К. О. Ш. К. А
Машина из прошлого века
Мир будто бы замирает, когда Вирана видит его. Светловолосый мужчина широко улыбается, объясняя что-то своему… брату? сыну? По возрасту она не может этого понять.
«Хоть бы брат», — думает Вирана, всё-таки решаясь подойти к незнакомцу. Она делает первый шаг, потом ещё один, но третий не успевает — прямо в то место, где только что стоял её идеальный мужчина, врезается машина. Откуда она берётся, Вирана не понимает.
И так каждый раз.
Она просыпается в холодном поту, руки дрожат, на глазах слёзы, а чёрные волосы напоминают воронье гнездо.
— Кто ты? — шепчет Вирана, ловя отголоски сна.
Она хочет найти того мужчину и спасти, но даже не понимает, что за место ей снится. Да и сбивающая человека машина выглядит как-то чересчур необычно и старомодно — будто из прошлого века. Одежда тоже странная — Вира не представляет, где бы такую могли носить. Может быть, того мужчины, как и самого места, вовсе нет.
Вот уже полгода сон преследует её, утомляя до невозможности. Вирана безумно хочет прекратить всё это, понимая, что собственное здоровье ей дороже кого-то неизвестного, непонятно где находящегося. Но как это прекратить? Она не понимает, ведь ни лекарства, ни психологи не помогают. Сон приходит из раза в раз, нисколько не меняясь.
Вирана думает об этом сновидении и мужчине постоянно. Вот и сейчас, возвращаясь с работы домой, она не может выбросить из головы сон. Лицо мужчины кажется до невозможности родным, а каждую черту она успевает безошибочно запомнить ещё с первой ночной встречи.
Ноги будто бы сами приносят Виру к странной вывеске: «Коллекционер. Обменяю ваши воспоминания на спокойную жизнь». Вирана лишь хмыкает, собираясь развернуться и пойти дальше, но что-то её останавливает. Будто бы интуиция, в которую Вира никогда не верила, подсказывает, что здесь ей могут помочь решить проблему.
Дверь открывается как-то сама собой и вот Вирана уже стоит на пороге, слушая звон старомодного колокольчика.
— Уже иду, — доносится дребезжащий голос откуда-то из недр помещения, размеры которого гостья не в силах оценить. — Добрый вечер, Вирана.
— Добрый… — начинает говорить Вира, но тут понимает одну вещь: — Что? Откуда вы знаете моё имя?
— Я много чего знаю. — Пожилой мужчина с белоснежными волосами, стянутыми в хвост, и смуглой, как и у самой Вираны, кожей, широко улыбается.
Обычно её такие улыбки отталкивают, кажутся чем-то ненатуральным и наигранным, но не сейчас. Вира вежливо и даже искренне улыбается в ответ.
— Здравствуйте. А вот я вашего имени не знаю.
— Можете называть меня Коллекционер.
— И всё? — удивлённо уточняет Вира.
— Да. Такова моя судьба, — отвечает он спокойно, даже равнодушно.
— Вы говорите каким-то загадками.
Коллекционер смеётся и взмахивает рукой в приглашающем жесте. Вот и весь его ответ.
— Хотите чая? Или, может, кофе?
— Чай. Если можно, зелёный, — несколько напряжённо отвечает Вира, но пока ещё не спешит сбегать из лавки.
— Да, конечно, проходите, присаживайтесь.
И Вирана, несмотря на то, что видит этого человека в первый раз, проходит и с комфортом располагается в уютном мягком кресле у тихо потрескивающего камина. Мысли напоминают стаю растерянных чаек.
— Зачем вы здесь? — спрашивает её Коллекционер, разместившийся в кресле напротив, нарушая десятиминутное молчание.
— Не знаю, — тихо отвечает Вирана, медленно крутя в руках чашку ароматного чая.
И действительно не знает. Она ведь на самом деле не хочет забывать этот навязчивый сон, пусть он и выматывает до невозможности. Тот мужчина по-прежнему кажется родным — его даже ненавидеть за тотальный недосып не получается. Тогда что?
Собеседник Виру на торопит, даёт время собраться с мыслями и разобраться, чего же она на самом деле хочет.
