти крючки. И как потом на этих рыбок набрасывались здоровенные катраны. Только опустишь удочку в воду — и уже на ней катран. Сильная рыба ходила вокруг лодки, − да так, что лодка крутилась на месте. Потом у нее, уставшей, дядя Отар выламывал из спины острый шип, а затем забрасывал ее в лодку. Они поймали восемь рыбин. Как прыгали они, как били хвостами! Как одна рыбина оцарапала своей наждачной чешуей Гене ногу — пришлось даже царапину йодом смазывать.
— Понравилось тебе рыбу ловить? — спросила Лена.
— Очень-очень! Мне дядя Отар обещал настоящую складную удочку подарить. Буду на Дону удить — там тоже много рыбы водится.
— А тебе не жалко рыбок? Я видела: тут рыбалил на волнорезе один мальчик. Пойманные рыбки так бились и ротики разевали! Мне их очень жалко стало.
— Конечно, мне тоже жалко. Но знаешь, когда держишь удочку и чувствуешь, что там, в воде, за другой конец тянет рыба, об этом не думаешь. Обо всем забываешь, только бы ее вытащить оттуда. Так здорово! И потом — это ведь еда. Ведь ешь же ты колбасу и котлетки, хотя свинок тоже жалко. И коров.
Пойманную рыбу с собранными помидорами и выкопанной на огороде картошкой, вкусно поджаренной и посыпанной своим луком и зеленью, ребята уплели с таким аппетитом, что огромная сковорода мигом опустела.
На следующий день все отправились в горы по ягоды. Собрали еще несколько ведер ежевики, из которой сестры Серго сварили изумительное варенье. На поиски кизила у них уже не хватило сил — решили отложить на потом.
Так весело и с пользой летел отпуск. На десятый день пребывания на море Ольга дозвонилась до бабушки Гены. Звонила со страхом, уговаривая себя, что о самом худшем им бы уже сообщили. Ведь плохие вести приходят быстро.
— Мальчики! У нас мальчики родились, Миша и Гриша! — радостно закричала в трубку Людмила Ивановна. — Скажите Гене, что у него теперь два братика. Света чувствует себя хорошо. Еще пока в больнице, но уже скоро выпишут, дней через десять. Их отец объявился. У него с женой детей нет. А тут, как узнал, что два сына родились, прибежал, ног под собой не чуя. Ему Светина подруга рассказала, у которой они любовь крутили. Мои, говорит, дети, хочу их воспитывать. Интересно, как он собирается это делать. Ну да ладно, поживем — увидим. Коляску приволок для двойни. Во отец выискался!
— Так ведь и вправду отец! — обрадовалась Ольга. — Пусть помогает, раз охота есть. Вы не прогоняйте его, Людмила Ивановна.
— Да кто ж его прогоняет? Пусть ходит, коли так.
Гена обрадовался, что мама жива и здорова, но известие о рождении братиков принял равнодушно.
— Если бы они были большими, — протянул он с досадой. — А так... что с ними делать? Ни поговорить, ни поиграть. Когда еще они вырастут. Но мне и тогда с ними будет неинтересно — я еще старше стану.
— Гена, нельзя быть таким прагматичным: интересно, неинтересно, — укорила его Ольга. — Это твои родные братья, поэтому ты должен их любить и заботиться о них.
Гена хмуро выслушал ее и ничего не ответил. Зато Леночка пришла в бурный восторг.
— Ой, Гена, какой ты счастливый! Ой, как я хочу их поскорее увидеть! А мне тетя Света разрешит их подержать, как думаешь?
— Не знаю, — проворчал Гена, — ты, наверно, теперь с ними больше будешь возиться, чем со мной.
— Но ты же не маленький, чтобы с тобой возиться! Будем возиться с ними вместе. Чем ты недоволен? Еще не видел их, а они тебе уже не нравятся.
— Мне не нравится, что вы все так им радуетесь, будто они это заслужили. Ну, родились, ну и что? Лучше бы ты мне радовалась, а не им.
— Да ты просто ревнуешь к ним всех! Стыдно так говорить! Если ты не будешь их любить, я не стану с тобой дружить, так и знай.
— Да буду, буду, куда я денусь.