— Я хочу увидеться с одним человеком. Он мне снится вот уже полгода, но я совершенно не представляю, где его можно найти. Кажется, он даже не здесь или вовсе не сейчас…
И Вирана пересказывает Коллекционеру весь свой сон от первого мгновенья до последнего, когда, кажется, ничего уже нельзя изменить. На салфетке она карандашом, как умеет, рисует место из сна. Она не видит, но Коллекционер задумчиво потирает подбородок и что-то бормочет одними губами.
— Я могу вам помочь, — наконец, говорит он медленно: то ли с неохотой, то ли тщательно подбирая слова.
— Спасибо больш…
— Не так быстро. — Коллекционер старается быть серьёзным, но видно, как улыбаются его глаза. — Согласны ли вы навсегда переехать в тот город из сна?
— А я буду с ним? — Вирана делает акцент на этом «с ним», хотя и так понятно, кого она имеет в виду.
— Да, будете.
— Согласна. Да, согласна! — Она не сомневается ни секунды, ведь что есть у неё здесь? Нелюбимая, пусть и прибыльная работа, друзья, которые появляются лишь тогда, когда им что-то надо, родители, которым Вира благодарна лишь за необычное имя… Да, терять ей, в общем-то, нечего и некого. Без неё мир не рухнет.
— Хорошо. Тогда расскажите мне о своей прежней жизни.
И Вирана начинает рассказывать. О детстве, как её во дворе дразнили то виверной, то вараном, но, при этом брали во все игры. Как в школе она представлялась Вероникой и просила учителей не рассказывать правду об её имени. Как на выпускном одноклассник, который ей нравился, поцеловал Вирану и даже сказал, что любит, а потом она узнала, что это было просто на спор. Она рассказала и о поступлении на журналиста, и о том, как все на работе считали её имя красивым псевдонимом, и то, как за спиной осуждали за такое высокомерие.
Вспомнила Вира и неудачное замужество с громким разводом через полгода, ведь муж был актёром в кино. Пусть до главных ролей он тогда ещё не дослужился, известность уже получил. Она даже в другой город переехала, чтобы ничего об этом не слышать и не знать.
А потом Вирану на долгих два года поглотили скучные однообразные будни. Они тянулись и тянулись, пока не появился этот пугающий, но до невозможности таинственный и манящий сон.
В процессе рассказа ей становится неважно, что человек, сидящий напротив, совершенно посторонний и незнакомый, а видит Вирана его впервые. Сейчас он кажется ей кем-то родным: не то добрым дедушкой, который приехал в гости из другого города, не то заботливым наставником, способным дать совет. Ему Вирана может рассказать всё.
Так, за историей о своей жизни она и засыпает, едва не выронив чашку из рук.
Утром Вирана чувствует себя необычайно бодро и весело. Будто бы ближайшие три дня она только и делала, что отдыхала и высыпалась.
— Доброго утра, Вирана.
— Доброго, Коллекционер. Прости, я у тебя тут задремала.
— Да ничего страшного. — Он широко улыбается и протягивает Вире огромную — раза в два больше обычного — калли альты. Ещё и с… ручкой? Она никогда не видела таких, хотя объехала уже, кажется, весь Меринор.
Виране кажется, что что-то не так, но она никак не может понять, что именно. Вроде бы, всё как обычно. А та проблема, с которой она пришла к Коллекционеру, уже решилась — иначе и быть не может. Жаль, конечно, что она не помнит, что именно изменилось в жизни.
— Хорошо, благодарю. Который уже час? — калли она берёт и осторожно держит между ладонями, боясь случайно уронить.
— Почти полдень.
— Ох, я опоздала! — она вскакивает, едва не расплескав альту.
— Куда?
— На… Не помню. Наверное, какая-то встреча была, но ничего, договорюсь потом. Спасибо, что приютили, Коллекционер. Удивительно холодный для Текозина вечер выдался. Еще и дождь такой сильный…
— Рад помочь, Вирана. Безмерно рад. — Он улыбается чему-то своему, но Вира не хочет об этом задумываться, ведь понимает, что всё равно ничего нового не вспомнит. То, что она оставила Коллекционеру — теперь навсегда в прошлом.
— Тогда я пойду. До свидания! — Нетронутую калли она оставляет на столе.
— Это уж вряд ли… — бормочет Коллекционер.
Но Вирана его уже не слышит — она торопливо выходит на улицу под палящее солнце, от которого тут же укрывается под зонтом, оставленном в прихожей вечером, и осматривается.
И тут Вира видит его…
Мужчина со светлыми вьющимися волосами что-то объясняет маленькому мальчику. Оба широко улыбаются, даже смеются.
И тут — цизала. Несётся прямо на них всеми четырьмя колёсами. Того и гляди — задавит! Вирана взмахивает рукой, как будто что-то подбрасывает, и несколько камней из брусчатки следом за этим движением выходят из земли, образуя лестницу. Колёса, прокатываясь по ступеням, замедляют ход, пока не останавливаются в нескольких сантиметрах от людей. Столкновения не происходит.
Вирана широко улыбается и бежит к спасённым. Она совершенно не помнит, где видела этого мужчину, но каждая черта его лица выглядит для неё хорошо знакомой, даже родной.
— С тобой всё хорошо? — взволнованно кричит Вира.
— Да, благодарю за спасение. — Он широко улыбается и легонько сжимает её пальцы.
— Да скажешь уж прямо, — смущённо отвечает Вирана.
— Скажу. Мы раньше не встречались?
— Нет, вроде. Я только недавно сюда переехала.
— О, тогда ты не окажешься от экскурсии?
— А…
— А Эрвин пойдёт домой, здесь недалеко. А то сгрузил братец на меня своего сына и радуется.
Вирана широко улыбается. Она безмерно счастлива, хоть и сама не понимает, от чего.
— И всё-таки мне кажется, мы встречались раньше, — прерывает поток её бессвязных мыслей знакомый незнакомец. — Я — Мирдон.
— Вирана.
— Приятно познакомиться, Вирана. — Он кланяется и на этот раз целует её пальцы.
— Мне тоже, Мирдон.
— Удивительно, что ты не местная.
— Почему?
— Имя, манеры, одежда… Прямо коренная жительница столицы.
— Ну скажешь уж…
— Скажу. Скажу, что нам пора на экскурсию.
Вирана кивает, и они отправляются в путь — знакомить её со столичной жизнью.
Коллекционер, наблюдая эту сцену из окна, радостно улыбается. Однако историю Вираны он уже откладывает на одну из своих многочисленных полок. Мысли Коллекционера уносятся вперёд, к тем, кому он ещё сможет помощь сделать свою жизнь счастливее.
Вывеска с надписью «Коллекционер. Обменяю ваши воспоминания на спокойную жизнь», а вместе с ней и дверь, становятся заметнее, будто бы даже ярче, чем всё остальное пространство.
И на крыльцо уже садится парень с потерянным лицом и до невозможности несчастным взглядом.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Чёрные камни
Волна накатывает на берег и пронизывает холодом, кажется, до костей. Седовласый мужчина, лежащий на берегу, закрывает лицо руками, но это помогает слабо — он весь промок настолько, будто бы сам стал морской водой. Это был бы лучший исход, ведь так холод и страх навсегда отступят, как уйдёт и тоска по далёкому дому вместе с грустью о погибших товарищах.
— Уилл, Матиас, Сергей, Том, Андрей… — бормочет он имена друзей, пусть те больше никогда не отзовутся. — Рик, — вспоминает он собственное имя. — Ричард.
Пока волна отступает, Ричард медленно поднимается. Колени подгибаются, в ладони впиваются острые грани камней, от чего в полумраке на берег капает кровь. Но он помнит, что нельзя сдаваться, иначе…
Тамара просыпается от будильника, но глаза не открывает. Его мелодия подобна грому, оглушительной волне, сбивающей с ног. Как же там будет спасаться тот мужчина? Кто он? Ей хочется как можно дольше помнить этот сон, ведь кажется, что там, на холодном морском берегу, всё по-настоящему. Более по-настоящему, чем её собственная скучная студенческая жизнь.
Будильник звонит второй раз. От некогда любимой мелодии Тома морщится и всё-таки открывает глаза, а после встаёт, но лишь затем, чтобы взять в руки скетчбук. Образ мужчины настолько яркий, что до сих пор сохраняется в памяти, будто бы там, среди чёрных камней, остался кто-то хорошо знакомый. И пусть Тамара уверена в том, что видит пожилого мужчину в первый раз, относиться к нему с безразличием не получается.