— Вот ведь какой эгоист! — говорила Ольга Отару. — С cамого начала не хотел их рождения. Чтобы все только ему. Хотя, конечно, живут они бедно, а теперь еще труднее будет. Может, хоть отец малышей поможет. Но для Гены это новый повод для ревности: их то он будет любить, а его нет. Бедная Светлана, как у нее хватит сил на всех, не представляю.
— Помогай ей.
— Обязательно буду. И Лену приучу. У меня много детских вещей осталось и игрушек. Все для Юлькиных будущих малышей собирала. Платьица мальчикам не пригодятся, а половину костюмчиков, комбинезонов и других вещей им отдам.
— Отдай все. Я своим новое куплю.
— Хорошо. Как замечательно, что ваш малыш тоже в июне родится. Правда, жаль, что с разницей в восемь лет. Может, вместе с Леночкиным их день рождения справлять будем? Надо было вам еще тогда — в Пицунде — последовать нашему с Серго примеру.
— А ты что же думаешь, — засмеялся Отар, — мы не последовали? На следующий же день последовали. И потом еще несколько раз "Золотая рыбка" нас на тот пляж возила. Но мы были тогда такими глупыми. И Юля противилась, да и я не хотел. Столько времени потеряли. Спасибо тебе, а то вообще могли больше не встретиться. Помню, я все удивлялся: как ты решилась оставить ребенка? И родителей не побоялась, и диссертацию надо было писать. Отважная ты, Оля.
— Знаешь, чего я больше всего боялась? Что ребенка не будет. Я так его хотела! Думала: если мне с Серго быть не суждено, пусть хоть ребенок останется. Не могла с ним расстаться, чтобы ничего не осталось. И очень боялась, что он догадается, подумает, что хочу его этим привязать к себе.
— Почему не написала ему, что ждешь? Он, может, раньше бы приехал. Все надеялся, что ты сообщишь ему об этом. Это был бы такой аргумент в его споре с родителями!
— Не решалась. И Юлька не советовала. Мы думали, что у него уже другая девушка есть, что он не может так долго быть один. Вдруг бы он рассердился, подумал, что я его шантажировать буду? Конечно, если бы он приехал, обязательно сказала бы. Ошиблись мы с ней обе. Теперь что ж — прошлого не изменишь. Не будем больше говорить об этом, Отарик. А то меня что-то снова знобит и внутри все трясется.
— Не будем, дорогая, — сказал он, обнимая ее за плечи. — Пусть прошлое останется в нашей памяти. А мы будем жить будущим. Ты, главное, помни: мы с Юлей навсегда тебе родные. И Леночке тоже.
— Я знаю.
— Вот вы где! — незаметно подкралась к ним Юлька. — Обо мне говорили? Ну-ка признавайтесь. Я свое имя услышала.
— О тебе, о тебе, — засмеялась Ольга, — о ком же еще? Уговорила твоего мужа разрешить тебе один класс взять. Правда, Отарик?
— Ой, Отарчик, миленький! Это правда? Разрешаешь?
— Я теперь тебе все разрешаю, счастье мое, — ласково ответил Отар. — Ты только не переутомляйся!
— Олька проговорилась? Ты же обещала! — напустилась на подругу Юлька. — Еще точно ничего не известно.
— А как бы я его уговорила разрешить тебе работать? Только за эту новость и согласился, — оправдывалась Ольга, любуясь похорошевшей подругой. — За это ты меня благодарить должна, а не бранить.
Их пребывание на море близилось к концу, когда страшное происшествие едва не испортило им весь отдых.
За несколько дней до отъезда Ольга с Геной и Леной сидели на пляже под грибком. Отар с Юлей остались дома. Реваз с Джаватом тоже не захотели на море — у них были какие-то свои дела. Гена с Леной много плавали, ныряли и в итоге нагуляли зверский аппетит. Когда Ольга, наконец, выгнала их из воды, они стали хныкать и просить, чтобы им купили по бутерброду с сосиской.
Строго-настрого приказав не отходить ни на шаг от грибка, Ольга пошла за бутербродами. Очередь оказалась неожиданно длинной, и она простояла минут двадцать. На обратном пути она вдруг увидела бегущего к ней со всех ног Гену. Он размахивал руками и, обливаясь слезами, кричал на весь пляж:
— Лену... Лену... Лену... какой-то дядька увел! Сказал, что вы ее в автобусе ждете. Чтобы ехать в Сухуми. А мне велел домой идти. Он назвал ваше имя, и она пошла. Ой, тетя Оля, вон автобус, он уже уезжает! Бежим скорее!
Выронив бутерброды, Ольга бросилась за отъезжавшим автобусом. Но он уже выехал на проспект и стал быстро удаляться. Изо всех сил стараясь держать себя в руках, едва не теряя от ужаса сознание, она кинулась к дежурившему на пляже милиционеру. Услышав, что дочь Серго Джанелия похитили, тот остановил проезжавшее мимо такси. Усадив в него Ольгу с мальчиком, милиционер приказал водителю гнать за автобусом. С удивлением они увидели, что автобус не вывернул на трассу, ведущую из города, а направился к ближайшему отделению милиции, где и остановился, отчаянно сигналя. Из отделения выскочили два милиционера и подбежали к дверям автобуса − только тогда они открылись, и Ольга увидела, как из автобуса буквально выволокли черноволосого парня и потащили в отделение. Следом выскочила Леночка и с криком: “Ма-ама! Ма-ама!” бросилась к ней. Неведомо откуда появился Отар. Велев им никуда не отлучаться, он тоже скрылся в отделении.
Пока он отсутствовал, Лена рассказала, что произошло. Чужой дядя подошел к ним, взял ее за руку, сказал, что мама Оля ждет в автобусе и потащил ее туда. А потом заявил, что мама отлучилась, и он сам повезет Лену смотреть обезьянок. Когда она стала просить выпустить ее, он грубо толкнул девочку на сиденье и приказал молчать. Но тут на шум обернулся водитель и, услышав плач Лены, погнал автобус к милиции, невзирая на уверения парня, что девочка его родственница. Когда тот понял, что его хитрость раскрыта, было уже поздно. Парень попытался выломать дверь, чтобы выскочить на ходу, но пассажиры ему этого не позволили.
Через некоторое время вышел хмурый Отар и отвез всех домой.
— Клялся мерзавец, что девочку только покатать хотел, — рассказывал он потрясенной Ольге. — Теперь он вообще не будет хотеть девочек. Ни катать, ничего другого делать.
От выражения его рысьих глаз, ставших при этих словах ледяными, у Ольги пошел мороз по коже.
Больше она не отпускала детей от себя ни на шаг, доверяя их только Отару и Юле. Но напуганная Леночка и сама не отходила от нее. А Гена, потрясенный тем, что чужой дядька чуть не украл его сестричку, все ходил за ней и твердил: — Я же говорил тебе: не ходи, не ходи! Почему ты меня не послушалась?
— Но ведь он назвал мамино имя, — оправдывалась Леночка, — и так быстро меня повел! Я думала, там мама в автобусе. А когда увидела, что ее нет, стала кричать, чтобы меня выпустили. А водитель захотел сдать дядьку в милицию. Чтобы больше детей не крал.
— Больше не украдет, — уверенно сказал Гена. — Я видел, какое у дяди Отара было лицо. Ох, и досталось, наверно, тому дядьке! Но так ему и надо. Знаешь, мне что-то уже домой захотелось.
— Мне тоже, — понизив голос, призналась Леночка, — только ты этого никому не говори. А то еще подумают, что нам здесь плохо. Еще обидятся. Мы и так уже скоро уезжаем. Через два дня. Надо побольше накупаться напоследок, чтобы потом долго не хотелось.
Как и все на свете, эти два дня прошли. Провожавшая их мать Серго, едва держась на ногах, все целовала и целовала свою внучку, словно прощалась с ней навсегда. Обнимая на вокзале своих грустных братиков, Лена сама чуть не расплакалась. С Геной мальчики тоже обнялись и крепко, по-мужски пожали друг другу руки. Горячо заверив друг друга, что будущим летом они непременно снова встретятся, друзья расстались.
Отар поехал с ними, чтобы помочь довезти до дому огромное количество узлов и корзинок, которыми их снабдили заботливые родственники. Юльке он велел никуда из дому не отлучаться, а родителям наказал не давать ей скучать.