— Какие красивые глаза, прямо как грозовое небо, — бормочет Тамара. — Прямо как у мамы. Наверное, поэтому он и показался мне знакомым. Давно я ей не звонила, кстати…
Наплевав на то, что до первой пары остаётся меньше получаса, Тамара берёт в руки смартфон и набирает номер матери.
Длинные гудки длятся слишком долго.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», — сообщает ей механический голос. «Опять телефон где-то оставила, и он разрядился?» — думает Тома, но в глубине души переживает. А что, если сон был предупреждением? Он ведь такой яркий, живой, даже немного пугающий. Тамара до сих пор чувствует солоноватый запах моря, а пронизывающий всё тело ветер и сейчас будто бы охлаждает воздух в комнате и колышет волосы.
Слишком тревожно. Она вскакивает со стула и начинает расхаживать по комнате туда-сюда. Звонит ещё раз — результат тот же.
Больше ждать Тома не может.
Буквально подбежав к шкафу, Тамара берёт первое, что попадается под руку — серые джинсы и голубую — прямо как её собственные глаза — рубашку. Мама поэтому её и подарила месяц назад, на день рождения. Сказала, что она точь-в-точь такого же цвета, какого были и глаза, унаследованные от отца. Единственное, что осталось от него на память: ни фото, ни личных вещей, даже волосы у Томы мамины: каштановые и до невозможности прямые. А у того мужчины из сна они были длинными и волнистыми, о чём неожиданно вспоминает Тома, но не понимает, чем ей это поможет.
«С мамой беда», — стучит, бьётся в голове навязчивая тревожная мысль.
Тамара одевается быстро и уже через пять минут выбегает из общежития в солнечный сентябрь, так контрастирующий с её настроением и недавним сном.
Вокзал, электричка, стук колёс, растягивающий время во что-то вязкое и бесконечное. Наконец, нужная станция. Как бы Тома не уговаривала, мама не хотела переезжать в город: жила в деревянном домике на окраине деревни, вела скромное хозяйство и была этим довольна. Сейчас Тамара в очередной раз жалеет о том, что мама живёт так далеко от цивилизации, пусть ей и помогают немногочисленные соседи.
Путь до дома смазывается в одно мгновение. Тамара чувствует себя натянутой струной, готовой вот-вот порваться или взорваться подобно шипучему драже. Ассоциация кажется настолько странной и неуместной, что Тома улыбается.
Дом встречает её промозглой темнотой. Свет нигде не горит, печь давно не топлена, разряженный мобильник лежит на столе в прихожей. Мамы нигде нет.
Тамара обходит дом, чтобы убедиться в этом, заглядывает в каждый закоулок, даже поднимается на чердак, который некогда до невозможности её пугал. Да и трудно не бояться, когда на тебя падает что-то большое и мрачное. Пусть это и оказался старый плюшевый мишка с неё ростом, на чердак Тома с той детской поры не поднималась.
Где включать свет, она так и не находит, но благо, штор на небольшом круглом окне под потолком нет, поэтому хоть что-то рассмотреть можно. Мишка так и сидит рядом с люком. Вздрогнув, Тамара проходит мимо. Мишке, по виду, лет тридцать, не меньше. «Чей он, интересно? — думает она попутно: — Мамин?»
Чердак оказывается просто огромным! Томе даже кажется, что он в несколько раз больше дома под ним. Она осматривается, с удивлением понимая, что видит очень много вещей, связанных с морем. Откуда? Мама ни о чём таком ни разу не рассказывала.
Взгляд цепляется за удивительно чёрную ракушку, выглядывающую из-под тёмно-серого от грязи обрывка паруса.
— Томочка, здесь ты? — спрашивает снизу мама.
«Значит, с ней всё в порядке», — с облегчением думает Тамара, чувствуя, как что-то бывшее с утра неподъёмным грузом, исчезает, просто растворяется. Подхватив ракушку, она пружинящей походкой идёт в сторону выхода с чердака.
— Здесь. Иду, мам! — отвечает Тома насколько может весело и бодро.
Разговор им предстоит непростой.
Тамара входит на кухню следом за матерью. Она уже не та испуганная девчонка, которая примчалась при первом же подозрении на опасность.
— Ма-ам, ну я же просила тебя следить за телефоном, — протягивает она с претензией.
— А чего за ним следить? Сам пусть за собой следит. Связь, тем более, ловится не везде, — говорит мама совершенно спокойно и даже весело.