Когда поезд тронулся и любимые лица поплыли мимо окон вагона, у Ольги сжалось сердце. Что ждет их всех? Увидятся ли они еще когда-нибудь? Как сложится у Юльки с Отаром жизнь? Какое будущее уготовано ей самой и ее девочке?
Ответы на все эти вопросы знала только судьба.
Уезжаю: хочу обратно в екб
Друзья, подписчики, Люда, Лёня.... Я не могу. Хозяин объекта кинул нас с деньгами, я возвращаюсь в екб. Деревенских Игорь Сергеевич - человечище, который вытащил меня отсюда. Спасибо всем кто помогал, я всё верну и никогда вас не забуду. Есть "друзья" а есть сила пикабу, в которую я никогда не погнушусь разочароваться. Спасибо вам всем огромное.
Мой друг
Продолжим все ту же тему про французов. Есть у меня хороший товарищ, зовут его Артур. Живёт и работает в моем городе. Честно не могу сказать сколько ему лет точно, никогда не интерисовался, но предположим около 25. И да, Артур француз.
Занимается он волонтерством. Организация мероприятий, различного рода лагерей детских и прочего в том же духе. Живёт в России он уже около трёх лет ( неоднократно продливал визу и контракт). По приезду, он практически не говорил по нашему, однако сейчас владеет языком на достаточно высоком уровне, думаю помогла активная работа с детьми, которых понимать иностранцу весьма сложно.
К сожалению, скоро он уезжает и мне очень будет его не хватать. Как я уже говорил, работает он здесь около трёх лет и в восторге от России. С первых дней он записался на большое количество кружков дабы приобщиться к нашей культуре. И это у него получилось довольно хорошо. Как сам Артур сказал однажды : " вернувшись домой, я боюсь , что меня перестанут понимать".
Этот пост - своеобразная дань уважения этому человеку. Очень не хочется отпускать его, но сам понимаю, что на такой работе далеко не уедешь. Однако он пообещал, что будет навещать город, в котором получил столько эмоций.
Билет в плацкартный вагон
Лондон, Париж, Аргентина и полюс холодный,
Что нас зовёт? Куда тянет нас голод походный?
Что же забыто в туманах далёкого края?
И почему мы уходим, родные места покидая?
Что есть в природе такого у нас, человеков,
Что уезжаем из дома от века до века?
Бросив друзей и родных, и былые привычки,
Перелистнув, закрываем прочитанные странички.
Жизнь развернув, как цветную маршрутную карту,
В кассе меняем её на билеты в пустую плацкарту.
В тряском вагоне плывущий пейзаж озираем
И всю прошедшую жизнь за собой оставляем.
Завтра (короткая зарисовка из моей жизни)
ЗАВТРА (в конце текста ссылки, что окончательно разъяснят чем же все мои поездки закончились)
Вечерело. Разговор не шел. Завтра уезжать. Сел на берегу у маленького паркового пруда, по глади которого, неспешно, будто по стеклу скользил лебедь, другие двое уже спрятались в невысоком домике у самых мостков. Она встала рядом и, даже не оглядываясь, можно сказать, что руки у нее как всегда сложены на груди, взгляд устремлен вдаль, а лицо ее серьезно, без тени улыбки. Почему, почему она не понимает?
Было по вечернему прохладно, от пруда тянуло сыростью, едва-едва просыпался туман над водной гладью. Хотелось чтобы стало еще холоднее. Сунул руки в воду, зачерпнул, брызнул себе в лицо, едва не фыркнул. Она все так же молчала. Глупо, очень глупо. Зачем я здесь? Зачем я месяц за месяцем штурмую этот неприступный бастион: осыпаю ежедневной бомбардировкой писем, иду в наступление, как только накоплю деньги на поезд и еще чуть-чуть на цветы, которые она все равно не любит, и слова-слова-слова, которых всегда чуть-чуть не хватает, когда уезжаешь, но которые не можется сказать когда отъезд далек, когда до поезда еще больше двадцати часов… Они проходят быстро – эти часы, слишком быстро и… слишком долго.
- Красиво здесь. – слова сами сорвались с губ, слишком томительно было молчанье.
Ответа не услышал, наверное она кивнула, а может и просто промолчала. Руки, обдуваемые ветром, стали мерзнуть, лицо тоже. Я вдохнул полной грудью, кивнул сам себе. Но руки мерзнут, до дрожи, сунул их в карманы, пальцы нащупали мелочь.