— Я же волнуюсь…
— А ты не волнуйся, Томочка, твоя мама и не такое видела.
— Какое «такое»? — напрягается Тома.
— Хочешь чаю? Травяного. Специально в лес вот ходила, набрала. Как знала, что ты сорвешься и примчишься сегодня. — Мама смеется, но Тамара чувствует исходящее от неё будто бы даже осязаемое напряжение.
— Что-то случилось? — спрашивает она, заглядывая матери в глаза удивительного цвета.
— Нет-нет, всё в порядке. Мой руки и садись за стол! — резко отвечает та и идёт к печи.
Тома оставляет смартфон с ракушкой на тумбочке и подходит к рукомойнику. А из головы отчего-то так и не идёт тот седой мужчина — Ричард.
— Мам, а у нас случайно нет предка-моряка? — спрашивает она невзначай.
К удивлению Тамары, мама вздрагивает и начинает осматриваться, особенно внимательно вглядываясь в окно.
— С чего ты так решила, дочь?
— Ну… — сначала Тома хотела рассказать и про сон, но после решила повременить с ним. — Там, на чердаке, столько всего морского. И даже смотри, какая ракушка!
Вытерев руки, Тамара подходит к тумбе и берёт в левую руку чёрную ракушку.
— Я таких и не видела никогда. Чёрная-чёрная, прямо как…
— Как что? — испуганно перебивает её мама.
— Мне сегодня приснился пожилой мужчина. Он шёл вдоль морского берега, а там было много острых камней. Цвет похожий.
— Чёрный? — спрашивает мама подавленно.
— Да, чёрный. А что такого? — не понимает Тамара.
— Пора, — бормочет мама себе под нос, так что Тома едва может разобрать голос.
— Ч-что пора? — холодок, отступивший в поезде, возвращается, так что Тамара вздрагивает.
— Пить чай, конечно же. Он как раз настоялся. — Пусть мама и пытается казаться бодрой, Тома этим не обманывается.
Тамара чувствует, что мама что-то недоговаривает, но давить на неё не хочет. И так женщина пожилая, многое испытавшая за свою жизнь. Вон, даже седые волоски появляться начали, что Тома замечает только сейчас. Она садится за стол, оставляет ракушку рядом и берёт в руки тёплую кружку. Аромат чая, до того витавший в воздухе лёгким флёром, наполняет ноздри.
— Что это за травы? — с улыбкой спрашивает Тома.
— Пей, девочка, пей, — сухо отвечает мама.
Тамара делает один глоток, потом ещё и ещё. На вкус тоже никак не удается определить, что там за травы такие необычные, но останавливаться не хочется. Хочется пить и пить — до дна. Томе не удаётся остановиться даже тогда, когда она понимает, что мама никогда не обращалась к ней «девочка» — только по имени или «дочка». А это её «девочка» звучит слишком отстраненно для матери.
— Мужчина, которого ты видела во сне — мой отец, — неожиданно сообщает она.
Томе уже сложно воспринимать информацию, глаза слипаются, а в голове появляется какой-то туман, но она слушает родной голос изо всех сил.
— Их корабль напоролся на рифы, когда мне было пять. Вся команда погибла и только он смог спастись, заключив договор с морским дьяволом. В качестве залога отец использовал меня. — Мама смеётся, но этот смех далек от привычных звонких колокольчиков. — Теперь, чтобы жить самим, нам нужны жизни кровных родственников. Мне жаль, Тома. Я думала, что успею родить ещё кого-то, но времени больше нет. Прощай.
Это «прощай» становится последним, что Тамара слышит от матери. Голова стремительно тяжелеет, глаза слипаются, в ушах шумит ветер. Тому тянет зевнуть, но даже этого она сделать не успевает. Тьма накрывает её подобно савану.
Тамара приходит в себя, но в первые секунды даже не понимает, где она. Здесь холодно, оглушительно шумит море и до щиплющей боли пахнет солью. А ещё — острые камни впиваются в колени и ладони.
Тома поднимается, но чувствует необычайную слабость, как будто бы ей не двадцать, а все восемьдесят. Да и руки какие-то слишком тонкие и бледные…
Тут появляется Ричард. Он уже совсем не старик, а вполне себе мужчина в самом расцвете сил. Дедушка, как теперь знает Тамара, широко улыбается, смотря на ослабевшую Тому.