- Как думаешь, если бросить монетку в пруд, сюда еще вернусь?
- Не знаю. – бесцветным голосом ответила она, присела рядом на корточки и прислонилась ко мне плечом, наверное тоже замерзла.
Я достал пару монеток, закрыл глаза, вдохнул, и загадал желание: «Хочу, чтобы ты была счастлива» и, без замаха, кинул их в пруд. С едва слышным «бульк» они тюкнулись в черную гладь воды, беззвучно побежали круги, а величавый лебедь встрепенулся и, скоро сменив направление, поплыл в сторону всплеска – дурачок, привык за хлебом гоняться.
Время шло, рябь уже померкла и снова в черной глади недвижно отражалась круглоликая луна, россыпь несмелых звезд, да большие, раскидистые тени нависших над прудом деревьев. Она молчала.
- Тебе, наверное, пора. – спросил я сухо, да даже не спросил, сказал.
- Наверное. – она пожала плечами.
- Тебя проводить? – почему я спрашиваю, зачем? Взял бы да и проводил, только вот… Зачем?
- Как хочешь. – почему она всегда отвечает так, будто меня здесь и нет, почему? Неужели я ей до такой степени безразличен? Но тогда почему каждый раз, когда я приезжаю, она вновь соглашается на встречи, почему мы гуляем, почему она таскает меня по всей Уфе, да и в парк этот в конце то концов привела? Может я чего-то не понимаю? Может это она из жалости? А может из нежелания меня обидеть? А может… Да кто его знает! Даже не ясно, нужна ли ей моя любовь, или нет – ничего не ясно.
- Пойдем. – я поднимаюсь на ноги, отряхиваю штаны, просто так, рефлекс наверное, потому как не видно уже ничего, а штанов моих тем более.
Мы идем к автобусной остановке. Молча. Я чуть впереди, она чуть позади, руки у нее все так же перекрещены на груди, взгляд все такой же вдаль. Идем мы вместе, но получается, что идем мы поодиночке. Дорога из парка до остановки короткая: по темной аллее, усыпанной глубокими синими тенями, под ярким желтым фонарем над кованными воротами входа в парк, и дальше, вдоль высокой ограды. Фонарей много, один за другим они льют своей желтизной, и нет никого, получается, что они светят только для нас с ней, вот только нам они не нужны. Остановка. Никого, только старушка приютилась на краю лавочки, слышится тихое потрескивание семечек.
Молча ждем автобуса. Не вместе. Тоскливо и холодно, старушка щелкает семечки. Завтра уезжаю.
Подходит автобус, старушка суетится, у нее много сумок, у нее клюка, у нее радикулит и болят ноги. Мы подходим к автобусу – она чуть впереди, я чуть сзади. Мы ждем старушку, ей тяжело, но она всё сама.
- Я завтра уезжаю. – говорю я не понятно на что на деясь, добавляю. – Утром.
Она оглядывается, зеленые глаза смотрят на меня, в конце-то концов не вдаль, а на меня. И вдруг, на секунду, мне кажется, что сейчас что-то случится, вдруг, сейчас… Дыхание замирает, сердце ухает.
- Счастливо. – она отворачивается, она поднимается в автобус, с шипением закрываются двери, она уезжает. Я стою, недолго, не так, как в фильмах, разворачиваюсь и ухожу. Я ей сказал, что снимаю комнату. Я соврал. Холодно. Поезд уходит в половину пятого утра по московскому времени, до вокзала дойти успею, мне торопиться некуда. Завтра я уезжаю.
Автор: Волченко П.Н.
А вот и обещанные ссылки об окончании истории поездок в Уфу и долгом моем ухаживании длинною почти в два года (не бойтесь, там без текста, только картинки):
Кто желает ознакомится с подобными текстами (истории из жизни):
Собачка (Автор: Волченко П.Н.) - история из детства, когда я понял, что в мире есть злые люди
Принципиальный (автор: Волченко П.Н.) - принципиальный. История из жизни про одного моего товарища по работе
На основе сна. История о ЗОМБИ (ужас то какой) - минитриллер созданный на основе сна
Истории меняющие жизнь. Новогоднее чудо - история о соседе, что смог начать заново жить
На волне эпидемии коронавируса - история о темности и злобе, что живет в людях
На волне эпидемии коронавируса ПРОДОЛЖЕНИЕ! К КОРОНАВИРУСУ ОТНОШЕНИЕ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ПЕРВУЮ ЧАСТЬ! - история из жизни в стиле отмороженных Ромео и Джульетта да еще и с Отелло в финале. Событиях на российских просторах.
СССР Форум (воспоминания о СССР, или как я спаял свой первый компьютер) - ностальгическая история из моей жизни
Как октябрята на кладбище ходили - полустрашилка из моей жизни времен пионерского лагеря
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Шутки памяти или старинная знакомая
Добрый день уважаемые дамы и господа.
Сижу я как-то на съёмной квартире в Саратове (командировка) и прилетает мне в WatsApp сообщение на языке вероятного противника, следующего содержания: Привет симпотяжка.
Номер указан как +1541409**** (не знаю можно ли тут полностью писать номер поэтому не стал).
Забиваю в гугл номер - ничего нет.
На аватарке Ватсапа роза.
Ну думаю нужно развить диалог.
Я: Здравствуйте, не могу с Вами согласиться (Естественно на том же вероятнопротивническом).
Человек: Как дела? Чем занимаешься?
Я: Работаю, а Вы собственно кто?
Человек: Ой, а это Акакий Мордехаевич? Я правильно пишу?
Я: Да, всё верно, а Вы кто?
Человек: Да это же я - Gaily! Ты мне номер свой несколько лет назад давал. Я его записала, потом забыла. Телефон потеряла, сейчас новый купила, контакты восстановила, увидела твой и вспомнила, решила написать.
Я: Простите ради бога, но не помню Вас, где мы встречались?
Человек: Как дела твои? Чем сейчас занимаешься?
Я: Да всё нормально, только вспомнить тебя не могу. А ты чем занимаешься?
Человек: Я медсестра и у меня в США есть свой ресторан.
Я: Я 100 лет не был в больнице.
Человек: А я и не говорила, что я работаю медсестрой, просто это моя профессия.
Я: Ну здорово конечно, но я не знаю где мы могли встречаться.
Человек: Да ты забыл просто. Я много по миру езжу. Вот моя фото:
Первый раз вижу данную девушку.
И тут нужно отметить, что пишет она (он/оно) мне не на личный номер, а на служебный, которым я пользуюсь по работе и который у меня пару лет только. А номер этот указан у нас на сайте рядом с ФИО моими.
Я: Слушай, не помню тебя!
Человек: Ну я же тебя помню, ты ещё там типо станками занимаешься.
Я: Да, именно.
Человек: Скинь мне своё фото.
Ещё отметить стоит, что данный диалог привожу сухо, без ненужных подробностей переписки, только суть, а по факту растянулся он на 3 дня.
Вот пишет она мне в очередной раз, я на время смотрю и понимаю, что в Орегоне (где типо она живет) сейчас глубокая ночь.
Я: Чем занимаешься?
Человек: На работе сижу (В ресторане в 5 утра?).
Я: Ну здорово, дел нет?
Человек: Есть. но с тобой общаться интересней.
В это время я номер отправил своему товарищу в США, погугли говорю номер, а то у меня ситуёвина такая. И присылает он мне полные данные по номеру этому с адресом владелицы, ФИО её и родственников. Я немножко прифигел от таких подробностей, но Gaily среди них не было. Были две фамилии среди всех родственников: Rojer и Jacson (человек 8).
Я: Слушай, как фамилия твоя?
Человек: Cato.
Я: Похоже на кошку.
Человек: Какую ещё кошку? Если это шутка. то не смешно, это же моя фамилия!!!
Я: Ну сорян.
Человек: Ладно, ты всё равно хороший. Я пошла в спорт зал.
После присылает фото:
После этого пишет мне по нескольку сообщений каждый день, а мне некогда. Я думал они быстро там попросят денег на билет прислать, типо прилечу к тебе, а потом с собой возьму в свою Америку рестораном владеть, но они не торопятся, а у меня времени нет дальше в эту тему играть. Ну вот почти наследный шейх, дядя мой умер и почти оставил мне в наследство, только организационный сбор надо заплатить, только в профиль.
Спасибо.