— Ну здравствуй, внучка, — с сильным акцентом произносит он. — Очередная.
Ричард начинает лающе смеяться. Глаза его сверкают безумным блеском, а волосы теперь такие же тёмные, как у мамы.
Только сейчас Тамара понимает, что то, что она во сне приняла за чёрные камни, на самом деле обломки костей, пропитанные кровью. Она вздрагивает и начинает пятиться от безумного родственника. Хочется оказаться как можно дальше от этого острова. И как Ричард провёл здесь столько лет?
Тома спотыкается и едва не падает. Равновесие удаётся сохранить, но идти с каждым шагом это всё тяжелее делать.
— О, ты ещё можешь двигаться? Екатерина хорошо о тебе позаботилась, я рад. Мне хоть какое-то время будет не так скучно. — Ричард, которого никак не удаётся считать собственным дедом, опять начинает смеяться.
Обессилевшая Тамара падает на колени и закрывает глаза, по её щекам текут такие же солёные, как морская вода, слёзы.
— Мне правда жаль, Тамара. Я хотела бы тебя спасти, — бормочет Екатерина в своём, реальном, мире, заворачивая иссохшееся тело Томы в грязно-серую парусину. На голове женщины больше нет седых волос.
Наклонившись, она целует дочь в морщинистый лоб. На подобную пергаменту щёку падает одинокая слеза.
Ответ Umacka в «Курьер с девушкой у двери: попросили комнату на час!»
Что-то вспомнился боянистый анекдот.
Пошел мужик в баню.
Разделся, значит, вещи в шкаф, а ключик от шкафа на пояс на веревочке повесил.
Заходит в парилку а там два парниши траву курят. Он им и говорит: "Братва, дайте пару раз пыхнуть".
Они ему: "Ты чо, мужик, нам тут самим мало, сходи вон на улицу, там на у входа
в баню стоит пацанчик, торгует травой, у него и возьмешь..."
Мужик идет к пацанчику, спрашивает сколько стоит, тот ему: - "$100 - косяк".
Мужик: "Ды ты охуел. такие баксы за траву драть?"
Пацан: "Бери-бери, не пожалеешь!"
Мужик, почесав репу, покупает косяк, возвращается в парилку, лезет на верхнюю полку, лежит курит.
Покурил и чувствует, что нет прихода. Ну, думает, сука, наебал пацан. Щас выйду, прибью!
Выбегает на улицу и наблюдает, как пацан садиться в такси и уезжает. Мужик не раздумывая как был в одной веревочке ловит такси, прыгает в него и кричит: "Командир, гони за той тачкой, плачу стольник баксов!"
Едут они, проезжают километров 10, заезжают в лес, и тут водитель останавливается, поворачивается и говорит: "Мужик, а как ты голый, сука, собираешься расплачиваться? Выходи нахуй из машины!"
Мужик выходит из машины и идет через лес обратно в баню. Идет... идет..., и вдруг ему
срать приспичило!
Садится он под куст и только начал срать, видит, вдруг из-за деревьев выбегает медведь, подбегает к нему, хватает за плечо и орет: "Слышь, мужик, а да ты не охуел в бане срать?"...
Сончас
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Странные ощущения во сне
Пишу сюда, потому что гугл не дал ответа, а на Пикабу собраны самые умные люди нашей страны.
Иногда я ложусь спать и засыпаю как будто "не туда". Бывают и случаи, что это происходит ночью, уже во сне.
Сначала начинается резкий шум в ушах, как будто рядом работают 100 пропеллеров. А потом я начинаю просто падать вниз. Падаю и падаю, как в кроличью нору. Или в ад. Вокруг темно и шум этот не прекращается. При этом я нахожусь в сознании, понимаю, что это не по-настоящему, хочу проснуться, но не могу. Недавно я зацепилась за что-то и отказалась падать, начала карабкаться вверх:) Но далеко не поднялась.
У меня бывал сонный паралич, но он происходил несколько по-другому. Все это доставляет огромный дискомфорт, потому что я не высыпаюсь в те дни, когда это происходит. Просыпаюсь, пытаюсь уснуть, и понимаю, что засыпают опять "не туда". Приходится вставать и ходить по комнате, чтобы прийти в чувства.
Что это такое может быть, как от этого избавиться?